Цвет пурпурный

Энто какая песня, спрашиваю. Думаю, по мне так звучит похабно. Про такие проповедник наш говорил, грех, мол, их слушать. А петь подавно.

А она напевает тихонько. Сию минуту в голову пришла, говарит, сама сочинилась. Наверное, ты мне из волос вычесала.

Дорогой Бог!

Сегодня заявился папаша Мистера __. Лысенький коротышка в золотых очках. Все время откашливается, как говорить начинает, слушайте мол все. И голову набок держит.

Еще на крыльцо подняться не успел, сразу к делу приступил.

Тебе конешно надо было ее домой припереть, иначе тебе не успокоиться, говорит.

Мистер __ ничего не сказал. Посмотрел на деревья, колодец оглядел со всех сторон, и на крышу Харпового с Софией дома уставился.

Не хотите ли присесть, говорю и стул ему пододвигаю. Водички холодной не желаете?

Из окна пение слышится. Это Шик свою песенку разучивает. Я быстренько в ее комнату сбегала и окно закрыла.

Старый Мистер __ говорит Мистеру __, И чево ты в ей нашел? Черная как деготь и волосья как пакля. А ноги? Не ноги, а бейсбольные биты.

Мистер __ опять ничего не ответил. Тут я в папашин стакан воды немножечко плюнула.

И вообще, она не порядочная, говорит старый Мистер __, я слышал у ей дурная болезнь.

Я в стакане пальцем помешала. Подумала о толченом стекле. Чем ево толкут? Я не со зла. Просто интересно.

Мистер __ повернул голову и наблюдает, как евоный папаша воду пьет. Потом говорит, как-то грустно, Тебе не понять. Я ее люблю, всегда любил и всегда буду. Мне надо было на ей жениться, когда был случай.

Ну да, говорит старый Мистер __, и всю жизнь коту под хвост. (Мистер __ тут зубами скрипнул.) И мои денежки туда же. Горло прочистил и продолжил, неизвестно даже, кто ее папаша.

Мне все равно, кто ее папаша, говорит Мистер __.

Мать ее грязное белье стирает для белых. Плюс все ее дети от разных отцов. Бардак какой-то.

Вот чево, говорит Мистер __ и развернулся к папаше своему. Все дети Шик Эвери от одного отца. За это я ручаюсь.

Старый Мистер __ горло прочистил. Ну так вот. Это мой дом. И земля моя. И мальчишка твой Харпо в моем доме живет и на моей земле. Когда на моем поле вылезают сорняки, я их выдергиваю. А мусор сжигаю. Потом поднялся, штобы уходить, и стакан мне протягивает. В следующий раз я ему Шиковой мочи в воду подолью. Посмотрим, как она у ево пойдет.

Я тебе сочувствую, Сили, говорит, редкая жена будет терпеть в своем доме мужнину блядь.

Энто он не мне говорит, энто он Мистеру __.

Мистер __ на меня посмотрел, а я на ево. В первый раз, наверное, мы друг друга поняли.

Мистер __ говорит, Сили, подай папе шляпу.

Подала я шляпу, и папаша его отчалил. Мистер __ как сидел на крыльце, так и остался сидеть. Я у двери стою. И оба мы смотрим как старый Мистер __ катится в тарантасе к себе домой.

В следующий раз заявился его братец Тобиас. Высокий и толстущий, прямо как медведь. Мистер __ росточка небольшого, в папашу видать пошел.

Где она, говорит, где наша Королева Пчел. У меня для ее гостинец. И положил коробку конфет на перила.

Она отдыхает, говарю. Прошлой ночью плохо спала.

Как дела, Альберт, говорит, и провел ладонью по своим зализанным назад волосам. Потом в носу поковырял, о штанину вытер.

Я слышал, Шик Эвери у тебя живет. Сколько уже она тут?

Да, говорит Мистер __, месяца два уже как.

Черт побери, говорит Тобиас, а мне сказали, она умирать собралась. Вот и верь после этого людям. Он пригладил усы и губы облизал.

Ну, мисс Сили, как жисть, меня спрашивает.

Да так, говорю, помаленьку.

Передо мной лоскутное одело разложено, што мы с Софией шьем. У меня уже пять квадратиков составленые, а остальные лоскутки в корзинке на полу.

Вечно то она трудится, говорит он, прям как пчелка. Вот бы моя Маргарита такая была. Сколько бы денег сберегла мне.

Тобиас и его папаша все о деньгах говорят, хоть у них толком ничего не осталось. Старый Мистер __ почти все распродал. Только и есть, што наши дома да поля. Наши с Харпо самые урожайные.

Я сижу лоскутки состегиваю, цвет к цвету подбираю.

Вдруг слышу Тобиасов стул опрокинулся, и он говорит, Шик.

Шик наполовинку больная, наполовинку здоровая. Наполовинку добрая, наполовинку злая. Последние-то дни она к нам с Мистером __ подобрела, но сегодня она злющая. Улыбается змеиной улыбочкой, и говорит, поглядите, кто к нам пожаловал.

На ей одна рубаха цветастая надета, мною сшитая. Волосы в косички заплетены, подросток да и только. Худющая как палка, на лице одни глаза.

Мы с Мистером __ поворачиваемся к ей. Помогаем на стул сесть. Она на ево даже не смотрит. Подвигает стул ко мне поближе.

Вытащила она наугад лоскуток из корзинки. Посмотрела ево на свет. Нахмурилась. Как ты сшиваешь эти дурацкие тряпки, спрашивает.

Я отдала ей свой лоскут, сама новый начала. Стежки у ей получаются кривые и длинные, как та песенка, которую она все время поет.

Очень славненько для первого раза, говорю. Очень даже ничево.

Она смотрит на меня и хмыкает. По тебе все, што я не сделай, все славненько, мисс Сили, говорит. Ты видать не соображаешь ничево. И смеется. Я голову опустила.

Не хуже она все соображает, чем моя Маргарита. Та бы взяла иглу да рот бы тебе зашила в два счета.

Все женщины разные, Тобиас, говорит она. Поверь мне.

Я-то верю, он говорит. А остальные-то нет.

Тут я впервые об остальных задумалася.

При чем тут остальные, думаю. И вижу себя будто со стороны, как сижу да шью подле Шик, и Мистер __ под боком у нас, а насупротив Тобиас со своей коробкой шикалада. И впервый раз в жизни кажется мне, што все у меня в порядке.

Дорогой Бог!

Мы с Софией лоскутное одеяло шьем. Напялили ево на раму и взгромоздили на веранде. Шик Эвери пожертвовала нам свое старое желтое платьишко, и я вставляю желтые лоскуты всюду, где можно. Красивый узор у нас с Софией найден, Выбор Сестер называется. Ежели хорошо получится, я одеялко ей отдам, а не дюже, так и быть, себе оставлю. Я-то хотела бы его для себя, ради желтых тряпиц, как звездочки там да сям раскиданных.

Мистер __ и Шик гулять пошли до почтового ящика. В доме тихо, только мухи жужжат, обалдевши от жары. Дремотно.

У Софии што-то на уме, вот только она сама покудова не знает што. Склонится над рамой, иголкой потыкает, потом выпрямится и таращится поверх перил во двор. Наконец иголку отложила и спрашивает, скажи-ка мне, мисс Сили, пошто люди едят.

Штобы не умереть, гаворю. А зачем еще? Есть которые едят, потому как вкусно. А есть просто обжоры. Любят челюстями поработать.

А других причин нет? она спрашивает.

Ну, бывает что с голодухи, говарю я.

Ну он-то не с голодухи, говарит.

Это кто? спрашиваю.

Харпо, гаварит.

Харпо? удивилася я.

Ну да, Харпо. Жрет без остановки.

Может, у ево глисты?

Она нахмурилась. Не-е, гаворит, не глисты. От глистов голод, а Харпо ест, даже когда не голодный.

Че, силком штоли в себя толкает? спрашиваю. Чево только на свете не бывает. Что ни день что-нибудь новенькое. Как говорится. Хотя я лично таково в своей жизни не наблюдаю.

Вчерась на ночь целую сковородку оладьев умял.

Да неушто, гаворю.

Умял, умял. И два стакана простокваши впридачу. И это после ужина. Я детей купала да укладывала. Он посуду мыл, да вместо того все тарелки облизал.

Может быть, он изголодавши был? Вы ж работаете весь день.

Да куда там, весь день, говорит. А сегодни с ранья шесть яиц у ево, у черта, сожрано было. Так ему похужело после эдаково, еле до поля дотащился, ноги едва волочил. Я уж испугавши была, не ровен час в обморок грохнется.

Коли София про черта заговорила, значит дело плохо. Может, ему посуду лень было мыть, спрашиваю. Евоный-то папаша за всю жизнь ни единой тарелки не вымыл.

Думаете? говорит. Харпо вообще-то ндравится посуду мыть. Правду вам скажу, он по дому поболе меня возиться любит. Я-то люблю в поле работать или со скотом. Даже дрова рубить, и то лучше. А ему лишь бы убирать да готовить, да по дому колбаситься.

Верно, говорю, готовит он нехудо. Откуда что взялось? Дома то жил, и яйца себе ни разу не сварил.

Не потому что желания не было, говорит она. Ему готовить что песню петь. Это все Мистер __, вы же его знаете.

Мне ли не знать, говорю. Но и у ево просветы бывают.

Это вы серьезно? София спрашивает.

Ну не часто, конешно. Но бывают.

A-а, гаворит София, ну ладно. Когда Харпо к вам придет, проследите, как он ест.

Я проследила, как он ест. Я его еще на подходе осмотрела. Он вполовину Софииного объема, но уже, вижу, брюшко наметилось.

Есть что поесть, мисс Сили? спросил с порога и прямиком к плите, где у меня кусок жареной курицы грелся, потом без остановки к буфету, за черничным пирогом. Стоит и жует, в рот пихает, и опять жует. Сливки есть, спрашивает.

Есть сметана, говорю.

Люблю сметану, говарит, и налил себе стакан.

София тебя, видать, не кормит.

Зачем вы так говорите, спрашивает он с набитым ртом.

Ну как же, обед только кончился, а ты опять голодный.

Он молчит. Рот занятый.

И до ужина не долго ждать. Часа три четыре, говорю.

Он в буфете роется, ложку для сметаны ищет.

Приметил кукурузную лепешку, и лепешку туда же, в стакан со сметаной покрошил.

Пошли мы на веранду, он уселся, ноги на перила, сметану из стакана прямо в рот гребет. Как свинья у корыта.

Ты видно почуял вкус к еде, говорю.

Он ничего не говорит. Жрет.

Я взглянула в сторону их дома. Вижу София лестницу к дому тащит, приперла к стене и на крышу лезет с молотком. На ей старые Харповы штаны напялены, волосья в платок убраны. Залезла, и давай молотком стучать что есть сил. Треск такой, будто стреляет кто.

Харпо лопает и на нее смотрит.

Потом рыгнул, извинился, отнес в кухню ложку со стаканом, сказал до свидания и отправился до дому.

И теперь, пусть хоть что кругом творится, хоть мир рушится, Харпо ест. На уме одна еда, хош днем, хош ночью. Живот толстеет, сам нет. Брюхо уже такое, будто у ево там завелся кто.

Когда разродишься, спрашиваем.

Ничево не отвечает. За очередным пирогом руку тянет.

Дорогой Бог!

Харпо ночует у нас на эти выходные. В пятницу вечером, все уже спать улеглися, слышу, плачет будто кто. То Харпо сидит на ступеньках и плачет, так и кажется, сердце у ево щас лопнет. У-у-у да у-у-у. Уткнулся лицом в ладони, по подбородку слезы и сопли в три ручья. Дала я ему носовой платок. Он выбил нос и ко мне поворотился. Гляжу глаза у него заплывшие, не глаза, а щелочки.

Што с глазами-то у тебя, спрашиваю.

Он хотел соврать, да сил видать не было.

Софиина работа, говорит.

Ты ее еще в покое не оставил? спрашиваю.

Она моя жена, говорит.

Ну и што, што жена? Раз жена, значит на ее с кулаками можно? Она тебя любит. И жена она хорошая, работящая. Собой пригожая. С детьми умеет управиться. В Бога верует. По мужикам не таскается. Что тебе еще надо?

Харпо застонал.

Штобы она делала, што я ей говорю. Как ты.

О Господи, говорю я.

Папаша тебе скажет делать, ты делаеш. Скажет не делать, не делаеш. Ежели не слушаеш ево, он тебя бьет.

Иной раз и так бьет, слушаю я или нет, говорю.

Вот именно, говорит Харпо. А София делает, чево хочет, на мои слова ноль внимания. Я начинаю ее уму разуму учить, а она мне фонарь под глаз. У-у-у, и опять заплакал.

Я у ево платок отобрала. Столкнуть его што ли со ступенек вмете с фонарем евоным, думаю. София мне на ум пришла. Ишь, с луком и стрелами охочусь, говорит.

Не всякую бабу можно бить, говорю. София как раз такая. И потом она тебя любит, она бы, может, и так все тебе сделала, что ты скажеш, ежели б ты ее попросил по-человечески. Она же не стерва, и не злопамятная. Сердца против тебя не держит.

Он сидит с тупым видом, голову свесивши.

Я его за плечи потрясла и говорю, Харпо, ты же Софию любиш. И она тебя любит.

Он взглянул на меня своими заплывшими глазками. Чаво? говорит.

Мистер __ на мне женился, штобы за детьми было присмотрено. А я вышла за него, потому как меня папаня мой заставил. Я ево не люблю, и он меня не любит.

Ты евоная жена, он говорит. А София моя. Жена должна делать, чево муж скажет.

Делает Шик, чево ей Мистер __ скажет? А он на ей мечтал жениться, не на мне. Она ево по имени величает, Альберт, а через минуту говорит, отвали, от тебя воняет.

Это сейчас в ей весу нет, а коли она в тело войдет, дак одним пальцем ево с ног свалит, ежели он вздумает к ней полезть.

И надо было мне про вес говорить? Храпо враз скис и плакать принялся. Совсем худо ему стало. Со ступеньки свесился и давай блевать. Блевал и блевал.

Все пироги, наверное, што у ево за год сожрано, выблевал.

Как ему больше нечем стало блевать, я ево в комнатку, рядом с Шиковой, уложила, он как лег, так и заснул.

Дорогой Бог!

Пошла я навестить Софию. Она все крышу латает.

Течет, проклятая, говорит.

Она у дровяного сарая дранку колет. Упрет полено в плаху и тюкает топориком. Получаются большие плоские щепки. Увидела меня, отложила топор и лимонаду мне предложила.

Я ее со всех сторон осмотрела. Окромя синяка у запястья, никаких повреждений не обнаружилось.

Как у вас с Харпо дела, спрашиваю.

Вроде жрать он поменьше стал, говорит, но это может на время.

Он до твоих размеров дорасти пытается, говорю.

Она охнула и говорит, так я и думала. И медленно выдохнула.

Дети прибежали, кричат, мама, мама, и нам тоже лимонаду. Она налила пять стаканов для детей, два для нас, и мы уселися на деревянной качели, што она в прошлом годе смастерила и у крыльца привесила, где тени поболе.

Устала я от Харпо, говорит. Как мы поженилися, он только и думает как бы заставить меня слушаться. Ему жену не надо, ему собаку надо.

Муж он тебе. Тебе надо с ним быть. Куда же тебе еще деваться?

У сестре муж в армию забран, говорит. Детей у их нет, а Одесса детишек-то любит. У их ферма, вот может у ей и поживу. С дитями.

Я о Нетти вспомнила. Боль меня так и пронзила. Везет, коли есть к кому подаца.

А София дальше говарит и, в стакан глядя, лоб хмурит.

Спать мне с им больше не хочется, вот што. Бывало, тронь он меня только, голова кругом идет. А теперь неохота шевелиться лишний раз. Как он на меня заляжет, я думаю, што ему только это и надо. И лимонад отглотнула. Уж как раньше мне ндравилось это дело. С поля его домой гнала. От одного ево вида, как он детей в кроватки укладывал, вся томная становилась. А теперь никакова во мне интересу. Все время усталая и больше ничево.

Ну, ну, я говорю, погоди, не торопись, небось пройдет. Да я так говорю, абы што сказать. Я в энтом деле ничево не смыслю. Мистер __ влезет на меня, сделает, чево ему надо, и через десять минут мы храпим. У меня слегка теплеть начинает, только ежели я о Шик думаю. А энто все равно за своим хвостом бегать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

В российском прокате фильм также известен под названием «Цветы лиловые полей». – Примеч. ред.

2

Бенедикт Андерсон (1936–2015) – британский политолог и социолог, автор книги «Воображаемые сообщества». – Примеч. ред.