Мехасфера: Ковчег

скачать книгу бесплатно


Напыщенный майор не нашел, чем быстро ответить, а потому в гневе сел на место и мысленно поставил в свой невидимый черный список очередной крестик напротив имени девушки. Некоторые люди не злятся или даже не принимают все близко к сердцу, но другие, злопамятные и мстительные, даже на смертном одре будут помнить лица своих обидчиков, тех, кто усомнился в их величии и власти. Чарли представлял, какими способами опорочит и убьет Лиму, и даже не заметил того момента, когда инков вывели из комнаты на грязный воздух.

– Подъем в семь утра! – крикнул им вслед Альфа. – Выдвигаемся на рассвете.

Два солдата конвоировали краснокожих во двор, заперли их в соседнем доме и вернулись обратно. Теперь в штабе осталось только десять марсиан. Обстановка была напряженная. Земля опасна – это вам не стерильные катакомбы Марса, где нет никакой жизни, кроме самой развитой. И даже туда проникли вредоносные бактерии. Чего уж говорить о кишащей мутантами и микробами Земле?

– Все-таки корабль? – ухмыльнулся Дельта. – Настоящий морской. Мы будем первыми морпехами за пятьсот лет, кто действительно оправдает свое название.

Альфа не обратил внимания на шутку.

– Не забудьте проверить аккумуляторы в экзоскелетах, – обратился он ко всем. – Если у кого-то слабый заряд, обменяйтесь с остающимися в лагере. В походе выносливость важнее, чем здесь. Как бы много вы ни тренировались, земная сила тяжести в три раза больше нашей, поэтому тут мы слабее самого хилого краснокожего. Не забывайте об этом, когда будете ухаживать за своей броней.

– Да, сэр, – разлетелось по комнате.

– Все свободны. Выспитесь хорошо. Даже не знаю, найдется ли в ближайшие пару месяцев еще возможность так спокойно поспать.

Чертовски пророческое замечание.

Все разошлись, а полковник еще долго размышлял, склонившись над висящей в воздухе картой. Он кое-как снял свой титановый панцирь и сидел на краю кровати в походном термобелье. Каждый вдох давался с трудом. Атмосфера давила, как в самых глубоких марсианских колониях, а воздух был настолько отравлен, что им невозможно было надышаться. Жаждущие кислорода легкие хотели вдыхать еще и еще, но тем самым только быстрее загрязняли организм. Альфа чувствовал себя киношным покорителем Олимпа, который не может надышаться на высоте. И в отличие от стерильного кислорода в баллонах, земной смесью нечистот злоупотреблять было нельзя. Только так можно продлить себе потенциально короткую, наполненную всеми опасностями дикой планеты жизнь.

Он пару раз крутанул голограмму загазованного серого шарика, посмотрел на анимацию карты и, не найдя в этом ничего забавного, выключил электронику, лег на кровать. Ржавая сетка под ним заскрипела, но полковник уже ничего не слышал – он отключился как по команде и уже пребывал в черном кинотеатре воображения, где вот-вот должен был начаться бесплатный сеанс кошмаров.

Когда сеанс шел полным ходом, почти весь лагерь спал. Одна Лима третью ночь подряд не могла сомкнуть глаз. Она слышала дыхание и храп девятерых скованных с ней соплеменников, видела заглянувшую через узкую щель в окне любознательную луну и думала, думала, думала об отце. Глаза привыкли ко тьме, и она огляделась, удостоверилась, что никто не смотрит и даже Куско, грубо обнявший ее рукой, крепко спит. Она достала из складок своей шкуры иголку, которую держала в руках в тот самый злосчастный момент приземления марсиан, и согнула ее железный кончик об пол. Стараясь не звенеть цепью, она минут тридцать возилась с получившейся отмычкой. В конце концов наручники раскрылись, и она очень медленно высвободила руки, выбралась из объятий храпящего Куско и подошла к двери. Отобранные для похода инки были заперты в маленьком помещении размером три на пять метров – просто подсобка, чудом сохранившаяся за сотни лет. Лима посмотрела через щель на волю, откуда ее манила уставшая от одиночества луна, и увидела охраняющего инков солдата. Тот присматривал не только за их домиком, но и за доброй половиной лагеря, а потому стоял на достаточном отдалении. Лима решила рискнуть и, когда замок двери поддался ее отмычке, аккуратно выбралась наружу. Никогда раньше ей не приходилось быть взломщиком, но такой опыт ей очень понравился. Умная и ловкая девушка любила овладевать новыми навыками.

Еще полчаса она наблюдала за маршрутами охранников, после чего незамеченная пробралась к камере, где держали ее отца. Миниатюрная фигура то ли девушки, то ли призрака проскользнула в тени, как подхваченный ветром лист.

– Отец, – шепнула она в окно.

– Лима, дочка, ты как?

– Обо мне не беспокойся. Как нога?

– Матфей перевязал ее новой тканью, но пуля сидит внутри, и боюсь, как бы не загноилось.

– Утром я попрошу, чтобы они помогли.

– Нет, Лима, – прохрипел Инка. – Они специально держат меня в таком состоянии, чтобы подчинить тебя.

– Я помогу им.

– Не надо. Я все равно уже не жилец. Самый старый в племени.

– У меня нет выбора. – Лима старалась шептать как можно тише. – Завтра утром выступаем за семенами. А когда вернемся, они оставят нам часть добычи и улетят на ракете.

Прожектор на крыше ближайшего здания медленно вращался, освещая лагерь по кругу, и девушке приходилось постоянно перемещаться у тюремной стены, чтобы оставаться в тени. Танцы и лазанье по деревьям в детстве развили в ней гибкость. Отец тоже прятался в тени, когда яркий луч света попадал в окно. Как только возвращалась темнота, они продолжали разговор.

– Я им не верю, – говорил Инка. – Они ничего нам не оставят.

– В любом случае иного выхода нет. Они намного сильнее нас, а еще, оказывается, на орбите летает их огромный корабль. Не знаю, на что он способен.

– Настоящие дьяволы, – прошептал отец.

– Главное – найти семена. А там я придумаю, как забрать нашу долю. Ладно, мне пора.

– Береги себя, дочка.

– И ты. Общайся со мной мысленно. Может, услышу что-то в видениях.

Она скользнула в темный проход между двумя домами за секунду до того, как к тюрьме подошел часовой с автоматом на металлическом плече. Он осмотрелся, прислушался, но ничего подозрительного не обнаружил.

Лима, как сама тень, вернулась к подсобке, где мирно спали девять оставленных ею инков. Это был тот самый глубокий час ночи, когда в людях оживают глубоко спрятанные таланты, подсознание открывается и получает энергию напрямую из космоса. Девушка не ожидала от себя столь дерзкой и продуманной вылазки. Она не принадлежала себе, ее словно вел кто-то более умный, ловкий, отважный, таящийся в глубине ее разума. В экстренных ситуациях люди раскрываются в полную силу. Теперь, как и тысячу лет назад, все просто играли роли. Лиме еще при рождении выпало быть бесстрашной, и только сейчас она знакомилась со своим сценарием, со своим театральным амплуа. Она раскрывалась, как бутон розы, и, если бы не рваная шкура и грязные волосы, все ахнули бы от ее гармоничности.

Две минуты потребовалось, чтобы защелкнуть на себе наручники и нырнуть в объятия Куско. Лима еще не знала, какую службу может сыграть ее новое умение, поэтому хотела сохранить его в тайне даже от своих. Она наконец-то расслабилась и проспала три оставшихся до рассвета часа. Что ж, видимо, она не умрет от переутомления в первый же день похода. Начало хорошее.

Удар полковника по стальному листу разбудил лагерь. Петухи уже лет триста, как вымерли, поэтому утром стояла тягучая тишина. На календаре было двадцатое октября, а значит, солнце еще не собиралось появляться над лесом, и лишь самые озорные его лучи игриво пробивались сквозь толщу деревьев и покалывали глаза.

Десять закованных в цепь инков, зевая, отправились к лошадям, а остальные принялись за непосильную работу по подготовке ракеты к полету. Краснокожие не представляли, как можно прочистить ее баки и наполнить их тысячей тонн топлива, но с каждым днем обязаны были приближаться к конечной цели. В этом им «помогал» Юрас, ставший теперь главным над инками, эдакое связующее звено между краснокожими и черно-белыми людьми. Почти что вождь племени, пусть только на военное время. Он бегал между работающими морпехами и соплеменниками, координируя их действия. Один экзоскелет мог сделать работу десятерых человек, так что согласование действительно было необходимо. Благодаря своим организаторским способностям Юрас завоевал привилегии у марсиан. Ему разрешили ночевать дома, а не в загоне и питаться консервами с нормальной едой.

– На Марсе эта штука стоит как годовая зарплата рядового. – Браво показал на жестяную банку с бобами. – После заражения растений умер и весь питающийся ими скот. Настоящие консервы без ГМО. Такие больше не выпускаются.

– За ваше здоровье, – подлизывался Юрас.

Пришельцы окончательно разделились на две группы по десять человек. Первая осталась готовить ракету к запуску под руководством Браво, а вторая под начальством полковника Альфы отправилась на поиски утраченного «Ковчега». И десять скованных цепью инков должны были им в этом помочь.

Без долгих прощаний объединенный инко-марсианский отряд двинулся в путь. Зашуршали гусеницы вездеходов по мерзлой земле, затрещали ветки под ними. Даже несмотря на отсутствие двигателей внутреннего сгорания, машины издавали шум из-за всего, с чем соприкасались. Лишь лошади, как и тысячу лет назад, оставались наименее тихим транспортом. Если не считать звона цепи сидящих на них краснокожих. Инки ехали первыми. Хорошо зная здешние тропы и будучи плоть от плоти детьми этого мира, они были куда более полезными скаутами, чем закованные в броню морпехи, впервые видящие здешний лес. Пришельцы чувствовали себя туристами на сафари, скрывали страх, шутили, поглаживая дула автоматов. С хорошими проводниками всегда так легко. Натянутая между краснокожими цепь не позволяла им пытаться сбежать, поэтому о них не беспокоились. Довольные собой марсиане ехали следом и смотрели, как лязг кандалов распугивает здешних птиц.

– Мы привлекаем к себе слишком много внимания этим шумом, – обратился к морпехам Куско. Он сидел на одной лошади с Лимой. – Кто знает, какие твари могут встретиться нам на пути.

– Сиди смирно, – приказал Альфа. – Вы слишком хорошо знаете эти края, чтобы дать вам возможность разбежаться. Первые сто километров будете ехать только так.

Спорить было сложно, и пленники продолжили путь в тяжелом молчании. Все глядели в землю и лишь иногда по сторонам. В нескольких километрах от лагеря местность действительно была очень знакомой, родной. Одна только Лима смотрела на небо, витая в своих мыслях.

– Погодите! – испугалась она. – Солнце справа. Мы же идем на север!

– Ну да. – Чарли отвечал громко из-за звона цепи и шуршания гусениц. – А что, поджилки трясутся?

– Там станция по очистке воды, – пояснил Дельта. – Наполним канистры и повернем на восток. Не бойтесь, мы учли вашу информацию о каннибалах.

– А я бы встретился с ними лицом к лицу, – не унимался майор, играя металлическими мышцами экзоскелета. – Может, вы и боитесь этих ублюдков, но настоящим морпехам все по плечу.

Лима закатила глаза. Ее бесила непрошибаемая самоуверенность некоторых людей, знакомая ей еще с детства. Даже среди соплеменников встречались подобные типы, но у них были и положительные стороны, а вот Чарли являл собой квинтэссенцию всех возможных пороков, единственный и неповторимый в своем роде. Хотя нет, знала она еще одного такого же – Куско. Сейчас он как раз прижал ее к себе. Наверно, не зря люди похожи друг на друга. Если мир не театр безумца-кукловода, тогда точно вотчина чревовещателя, который, как в тряпичные куклы, засовывает в людей руки и управляет ими как хочет. Куско и Чарли наверняка были нанизаны на культяпки одного и того же садиста.

Караван вышел к реке и двинулся по тропе вдоль крутого берега. Встроенный в вездеход счетчик Гейгера разразился беспрерывным треском.

– Не нравится мне это, – сказал один из морпехов.

– Мы тут ненадолго, – ответил полковник. – Найдем водоочистную станцию, перейдем эту радиоактивную клоаку и двинемся на северо-запад.

Онега действительно попахивала. Одному Ойлу было известно, какие промышленные отходы сливались в нее выше по течению. Зловоние стояло омерзительное. Даже в вызывающем тошноту воздухе оно не затерялось и даже преобладало над остальной химией. Тысячу лет назад некоторые активисты ходили по густонаселенным городам с пылесосом, втягивали в него воздух, и к концу дня в пылевом мешке появлялся черный, отвратительный сгусток нечистот, которыми дышали люди. Из таких сгустков, утрамбованных в кирпичи, наверняка отстроены нижние этажи преисподней. Так вот теперь движок пылесоса забился бы грязью и сгорел на третьей минуте работы. Ничего бы он не собрал. Двое из трех погибающих от удушья новорожденных тому подтверждение.

Двигатели вездеходов работали на электричестве, а потому плевать хотели на состав воздуха, чего нельзя было сказать о морпехах. Сидящий в последней машине солдат с буквой I на груди склонился набок, и его вырвало с крутого обрыва в сторону шипящих вод. В некоторых местах они бились о камни, пузырились и плескались, отливая странным зеленым свечением.

Не успел отряд проехать и сотни метров по берегу, как на него налетел ураган. Солдаты уже познакомились с резкими изменениями зимней погоды, но на открытой местности стихия разыгралась куда сильнее, чем в защищенном густым лесом лагере. Порывы ветра били в лицо, подхватывали опавшие листья и уносили их на юг. Морозный осенний воздух шел с Белого моря и, наполненный миллионом химических соединений, словно живой, пытался высосать все человеческое тепло, чтобы наполниться новой силой. Он то усиливался, то утихал. Сменялся секундным штилем, но все знали, что стоит сделать один быстрый вдох, как ветер вернется. Собственно, так и дышали – в редкие паузы между порывами. Брызги бьющейся о камни реки с легкостью уносились по воздуху, словно не весили ничего. Заиндевевшие лица людей чувствовали их стальные прикосновения.

– Не дайте воде попасть в легкие! Надеть респираторы! – прокричал Альфа и закрыл лицо защитным устройством, а поверх натянул шлем.

Большинство морпехов уже давно надели защитные маски, а краснокожие спасались простыми тряпками, обмотанными вокруг головы. Непонятно, что было страшнее – грязный ветер, способный загнать инфекцию в глаза, нос, рот и уши, или брызги отравленной радиоактивной реки с живущими в ней мириадами бактерий. Но, скорее всего, страшнее было нечто другое, еще только поджидавшее путников на их длинном пути.

Водоочистная станция располагалась в тридцати километрах к северу по течению. Замшелое угловатое здание покрылось всякой растительностью. Разноцветные корни уходили глубоко в потрескавшиеся стены, а само здание вросло в землю. Вокруг него стоял гул, знакомый инкам по похоронной будке, так же уходящей на многие метры вглубь земли. Монотонные вибрации от станции поднимались по всему телу, и от них закладывало уши. Тем, кто долго стоял на одном месте, казалось, что они медленно сдвигались в сторону, как вибрирующий телефон на столе.

Аналогию с мобильником, конечно, использовали только морпехи. Инкам не с чем было сравнить.

– Просто шум. Не так страшно, как вы думали, – бросил Альфа краснокожим.

Они уже привязали лошадей к ближайшим деревьям и поили их из мисок. Между лесом и станцией тянулись тридцать метров раздолья. Маленький клочок земли в помощь всем страдающим от клаустрофобии.

– Здесь река делает поворот, и начинается земля дикси, – сурово произнес Куско, строя из себя местного вожака. Если хочешь командовать сотней-другой людей, то десять человек ты должен обуздать на раз-два. Красавица-невеста, которая всегда рядом, тоже прибавляла ему политического веса. Надо было обуздать и ее.

– Жена будущего вождя не должна поить лошадей, – строго сказал он. – Для этого есть другие.

Лима лишь насупилась и продолжила держать миску у рта своего жеребца. Будущий муж хотел дернуть за связывающую их цепь, но пожалел воду. Проучит в следующий раз – когда не будет важного разговора с морпехами. Властители судеб не так часто общаются с инками, чтобы отвлекаться на всяких девок.

– Мы никогда не были тут днем, – повернулся он к Альфе. – Не советую здесь задерживаться.

– Насчет нас не беспокойся, Ку… Как тебя зовут? – задумался командир.

– Куско. А это моя невеста Лима.

Стоявшие за ним Пуно и Хан выступили вперед и попытались представиться полковнику, но будущий вождь дернул цепь назад и придержал наглых выскочек.

– С начальством общаться через меня! – рявкнул он.

Пуно и Хан переглянулись. Они запросто могли взбунтоваться против самопровозглашенного вождя, но для этого надо было перетянуть на свою сторону кого-то еще. Если двое из десяти инков чем-то недовольны, то это их проблема, если пятеро – уже проблема вождя, но беда в том, что молчаливое большинство всегда за человека, громче всех называющего себя лидером, и не хочет влезать ни в какие дрязги. Так было тысячу лет назад и так будет всегда. Чертов театр людей.

Последней надеждой Пуно был Космо, но тот специально отвернулся, с неподражаемым интересом разглядывая сухие деревья, по которым ползали огромные тараканы. В отличие от своих давних предков, живших тысячу лет назад, они выросли до размеров белок – тех самых, что когда-то давно собирали орехи, грибы и ягоды, пока их не истребили мутировавшие насекомые. Выглядели тараканы противно, но были ценным источником энергии. Разумеется, если удастся их победить. Пока инкам хватало обычной пищи, но кто знает, сколько продлится поход…

Больше часа ушло на наполнение канистр и животов. Каждый из двадцати путников напился в надежде, что организм сделает запасы на черный день. Не факт, что все сразу отложится, но в теле среднего человека может храниться несколько лишних литров воды, прямо как в горбе оленя, которого вспомнили добрым словом на привале. Большинство инков съедало по одному тонкому кусочку мяса три раза в день, чтобы надольше растянуть запасы. Куско ел сразу по два и смотрел на подопечных тем же вызывающим взглядом, что и, так сказать, его брат от другой матери Чарли. Под прицелом автоматов спорить никому не хотелось, поэтому все мирились с его львиной долей. Цепь монотонно позвякивала, давая знать, что все под контролем.

Марсиане даже устроили некое подобие пикника, ведь их родной дом не изобиловал открытыми пространствами да еще с растительностью и небом. Они тянули время, которое, как казалось инкам, превратилось в дикий мед, свисающий с гнезда и растягивающийся все сильней и сильней, но никак не желающий капать вниз. В любую минуту здесь могли появиться дикси, и это сводило с ума.

Наконец морпехи двинулись дальше. Они отправили инков и лошадей к реке, а затем аккуратно, чтобы не свалиться с крутого склона, спустили туда свои вездеходы. Теперь вода плескалась прямо у ног, вызывая неприятные ощущения и порождая пугающие мысли о радиации. Нельзя было терять время. Глубина в самом мелком месте оказалась больше метра, а стремительный поток всеми силами пытался сбить с ног. Лошади испуганно топтались на берегу и ржали на всю округу. Инки пытались их успокоить не столько ради заботы о животных, хотя она, конечно, тоже была, сколько из страха привлечь внимание каннибалов.

Понемногу Лима и Пуно научили лошадей ладить с водой и стали осторожно переводить их на западный берег. Мешала натянутая между инками цепь, которую морпехи к тому же привязали к своим экзоскелетам. Вездеходы не смогли проехать по такой глубине, а потому их тащили вручную. Громоздкие машины постоянно застревали на подводных камнях, а быстрое течение давило им в бок и норовило перевернуть. Но сложнее всего было удерживать задние части машин выше уровня реки, чтобы ее губительные потоки не дай бог не смешались с запасами чистой воды. Баки, конечно, герметичны, но кто в здравом уме согласился бы из них пить, проведи они хоть минуту под радиоактивной водой?

Онега покорилась и через час уже оказалась позади. Сухие ветви далеких деревьев качались в такт завываниям ветра и легкими росчерками рисовали пейзаж безысходности. Когда путники были на том берегу, поляна и лес вокруг очистной станции казались живыми, реальными. Их оживляли сами люди. Теперь же окутанный краснеющим небом лес выглядел мертвой родинкой на теле тлеющей Пустоши. Он был хуже безжизненного клочка земли, он сам вытягивал жизнь из округи – из птиц, неба, воды и глаз смотрящих на него инков. Ужас перелетал на другой берег реки и захватывал чуткий взор. Лима смотрела на пустой лес недвижимая и не могла понять, как ничто может источать столько жути? Или там все-таки кто-то был, смотрел сейчас на нее своими серыми болезненными глазами, затерявшимися в тени деревьев? Несколько мутных точек и легкие движения тел, которые запросто можно спутать с покачиванием ветвей. Единственным, кто тоже почуял неладное, был Пуно. Несколько секунд они оба смотрели в омертвевшую даль, позволяли пейзажу сосать из себя жизненные силы и устремления, разрывать окровавленными клыками надежду. Деревья словно гнилые зубы, а над ними небо словно багряная пасть с язвами-облаками. Неужели этот берег со стороны выглядел таким же мертвым, пропащим, и только присутствие человека с его необузданной тягой к жизни наполняло это место душевным светом? Но скоро люди двинутся дальше, а вместе с ними отсюда уйдет этот неуловимый душевный свет, и лес со станцией окончательно погрузятся в тлеющее посреди черной дыры апокалипсиса забвение.