Шестой игрок

В мире, где все исчезает через двадцать четыре часа, где даже воспоминания хранятся в облаке и удаляются одним нажатием, бумажное фото казалось ей актом сопротивления. Оно не требовало лайков. Не звенело уведомлениями. Просто было. И если ты держишь его в руках – значит, оно что-то значит.

Атмосфера в фотоателье была почти стерильной, как в лаборатории, где эмоции препарируются до формата 10×15. Она сидела на высоком табурете у компьютера, просматривала снимки, присланные молодой парой. Дети, песок, белые шляпы – почти безликая красота. Все по сценарию.

Вита щелкала мышкой и думала, как странно: люди хранят такие кадры, как доказательства своей нормальности. Красивая, прилизанная реальность.

Она делала цветокоррекцию машинально. На лице – привычная отстраненность, в голове – собственный мир.

Сама она тоже была сентиментальной, не смотря на все потраченные ею силы таковой не казаться. Где-то в глубине ее детской комнаты в родительском доме хранилась библиотека собственных похороненных воспоминаний в виде фото и слащавых открыток.

Девушка прикрыла глаза и начала пальцами массировать их через веки. Небесно-голубого цвета, который так резко контрастировал со всем ее внешним видом, они были чересчур чувствительны к свету. Особенно это ощущалось спустя несколько часов беспрерывного наблюдения за чужими жизнями через монитор.

Вита взглянула на старомодные настенные часы и поняла, что уже слишком долго здесь сидит. У нее не было графика работы в привычном понимании – хозяин ателье был старым приятелем родителей, поэтому она могла приходить, когда ей вздумается и уходить по этому же принципу.

Будучи с рождения несобранной, ненавидящей рамки и в каком-то роде даже безответственной – такие условия казались приемлемыми. Однако она все равно работала по своей авторской методике – откладывала все дела до обещанных сроков сдачи клиентам и делала всю работу в последний момент. Чаще ночью.

Но с этим заказом она решила выйти за рамки. Ведь свои рамки – тоже рамки. А, как было сказано выше, она их ненавидела. В запасе у нее была почти целая неделя, поэтому она без зазрения совести выключила монитор компьютера, взяла с соседнего стула сумку и, погасив свет, вышла из небольшой комнатки, ставшей ее крепостью этим летом.

Она достала из утробы своей бесформенной сумки звякающие ключи и закрыла ими ателье, предварительно перевернув табличку на двери, сменив вывеску на «Закрыто».

Оказавшись на улице, девушка не смогла сдержать улыбки, заметив, что солнце давно скрылось за горизонтом, уступив место темноте. По понятным причинам фотоателье не было богато на окна и солнечные лучи, что, по правде говоря, для Виты было только плюсом.

Раньше ее в шутку дразнили вампиром, потому что она жила ночью, боялась солнечного света и любила стейки с кровью. Настоящая причина была донельзя банальной – бледная кожа быстро сгорала на солнце, а на лице выступала россыпь грязных брызг, которую принято называть веснушками.

В социальных сетях она видела девушек, которые намеренно их себе рисуют каждый день или даже оставляют их «навсегда» с помощью перманентного макияжа, и совершенно искренне считала таких дам сумасшедшими.

Но у каждого свои заморочки: кто-то боится быть похожим на других, а кто-то к этому отчаянно стремится. Виту можно отнести скорее к первому типу. С девятого класса она настойчиво красила волосы в черный цвет, чтобы не быть похожей на типичнуюблондинку с голубыми глазами. И плевать, что такой внешний вид делал ее похожей на тысячи точно таких же «не таких, как все» девчонок. Но главное, что ей все нравилось.

У каждого свои заморочки – это точно.

Фотоателье находилось в центре, откуда было удобно добираться до любой точки в городе, но не очень удобно ездить домой – она жила на отшибе в одном из элитных районов с частными домами. Благо у нее был велосипед, который она нашла на свалке.

Ее драгоценная мать с аристократичными замашками была на грани нервного срыва, когда Вита притащила это железное чудо домой. Она театрально охала, умоляла забыть о нем и обещала купить новый, со всякими наворотами и скоростями. Затем мама и вовсе пошла ва-банк – грозилась лично поехать в автосалон и насильно купить нерадивой дочке самую дорогую машину.

Вита не была из числа тех, кто презирает материальный достаток под предлогом философских размышлений о цене и ценности. Иметь деньги – это круто. Глупо отрицать. Но этот велик попался ей на глаза в тот момент, когда нужно было что-то собрать, хоть что-то спасти, потому что вокруг – и внутри – царила непроглядная разруха.

По телу разлилась приятная усталость, когда она вышла на улицу – все же приятно иметь дело, за которым можно раствориться на несколько часов. Хихикнув от мыслей о растворении и растворителях, которые встречались в работе, она отстегнула своего железного коня от фонарного столба рядом с ателье. Перед тем, как перекинуть ногу через раму и сесть на сидение, из ее огромной сумки-людоедки донеслась вибрация.

Придерживая велосипед одной рукой, она достала смартфон и уставилась на текст входящего сообщения.

«Костлявая, ты не забыла? Сбор 10 июля.

На том же месте, ключи под ковриком.

Слюнявлю твои мертвецки бледные щеки»

Внутри – будто холодной водой облили. Руки не слушались, заставив ее отпустить руль и позволить свалиться велосипеду с громким лязгом на асфальт.

Костлявой ее называли не из-за фигуры, а за внутреннюю тягу к парадоксам. Вита – с латинского «жизнь». Странно было так называть девочку, которая родилась в День мертвых, на следующий день после Хэллоуина.

На улице вдруг стало невыносимо жарко. В лицо резко ударил свет от вывески бара на соседней улице. Она моргнула – как будто проснулась, не до конца понимая, где находится.

Вита попыталась поднять велосипед, переключиться хоть на какое-то дело, но ничего не выходило. Во все ее конечности будто свинца налили. Девушка занесла ногу и пнула груду металла, которая совсем недавно была ее верным другом. Резкая боль разошлась по всей ступне, палец на ноге запульсировал.

Захотелось расплакаться. И она обязательно это сделает, когда вернется домой. В тот темный угол комнаты, где в картонной коробке из-под кроссовок похоронены ее воспоминания.

***

Что происходит с официально объявлеными «Королями школы» или только устно нареченными первыми школьными красавчиками?

Все зависит от уровня их достатка и работы шестеренок в голове. Часть из них неудачно женится, разживается пивным пузом и работает в каком-нибудь средненьком автосервисе. Другая часть не сходит с пантеона и на следующих этапах жизни.

Леон был из тех, кто не растерял популярность, а превратил ее в актив. Все, что когда-то выдавали за «харизму» или «везение», на деле было портфелем правильных вложений. Умение оказаться в нужное время, в нужном месте, с нужным выражением лица. Он инвестировал в стиль – и получал зависть. В уверенность – и получал влияние. В тело – и получал внимание. Все возвращалось сторицей. Даже завышенное самомнение работало как реклама: чем наглее – тем больше покупали.

В школе он был акцией роста – первым красавчиком, капитаном баскетбольной команды, встречался с самой классной девушкой в классе и имел компанию по-настоящему близких друзей.

В университете началась диверсификация. Появились новые игроки: бизнес-гении, программисты с харизмой стартаперов, а деньгами стало кого-то сложно удивить – они были у многих. Там, где раньше хватало одной улыбки, теперь требовалась целая презентация.

Оказалось, что рынок – штука капризная. Особенно рынок социального капитала.

Но Леон уже не хотел бороться. Ему хватило. Он столько лет был активом, что забыл, как быть просто собой. Его тянуло в минус, но он делал вид, что все стабильно. Это называется «поддержка курса». Легкий сарказм, безупречная укладка, руки в карманах – все по старой стратегии.

Популярность стала чем-то вроде наследства – богатством, которое есть, но не радует. Привычный фон, как дорогая машина, которая пылится в гараже.

Пузырь лопнул. Но не на рынке, а где-то внутри. Потому что понял – ему уже все равно. Восторженные взгляды, завистливые шепоты, лайки – больше не кормили. Не имели значения без одного важного ингредиента. А может, сразу пяти.

Все, что раньше было богатством, стало пустыми фантиками. Все, что раньше было ярким – стало размытым. Даже вечеринки, которые раньше были глотком кислорода, превратились в повторяющийся сериал, где он играл главную роль без реплик.

Он больше не тратил усилия, чтобы быть интересным. Просто был. Как дорогой бренд, который все хотят примерить, даже если сам бренд устал от собственной витрины и позиционирования.

На вечеринке у бассейна все было как надо. Гирлянды, музыка, алкоголь, девчонки. Леон – в центре кадра, с бокалом и идеальной игрой света на упругих мышцах.

Ему хотелось все это обрушить. Раздать долги, продать бренд, снять корону. Остаться никем. Посидеть в тени, где никто не зовет по имени, не ждет от него золотых слов и полусекундных улыбок.

Но вместо этого он поднес бокал к губам и откинул голову.

Старые привычки умирают не сразу. Особенно, если ты сам в них инвестировал все, что у тебя было.

На фоне играла привычная для таких вечеринок музыка – какой-то хип-хоп с грязным текстом и бодрым битом. Пахло сигаретами, хлоркой, дешевыми и дорогими духами.

Многие люди танцевали, обжимались друг с другом и флиртовали. Кто-то просто разговаривал, кто-то залез в воду. Девчонки почти не купались – боялись смыть свой макияж. Их комплексы настолько глубоко проросли в голове, что они перестали воспринимать себя без фильтров и косметики.

Леону это не нравилось. Не нравилась фальшь, хотя сам он стал ее рекламным лицом.

– Пойдешь купаться? – рядом села девушка. Отличная фигура, красивая укладка, миловидное лицо, пустые глаза.

– Нет.

Было лень рисоваться и флиртовать. С момента, как он вернулся в город на летние каникулы, решил врать другим и себе чуть меньше, чем обычно. Если бы они были в студгородке, то эта девушка уже давно бы показывала свою растяжку в его спальне.

Фу какой он грубый.

Леон усмехнулся своим мыслям и поправил солнечные очки на лице, стараясь скрыть за ними веселые искорки в глазах. Незнакомка взглянула на него с непониманием и ушла.

С девушками у него вообще не клеилось в последнее время, в смысле отношений. Он искал в них какую-то несуществующую искренность, но сам ее дать не мог.

Может, не поздно еще неудачно жениться и отрастить себе пивное пузо? Этот тип бывших школьных королей хотя бы выглядел счастливее.

Он сидел на каком-то пляжном стуле и чувствовал себя точно таким же, как и он – просто мебелью. Алкоголь не приносил желанного расслабления, разговоры вокруг казались скучными. Когда-то он был душой компании, сейчас его души не хватало даже на то, чтобы поддерживать свое собственное существование.

Если говорить на языке инвестиций, которыми он забивал себе голову в университете – Леон был банкротом эмоциональной биржи.

Телефон последней модели на столе издал вибрацию. Сначала он не хотел, проверять, что там, но привычки – дело такое. Вдруг кто-то лайкнул фотографию? Даже падшие короли интересуются своим индексом одобрения.

«Котик, ты не забыл? Сбор 10 июля.

На том же месте, ключи под ковриком.

Чешу за ушком»

Нервный смешок вырвался сам по себе – привычная реакция на прозвище «котик». С семейством кошачих он всегда шел рука об руку – зовут Леон, по знаку зодиака лев, все школьные годы играл в баскетбольной команде «Тигров».

Его всегда веселило, когда его называли так раньше, потому что смысл закладывался иной. Сейчас из уст девушек это звучало вымученно и банально.

Он заблокировал телефон и положил его экраном вниз. Как будто этим мог закрыть и себя. Поднялся. Пройдя мимо пустых улыбок и бокалов, дошел до кромки бассейна. И просто шагнул. В одежде. В очках. Без объяснений.

Пусть вода сотрет хотя бы часть этих слоев.

Гл