Лера и Межмировая Канцелярия

Внутреннее время в Канцелярии текло по-своему. Мимо меня прошли десятки страждущих, а моё заявление всё ещё лежало на столе рядом с сыром, орехами, старинной бутылкой вина, коробкой конфет, ластиком, кожаным чемоданом, чей владелец не смог доказать, что он изготовлен не из кожи разумного, а также миллионом других вещей, которые чиновница по одному лишь ей понятному принципу забирала у посетителей Канцелярии. Самое нелепое, что она спокойно пропустила как минимум двух женщин с кожаными сумками, а придралась в итоге к импозантному старичку.

Моё упрямство вознаграждалось постепенно. Сначала жабодама начала дёргать шарфик, потом – чаще моргать, а теперь у неё непроизвольно сжимались тонкие длинные лягушачьи пальчики.

Прошло не меньше трёх часов, когда мне наконец удалось пробить брешь в спокойствии чиновницы.

– А теперь вы уже рассмотрели моё заявление? – вкрадчиво спросила я в миллионный раз.

– Кватит! – взвизгнула она и схватила моё заявление. – В приёме заявления отквазано в связи с тем, что неверно уквазан номер пункта досмотра.

– Но ведь вы мне выдали именно такой бланк с этим номером! – возмутилась я.

– А вы не уточнили, тот это пункт досмотра или нет, – ядовито прошипела она, часто моргая.

– Какой номер у этого пункта досмотра? – процедила я.

– Напишите запрос на уточнение номера пункта досмотра! – торжествующе припечатала она.

– Лучше скажите сами, иначе я ни на секунду отсюда не отойду, а когда захочу в туалет, то сделаю дела прямо на ваш стол! – пригрозила я.

– Тогда вас арестуют!

– Прекрасно, в камере наверняка хотя бы будут кормёжка и нужник. Либо вы меня пропускаете внутрь, либо я начинаю портить вам жизнь по-настоящему, – тихо, но очень серьёзно выдохнула я.

Жабодаму проняло.

– У меня смена скоро закванчивается, – дрогнувшим голосом ответила она.

– Но ещё не закончилась, – констатировала я, предвкушая следующий акт канцелярского балета.

– Я вызову руководство!

– Давно пора! Это невозможно. Одна служащая на такую толпу! – принялся возмущаться матёрый здоровяк с заплетённой в косичку бородой. – Пусть откроют второй пункт досмотра!

Пункта организовано было аж четыре, но никуда не спешащая чиновница сидела только в одном.

– Ладно! Исправляйте! – сдалась она. – Пункт 1-78-4-П.

– Но у меня так и написано! – возмутилась я.

– У вас написано 1-78-4П без дефиса, а это другое! – зашипела она.

Я молниеносно воткнула дефис между четвёркой и буквой П, а затем впихнула своё заявление чиновнице в руки. Отец благообразного семейства поспешил сделать то же самое и тут же встал у меня за плечом, делая вид, что я – его младшая, но горячо любимая жена. «Старшая» жена при этом возражений не имела – дети давно начали капризничать – и сейчас она бы согласилась даже на публичную оргию с участием её мужа и восьми эльфиек, лишь бы мучительное ожидание в очереди наконец закончилось.

Жабодама смачно впечатала в заявление штампик и сказала:

– Вы допущены к досмотру.

Пока она не передумала, я резко вывалила перед ней чемодан, розовую сумку Анжелики и свой тёмно-синий рюкзак.

– У вас есть справква о неразумность животного, из кожи которого была произведена эта сумква? – мстительно спросила она, показывая на розовую сумочку.

– Это синтетика. Имитация, – не моргнув глазом, заявила я, понятия не имея, из чего сделана сумка.

– Если у вас нет подтверждающего ваши слова сертификвата… – протянула земноводная гадина.

– Хотя вы правы. Это сумка из розовой жабы. Пусть остаётся у вас. Всё равно справки о разумности жаб у меня нет, – исподлобья посмотрела я на свою мучительницу.

Забрав сумку, она вытряхнула её содержимое на стол, но ничего криминального не обнаружила, тогда принялась за чемодан. Мне отчаянно не хотелось лишаться сомнительных Анжеликиных сокровищ, поэтому пришлось идти на жертвы.

– Берите всё, только ласты не забирайте. Ласты – это самое ценное!

Я даже посмотрела на земноводную умоляюще, чтобы простимулировать её рвение отобрать у меня чужие ласты и на этом успокоиться.

– Искусственный плавник разрешён только один!

– Это ласт. И их два, потому что у человека две ноги, – едва сдерживая истерический смех, проговорила я.

– К ввозу на территорию Кванцелярии искусственный плавник разрешён только один, – мстительно повторила чиновница.

– Какая боль! Как же я без него обойдусь! – запричитала я. – Ладно, забирайте, только очередь не задерживайте.

Жабодама аж сильнее позеленела от счастья. Победно забрав у меня жутко (нет!) ценный ласт, она вписала моё имя в какую-то ведомость и пропустила. Счастливая, я наконец прошла внутрь Канцелярии, ещё не зная, как дорого обойдётся то, что копию заверенного заявления на допуск к досмотру без удостоверения личности, имеющего юридическую силу, я не взяла.

Как вы понимаете, это была моя первая ошибка.

Первая, но не единственная.

Глава четвёртая, о важности каждой буквы

Знаете, я всегда представляла ад иначе. Огненным, наполненным жуткими кровожадными рогатыми демонами, удушающе дымным и жарким, в отблесках рыжего всепоглощающего пламени. А выяснилось, что ад может быть серым и тусклым. Чистым, организованным и формальным. Рогатые тут, конечно, тоже встречались, но самыми страшными оказались не они – такие же жертвы безжалостной бюрократии. Самыми страшными оказались регламенты, протоколы и инструкции.

Канцелярия была построена тысячи лет назад, и с тех пор многократно достраивалась, ремонтировалась и усовершенствовалась. По сути, она представляла собой единое гигантское здание с несчётным количеством уровней, крыльев, кабинетов, комнат и отделов. У всего этого хитросплетения бюрократической мысли имелась поэтажная план-схема, но даже человек, прекрасно ориентирующийся в чертежах, вряд ли смог бы в ней разобраться. Вот и я не смогла. Стояла возле стенда и беспомощно тёрла глаза, вглядываясь в крошечные нарисованные комнатки. Какая из них тот просторный зал, в котором я оказалась? Куда ведут все эти десятки коридоров, ромбовидных дверей и переходов с табличками 2-4-557-Ж и 2-3-718-О, что виднелись вокруг?

Хорошо ещё, что я понимала язык. Было бы гораздо хуже, если б надписи оказались нечитаемой иероглификой. А так – вроде 2-4-64-Ж лучше, чем неразборчивая тарабарщина. Вообще, какая-то логика во всём этом однозначно имелась. Например, на всех ближайших дверях и переходах первой стояла двойка. Проблема только в том, что на карте комнаты цифрами никто не обозначил, на ней вообще не имелось никаких подписей. Видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась.

– На бую я вертела такие приключения, – пробормотала я и осела на пол прямо под стендом.

Хотелось в туалет, есть и пить. Из съедобного под рукой была только ласта… Пока я страдала и изо всех сил себя жалела, к стенду подошла деловая дамочка с красивыми рогами и длинным хвостом с пушистой кисточкой на конце. Кожа – ярко-розовая, а глаза – чёрные, с поволокой.

– Простите, вы не знаете, куда нужно идти, чтобы подать заявку на возвращение обратно в свой мир? – обратилась я к ней.

– В свой мир? Тогда вы в правильном секторе, подать заявку можно здесь, – подсказала она.

– Сектор – это то же самое, что и крыло?

– Да-да, всё верно.

– Погодите, то есть получается, что сектор Прибытия – это первый, а я сейчас во втором? – осенило меня. – Так?

Ну хоть какая-то система!

– Если честно, не могу подсказать, – рогатая нахмурила высокий лоб. – Я знаю, что есть сектор Прибытия, Второй, Синий, Главный и Северный. Заявки на порталы подают во Втором, а уже отправка будет из Главного сектора.

Ну что за бред?! Почему нельзя называть сектора по какому-то одному принципу? Если этот Второй, то другой пусть будет Третьим. А если есть Синий, то соседний пусть будет Серым, а следующий – Зелёным. Я выдохнула, чтобы не лопнуть от негодования по совершенно нелепой причине.

Ладно, это просто во мне говорят голод, жажда и усталость.

– Спасибо! А вы знаете, где тут туалет или столовая? – с надеждой спросила я.

– Конечно! Это вам в Синий сектор. Вот по тому переходу, где буква Ж указана. Это всем известно.

Конечно, всем известно, что буква Ж ведёт в Синий сектор, и только одна Лера не догадалась!

– Спасибо! А какие ещё буквы каким секторам соответствуют?

– Ну сектор Прибытия – П, – обрадовала меня собеседница.

Ну! Могут же, когда хотят. П – прибытие. Элементарно! И не надо никому мозги мохерить!

– А другие?

– Главный – О, Второй – З, а Северный – В.

– Ясно! – кивнула я, старательно душа в себе сарказм, но он всё равно вырвался на волю: – Всё предельно логично и очевидно!

Собрав в кучу волю, грозящий лопнуть мочевой пузырь, чемодан, рюкзак и себя, я поблагодарила рогатую дамочку за помощь и отправилась в сторону еды и других благ.

Сектор Ж на барабане!

Естественно, переход оказался длинным, бессмысленным и беспощадным, как речи отчима. Я уже почти отчаялась дойти хоть куда-нибудь по бесконечным коридорам, когда всё-таки вышла в Синий сектор, и первое, что бросилось в глаза – цвет. Цвет стен, ковролина, металлических кресел и их обивки, потолка и ромбовидных дверей (что за извращенец их вообще придумал?) был ровно такой же, как в других секторах – серый! Серый!!!

Почему тогда он Синий?!

Наверное, мой мозг устал от новых впечатлений, жаб-чиновниц и рогатых граждан, потому что на этом месте он сломался. Я замерла посреди огромного зала ожидания, в котором расположились сотни несчастных, измученных, недовольных людей и нелюдей.

– Альпучий случай! – шокированно выдохнула я. – Нет, я в этот цирк конём не нанималась…

Понимаете, до этого момента масштаба своего «попадалова» я не осознавала. Мне казалось, что сейчас я пройду очередь – и за ней будет ещё одна очередь, в портал. Отстояв её, я вернусь в восхитительно прекрасную и дорогую моему провинциальному сердцу ноябрьскую Москву, где буду вспоминать о случившемся с лёгкой полуулыбкой видавшего всякое человека. Примерно с такой улыбкой, с какой люди посещают выставки современного искусства. Но теперь постепенно накрывало осознание и вдавливалось под ногти десятками неприятных иголок-фактов.

Я – лишь песчинка в жерновах бюрократии. Всем плевать, если я сдохну в углу, никто и не заметит, пока не завоняет. Никто не поможет просто так, за каждый шаг придётся платить, за любое достижение – бороться, а за возвращение домой – сражаться до полной потери сил, а потом ещё немного.

Всё тело скрутило в болезненном спазме, отчего некоторые потребности встали особенно остро.

– Извините, где здесь туалет? – сдавленно спросила я у торопливо шагающего мимо парня.

– Мужской – на этаж ниже, а женский – на верхнем ярусе, – ответил он на бегу.

– А это какой ярус? – крикнула я ему в спину.

Он что-то неразборчиво буркнул в ответ и исчез из вида.

– Извините! Какой это ярус и где лестница на верхний этаж? – отловила я степенную старушку, которая точно не смогла бы настолько прытко от меня ускакать.

Она любезно улыбнулась, демонстрируя два ряда зубов и клыки длиной с фалангу пальца.

– Пройдёмте со мной, милочка, я как раз туда и направляюсь, – прошелестела она, поправила изящную шляпку с вуалеткой и двинулась дальше со скоростью, с которой до меня доходят плохие новости.

– Скажите, вы давно тут находитесь? – спросила я, старательно пытаясь выкинуть из головы мысли о её клыках.

Если это вампирша, то почему такая старая? Разве они не должны быть вечно молодыми? Если это не вампирша, то зачем ей такие зубы? Нет, я, конечно, не Красная Шапочка, чтобы такое спрашивать, но вопрос-то действительно интересный!

Старушка шла, будто к себе на похороны – медленно, не торопясь и явно не боясь опоздать. Мне приходилось семенить рядом маленькими шажочками, чтобы не обгонять её.

– Ох… кабы припомнить-то… Ну семь полуциклов точно… Да, семь… Но ты, милочка, не переживай, мне просто не повезло, что Жрун мои документы съел. А так – давно б отсюда выбралась.

Семь полуциклов – звучит не очень страшно. Это что-то типа недели местной?

– А сколько дней в цикле? – спросила я, подхватывая на лестнице старушку под локоток.

На ступеньках её скорость снизилась с околонулевой до отрицательной, потому что она начала заваливаться назад, хотя нам однозначно нужно было вперёд. Пришлось ловить и поддерживать.

– В цикле-то? Двадцать девять, – ответила спутница, штурмом беря третью по счёту ступеньку.

Семь полуциклов – это три с половиной месяца. Не смертельно. Наверное, старушка просто очень медлительная, надо будет ей помочь.

– Мне нужно вернуться обратно в свой мир. Вы знаете, как это сделать?

– Вернуться-то? Конечно, милочка. Это тебе в восьмое окно, – охотно подсказала зубастая старушка.

Примерно три вечности спустя мы наконец дошли до женского туалета. Поблагодарив свою спутницу, я ворвалась в кабинку, ведь сил терпеть уже не осталось. И тут меня ожидала вторая крупная подлянка от местного мироздания. Никакого унитаза в оказавшейся очень просторной кабинке не наблюдалось. Как и дыры в полу. Дыра была в стене – как хочешь, так и обходись!

Это точно женский туалет?

На всякий случай вышла наружу и на входной двери нашла в списке допущенных к посещению женский пол. Да и старушка уверенно шла именно к этой двери. Чувствуя, как медленно, но уверенно схожу с ума, я снова вошла в кабинку. Так. На полу и стенах – кафель. Дыра в стене. Больше ничего. Ни ёршика, ни туалетной бумажки, ни турников, чтобы исполнить такой гимнастический этюд.

А терпеть уже невозможно!

Я выскочила из кабинки и наткнулась у раковин на девушку, мирно моющую три руки. Ещё одна рука при этом держала полотенце, которым остальные вытерлись, закончив. Я аж забыла, что хотела.

– Извините… вы не подскажете, как пользоваться туалетом? – робко спросила я, заворожённая тем, как двумя руками она убирала полотенце в сумку, а ещё двумя – поправляла макияж.

Сразу подумалось, что удобно, наверное, ей готовить. А какая массажистка получится!

– Да, разумеется, – хихикнула четырёхрукая. – Раздеваетесь, подходите почти вплотную к отверстию в стене, оттуда выезжает специальное приспособление. А дальше всё как обычно.

Хотелось взвыть, что как обычно точно не получится, если только из дырки не выедет привычный фаянсовый трон, но нужда пуще охоты ёрничать, поэтому я быстро поблагодарила и шмыгнула обратно в кабинку. Хорошо, что у Анжелики были тапочки и даже ласт. Я споро разделась, нацепила чужие шлёпки и встала перед дырой. Из неё выехало подобие больничной утки, запахло дезинфицирующим средством, что немало порадовало. Магия магией, а подцепить иномировой стафилококк как-то не особо хотелось.

В общем, я с облегчением сделала свои дела, а потом получила маленький, но очень бодрящий сюрприз от местного туалетостроения – внезапный душ. Бешеной козой отпрыгнув в сторону, я едва не растянулась на сером кафеле, но удачно схватилась за чемодан. К счастью, полотенце из микрофибры у Анжелики тоже нашлось, поэтому удалось обтереться, одеться и выскочить из места истязания страждущих опорожниться.

Престарелая вампирша как сквозь кафель провалилась, и, прождав достаточно долго, я решила, что она ушла раньше, чем я закончила.

Полная злости, решимости и обиды на судьбу, я вернулась во Второй сектор искать восьмое окно. Рассудила, что лучше сначала занять очередь, а еду и воду искать уже после. Зубастая старушка мне так и не встретилась, но я утешила себя тем, что она вполне неплохо здесь ориентируется и не пропадёт.

Восьмое окно нашлось не сразу, оно уютно расположилось именно там, где его больше всего ожидаешь увидеть – между пятнадцатым и сто тридцать вторым. И к нему даже не было очереди! Радостно ворвавшись в кабинет с окном на двери и номером 2-8-З, я увидела двух чаёвничающих жабодам.

– Простите, что прерываю! Мне нужно оформить заявку на портал обратно в свой мир.

– Технический перерыв, войдите через тридцать семь минут, – ответила одна из жаб.

Вот и объяснение, почему толпы желающих не штурмуют заветную дверь. Я вышла из кабинета и села на ковролин. Странно, но очередь так и не собралась. Зато я обнаружила на дальней стене большие электронные часы, минуты и часы в которых категорически не хотели совпадать с привычными. В каждой минуте я насчитала примерно 47 секунд, а в часе, судя по всему, была 71 минута. На вопрос «почему?» сил не осталось, поэтому я просто вдохнула новые знания и выдохнула смирение.

На удивление, в огромном зале большая очередь была только одна – к стоящему ровно под часами столу. Там выдавали какие-то квитки, но делали это настолько медленно, что всех уже потряхивало от неторопливых, плавных движений чиновницы.

Я прикрыла веки, чтобы не беситься понапрасну, и принялась ждать. Тридцать семь минут спустя снова вошла в кабинет. Жабодамы уже закончили чинное чаепитие и теперь раскладывали на столе перед собой папки с документами.

– Приветствую снова. Мне нужно оформить заявку на портал обратно в свой мир.

– Вам в другой квабинет, – ответила одна из чиновниц, не отрывая взгляда от картонной папки в руках.

Что?! А нельзя было это сразу сказать, тридцать семь грёбаных минут назад?!

– Мне сказали, что мне в восьмое окно!

– Это не восьмое. Тут приёма нет, – равнодушно ответила служащая.

– А где есть?! – змеюкой зашипела я.

– Не здесь, – припечатала другая служащая.

От бурлящей в душе злости у меня аж в глазах потемнело. От возмущения всё полыхало так, что в пору вызывать пожарный расчёт.

Верите? Я чуть не швырнула в безразличных чиновниц ластой. От морального падения и ластошвыряния спасло стойкое убеждение, что хамить и орать бесполезно. Нужно оставаться человеком, даже когда вокруг тебя одни жабы.

Почти совсем не хлопнув дверью, я вылетела из кабинета и глубоко задышала в попытке унять беснующееся в груди сердце.

– Недавно прибыли, да? – сочувственно поцокал пожилой незнакомец в белой хламиде и с посохом под мышкой. – Дышите, дышите. Спорить бесполезно. Только нервы себе вымотаете. Что вам сказали?

Желание нагрубить седовласому собеседнику я безжалостно задавила на корню. Нельзя опускаться до уровня Анжелики. Вежливость способна спасти жизнь!

– Мне нужно подать заявку на возвращение обратно в свой мир. Это в восьмое окно. А они меня не приняли.

– Да уж… – тяжело вздохнул незнакомец. – Но вы напутали. Восьмое окно – это вон там. Считайте от прохода, восьмое по счёту вам и нужно. Только не обращайте внимания, что на нём нарисован ноль. Просто нулевое окно есть в другом зале, и, чтобы не путаться, это называют восьмым, – он сочувственно на меня посмотрел и добавил: – Не переживайте так, через пару циклов сориентируетесь.

– Я не хочу находиться здесь пару циклов! – чуть не заорала я.

– Ну, это как повезёт… А пока идите в восьмое окно, подайте документы и ожидайте своей очереди. Только не забудьте сначала взять талончик с номером. На сам номер внимания не обращайте, к окну всё равно живая очередь, но в неё невозможно встать без талончика. Если что, обычно списки тех, кто стоит в очереди, есть у криесо́ра.

– Кто такой криесо́р? Это так называется раса местных служащих?

– Нет, криесор – это главный в очереди, у кого на руках списки ожидающих. Обычно если криесора вызывают, то он передаёт блокнот или тетрадь тому, кто встал последним. Без этого никак, иначе драки бы случались гораздо чаще.

– То есть тут есть специальное слово для того, кто держит в руках списки очереди?

С ума сойти! Это до чего нужно довести разумных, чтобы они так самоорганизовались?

– Истинно так. И это удобно, поверьте.

– Благодарю вас.

– Если будут ещё вопросы – обращайтесь, – дружелюбно улыбнулся незнакомец. – Я вам с удовольствием всё разъясню.

– Обязательно! – пообещала я и пошла искать нужное окно.

Окна располагались над стойкой в дальнем конце зала. Возле них никто не толпился, и стояло лишь по два-три ожидающих у каждой из жаб-чиновниц. Я смело встала к восьмому от прохода нулевому окну.

– Нет-нет, простите, вы не поняли, – нагнал меня пожилой незнакомец. – Вам сначала вот в эту очередь, за талончиком, – он указал на ту самую очередь, которая змеилась из одного конца зала в другой и начиналась у стола под часами. – А уже потом записаться сюда.

Глубоко вдохнув, я выдохнула и даже выдавила из себя улыбку:

– Благодарю.

– Знаете что? Давайте я вас провожу. Всё равно ничем не занят, пока жду свой черёд, – мило улыбнулся он, опираясь на посох. – А так хоть доброе дело сделаю…

Большие, чуть водянистые глаза смотрели участливо, лысина отражала лившийся с потолка свет, а седые волосы с неё эмигрировали в уши, брови и бороду, которую незнакомец коротко подстригал. На вид ему было около пятидесяти, но поседел он уже почти полностью. Мысли о том, что это Канцелярия его довела, я старательно отогнала прочь.

– Если вас это не затруднит, – облегчённо согласилась я.

– Нисколько! – заверил он и бодро направился к концу очереди, а я поплелась за ним. – Кто криесор? – спросил он у ожидающих.

– Я, – выглянул молоденький парень с большими ушами-локаторами и узким лицом. – Ваше имя?

Криесор достал из рюкзака старую тетрадь в замасленном кожаном переплёте и принялся листать с конца. Пустых страничек там оставалось всего несколько.

– Валерия Сидорова, – подсказала я и понаблюдала, как парень вносит моё имя в пустую графу.

– А кто последний? – уточнил мой седовласый спутник.

– Абнирамбиралиусармид, – по слогам прочитал парень.

Сломанный часом ранее мозг отказался это запоминать, но сопровождающий уверенно повёл меня за собой, мягко отстукивая посохом ритм своих шагов.

– Кто из вас Абнирамбиралсурамид? – спросил он у хвоста очереди.

Тишина…

– Простите, кто последний? – пришлось мне брать дело в свои руки.

– Я, – коротко ответил высокий широколицый циклоп.

– А как вас зовут?

– Абнирамбиралиусармид, – охотно ответил он.

– Прекрасно, тогда я буду за вами! – обрадовалась я.

Такого бугая хорошо видно издалека, не пропущу свой черёд.

– А что же вы раньше не отозвались? – возмутился вдруг незнакомец с посохом.

– Так вы Абнирамбиралсурамида спрашивали, – пожал плечами циклоп. – А я – Абнирамбиралиусармид.

– И то верно, – кивнула я, отчаянно подавляя в себе желание рухнуть на пол и начать истерически биться о него головой. Вместо этого я повернулась к своему сопровождающему. – Уважаемый, а вы не подскажете, где тут столовая? А то так есть хочется, просто кошмар…

– Подскажу, конечно, – охотно откликнулся седовласый проводник. – Только она сейчас не работает. Время ужина.

Эта фраза ввела в ступор.

– А когда она работает? – уточнила я, заранее не ожидая ничего хорошего.

И знаете, не ошиблась в предположениях!

– На завтрак, обед и ужин все окна и кабинеты закрываются, как и столовая. Служащие едят. А после ужина и вовсе расходятся по домам.

– И когда же работает столовая?

– Между завтраком и обедом, а затем между обедом и ужином. Советую запасаться едой заранее, потому что там…

– …очереди, – шёпотом закончила я, прикрывая веки.

Так, по местным меркам сейчас ужин. Последний раз я ела во время большой перемены, это было уже часов десять назад. Но от голода за сутки никто ещё не умирал, даже такие худышки, как я.

Выдюжу. Выживу. Выберусь.

– Получается, что сегодня уже не получится ни поесть, ни талончик взять? – с тоской спросила я.

В этот момент вдруг раздался противный звон, и за стойками синхронно начал гаснуть свет. Окна стали закрываться, а служащие вдруг резко положили ручки на документы и поднялись со своих мест.

– Подождите! Пожалуйста! Вы всего одну букву не дописали! Прошу вас! – отчаянно взвыл грузный рыжий мужчина у третьего окна. – Завтра эта справка уже будет недействительна. Прошу вас, допишите! Пожалуйста!

В голосе звучало столько мольбы, что сердце тревожно сжалось. Жаба-чиновница вдруг наклонилась, взяла в руки ручку, и очередь позади меня выдохнула с облегчением.

– Время приёма заявлений до 19.37, – постучала она ручкой по расписанию на окне и вернула недоподписанные документы заявителю. – Приходите завтра.

Окошко захлопнулось, а мужчина рухнул на пол и залился слезами, причитая:

– Одну букву не дописала…

Блестящие медью волосы в беспорядке разметались по сторонам, он принялся колотить руками об пол и выплёскивать из себя некрасивые, неловкие слёзы. Окружающие опустили глаза и отвернулись. Крупное тело мужчины сотрясалось от рыданий, он захлёбывался бессилием и безысходностью, а затем сдавленно всхлипнул и затих на полу.

Внутри скрутилось змеиными кольцами отвратительнейшее предчувствие. В тот момент я впервые ясно и чётко осознала, что ненавижу Межмировую Канцелярию.