скачать книгу бесплатно
– Алёна, не сейчас, – сказал он. А потом наморщил лоб, чтобы придать пущую важность своим словам, и добавил:
– Убери-ка лучше осколки и дай бате другую тарелку.
Несмотря на внутренний протест подчиняться командам дяди, я поставила дедушке новую тарелку и принялась подметать.
– Меня бесит эта жалкая кучка радикалов, – сказал дядя Гена, захлопывая каталог ворот. – Они вообще страх потеряли. Алёна, пропустила. – Указательный палец дяди был направлен на маленький осколок под пустым стулом. Мне безумно захотелось отлупасить его метлой, но вместо этого я покорно сгребла осколки на совок.
– Проблема в том, – сказал дедушка, – что их число растёт. И действовать они стали более продуманно. – Он наклонился к дяде Гене и вполголоса спросил: “Как у них оказался долбанный динамит? Закону лучше быть на нашей стороне”.
– Не волнуйся, батя, с законом всё в порядке.
– Отлично! – сказал дедушка и вскочил со стула. Он схватил сковородку с плиты и вырвал у мамы лопатку. Даже если яйца ещё были сырыми, энергетическое поле дедушкиного раздражения их мигом дожарило.
7:05 Обычно в это время мы с дедушкой уже садимся в машину, и наш водитель Игорь, завозит Бориса Николаевича в офис а потом меня в школу. Но события сегодняшнего утра нарушили наш привычный расклад.
– Дедушка, мне вызвать такси? – спросила я, допивая чай.
– Нет. Игорь отвезет тебя, – сказал он, нажимая кнопки на своем радио телефоне.
– А ты? – пробормотала я.
– Придется разбираться с этим бардаком, – сказал он, и ткнул антенной телефона в сторону окна.
– Алёна, слушай дедушку и не задавай лишних вопросов, – сказал дядя Гена. Он взял меня за локоть и провел в прихожую. – Все будет хорошо, – сказал он, помогая мне надеть мое любимое кремовое пальто.
– Я знаю, – сказала я. Но я не была в этом уверена.
Наш двор действительно выглядел страшно, как в фильмах о зомби: тротуарная плитка захлебнулась в мутных лужах; створки ворот выгорели, раму покрутило, краска потрескалась. Кучи белого порошка, похожего на снег или золу, покрывали опрокинутый и наполовину сгоревший мусорный бак. Его содержимое разлетелось по всему участку. Пакеты зацепились за ветки дуба, мокрые газеты распластались, как птицы, на столе для препарирования.
Я вдохнула горьковато-терпкий воздух. Видеть свой дом в таком состоянии было невыносимо. Особенно мое сердце сжалось, когда я заметила, что обе волчьи головы, охранявшие подъезд к нашему дому, были разбиты. Их осколки стирались в порошок под остроносыми туфлями Игоря.
– Доброе утро, Алёна, – сказал он, открывая для меня дверь Лексуса. – Обалденное платье.
– Спасибо, – ответила я. Игорь был гладко выбрит, а его короткий черный ежик был аккуратно уложен гелем.
– Не волнуйся, мы заставим их за это заплатить, – сказал он, потирая свой скошенный набок нос.
Я хмыкнула в ответ. Мы? Последнее время Игорь пытается убедить всех (включая самого себя), что он не просто водитель и что он оказывает влияние на то, как Дедушка ведет бизнес и решает проблемы. И это было забавно, потому что единственное, на что Игорь может повлиять, – это коробка передач, поворотники и руль. Ну… если быть до конца честной, иногда Игорь влияет на мое настроение. Он по-особенному делает мне комплименты и смотрит на меня так, словно я голубой бриллиант Оппенгеймера. Особенно это лестно, когда я чувствую себя дерьмово после бессонной ночи за учебниками.
Игорь завел машину и, глядя в окно, начал сдавать назад.
– Чуть не забыл, – сказал он, приостанавливаясь. С заднего сиденья он поднял обмякшее письмо формата А4. – Нашел его под почтовым ящиком.
– Наконец-то! – закричала я, вырывая послание из рук водителя. Этот конверт (а, скорее, то, что было внутри) был частью нашего с Дедушкой плана.
– Что это? – спросил Игорь. Он поправил деревянную иконку Девы Марии на приборной панели и выехал на улицу.
– Это то, что изменит всё! – сказала я. – Скоро не будет ни вандализма, ни ненависти! Всё будет по-другому.
Я безжалостно разорвала влажный конверт. Внутри был глянцевый журнал цвета сульфида меди. Название блестело золотом: ТВ-Шоу Сверхновая Звезда.
Игорь оторвал глаза от дороги и взглянул на обложку.
– А-а! Я знаю эту передачу, – сказал он с энтузиазмом. – Смотрел ее по УТ-1. Там в последнем раунде остались четыре зашибенские девчонки с такими не хилыми…
– Игорь! – прервала я его пошлый комментарий. – Сверхновая Звезда – это вообще-то интеллектуальный конкурс.
– Ну ладно, ладно, – сказал он, улыбаясь. – Лучше скажи мне, как этот конкурс остановит нападки гопников?
Я громко вздохнула, поражаясь тому, насколько Игорь тупой. Как можно этого не понимать?
– Ты вообще слышал о позитивном маркетинге? – Я не стала дожидаться его ответа. – Когда я выиграю Сверхновую Звезду, телеэкраны и рекламные щиты по всей стране загорятся надписями: Алёна Волкова, Самая Умная Старшеклассница, 2000. Во всех интервью я буду рассказывать о том, что свой интеллект я унаследовала от Дедушки. Когда люди узнают, что Борис Волков заработал свой капитал не обманом, а своими мозгами, нашу семью наконец-то зауважают.
Мысль о победе разлилась по моему телу, согревая меня подобно ласковым лучам весеннего солнца. Глянцевые страницы журнала с их идеальным оформлением и цветовой гаммой манили меня в мир славы. Вдыхая запах полиграфии, я мысленно перенеслась на церемонию вручения премии Сверхновая Звезда, которую столько раз смотрела на УТ-1.
Я представила себя уверенно шагающей по сцене, мои русые волосы развеваются, как солнечный ветер, мои глаза цвета планеты Нептун слегка блестят от переполняющего счастья, мои губы растягиваются в идеальной голливудской улыбке. Из рук ведущего я получаю Золотую Звезду. На сердце становится легко, и это возносит меня к звездам.
– Ого, – голос водителя безжалостно стащил меня со звёзд обратно в наш Лексус. – Никогда бы не подумал, что молодежная передача может изменить то, как люди воспринимают нас… То есть вас… Волковых. Как ты собираешься попасть на это шоу? – Игорь переключил скорость и выехал на трассу.
– Директор должен подписать вот этот документ. – Я достала пустой бланк заявления из конверта. – Это меня сделает официальным представителем школы. Затем мне нужно выиграть областной конкурс в Донецке. И только тогда я попаду в финал, который ты и смотрел по телеку.
– Ты всех порвёшь, ты же такая умная, – уверил меня водитель, обгоняя по встречке белую иномарку.
– Да, я много знаю, – сказала я, вжавшись в сиденье, – но ты видел других участников? Они Эйнштейны.
– Могу помочь тебе подготовиться.
Я нарочно громко хихикнула, чтобы показать Игорю, насколько нелепым было его предложение.
– Как ты собираешься мне помочь? Ты даже школу не закончил.
– Школу… – повторил Игорь. – Да кому она нафиг нужна? Самым важным вещам школа не учит. Поверь мне.
Я, конечно, не поверила, но у меня не было желания спорить. Я хотела погрузиться в страницы журнала, который открывал мне двери в эксклюзивный клуб. Такой журнал в газетном киоске не купишь. Доступ к нему имеют только одобренные кандидаты. Лишь немногие из нас, кто будет бороться за Золотую Звезду в следующем году, будут знать правила и категории. И я одна из избранных.
Покачиваясь в кресле, я читала интервью прошлогодних участников, рассматривала фотографии с областных соревнований, пока меня не обдало холодным потом от увиденного. На странице номер 12, в верхнем углу, внутри желтой звезды, жирными синими буквами было написано:
Отличные новости!
По многочисленным просьбам, впервые за пять лет
мы вводим новую категорию: Музыка и искусство.
Что за бред? Какие ещё музыка и искусство? Сверхновая Звезда – это научный конкурс. У меня в голове всё закружилось. Как будто безупречная химическая реакция моей жизни резко пошла наперекос, и все элементы, которые должны были соединиться в идеальной гармонии, внезапно столкнулись, порождая хаос.
До областного отбора осталось всего четыре недели, а я понятия не имею ни о музыке, ни об искусстве. Я никогда в жизни не держала в руках музыкальный инструмент. С кистями я была кое-как знакома. В начальной школе у нас были обязательные уроки ИЗО. Но меня всегда больше интересовало смешение красок в стакане воды, чем процесс рисования.
Мне срочно нужна была подходящая литература. Но где её взять? Дома у нас нет ничего, кроме маминых любовных романов и моих книг о космосе. А в нашей школе музыку и искусство не преподают. Мы ведь профильное учебное заведение для детей, одарённых в науке. Остаётся только один вариант – библиотека. В Крупскую меня не пустят, мне ещё нет 18, а в Юношеской хранится только старое, никому не нужное дерьмо.
Вот я вляпалась!
8:00 Когда я взбегала по бетонной лестнице к главному входу школы, звонок на пары беспощадно сотрясал здание. Все ученики разошлись по классным комнатам, и только один парень остался стоять под сине-зеленой вывеской “ОШ № 19”. Изо рта у него торчала сигарета, а палец безрезультатно крутил колесико пластиковой зажигалки.
Заметив меня, он приоткрыл входную дверь, выпуская на волю последние секунды раздражающего призыва к началу учебы.
Украдкой я поблагодарила его, но не успела пересечь порог, как он спросил:
– Прикурить не будет? В моей, кажется, газ закончился.
У меня ещё был шанс успеть на математику до того, как появится учитель, но глубокие, темные глаза этого незнакомца уставились на меня так, будто я была его последней надеждой.
– Здесь нельзя курить, – сказала я, запуская руку в сумку.
– Пофиг. Что они мне сделают? – сказал он, заправляя за ухо прядь волос. На каждом из его пальцев поблескивало серебряное кольцо.
Я достала зажигалку и нажала на кнопку. Газ зашипел. Незнакомец нагнулся и обнял мою руку своими ладонями. От этого касания меня бросило в жар. Я понимала, что он всего лишь заслонял огонь от ветра, но делал он это как-то по-особенному. Намеренно. Нежно. Его сигарета разгоралась всё ярче, а внутри меня загорелся пожар похлеще того, что полыхал в нашем дворе этим утром.
– Спасибо, – сказал парень и затянулся. – Ты меня спасла.
– Пожалуйста, – сказала я, пряча зажигалку.
– Удачи на парах, – бросил он и побежал вниз по лестнице.
Еще несколько секунд я смотрела ему вслед, совсем позабыв об уроках и о Сверхновой. Он накинул капюшон пайты и уверенно зашагал по аллее, оставляя за собой темное облако густого дыма. В этом парне была какая-то черта, которая отличала его от пацанов нашего класса. Его возраст, конечно, но что-то ещё. Уверенность? Самодостаточность?
Звук открывающейся двери взбудоражил меня.
– Волкова, ты почему не на парах? – спросил наш директор. Я тут же вспомнила о своей миссии. – Андрей Алексеевич, мне нужно с вами поговорить о Сверхновой Звезде.
– Меня в Управление вызывали, – сказал он, застегивая куртку. – Подойдёшь ко мне на большой перемене. А сейчас мигом в класс.
Я поспешила по коридору к своей классной комнате, представляя, как сейчас открою дверь, и все уставятся на меня своими сканирующими глазищами и будут оценивающе пялиться, пока я не сяду за парту.
Подойдя к двери, я прислушалась. Сергей Викторович (прослывший среди учеников Циркулем) что-то рассказывал. Мелок выплясывал на доске.
Я постучала.
– Извините. Можно войти?
– Явилась, не запылилась, – рявкнул Славик Сватов. Этот болван сидел за третьей партой среднего ряда и был заводилой всех озабоченных.
Не успела я отреагировать на его язвительный тон, как в меня полетела скомканная бумажка.
– Любовная записка от поклонника вашего высокомерия, – выкрикнул кто-то.
– Что это на ней? – прошептал девчачий голос. – Никак в монашки подалась?
– Так, успокоились, – скомандовал Циркуль. – Волкова, присаживайтесь.
Учитель отвернулся к доске, продолжая выписывать формулы, а я поспешила к своему месту – предпоследней парте в крайнем ряду у окна, но резко остановилась. На стуле моей лучшей подруги Яны, сидела незнакомая девочка в мультяшно-розовом свитере. Это какая-то ошибка, подумала я.
Новенькая улыбнулась мне, оголяя серую полоску брекетов. Её болотные волосы были заплетены в незатейливую косу, которая выглядела потрепанной, как канат в нашем спортивном зале. Лоб был покрыт мелкими прыщами (которых было больше, чем звёзд в нашей Галактике), а из её курносого носа что-то торчало! Это было отвратительно. Я не могла себя заставить сесть рядом с ней.
– Волкова, вы всё ещё стоите? – сказал Циркуль, складывая руки на груди. – Может, вы хотите провести урок вместо меня? А я сяду за вашу парту у окошка и с удовольствием расслаблюсь, внимая вашей мудрости.
– Точняк, пусть Волкова ведёт урок, – ляпнул Славик. – Давай, Алёха, расскажи нам о своих сферах.
– Они равны или одна больше другой? – кто-то выкрикнул.
– Могу помочь с измерениями. У меня есть очень точный прибор, – сказал Славик, показывая мне свою руку.
– Отжёг! – завизжал Костя Никитин, заходясь смехом. Его парта была прямо за мной.
– Заткнитесь, – прошептала я, присев на край своего стула как можно дальше от новенькой.
– Я рад, что все разрешилось, – сказал Циркуль.
– Меня зовут Лина, – прошептала она, пошмыгивая. То, что торчало из её носа, шевельнулось, но так и осталось торчать.
Меня начало тошнить. Дабы не нагнетать рвотный рефлекс, я опустила глаза в сумку в поисках учебника и тетради. Уже октябрь, подумала я, какого хрена она начала учёбу на целый месяц позже? И где, черт возьми, Свердлова? Сколько мне ещё терпеть выходки этих макак, у которых от избытка тестостерона расплавились мозги?
Весь оставшийся урок новенькая шмыгала и чихала, мешая мне сосредоточиться. Я начала продумывать варианты её скорейшего отселения. Вариантов оказалось немного – единственное свободное место было позади меня, рядом с Никитиным, и я точно знала, что этот дебил не захочет сидеть с ней.
8:45 На перемене Лина закидала меня комплиментами:
– Ах, какие модные ботинки! Ой, какие элегантные серьги! А платье-то какое изысканное!
Я и сама знаю, что моя одежда и украшения потрясающие, и в комплиментах не нуждаюсь, тем более от сопливой новенькой. Какое она вообще имеет право комментировать мой гардероб?
– Это брендовое платье, – сказала я. – Фенди. Слышала о таком? Стоит дорого.
После такого ответа новенькая должна была отвалить, но она продолжала смотреть на меня, как преданный пес на хозяина.
– У тебя хороший вкус, – сказала она, оттягивая горловину своего мешковидного свитера. – Какой у нас урок после математики?
– Расписание на доске объявлений, – сказала я, указывая в угол класса.
Как только она отошла, я повернулась к Никитину и сказала:
– Костя, новенькая пересаживается к тебе.
– Это еще почему?
– Потому что это место Яны. А ты ни с кем не сидишь.
– Вот именно. Я ни с кем не сижу, – сказал Костя и вытянул свои гориллоподобные ноги поверх пустого стула. – Хотя для твоей попки место тут всегда найдется.
– Нет, я сижу с Яной, – сказала я и постаралась изобразить дружелюбную улыбку. – Костя, пусть новенькая сядет с тобой.
