Путь

Она встала на цыпочки, обхватила его блестящее от чешуи и дождя лицо своими руками, измазанными черной грязью и остатками белого грима и кричала, заглядывая в его глаза. Но куда ей перекричать природу.

Тогда она обошла его со спины, разбежалась и врезалась в него, повалив лицом в грязь. Вот поэтому Парень и не любил открывать свою спину. А Девочка отдышалась немного, сидя на его плечах, откинула мокрые волосы с уже не белого лица и потащила его то за руку, то за ногу, то вспахивая лицом землю, обдирая колени, ломая спрятанные в перчатках ногти, зубами цепляясь за камни, чтобы продвинуться еще на миллиметр туда, где тонули в озере Щенок и Охотник.

А дальше?

Дальше было все просто. Она нашла то, что Охотник называл одеялом, собрала какие-то платки и натянула над ними подобие крыши. Какое-никакое, а укрытие. Она стянула с себя некогда белые одеяния. Она спрятала в коленях некогда белое лицо. И дрожала. А на выпирающих под кожей позвонках постепенно проступали синяки, набитые благословенным дождем.

Позже, намного позже, Охотник перестанет быть озером и сможет развести огонь, потому что то, что он называл одеялом, и не горело, и не промокало… только он мог продолжать называть это одеялом.

Позже, намного позже, Парень не утонет, он накинет на избитые кости Девочки свою пыльную, со следами крови, но теплую рубаху и сядет причесывать ее мокрые волосы, пока они не высохнут, чтобы заплести чистые блестящие косы.

Позже, намного позже, Щенок откопает во влажной грязной земле жилку белой глины. И молча будет тыкать Девочку носом, пока она, сжавшись и все еще дрожа, будет наносить ее на лицо.

Позже, намного позже, Девочка будет сидеть и смотреть в небо и думать, что это небо плачет все те слезы, что она не может.

А пока?

Дождь шел пять дней.

И вот наконец-то дождь закончился.

6 Благородный

Проблема заключалась только в том, что Девочка с белым лицом… спала. Спал и Парень с душой змеи. И даже Щенок.

Не спал только Охотник.

И он смотрел мерцающими серыми глазами, как там, за пределами круга света от костра, к ним начала свое движение тень. То была огромная тень. От ее тела в прохладной ночи валил пар. Она дышала, каждый раз выдыхая тихое “пф” в ночи. Глаза ее тускло светились.

Охотник аккуратно, чтобы не шуметь лишний раз, повел по земле рукой, ища Девочку в темноте. Он нашел ее стопу и дернул за поджатые пальцы. Она не проснулась. Тогда Охотник взял ее за щиколотку и с силой потянул, продолжая наблюдать за тенью. Но Девочка не проснулась. Даже жар ненавистного костра рядом с пятками не пробудил ее.

Тень снова сделала шаг. Земля содрогнулась.

– Проснись! – приказал Охотник тем самым голосом. Но и тогда Девочка не разомкнула глаз. Охотник не знал, то ли это от того, что он в принципе не мог пробудить ее, а мог только погрузить в сон. То ли страх все-таки разбавил необходимую концентрацию голоса. То ли надо было на нее все-таки посмотреть… Но как отдавать приказ закрытым глазам.

Шаг.

Пфффф…

Шаг.

Тень походила на движущийся дом, нет, крепость, да что там, замок! Целый город надвигался на них, а он, Охотник, не заметил этого, упустил, не почувствовал, и теперь Тень их раздавит, растопчет с тихим выдохом “Пф” в темноту. Не заметит и уйдет.

Уйдет пожирать души.

Охотник запрокинул голову, пытаясь рассмотреть морду тени в темноте. Сейчас он выдохнет, встанет, и вступит в бой. Так сказано в Статуте. И он отдаст жизнь, защищая людей – своих и не только.

Он продолжил слепо водить рукой в темноте, пытаясь отсрочить неизбежно. Вот холка Щенка, он заскулил. Вот снова обтянутая кожаной перчаткой тонкая рука. Где-то там должен быть нож…

Шаг.

Дрожь.

Подскочили даже поленья.

Глаза Охотника болели, но он отказывался моргать – вдруг он моргнет, а тень уже тут. Охотник не мог дышать – его ноздри заполнил смрад греха и разложения, отвратный запах демона, которого не сможет победить никто. Охотник не мог шевелиться…

Но что это?.. вот она, рукоятка ножа, его пальцы наконец-то нашли его.

Охотник готов.

Он выдохнул, приготовился встать. Сжал кинжал покрепче…

Ему в руку впились два острых клыка.

Медленно, очень медленно Охотник оторвал взгляд от надвигающейся неизбежности, обернулся и увидел сонного Парня с душой змеи. Тот одной рукой прикрывал спящую Девочку с белым лицом, второй растирал глаза.

Шаг.

Пфффффф

Парень содрогнулся всем телом, на щеках блеснула чешуя. Он вскинул голову, в ужасе уставился на тень, потом перевел взгляд на Охотника, на его замершую в воздухе руку… на выпадающий из парализованных ядом пальцев кинжал…

Нет. Нет-нет-нет-нет!

Нет, он не хотел, он не специально…

Охотник и Парень долго смотрели друг другу в глаза. Охотник смог улыбнуться, глаза его потухли. Парень пожал слегка плечами, взял Щенка на руки, прижал его к груди, сел так, чтобы касаться и Охотника, и Девочки.

Они закрыли глаза.

Огромное копыто тени наступило на их жалкий костер, потушив моментально. Морда опустилась. Влажный нос коснулся их макушек. Вдохнул. Выдохнул “пф”.

Шаг.

Земля содрогнулась.

Тень последовала дальше.

А Девочка с белым лицом продолжала видеть сон, где по зеленой сочной поляне шел по своим делам

Олень.

7 Поля

Охотник ел голубя.

Не то чтобы это было очень вкусно или даже сытно, но жареное мясо есть жареное мясо. Он напевал себе что-то незатейливое под нос, облизывая пальцы, и запрокинул голову, чтобы подмигнуть серому небу – сегодня день удался.

Темная ночь пылала огнем.

Сегодня им не повезло. Сегодня ночью Девочка с белым лицом, никого не предупредив, решила, что видеть сны – это хорошая идея. И приснила же, дура набитая, огнедышащую тварь.

Сухое поле горело, освещая всполохами фиолетовое небо. Дым уходил во все стороны. Скоро, возможно, сбегутся другие демоны и тогда Парню, конечно же, не жить.

Охотник перевел сытый взгляд на Парня с душой змеи. Тот тяжело дышал. Рубашка на нем местами обуглилась, местами просто тлела, оголяя тщательно спрятанную пересохшую чешую. По подбородку Парня стекал зеленоватый яд, который, судя по подпаленным волосам Парня, так и не попал в организм демона. Оно и неудивительно. Огромная ящерица представляла из себя живой факел.

С пронзительным визгом к ногам охотника приземлился Щенок, его дымящаяся тушка прокатилась немного по земле, прежде чем Щенок поднял голову, потряс ею, хлопая ушами по морде, и сообщил сиплым басом:

– Гнида!

– Я? – поинтересовался равнодушно Охотник.

– И ты, – согласился Щенок. Он повел носом, и на темных губах тут же заблестела слюна.

Охотник только хмыкнул.

В этом мире, после сошествия демонов, вымерли практически все птицы. Согласно Статуту тихие наблюдатели ангелов покинули этот мир вместе со своими небесными благодетелями. Но не голуби. Голуби остались.

Ящерица подняла голову к небу и издала утробный рев, плюнув в небо столпом пламени.

Ну точно… своих звала.

С неба посыпались обугленные, но зато хорошо проготовленные тельца.

– Хочешь жрать – неси, – посоветовал Охотник Щенку и остался сидеть и наблюдать как Щенок, прихрамывая и виляя пухлой пушистой задницей, опустившись к земле, прижав уши, за крыло тащит голубя обратно, ловко маневрируя между лап демона и уворачиваясь от его хвоста.

Щенок лег рядом с Девочкой с белым лицом. Тело ее было выгнуто в неестественной позе, макушкой и пятками она уперлась в землю, а животом тянулась к небу, словно там кто-то поймал ее на удочку за пупок. Руки в черных перчатках болтались, кончиками пальцев она скребла землю, выводя только ей понятные узоры.

Охотник выбросил косточку и принялся за следующую.

– Помочь не хочешь?! – рявкнул Парень с душой змеи.

– Так прими истинный облик, что ты ноешь, – пожал плечами Охотник. В его глазах отражались гектары сожженной полыхающей земли, но сам взгляд оставался холодным и отстраненным. Щенок навострил уши.

– Да ты же убьешь меня тогда! – заорал Парень. Огненный демон сделал еще один шаг в сторону бессознательного тела Девочки с белым лицом.

– Демоном больше, демоном меньше, – пожал плечами Охотник.

Парень с душой змеи замер. Он повернулся спиной к огненному чудовищу. Он опустил руки и слегка приоткрыл рот, чтобы не наглотаться собственного яда. Он посмотрел на Охотника – тот жевал, но вторую руку удерживал на пульсе Девочки с белым лицом. Он посмотрел на Щенка, все еще дымящегося и запертого в смертном теле. Он посмотрел на Девочку с белым лицом. Он помнил ее рождение. Помнил ее посвящение. Он помнил, как тихой тенью под кроватью прислушивался к ее слезам, пока те не выгорели, как и все ее существо. А сейчас она даже не увидит его конца.

– Да зачем же столько драмы… – вздохнул Охотник, покачал головой, достал из-под плаща древний револьвер и выстрелил, практически не целясь.

Мимо вытянувшейся безгубой морды Парня пролетела ледяная пуля. Своими истинными глазами он видел только силуэт Охотника. Синий, практически ледяной силуэт. Только глаза его пылали алым огнем и в сердце затаилась черная бездна.

За спиной Парня с душой змеи рухнул демон в своем смертном обличье. Щенок опустил морду на лапы и делал вид, что спит. Девочка с белым лицом свалилась тряпичной куклой и дрожала, так и не проснувшись.

Охотник бросил на нее это отвратительное подобие пледа, посмотрел на горящие поля и покачал головой.

– Костер, наверное, разводить сегодня не будем.

И протянул руку к следующему голубю.

8 Ведьма

Солнце опускалось за горизонт, когда они увидели маленькую черную точку, рябящую на фоне оранжевого шара. Дорога была все так же покрыта трещинами. Справа и слева – пустые поля. Охотник шел вразвалочку, ссутулив плечи и поднимая облака пыли, за ним след в след шел Парень с душой змеи, опустив голову и подставив чешуйчатую шею жаркому небу. За заскорузлую рубашку, когда-то белую, его держала пальцами, обтянутыми в тонкие черные кожаные перчатки, Девочка с белым лицом. Во второй руке она держала беспрерывно ругающегося матом Щенка со сломанным хвостом. Он больше не мог идти. Его следы высыхали бурыми пятнами на пыли.

Казалось, они умирали.

Казалось, они умерли уже давно.

Оставалось непонятным только, почему они идут по этому аду вместе.

Но вот Девочка с белым лицом подняла черные глаза и увидела точку. Это могли быть пятна перед обмороком. Это могла быть муха, присевшая на ресницы. Это мог быть камень, в конце концов.

Но она остановилась. Кусок рубашки отломился и остался в ее пальцах, потому что Парень с душой змеи не сразу заметил и продолжил идти. Охотник бросил взгляд через плечо и увидел только статую посреди раскаленной дороги.

Черная точка на горизонте пошевелилась. Девочка вздрогнула всем телом. Тут же она отправила палец себе в рот и попыталась послюнявить его. Не вышло. Она топнула ножкой, и подошва осталась в горячей пыли. Недолго думая, она сунула палец в пасть Щенку.

– Да ты охренела, – пробасил тот, пытаясь языком вытолкать ее палец. Был бы палец – палец, он, может, и откусил бы, но это же перчатка – какой толк жевать перчатку. Щенок долго возил языком, но избавился от нежелательного вторжения.

Девочка внимательно изучила поверхность перчатки и, обнаружив влажный отблеск, быстро провела две линии по белому потрескавшемуся гриму от глаз до подбородка, изображая слезы.

Она сделала шаг.

Другой.

Третий.

Она на ходу впихнула Щенка в руки Парня.

Она оттолкнула Охотника, наблюдающего за ней мерцающими серыми глазами.

Она побежала. Хромая и дергая одной ногой, той, на которой отвалилась подошва. Ее ноги давно не были белоснежными. Давно не были нежными. Она прошла сотни тысяч километров. Об мозоли на ее ногах можно было точить ножи… но кожа пузырилась от жара дороги. А Девочка с белым лицом шаг за шагом приближалась к точке на горизонте.

Она упала на колени. Те тихо зашипели и запахли сладковато.

Перед ней, прислонившись к столбу, сидела старуха: колени подтянуты к груди, татуированные руки покоятся расслабленно сверху. Она была толстой. Почти лысой, только у висков торчало пара седых клоков. Она была красной. Макушка бордовая. Щеки, лежащие на плотном платке, намотанном на шее, были розовые. Глаза залиты кровью лопнувших сосудов. И нежные-нежные десны, которые она оскалила, глядя на Девочку с белым лицом.

А Девочка раз за разом делала один и тот же благоговейный жест в районе живота и била лбом поклон. От души так. Со всей дури. Сперва пыль покрылась белым гримом, следом каплями алой крови.

Старуха зашипела по-звериному и попыталась пнуть Девочку.

– Чего это она, – прошелестел подошедший Охотник. – Что она говорит? – он перевел мерцающий взгляд на озадаченного Парня с душой змеи. Парень пытался бездумно гладить Щенка и чудом каждый раз вовремя успевал убрать пальцы от острых молочных зубок.

– Она говорит: ”Мать” …

– Это ее мать? – если бы в Охотнике оставались силы, он бы, наверное, удивился.

– Нет, – Парень пожал плечами. – Так называют настоятельниц в храмах Ордена Видящих Сестер.

– Тех, что в младенчестве кормили ее тлеющими углями?

– Да.

– Охренеть, – успел вставить Щенок, пытаясь укусить хоть кого-то. Демоны легко обходились без воды. Гораздо тяжелее они переносили голод.

– Это Мать? – поинтересовался Охотник.

– Уже нет, – все так же озадаченно ответил Парень. – Матери не покидают храмов. Это изгой. Она должна была умереть давно.

Старуха уперлась пяткой в лоб согнутой Девочки и смотрела неотрывно черно-красными глазами то на Охотника, то на Парня.

– Дииииитяяяяяя, – проскрипела вдруг она. Девочка, услышав голос, нежно прижалась белой щекой к грязной ноге. – Воооодааааааа.

Девочка с белым лицом осмотрелась. Ее фляга давно опустела. Парень с душой змеи не пил. Охотник… он ткнул в нее указательным пальцем и покачал в предупреждении головой, рукой отводя свой бурдюк за спину. Его глаза мерцали, но тухли.

Тогда Девочка с белым лицом кивнула себе. Поджала невидные за гримом губы, схватила острый камень, выпростала тонкую руку вперед, занеся ее над жирным красным потным лицом лысой старухи. Та хихикала. Она не смотрела на Девочку. Она смотрела на Охотника.

Девочка поднесла камень к нежной тонкой коже и…

На белый грим брызнула бурая горячая кровь. Голова старухи накренилась под странным углом. Из горла виднелись белые кости в алой влажной пленке. Алая пена, булькая, сорвалась с дряблых губ. Залитые кровью глаза все так же не смотрели на Девочку. Тяжелая вытянутая нога подрагивала, поднимая облака пыли.

Если бы Девочка могла, она бы взвыла. Она повторяла жест рядом со своим впалым животом. Она сжимала в руках пригоршни пыли и посыпала ею свое оскверненное лицо, закидывая в открытый сухой рот, глаза, нос. Она била себя в грудь обтянутым в черную перчатку кулаком…

Парень с душой змеи подошел и взял ее на руки. Он укачивал ее, как дитя, молясь про себя, что ей не будут сниться сны.

– Вы того, – сказал щенок, поднимая морду, – идите. Я догоню, – его шерсть была алой. Он сыто икнул.

9. Дом

Охотник, Парень с душой змеи, Девочка с белым лицом и Щенок со сломанным хвостом стояли, задрав головы вверх. Перед ними посреди выгоревшего поля высилась дырявая стена.

На плече Охотника висела гирлянда из на удивление жирных тушек крыс – видимо, они питались либо собратьями, либо не здесь. Желудок Охотника уже даже не урчал, он рычал, словно старый демон. Они так долго шли без отдыха. Они не позволяли спать себе. Не позволяли сомкнуть веки Девочке. Они только шли. Охотник все обещал им, что Город рядом, но на самом деле он знал только одно: они окружены и в безысходности.

И вот в середине ничего стоит стена.

– Что это? – спросил наконец Охотник. Он понимал, что зря они остановились. Ведь больше они не смогут сделать ни шагу.

– Сыр? – предположил Щенок басом.

Охотник слегка склонил голову набок и, не смотря, спросил Парня.

– Что такое сыр?

– Твердое молоко с солью, – пожевав губами, ответил тот. – Нас кормили им пару месяцев назад на ферме, помнишь?

– Нет.

– Демон отравил колодец и утаскивал к себе жителей.

– Ах этот… Не, тогда точно не сыр. Там он белый и мягкий и… ну… небольшой.

– Мы ж не знаем, сколько он тут стоял, – Щенок вяло чухал мягкой лапой ухо. – Может, вырос и того… зачерствел.

Парень с душой змеи прикусил кончик своего большого пальца. На зубах остался лоскуток прозрачной чешуйчатой кожи. Его тревожило какое-то далекое воспоминание. Он знал, что это. Он должен был знать. Он не помнил. Вместо ответа к нему врывались непрошенные образы его прошлых жизней, тех, где не было этой Девочки с белым лицом и тех, где не было Охотника с потухшим от усталости взглядом. Парень опустил глаза. Охотник поклялся, что когда-нибудь убьет его, Парня. Оставалось только надеяться, что они успеют дойти до безопасного Города. Вообще до какой-нибудь безопасности, потому что сейчас они стояли открытые, как на ладони.

Парень вздохнул и решил обойти эту стену – может, ответ таится с другой стороны?

– Это куб, – сообщил Парень.

– Дырявый? – уточнил Охотник.

– Такой же, – подтвердил Парень.

– Бесполезная постройка, – хмыкнул Щенок.

Девочка с белым лицом внимательно скользила взглядом черных глаз по стене, она подмечала каждое отверстие, каждую трещину, каждый выступ. Девочка приоткрыла выкрашенные белым гримом губы, и небо увидело ее опаленный черный зев. Пальцем в черной перчатке Девочка прикоснулась к стене и ладонью по-паучьи поползла вверх, изучая симметричный странный узор. Краем уха услышав знакомое слово, Девочка ударила ладонью себя по лбу, с него посыпались белые хлопья, оголяя намек на кожу под плотным покровом краски. Она сложила руки – пальцы к пальцам – подняла их углом над головой и замерла.

Порыв сухого горячего ветра всколыхнул толстые темные косы Девочки.

Щенок передумал и опустил лапу.

Охотник перевел уставшие серые глаза на маленькую тощую фигуру в некогда белом платьице, замершую на фоне бесцветной стены. Ее черные глаза остекленели.

– Дом, – тихо произнес Парень. – Она говорит, это дом.

– Безопасность? – слабо уточнил Охотник.

– Очень сомневаюсь, – честно ответил Парень, но все же двинулся к Девочке, раскрывая ей навстречу руки. В последнее время она совсем ослабла. Она стала тенью тени. Ей нужен был сон. А им – чтобы она не спала.

Шаркая и поднимая пыль, след в след за Парнем пошел Охотник. Вздохнув, за ними потрусил Щенок. Они подняли Девочку в кокон из рук и вздохов, и сожалений, примостили ее голову то ли одному на плечо, то ли на грудь второму и вошли в разверзшуюся пасть того, что, она им пообещала, может быть домом.

Они вошли.

Щенок встал в дыре, где раньше была дверь, где теперь не осталось даже воспоминания о закрытости и защищенности. Он смотрел в спины удаляющимся Парню и Охотнику, слегка сощурив вечно слезящиеся молочные глаза и, мотнув головой, медленно, не торопясь, лег. Щенок занял собой весь дверной проем, его передние лапы, на которые он опустил мощную теперь узкую морду с тускло светящимися глазами, выступали наружу и закапывались в пыль. Его хребет касался верхнего косяка. Длинный пушистый хвост заметал следы ушедших смертных во всем холле.

Щенок остался один на один с открытой дверью, луной над небом и опустившейся ночью за дырявой стеной.

– Дом, – фыркнул он, и из его влажного носа вырвалось облако жаркого пара, а с алого мясистого языка начала капать желтоватая гнойная слюна. – Скажешь тоже.

Охотник замер и со сдерживаемым любопытством изучал ступеньки. Конечно, он знал, что такое лестница. Он видел такие в деревянных домах: скрипучие, но надежные. Он взбирался по шатким лестничкам на сеновал. Он сотни тысяч раз босиком полировал каменную кладку ступеней в храме Охотников. Он даже горы проходил по лестницам. Но эта была какая-то странная. Она шла вверх и обрывалась. А там, если изогнуться и заглянуть, можно было увидеть, что она снова шла вверх и обрывалась.

Вверх. Обрыв. Вверх. Обрыв.

Лестница не вела ни в коридор, ни в комнаты, ни к другим лестницам. Просто на пустые каменные площадки с дырами в стене. Куда такая лестница могла привести?

Да только к падению.

Возможно, это им было нужно.

Возможно, это их благодать.

И Охотник ступил на первую каменную ступень. Только потревоженный песок зашуршал – ушедший далеко вперед Парень с душой змеи не оставлял следов. Охотник покачал головой и принял решение.

Он бродил по этим пустым площадкам и собирал. Тут кусок бумаги оторвал от стены. Тут нашел книгу со странными значками на страницах. Тут целую ножку от стула.

Охотник знал, что такое этажи. И на каждом он оставлял небольшой костер.

Потому что огонь ночью – это безопасность.

Парень с душой змеи нес свое предназначение на руках, на плечах и на сердце. Он до сих пор удивлялся, что в этой слабой жалкой смертной форме бьется его сердце, что иногда оно диктует ему решения и забирает воспоминания. Но он продолжал идти, держа Девочку с белым лицом на руках. Парень пробирался сквозь дыры в стенах и заглядывал в помещения, которые раньше были жилыми.

Парень тихим шепотом, одними губами озвучивал мягкие движения рук Девочки.

– Да-да, кажется, это был ковер, видишь, возможно, даже красный, так странно, я много тысяч лет не видел красного. Что говоришь? Охотник? Точно же! Его ужасное одеяло! Где он только взял эти красные нитки! А тут осталась даже… дверь? Да, дверь. Интересно, что за ней. Комната. А вот это вот? Нет, давай по буквам. Д.И.В.А… ааа! Мягкая кушетка! Диван! Такой странный! Нет, не трогай его. Он уже заплесневел. Направо? Давай. Что это? Кажется, хозяйская спальня и, смотри, настоящий шкаф. Может найдем тебе новое платье? Ну зачем обязательно белое, ты же не в Ордене больше, давай хоть какое, скоро сезон сменится, а у тебя платье тоньше тюли. Погоди, может, и пару рубашек найдем и… о…

Парень с душой змеи замер.

Перед ним висело зеркало.

Он увидел себя. Он так не хотел этого, но вот он тут. Стоит и наблюдает, как медленно опускает тонкую фигурку Девочки на пол.

Она похлопала его по плечу теплым жестом. Прижалась осыпавшимся лбом к спине на секунду: “Я тут”. И медленно двинулась в следующую дверь.

Девочка с белым лицом стояла в ванной комнате. Она усталым взглядом осматривала пыльную плитку на стенах, разбитые баночки на полу. Кончиком пальца в перчатке коснулась флакона духов незнакомой женщины – там все еще плескалась ароматная жидкость, законсервированная в стекле. Девочка с белым лицом позволила себе скрытую под гримом улыбку, подумав о мумиях.

Она присела на закрытую крышку унитаза и с любопытством нажала на кнопку. Девочка такие только во сне видела. Белые и холодные. А внутри…

Загрохотала вода?

Девочка подскочила, открыла крышку с отпечатком ее костлявых ягодиц на пыли и с удивлением увидела бурление зловонной воды.

Девочка оглянулась, увидела грязную ванну, открыла кран и долго завороженно смотрела на тонкую струю грязной ржавой воды. Акриловая ванна была просто пыльной, вода только пачкала и оставляла рыжие разводы на гладкой поверхности, собирая песок и осыпавшуюся крошку со стен в неудобоваримую кашицу.

Девочка сняла с себя тонкое ситцевое платьице, скомкала его и начала собирать влажную грязь со дна. Вода была ледяная, кожа перчаток промокла и от этого ломило пальцы. Но Девочка привыкла мыться и под дождем, и в озере, и, если повезет, в бочке.

Ее передернуло, когда тощая оголенная грудь коснулась холодной белой ванны. Какой же грязной была Девочка.

Она вздохнула.

Отодрала от ног приварившиеся к ступням ботиночки, аккуратно палец за пальцем стянула перчатки и разложила их на крышке туалета. Села в ванну, заткнула пяткой слив и подставила позвонки, выпирающие из шеи, под тонкую грязную ледяную струйку. Девочка наблюдала, как ванна заполняется мутной от белого грима водой, и голыми пальцами, слегка дрожа, распускала свои толстые косы.

В комнате стало тепло.

Это Охотник нашел их и развел огонь, поближе к Девочке. Он сидел к ней спиной и методично разделывал крыс. Парень с душой змеи изучал содержимое ящиков и дразнил Охотника, смотри, мол, из этой подушки можно будет сделать еще одно ужасное одеяло. Охотник добродушно отшучивался и доставал из своей сумки яблоко за яблоком, нанизывал на палочки и пристраивал над открытым огнем.

Девочка с белым лицом закрыла глаза.

Щенок со сломанным хвостом прижал уши. Шерсть встала дыбом.

Мир содрогнулся.

Горизонт заволокло демонами.

10. Сон

– Не хочешь ли ты отдохнуть? – спросил Охотник, и Девочка с белым лицом только и успела подумать: ”Нет! Небо! Пожалуйста! Нет!”