Два любовника Алисы

Мы оба говорим неестественно, улыбаемся, понимая, что выглядим фальшиво и глупо, но к обсуждению того, что случилось не приближаемся. Я пока не готова. Да и Яр, думаю, тоже не готов. Он с радостью вовсе бы избежал подобного разговора.

Он приносит какао, я делаю несколько глотков и выключаю свет. Сна нет, но ничего иного, как просто лежать, глядя в одну точку, я не могу. Когда в спальню приходит Ярослав, я закрываю глаза, чтобы он не заметил, что я не сплю. Он аккуратно, чтобы не побеспокоить и не разбудить меня, ложится в постель и слегка повозившись, засыпает. Я слышу его ровное дыхание, но меня оно не успокаивает и не усыпляет.

Я лежу неподвижно до самого утра и лишь потом ненадолго проваливаюсь в сон, но просыпаюсь и встаю раньше Ярослава. Принимаю душ, готовлю завтрак и даже заставляю себя проглотить маленький кусочек омлета. Выпиваю огромную кружку кофе и падаю на диван, включая ноутбук.

Сегодня я уже не чувствую такую острую боль, как вчера, но она не прошла, никуда не делась, просто забралась чуть глубже, в самое сердце и лежит там ледяным камнем. Я планировала довести до ума пару новых стихотворений, чтобы прочесть их сегодня на поэтическом вечере, но работа не идёт, я совершенно не способна сосредоточиться и вместо этого тупо листаю фотографии Весты в социальных сетях.

Она действительно до ужаса сексуальная и красивая, и очень дружелюбная, и просто приятная. Она лучше меня во всех отношениях. Во всех. Мужчины, должно быть, с ума по ней сходят, а может и женщины. Ага…

Я листаю эти фотографии и на глаза наворачиваются слёзы.

– Лис, ты чего так рано поднялась?

Заспанный Ярослав заходит в гостиную. Он босой и на нём только эластичные боксеры. Я смотрю на его растрёпанные рыжие волосы, атлетическое тело, сильные руки… Я любуюсь его широкой грудью, кубиками пресса, стройными ногами и… и отворачиваюсь, чтобы он не видел, как слёзы вдруг начинают течь быстрее и быстрее.

Но он замечает, подходит, опускается на пол у моих ног и кладёт голову мне на колени.

– Алиса, – тихо говорит он, – ну что ты, маленькая моя…

От его слов, от этой неловкой и угловатой нежности я начинаю рыдать в голос чуть не причитая. Я чувствую себя вчерашней маленькой потерянной девочкой, а он поднимается, садится рядом со мной, обнимает и проводит рукой по волосам:

– Ну-ну, хорошая моя, ну не надо, не плачь…

Он вытирает ладонями мои слёзы и пытается поцеловать, но я отворачиваюсь, отталкиваю его и колочу кулаками по голове, по плечам, по чему придётся. Он только обнимает меня крепче и продолжает свои детсадовские мантры в духе «не надо» да «не плачь».

– Ты думаешь о ней? – шепчу я прерывающимся голосом.

– Нет, – твёрдо и без малейшей задержки отвечает он.

– Она лучше меня, да? Она сексуальней?

– Нет, конечно. Никто не лучше тебя.

– Но ты хотел её трахнуть.

– Разумеется, нет. С чего ты взяла? Мы, конечно, были угашенные, но я точно знаю, что не мог такого хотеть. Потому что, – он целует меня в шею, точно, как вчера, – для меня нет никого, кроме тебя во всём мире.

Я прекращаю сопротивляться и позволяю себя поцеловать, а потом и сама начинаю целовать Яра, покрывая поцелуями его лицо и руки.

– Ты хочешь меня? – спрашиваю я. – Трахни меня. Трахни меня прямо сейчас.

Я лезу рукой ему в трусы, вытаскивая и освобождая твёрдый, как камень член. Вырываясь из объятий и извиваясь, как дикая кошка, я тянусь к его члену губами, целую и вбираю его в себя так, что меня начинает душить кашель.

Яр стаскивает с меня халат, майку и трусики и входит сзади, напористо и сильно.

– Трахай меня, трахай меня, – снова и снова повторяю я, и он подчиняется моему приказу, раз за разом проникая вглубь меня.

Он с силой сжимает мою грудь, и я хриплю от слёз. Это похоже на плач, на рыдания. Мне сладко и горько, больно и радостно. Я кончаю, но ощущаю себя бесчувственной, словно мне ввели лошадиную дозу анестезии.

***

Легче не становится, может, только самую малость. А вот Яру – наоборот, ему кажется, что всё уже хорошо и можно отныне жить, как и раньше, будто ничего не произошло. Я думаю об этом собираясь на вечер, продолжаю думать, читая стихи и слушая выступления коллег.

Стоя на маленькой сцене, в свете софитов, обводя невидящим взглядом немногочисленных любителей поэзии я душу слёзы, выкрикивая слова кажущиеся сегодня абсолютно бессмысленными. Наверное, я выгляжу холодной и лишённой эмоций. Это из-за того, что сегодня мне не до стихов.

В какой-то момент меня словно обжигает огнём. Кто-то пристально смотрит на меня, я чувствую силу этого взгляда, но яркий свет, бьющий в глаза делает окружающее практически невидимым, и я снова соскальзываю в топи своих раздумий.

Снова и снова прокручиваю я те же мысли в голове, когда выслушиваю похвалы Катьки, пришедшей ради моего выступления в бар и даже, когда она уезжает с новым знакомым, а ко мне подсаживаются два рослых подвыпивших парня.

– Твои стихи самые крутые были, – говорит один из них, делая знак бармену повторить мне дринк. – Что пьёшь, виски? Отличный выбор для поэтессы. Ты Алиса, да? А я Женёк, а это вот Артур.

Пытаясь вынырнуть из мира тяжёлых раздумий, я оборачиваюсь и окидываю взором тёмный зал, обложенный красным кирпичом. Поэтические чтения уже закончились и разрозненные группки собратьев по перу выпивают и разглагольствуют в разных уголках бара. Катька уехала. Надо бы и мне домой собираться, поднабралась я.

– Что-то вы на любителей поэзии не очень похожи, – хмуро говорю я, оглядывая парней.

– Да не, мы здесь случайно оказались.

– Мы по стихам не особо, – вступает в разговор Артур. Он улыбается, и мне его нагловатая и развязная улыбка в сочетании с холодным медвежьим взглядом совсем не нравится. – Но твои вот заценили. Может почитаешь ещё?

– Нет, я устала. Не почитаю.

– Да ладно, чё ты, подруга, обламываешь сразу. Мы ж по-хорошему. Давай, не ломайся.

Тот, что назвался Женьком, берёт мою руку:

– Ты нам добро сделаешь, а мы тебе. Во имя поэзии, а?

Это прикосновение мне неприятно, оно горячее и влажное. Артур посмеивается. От парней пахнет алкоголем, табаком и затхлой несвежестью. У обоих тёмные бесстрастные глаза, у Артура сломанный нос, а у Женька на мясистом лице несколько шрамов.

– Нет, – говорю я, резко выдёргивая руку – добро я вам делать не хочу, а вот зло могу. Например, попрошу бармена вызвать полицию и скажу, что вы мне угрожали или ещё чего. Так что давайте, во имя поэзии, идите-ка в жопу, а ещё лучше, возвращайтесь в свой мухосранск.

Женёк зло улыбается:

– Чё такая суровая, мать? Мы ж по-хорошему. Не пожалела бы.

Не глядя на них, я отхожу от стойки, достаю из сумочки телефон и вызываю такси. В любой другой день сердце бы уже выпрыгнуло из груди от избытка адреналина, но сейчас я практически спокойна и два придурка, вынырнувшие из девяностых, меня не беспокоят.

Я нахожу свой плащ и, дождавшись сообщения, что такси прибыло, иду из бара. Бар располагается в полуподвале и, чтобы выбраться наружу нужно пройти по узкой и тёмной лестнице. Выпила я похоже изрядно, поскольку довольно непродолжительный подъём даётся мне нелегко. Я выхожу в ночную прохладу и оказываюсь во внутреннем дворе старого московского дома. Здесь темно, хоть глаз выколи, фонарь не работает, но до арки, за которой ждёт машина, всего метров двадцать. Я делаю несколько шагов и слышу:

– Алис, куда спешишь?

В то же мгновенье мне на лицо ложится здоровенная рука, зажимая рот. Сильный и, кажется, крупный мужчина прижимает меня к себе.

– Не ори только, а то шею сверну, – шепчет он. – Женёк, давай потащили.

Я чувствую тошнотворный запах, исходящий от руки, и понимаю, что меня волокут в сторону от арки за угол небольшой тёмной постройки.

***********

Дорогие друзья, мне очень приятно, что вы читаете мою книгу. Не забудьте, пожалуйста, добавить книгу в библиотеку и подписаться на меня. Тогда вы не пропустите продолжение и будете вовремя проинформированы. А ваши лайки и комментарии – это лучшая пища для моего вдохновения!

7. Высокий брюнет с горящими глазами

Мне наконец-то становится страшно, и сердце начинает бешено стучать, вытесняя из крови алкоголь. Я вижу, как дважды коротко подмигивают лампочки чёрного микроавтобуса, притаившегося за низкой постройкой во дворе, и слышу звук открываемой двери. Сознание рисует жуткие сцены и холодные строки криминальной хроники в духе «неподалёку от Рижского шоссе найдено тело молодой учительницы со следами насилия. По предварительным данным смерть наступила в результате удушения».

– Давай, лезь с ней назад, – раздаётся совсем рядом грубый голос.

Меня начинают запихивать в машину. Я сопротивляюсь, упираясь руками в сиденье, но тут же получаю короткий и очень болезненный удар в бок. На шутку это всё не похоже. Мне очень больно, ноги подкашиваются, я обмякаю, едва не теряя сознания от ужаса. Сердце стучит так, что готово выпрыгнуть из груди.

– Помоги её засунуть, – хрипит тот, что сдавливает мне рот.

– Блядь, – выругивается второй.

Вдруг в нескольких шагах от нас раздаётся низкий и размеренный мужской голос:

– Эй, разбойники, не так быстро.

На мгновенье воцаряется тишина, потом один из моих похитителей злобно отвечает:

– Чё надо, мужик? Попутал чего?

– Девушку сюда.

Во мне тонким лучиком вспыхивает надежда.

– Не выпусти смотри, – тихо бросает один из моих похитителей и шагает в сторону голоса.

Мне кажется, я слышу щелчок, с каким обычно вылетает лезвие ножа. Раздаются звуки борьбы и приглушённые стоны.

Ногами я стою на земле, но голова и плечи прижаты к сиденью. Я буквально вжата в него лицом, так что ни закричать, ни разобрать, что там происходит я не в состоянии. Я дышу-то с трудом. Сбросить тяжёлую руку с затылка я не могу, зато мои собственные руки оказываются свободными, правда единственное, что у меня получается – впиться ногтями в запястье моего мучителя. Почти моментально я получаю удар по почкам, от которого перед глазами расплываются красные круги.

Снаружи раздаётся сдавленный вскрик и снова тот же спасительный голос негромко повторяет:

– Девушку сюда, я сказал.

Артур, или кто там меня держит, не двигается, вероятно пытаясь оценить ситуацию. Он чуть ослабляет хватку и я, уперевшись в край сидения, с силой отталкиваюсь. Повалить или даже как следует оттолкнуть своего мучителя у меня не получается, но почти сразу он убирает от меня руки, вынужденный переключить внимание на того другого, а я, получив свободу, пытаюсь разобрать, что происходит.

«Надо закричать», – думаю я, но ощущаю, что тело моего обидчика падает, как подкошенное. Мой спаситель не спешит заканчивать и пинает его несколько раз с яростью и остервенением. Я понимаю, что надо попытаться остановить его, пока не поздно, но как рыба на суше, только открываю рот.

– Цела? – доносится до меня низкий хриплый голос, когда избиение похитителя прекращается. – Давай руку.

Он выводит меня через арку, и мы оказываемся на освещённой улице, где обыденно течёт городская жизнь, пахнет весной и выхлопными газами, и даже такси всё ещё стоит здесь, мигая аварийкой. Мои чувства обострены, и я пытаюсь рассмотреть того, кто пришёл мне на помощь.

Из-под густых бровей на меня смотрят тёмные, непроницаемые глаза, они пылают огнём и прожигают насквозь. Я знаю этот взгляд… Не помню когда, но я уже ощущала что-то подобное.

Передо мной стоит высокий брюнет с короткой стрижкой. У него необычное лицо с широкими скулами. Крепкий рубленный подбородок зарос густой щетиной. Я буквально телом чувствую исходящую от него силу и уверенность, которых мне сейчас явно не достаёт.

И ещё я обращаю внимание на необычный и очень тонкий аромат, исходящий от него. Это что-то восточное, мирра или ладан смешанный с природным мускусом его кожи. Шок отступает и меня начинает буквально колотить.

– Ну-ну, всё уже хорошо, не бойся. Отвезти тебя домой?

Я смотрю на его хищный рот, на неестественно белоснежные зубы, на небольшой шрам на верхней губе… Да, он похож на хищника, на ночного волка или оборотня, блуждающего в ночи в поисках добычи. Я заворожённо смотрю на него и не могу понять, что он говорит. Потом соображаю и мотаю головой, показывая рукой на машину.

– Девушка, это вы заказывали? – спрашивает через окно водитель.

– Да, мы, – отвечает за меня мой спаситель. – Одну минуту ещё подождите, пожалуйста. Алиса, точно не хочешь, чтобы я тебя отвёз?

Я вздрагиваю и с испугом смотрю на него. Откуда он знает моё имя? Теперь его лицо начинает мне казаться знакомым.

– Я был на вечере и слушал твои стихи. Они очень хорошие.

Он берёт меня за плечи и от этого прикосновения по телу пробегает электрический разряд. Точно! Он был там и очень внимательно следил за моим выступлением и, хотя я, как сомнамбула с блуждающим взглядом, ни на чём не могла сфокусироваться, я его заметила. Да, возникает догадка, это же он прожигал меня взглядом! И это не догадка, а уверенность.

– Всё хорошо. Не думай ни о чём, ты в безопасности. Садись в машину и поезжай.

Его низкий голос, то, как он говорит и как смотрит на меня, вызывают внутри необъяснимые вибрации, затрагивают какие-то очень глубокие и неведомые струны.

– Спасибо вам, – говорю я, пытаясь понять, что со мной происходит.

Он ничего не отвечает и слегка кивает.

***

Ярослава дома не оказывается. Как всегда. Если бы он поехал со мной, а не помчался снова на работу из-за своего Дурова или кого там, ничего бы этого не случилось. Но мои поэтические вечера для него хуже самой страшной пытки и заманить его на них почти невозможно. Всегда найдутся дела поважнее.

Дома мне становится спокойнее. Я переодеваюсь в пижаму, выпиваю чай с мятой и прячусь от всего мира под пушистым одеялом. Невольно я начинаю проигрывать в голове то, что со мной случилось. Мысли начинают вращаться вокруг моего внезапного спасителя. Я даже имени его не догадалась спросить, не говоря уже о номере телефона. Вот же дура…

Определённо, он человек интересный с неординарной внешностью и, безусловно, чрезвычайно сильный. Блин, почему я будто до сих пор чувствую его взгляд? Интересуется поэзией. Надеюсь, не гей. Аллё, тебе-то какая разница… И да, я точно его уже видела.

Мне в голову приходит идея. Я беру с прикроватной тумбочки ноутбук, захожу в «ВК» и открываю страничку нашего поэтического клуба. Фотографий с сегодняшнего мероприятия там ещё нет, но вдруг он приходил и раньше? Наверняка приходил. Эх, если бы я хоть чуть-чуть интересовалась мужчинами помимо своего Яра, я бы его обязательно запомнила.

Листать приходится долго – фотографий обычно выкладывается много. Я уже почти отчаиваюсь, как вдруг нахожу своего героя. Есть! Он сидит у барной стойки с бокалом в руке, на нём белая рубашка, элегантный костюм спортивного кроя, но главное – с кем он там сидит! С Катькой! Навожу на его лицо курсор – вдруг его кто-то отметил на фото, но нет. Нет…

Я копирую фотографию и тут же отправляю своей подруге в «Телеграм», снабдив подписью: «Катя, СРОЧНО!!! Кто это?!!!!!!!!!!!!!»

8. Алиса, я рад тебя видеть

Я просыпаюсь посреди ночи от грохота – это ноутбук упал на пол. Похоже, я уснула, оставив его на животе. Ждала-ждала ответа от Кати и недожавшись провалилась в сон. Оборачиваюсь к Ярославу – он дома? Да, он мирно сопит на своей половине кровати, слева от меня. Я аккуратно поднимаю комп и проверяю, есть ли сообщения. Есть. Целых три.

«Любопытно, что за интерес такой?:))) Вообще-то это тайный поклонник твоего таланта. Как зовут не помню»

«Зачем тебе?»

«Признавайся!»

Смотрю на время – половина пятого. Звонить Кате в это время не стоит, хотя очень хочется. Ладно, утром всё выясню.

***

Утром, когда захожу на кухню, вижу там Яра. Он звенит тарелками, готовя завтрак. Такого за ним не наблюдается обычно.

– Привет, – тихо говорю я.

– Лис, привет! Доброе утро. А я вот тебе тосты с авокадо сделал и кофе со сливками.

– Ничего себе.

Он улыбается, как добрый волшебник, хорошо знающий себе цену.

– Не стал тебя будить, – великодушно сообщает он. – Я тебе весь вечер вчера звонил и писал, очень волновался. Как всё прошло?

– Нормально. Не слышала телефон, должно быть. Там шум такой был…

– Ну ты мне всё-таки хоть время от времени пиши, чтобы я с ума не сходил.

– Ладно. Прости, ты прав. Что-то я вчера малость не в себе была. А где он, кстати? Ты мой телефон не видел? Надо же на зарядку поставить, а то до вечера не доживёт.

Я ищу в сумке, проверяю в карманах плаща, иду в спальню, в ванную. Ярослав набирает мой номер, но звонков нет.

– Может уже разрядился?

– Да не должен был… Я вчера вызывала такси в баре, а потом… А потом я его уже не видела. Вот же я росомаха. Яр, я телефон потеряла.

– Точно? Уверена, что потеряла?

Мне не хочется говорить ему про вчерашнее происшествие. Может потом как-нибудь расскажу, а пока просто нет настроения, да и сил душевных тоже нет. Но телефон я явно потеряла во вчерашней заварухе.

– Ну ладно, я тогда тебе куплю новый и симку закажу с твоим номером.

– Спасибо.

– Слушай, а давай с тобой сегодня в ресторан сходим?

– В понедельник?

– Ну а что? Я сделку закрыл, на работе всё круто и мне хочется побыть с тобой. Давай? Съедим что-нибудь вкусное, поговорим, вина выпьем. Пошли в «Ароми»?

«Ароми» ресторан хороший, чего уж. Мы туда на первом свидании ходили, а потом годовщины свои немногочисленные отмечали. Итальянская кухня, всё по высшему классу. Я слышала, ему должны мишленовскую звезду дать или дали уже. Почему бы и нет?

– Ладно, давай. Я успею после работы вернуться и переодеться. Заедешь за мной или там встретимся?

– Заеду. Конечно, заеду.

***

Мы сидим в ресторане за тем самым столиком, что и в первый раз. Зал невелик, поэтому забронировать здесь места большая проблема, но Яр умудрился – у них корпоративный консьерж-сервис решает любые вопросы. Здесь очень уютно. Какой-то особенный золотистый свет делает мир красивее, чем он есть на самом деле.

Но настроение дрянь и продолжает ухудшаться, будто ресторан оказывает на меня гнетущее действие. Может быть, потому что это место связано у меня со счастливыми днями нашей истории, а сейчас явно не тот случай. Как-то это нелепо и неправильно, после того, что произошло оказаться здесь, в месте, связанном с началом нашей любви.

Невольно в голову лезут мысли, типа «начало и конец». Зря я согласилась, глупая была идея прийти сюда в такой момент. И если я чувствую себя разбалансированной, то аргентинские креветки, с которых начинается дегустационное меню, безупречны и гребешки с какими-то невообразимыми растениями тоже.

Блюда очень маленькие и затейливо оформленные. Их будет семь, и к каждому из них сомелье предлагает специально подобранное вино, так что к концу вечера мы хорошо накачаемся.

– Вот новый телефон, – протягивает мне коробку Ярослав. – Симку я уже вставил, а все приложения и данные надо будет восстановить из облака.

– Спасибо.

– Как прошёл день?

Не желая того, я раздражаюсь.

– Да как обычно, ничего особенного. Директор сократил часы и опять делал грязные намёки, что хотел бы меня отыметь, коллеги снова завидовали финансовому состоянию и мыли косточки за спиной, а физрук мне всё пересказывал, ученики, опьянённые весной и половым созреванием бесновались и ничего не хотели понимать. Как-то так. А твой день?

Яр смотрит немного обескураженно и поднимает бокал:

– Давай выпьем за нас. Мне кажется, мы должны отметить начало нашего нового жизненного этапа.

– Это какого этапа? Как-то со сделкой твоей связано или что? Типа, сейчас деньжищи на голову начнут сыпаться?

Он немного смущается.

– Нет, я имел в виду нас… После того, как мы… Ну, то есть, что мы всё плохое, все испытания наших чувств… Нет, не так. Мы не сделали ничего плохого, не поддались на соблазны, стали сильнее, выдержали все испытания и двигаемся в будущее. Вот.

Он сбивается. Видно, что говорить на эту тему ему не очень комфортно.

– А мы их уже выдержали?

– Ну, я думал, что да.

– Оптимист. А почему же я не сплю по ночам и днём ни о чём не могу думать, лишь об этих выдержанных нами испытаниях?

– Лис, ну ты ж сама…

– Что сама? Сама предложила?

– Нет, сама видела, что не было ничего такого.

– Странно. Я как раз видела, что что-то такое было.

– Да что ты видела-то? Мы же под кайфом были.

– К сожалению, да. Но мозг не отключался. Я видела, как ты её обнимал, как ноги её гладил. Ты заставлял меня поцеловать её, хотел втроём сексом заняться.

– Мне просто показалось, что ты этого хочешь. Хотел тебе приятное сделать.

– Приятное? – с горечью повторяю я. – Серьёзно? А если б я тебе предложила не с ней, а с парнем тройничок устроить? Ты согласился бы смотреть, как я какому-нибудь мужику отсасываю? Роману Георгиевичу твоему. Как тебе идея? Может пригласим его на выходные?

До конца ужина мы молчим. Когда заканчиваем десерт – необычно свёрнутую трубочку канноли и чудесный сицилийский мускат – подходит официант:

– Всё в порядке? Желаете что-нибудь ещё?

Ярослав просит принести пикколо – половинку маленькой чашечки эспрессо.

– Кафé эспрессо пикколо, – на итальянский манер повторяет заказ официант и кивает. – Сейчас будет, и я думаю, к вам подойдёт шеф.

В этот момент я действительно замечаю шеф-повара, вышедшего в зал. Его имени я не знаю, но вот о владельце ресторана Ярослав мне много рассказывал. Его зовут Роберт Бароев, он долгое время жил в Италии, работал в тратториях и ресторанах по всей стране, постигая мастерство, и добился больших успехов, превзойдя, как считал Ярик, самих итальянцев.

Он открыл ресторан высокой кухни в Риме, потом в Милане, Альбе, Турине и Флоренции. Яр был когда-то очень воодушевлён успехами Бароева и часто говорил об этом. Съездив пару раз в Италию, мы побывали в некоторых его ресторанах.

Вслед за Италией последовали Дубай, Барселона и Париж, а потом и Москва, где у Бароева открыто уже три крутых заведения. И почти все его рестораны высоко оцениваются критиками, и все имеют звёзды. Сам он уже практически не готовит, занимаясь управлением, но лично создаёт меню, и иногда, как говорят, испытывая вдохновение, надевает фартук и идёт на кухню.

Шеф подходит к нашему столику. Он смотрит на меня, и я тут же узнаю своего вчерашнего спасителя и любителя стихов. На нём чёрная облегающая и подчёркивающая фигуру сорочка и чёрные брюки. Никакого фартука или поварского колпака нет и в помине.

Он очень красив. Да, он кажется мне красивым. И я снова ощущаю его силу и волю, они будто льются прямо на меня. Я прижимаю ладони к щекам, потому что они начинают пылать, а сердце стучит слишком быстро, и я совершенно не могу понять, отчего так разволновалась.

Я смотрю на его чёрные волосы, широкие скулы, чёрную густую щетину, и карие глаза, горящие странным, непонятным и притягательным огнём. Глядя на этот огонь, я вбираю его в себя и чувствую, как он разливается по телу. Это очень странное ощущение, но мне оно, кажется, нравится.

– Я Роб, – говорит он, – и это мой ресторан. Всю еду для вас сегодня я сделал своими руками. Вам понравилось?

До меня снова доносится слабый запах мирры и ещё чего-то острого и опасного.

– Алиса, – его низкий, чуть хриплый голос проникает в мою голову, – я особенно рад видеть здесь тебя.

Ярослав смотрит удивлённо и в его взгляде читается явный вопрос.

9. Куда приводят ночные дороги

– А чего ты не сказала, что знаешь Бароева? – спрашивает Яр, когда мы едем домой.

– А я его и не знала. Так, видела раза два на вечерах в клубе, но не догадывалась, кто он такой, и мы не были знакомы.

– А он тогда откуда тебя знает?

– Блин, ну там же объявляют типа сейчас свои стихи почитает Алиса Лисицына. Запомнил, наверное. Может ему стихи мои понравились, ты не допускаешь такое?

– А-а-а, понятно. Да нет, стихи-то у тебя хорошие, почему бы и не запомнить…

Повисает пауза.

– Готовит он круто, правда? Вкусно было, да? – снова нарушает тишину Ярослав.

– Да, мне понравилось.

– Слушай, а тебе не показалось странным, что он так смотрел на тебя?

– Как так? Я не заметила ничего странного.

– Да?

Вообще-то это неправда, не заметить было невозможно. Он просто прожигал меня взглядом и плавил внутренности. Это действительно было и странно, и необычно, и я испытала настоящее смятение, хотя старалась выглядеть независимо и не подавать виду.

И я ещё кое-что испытала. Возбуждение. Дикое, необузданное и необъяснимое возбуждение, причём такое, что у меня подрагивали крылья носа и я реально опасалась, не останется ли мокрое пятно на юбке.

– Так как он смотрел? Будто пожирал глазами? Он и на тебя, Яр, также точно поглядывал. Может, хочешь пригласить его в наш кружок? Ой, вернее, треугольничек. Ты поэтому спрашиваешь?