Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.)

скачать книгу бесплатно


Таким образом, политическая и военная составляющая советской оборонной доктрины, включавшей как один из своих важных элементов коалиционное взаимодействие с коммунистическими странами советского блока, входившими в Варшавский пакт, оказывали серьезное взаимовлияние. Советские высшие военные круги выступали в роли лоббистов определенных реформ в ОВД, имевших не только военный, но и политический характер. Более того, ситуация, складывавшаяся в международном коммунистическом движении, где усиливались центробежные тенденции, имела также непосредственное отношение и к оборонной проблеме, так как затрагивала важный для Москвы и её союзников по пакту вопрос «единства действий коммунистических и прогрессивных сил». Оно использовалось Кремлём как инструмент манипулирования общественным мнением за пределами коммунистического блока и борьбы против оппонентов в лице коммунистических Китая и Албании. Смена партийного руководства в Чехословакии, когда 5 января 1968 г. первым секретарем КПЧ стал А. Дубчек, занявший этот пост после смещения А. Новотного, которого 22 марта на посту президента заменил генерал Л. Свобода, стала одним из важных событий для Восточного блока. Начатая новым чехословацким партийным руководством «политика обновления» и попытка проведения им реформ под лозунгом строительства «социализма с человеческим лицом» обеспокоила руководство СССР[666 - Report by Czechoslovak Television Reporter on Soviet Reactions to the Events in the CSSR, February 28, 1968. Our Source: Navratil J. «The Prague Spring 1968». Hungary: Central European Press, 1998, pp. 55-57. Original Source: IJSD, ALJD KSC, F. 07/15; Vondrova & Navratil. V. 1. P. 52-54. Translated by: Mark Kramer, Joy Moss and Ruth Tosek. Comment: This is the report written by a Czechoslovak journalist some months after Dubcek's election. It concerns the assessments made by the Soviet people about the situation in Czechoslovakia and about Dubcek. Prague Spring. Historical Document. – http://library.thinkquest.org/C001155/ documents/doc06.htm], а также ряда глав режимов других государств-членов ОВД. Помимо Румынии и Албании отныне мог появиться ещё один добивающийся большей независимости член пакта. Однако на совещаниях зимы – весны 1968 г. с участием чехословацкой стороны не проявлялось каких-либо отчётливых признаков изменения отношения Праги к ОВД и СССР. Э. Ходжа так характеризовал происходившее в Чехословакии: «Смена прислуги в Чехословацком ревизионистском руководстве. Брежнев поздравляет Дубчека. В своей телеграмме Брежнев делал упор на сохранение советско-чехословацкой “дружбы”. Но именно эта дружба теперь будет не сохранена, а сведена на нет. Ослабнет дружба между чехами и словаками, не говоря уже о дружбе с советскими… Каким же образом корзины с раками станут Варшавский Договор, СЭВ и всё так называемое сотрудничество, пронизанное духом интернационализма?![667 - В данном случае приводится русский перевод, опубликованный в Албании. В албанском оригинале эта фраза, призванная подчеркнуть высокую степень разногласий в Восточном блоке, была следующей: «Какой же корзиной с раками станут Варшавский Договор, СЭВ и всё так называемое сотрудничество, пронизанное духом интернационализма?!»] Мы будем свидетелями многих скандалов»[668 - Смена прислуги в Чехословацком ревизионистском руководстве. Пятница, 5 января 1968 г.// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 212, 213.].

Ближайший союзник Кремля по Варшавскому пакту на Балканах – глава коммунистической Болгарии Т. Живков – посетил Прагу 21-24 февраля 1968 г. в 20-летнюю годовщину коммунистического переворота в Чехословакии с явно «рекогносцировочным» визитом. Судя по всему, он сделал это не только в интересах болгаро-советского альянса и ОВД, но и реализации собственных региональных внешнеполитических планов. Ставка на пропаганду болгарского подхода к балканскому сотрудничеству, формулировавшемуся Софией как болгарская мирная инициатива на полуострове, была столь высока, что глава болгарского коммунистического режима пытался достичь серьезных результатов во взаимоотношениях с соседними государствами, включая членов НАТО – Турцию и Грецию. В это время с соседней Югославией вновь расширилась пропагандистская полемика по так называемому македонскому вопросу, в связи с чем югославские средства массовой информации, с одной стороны, заявляли о «добрососедском характере взаимоотношений», а с другой, резко выступали против болгарской интерпретации «македонской тематики»[669 - Stankovic S. New Yugoslav Attack on Bulgaria over Macedonia. 10.1.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report. 77-3-272. – http://www.osaarchivum.org/files/ holdings/3 00/8/3/pdf/77-3 -272.pdf]. Этот спор, как отмечали и сторонние наблюдатели, при определенных обстоятельствах мог приобрести военно-политическое измерение, так как в случае прекращения существования Югославии и выделения из её состава союзной республики Македония последняя могла начать претендовать на территории, входившие в состав Болгарии и Греции[670 - Stankovic S. Causes Of Anti-Bulgarian Campaign In Yugoslavia. 30.1.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 7-1-297. – http://www.osaarchivum.org/files/ holdings/3 00/8/3/pdf/7-1 -297.pdf].

Расширение внешнеполитической активности Болгарии зимой 1968 г. отмечалось на средиземноморском направлении, и особенно в отношении стран-членов НАТО, проводивших нередко подчеркнуто независимый курс в рамках евро-атлантического сообщества. К их числу относилась Италия, где болгарская дипломатия в феврале 1968 г. попыталась прозондировать почву относительно возможности балканского регионального сотрудничества. Для Софии была важна оценка итальянским министром иностранных дел А. Фанфани её политики на полуострове, которая характеризовалась главой итальянского внешнеполитического ведомства положительно, так как «болгарское правительство “работало хорошо и мудро во имя спокойствия на Балканах”»[671 - Из протокол от заседание на ПБ на ЦК на БКП с решение за разширяване на до-говорните отношения на НРБ с Италия, придружено с доклад от Иван Башев, министър на външните работи и утвърдена от Комисията за икономическо и научно-техническо сътрудничество при МС программа. 21 май 1968 г. Протокол «А» № 200 на заседанието на Политбюро на ЦК на БКП от 21 май 1968 г. V. За отношенията на НРБ с Италия. С. 1, 13-14, 63-81. – http://www.nbu.bg/webs/historyproject/dokumenti_63-89/razdel5t2/ flbop35ael99.pdf]. Более того, Рим положительно оценивал развитие болгаро-турецких и болгаро-греческих отношений, а также разделял так называемую обеспокоенность Софии по поводу ситуации в Греции[672 - Там же.].

В начале марта 1968 г. зарубежные эксперты отмечали, что «оценка проведения Болгарией балканской политики должна учитывать не только болгаро-советский союз, но также и исторические взаимоотношения на Балканах, нынешнюю ситуацию в регионе и возможности, существующие для Болгарии… Не касаясь первой темы в данный момент, ясно, что непримиримость албанского руководства и военный переворот в Греции являются факторами регионального характера, влияющие на развитие балканского сотрудничества и рассматриваемые режимом в Софии как враждебные болгарским интересам»[673 - Costello М. Bulgaria’s «Peaceful Policy In The Balkans». 1.3.1968. P. 4, 5. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 7-1-264. – http://www.osaarchivum.org/files/ holdings/3 00/8/3/pdf/7-1 -264.pdf]. Существовавший в Греции режим оценивался болгарской стороной как похожий на предвоенный, затруднявший развитие добрососедских отношений на Балканах[674 - 35. Memorandum of Conversation. Washington, April 1, 1968. SUBJECT Visit of Bulgarian Ambassador Guerassimov PARTICIPANTS Bulgarian Ambassador Luben Guerassimov, Vesselin Vassilev, Attache, Bulgarian Embassy Assistant Secretary John M. Leddy, Robert B. Houston, Jr., EUR/EE //Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. V. XVII. P. 141.].

Балканский аспект проблемы, имевшей и военно-политическое измерение, проявился накануне подготовки международной консультативной встречи представителей коммунистических и рабочих партий, проведение которой было намечено на 26 февраля – 5 марта 1968 г. в Будапеште. Руководство Албанской партии труда, выступило против созыва любого совещания под патронатом СССР. В свою очередь, руководитель РКП Н. Чаушеску поставил условие: в работе совещания должно было предусматриваться участие «всех коммунистических партий и не плохо, если бы также [приняли участие] и некоторые социалистические партии: японская, чилийская и другие; чтобы на встречу в Будапешт были приглашены все компартии, в том числе и СКЮ и все, которые откололись, как то индийская, израильская и прочие; чтобы не принимались документы, а происходил только обмен мнениями; ни под каким видом не восстанавливать центр Международного коммунистического движения (на такой центр не может претендовать ни одна партия); вмешательство некоторых партий в работу других является вредным и ведёт к расколу; каждая партия должна быть самостоятельной, каждая социалистическая страна – независимой. На будапештской встрече не выступать против какой-либо компартии, а искать объединяющую позицию»[675 - Позиция румынской стороны дана по документу от 6 февраля 1968 г. из Архива МИД Республики Болгарии в: Баева И. 1968 година – повратна за Източна Европа//1968 – Четрдесет година после. Београд, 2008. С. 38.]. Однако на встречу так и не была приглашена югославская сторона, о чём весьма критично уже после проведения консультативного совещания заявил представитель СКЮ Дж. Муезинович, находившийся в Будапеште. Позиция Белграда была во многом схожа с точкой зрения Бухареста[676 - Там же.]. Со своей стороны, руководство коммунистической Албании выступило с жёсткой критикой будапештской встречи, а среди подвергшихся наибольшему осуждению Тираны были, помимо СССР и Югославии, Румыния[677 - Редакционный материал на данную тему под названием «Будапештский карнавал» был опубликован в органе ЦК ??? газете «Зери и популлит»: Budapest karnaval// Zeri i Popullit, 15.3.1968.]. Судя по всему, Э. Ходжа, даже несмотря на позиции СКЮ и РКП, решил подчеркнуть свою верность союзу с КПК, которая жёстко выступила с осуждением конференции и тех, кто не сделал того же публично. Выступление против позиции румынской компартии было обусловлено неприятием Тираной любой формы нейтралитета во «внутрикоммунистическом конфликте».

Идейно-политические разногласия между партийно-государственным руководством СРР и СССР имели продолжение уже в оборонной сфере на совещании на уровне начальников Генеральных штабов – заместителей министров обороны стран-участниц ОВД, состоявшейся 29 февраля – 1 марта 1968 г. в Праге. Целью совещания было, по замыслу советской стороны, убедить союзников по блоку в необходимости создания Военного Совета ОВД, который должен был играть роль, аналогичную натовскому Военному Комитету. Однако позиция Румынии серьезно повлияла как на саму работу совещания, так и на принятые решения. Встречей руководил главнокомандующий ОВС ОВД советский маршал И. И. Якубовский. Он ссылался на результаты встречи министров обороны стран-участниц пакта, проходившей в мае 1966 г. и принявшей решение о создании штаба ОВС и комитета по техническим вопросам. Якубовский пытался добиться принятия устава Военного Совета. Маршал предпринял попытку представить дело таким образом, что существовавшие ранее замечания румынской стороны о необходимости принятия единогласных решений в Военном Совете и соблюдении права вето, фактически сняты с повестки дня, а Румыния якобы согласна с планом создания этого органа. Последовавшие действия Бухареста были охарактеризованы Якубовским как приобретавшие всё более «негибкий характер». Именно поэтому он предложил согласиться в принципе с идеей создания Военного Совета, уточнив позднее детали, и дать, таким образом, возможность румынской стороне принять участие в решении этого вопроса[678 - См. no: Document n 45. Memorandum of results of the Chiefs of General Staff Meeting regarding Reorganization of the Warsaw Treaty, March 1, 1968// A cardboard castle? An inside history of the Warsaw Pact, 1955-1991. P. 249-251.]. Попытка румынской делегации вернуться к обсуждению проекта документа 1966 г. натолкнулась на серьезные препятствия. Как оказалось, «все члены других делегаций, и более всего настойчиво это делали генерал армии Соколов и маршал Якубовский, заявляли, что не имеют инструкций по данному вопросу, что они не готовы, и что нынешние условия не подходят для того, чтобы ответить на проблемы, поставленные румынской стороной». Начальнику Генерального штаба румынских вооруженных сил генерал-полковнику И. Георге становилось ясно (что и подтвердилось чуть позже): Москва начинала использовать новую тактику в общении со своими партнерами по Варшавскому пакту с целью достижения желаемого ею результата. Она предлагала проекты решений по важным вопросам, связанным с деятельностью ОВД, без предварительных обсуждений с союзниками. 24 мая 1968 г. маршал Якубовский направил в Министерство обороны СРР проекты уставных документов об Объединенных вооруженных силах ОВД, Военном Совете и Объединенной системе ПВО[679 - Ionescu ?. Е. Introduction// Romania and the Warsaw Pact: 1955-1989. Cold War International History Project. Working Paper # 43. Washington, 2004. P. 78, 79. См. также: Баев И. Изграждане на военната структура на организацията на Варшавския Договор, 1955-1969 г.//Военноисторически сборник. 1997. Кн. 5]. По справедливому заключению экспертов румынского Министерства обороны, реализация советских предложений по данным вопросам фактически вела к ликвидации контроля правительств стран-членов Варшавского блока над национальными вооруженными силами и легитимировала их окончательный переход под управление ОВД, т. е. под советское командование[680 - Ionescu М. Op. cit. Р. 80.].

Бухарест не соглашался на отказ от ранее выдвинутых принципов суверенитета в оборонных вопросах, и фактически по его инициативе 6-7 марта 1968 г. состоялось заседание ПКК в Софии. Ещё накануне его проведения румынская сторона, как впоследствии отмечали в Госдепе США, распространила «слухи о том, что она хотела его созыва с тем, чтобы обсудить договор о нераспространении ядерного оружия»[681 - Телеграмма от Държавния секретар на САЩ до мисията в НАТО относно съвещанието на Варшавския пакт в София, 12.3.1968. С. 2// България във Варшавския Договор.]. Н. Чаушеску хорошо понимал значение его страны для ОВД. В 1958 г. Н. С. Хрущев согласился на вывод советских войск из Румынии, что во многом было обусловлено второстепенным, как тогда полагала Москва, со стратегической точки зрения местом этой страны в оборонных схемах Варшавского пакта. Однако, являясь частью системы противовоздушной обороны ОВД[682 - Retegan М. Romania and the Warsaw Treaty Organization: 1968//Euro-Atlantic Studies. 1999. N 2. P. 34.]и находясь на западном фланге СССР, Румыния играла серьезную роль в советской системе ПВО. Её значимость повышалась в связи с наличием общей границы с Югославией в случае необходимости давления на Белград, так как практически весь северный и восточный периметр ФНРЮ, имея в виду границы Болгарии, оказывался бы под советским контролем.

Данный факт учитывался в Бухаресте. Поэтому румынское руководство рассчитывало на то, чтобы быть услышанным советской стороной. В определенной степени румынская позиция была продолжением ранее проводившейся политики, когда на заседании заместителей министров иностранных дел стран-участниц ОВД, проходившем 26-27 февраля 1968 г. в Берлине, румынский представитель жёстко выступил против советской версии договора. Впоследствии это стало причиной принятия остальными членами Варшавского пакта неформального решения не приглашать на подобные консультации в дальнейшем румынских представителей[683 - Об этом решении информация содержится в шифротелеграмме болгарского посольства в Софию, датированной ещё 17 фераля 1968 г., т. е. практически накануне проводившегося совещания: Баева И. 1968 година – повратна за Източна Европа. С. 35.].

В свою очередь, за действиями румынского руководства внимательно наблюдали в США. В американских дипломатических кругах не считали, что Бухарест в состоянии добиться принятия выгодного для него решения. Это объяснялось тем, что «румыны с трудом могли ожидать поддержку своей позиции по данному вопросу со стороны других членов Варшавского договора и единственное, что они могли ожидать – это новое подтверждение несогласия между ними и другими членами пакта [ОВД] относительно договора о нераспространении ядерного оружия»[684 - Телеграмма от Държавния секретар на САГЦ до мисията в НАТО относно съвещанието на Варшавския пакт в София, 12.3.1968. С. 2// България във Варшавския Договор.].

В этой связи два основных вопроса являлись важными для румынской стороны: реорганизация руководящих органов ОВД и договор о нераспространении ядерного оружия. Обе темы имели непосредственное отношение к позициям СРР на международной арене и формулировавшейся её руководством в лице Н. Чаушеску концепции внешнеполитического курса, отличавшегося высокой степенью самостоятельности в Восточном блоке. Уже в самом начале совещания Н. Чаушеску выразил несогласие с формулировкой третьего пункта повестки дня, которая звучала как «Создание и формирование Штаба и Военного Совета Объединенного Командования ОВД». Он попросил изменить название этого пункта на «Военные вопросы», что, по сути, отражало нежелание Бухареста связывать себя обещаниями какого-либо компромисса по вопросу, вызывавшему у него серьезные опасения. В ходе заседаний был заслушан доклад Главнокомандующего ОВС ОВД маршала Якубовского, но решение оказалось вновь отложено, а резолюция носила секретный характер[685 - Document N 46. Czechoslovak Report on the Meeting of the Political Consultative Committee of March 6-7, 1968, March 26, 1968// A cardboard castle? P. 257.]. Одновременно глава коммунистической Румынии хотел внести ряд серьезных поправок в обсуждавшийся Договор о нераспространении ядерного оружия. Этот документ параллельно рассматривался в Женеве на заседаниях Комитета по разоружению восьми стран. Суть требований Бухареста заключалась во включении в Договор положения о неприменении ядерного оружия против неядерных держав, что, по сути, должно было вывести Румынию из-под вероятного удара в случае межблокового конфликта. Однако это требование оказалось невыполнимым, как об этом заявила советская сторона, в виду вероятного сопротивления США. Румынское партийно-государственное руководство также хотело бы избежать в официальных итоговых документах и на политическом уровне в рамках ОВД обращения к тезису «советское ядерное оружие – гарантия безопасности Восточной Европы». Однако за такую формулировку выступили другие союзники Москвы в Восточной Европе – Польша и Восточная Германия, опасавшиеся усиления военного потенциала ФРГ[686 - Подробнее о софийском заседании в: Document N 46. Czechoslovak Report on the Meeting of the Political Consultative Committee of March 6-7, 1968, March 26, 1968// A cardboard castle? P. 252-257.]. Позиция Чаушеску была обусловлена его стремлением добиться для себя свободы маневра как в рамках ОВД, так и во взаимоотношениях с Западным блоком, и прежде всего – США. Подобная политика начинала восприниматься с подозрением в Москве и среди её наиболее последовательных союзников[687 - См.: Пленум на Централния Комитет на Българската Комунистическа партия, състоял се на 14 март 1968 год. Стенограмма// Parallel History Project on Cooperative Security – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=17966&navinfo=14465.].

Софийское совещание ПКК оказалось для советского руководства исключительно неудачным. Несмотря на попытки Кремля скрыть этот факт, информация о результатах, хотя и в крайне ограниченном виде, стала доступна американским дипломатам и разведывательным органам. В соответствии с оценкой, сделанной в Госдепе США, «совещание Варшавского договора выглядит наименее продуктивным за всю историю пакта», «коммюнике являлось бесплодным документом, в котором, в основном, «перечисляются присутствовавшие», «Румыния не подписала отдельное заявление», «конференция проведена в атмосфере сгустившихся туч из-за румынского отказа от участия в консультативной встрече коммунистических партий в Будапеште»[688 - Телеграмма от Държавния секретар на САГЦ до мисията в НАТО относно съвещанието на Варшавския пакт в София, 12.3.1968. С. 1// България във Варшавския Договор.]. В свою очередь, румынская сторона достаточно серьезно воспринимала ситуацию, которая складывалась в её взаимоотношениях с СССР и рядом его союзников. Среди вариантов решения проблемы, предлагавшихся представителями военного истеблишмента партийно-государственному руководству страны, в частности министром обороны И. Ионицэ, существовало два главных. Одним из вариантов являлся «максималистским», – в случае невозможности достижения компромисса, выйти из военной структуры ОВД, как это сделала Франция в отношении НАТО. Второй вариант предусматривал продолжение пребывания Румынии в Варшавском пакте, но при соблюдении принципа суверенитета, составными элементами которого были отказ от размещения иностранных войск в Румынии, невозможность диктата общеблокового командования в отношении румынских вооруженных сил, сохранение за Румынией свободы внешнеполитического маневра[689 - Подробнее см. в: Document N 49. report to Nicolae Ceausescu on the Meeting of the Political Consultative Committee in Sofia, June 3, 1968// A cardboard castle? P. 264–269.].

В то же время Бухарест не прекращал развернутую румынской политической разведкой деятельность, направленную на получение секретной политической и военной информации в странах Европы, а также в структурах НАТО. В Париже на протяжении 1958-1968 гг. действовала хорошо законспирированная так называемая «Сеть Карамана» (Re{ea Caraman)[690 - Подробнее об этом в: Troncota C. Duplicitarii: O istorie a Serviciilor de Informatii si Securitate ale regimului comunist din Rom?nia, Bucuresti, 2004.]в составе 13 кадровых сотрудников разведки[691 - Berdeli E. Succesul retelei Caraman, о minciuna cat Casa Poporului// Confidential Press. —http://www.confidentialpress.ro/special.php?newa_id=49], имевших на связи агентов из числа представителей гражданской и политической элиты Франции. Своё название она получила по имени резидента румынской разведки во Франции Михая Карамана. «Сеть» нанесла серьезный ущерб НАТО, так как полученные румынской резидентурой данные передавались и советскому КГБ[692 - В румынской прессе был опубликован пример такого взаимодействия. Так, в частности, в середине 60-х гг. одним из документов, добытых «сетью Карамана», был прогноз, сделанный специалистами НАТО о том, что крушение коммунизма, вероятнее всего, произойдет в конце 80-х – начале 90-х гг. XX в. Этот материал «стал холодным душем не только для Бухареста, но и Москвы, где получили добытую информацию первыми». – Berdeli Е. Succesul retelei Caraman, о minciuna cat Casa Poporului// Confidential Press. – http://www.confidentialpress.ro/special.php?newa_id=49]. Лишь в 1969 г. после раскрытия ряда агентов «Сети» Караман был вынужден покинуть Францию[693 - ].

Происходящее в Варшавском пакте, с учётом усиливавшихся центробежных процессов в Восточной Европе, являлось предметом особого интереса для НАТО и его членов. Проблема оценки разведывательной информации об СССР и Восточном блоке в целом, получаемой США, становилась одной из важных во взаимоотношениях Вашингтона с его союзниками по НАТО. Она затрагивала значимый для альянса аспект его деятельности: выработку, планирование и реализацию оборонной политики. В этой связи Государственный секретарь США Д. Раек в специальном письме, адресованном министру обороны США К. Клиффорду, отмечал, что его серьезно «беспокоит тот способ, который мы [США] использовали в отношении наших союзников по НАТО при передаче им данных разведки по советским и другим коммунистическим вооруженным силам. Имея в виду нынешнее политическое давление здесь и в Европе в смысле сокращения военных усилий НАТО, считаю, что мы должны проявлять большее, чем обычно, внимание относительно того, что говорится иностранным правительствам и другим, вне правительственных кругов США, в частности, потому, что эти данные не утверждены как Национальные разведывательные оценки (??? – Ар. У.)… Я обеспокоен тем фактом, что политические предложения США делаются нашим союзникам по НАТО до того, как мы соглашаемся здесь, в Вашингтоне, по поводу заключений разведки, на которых они базируются»[694 - Secretary of State Dean Rusk to US Secretary of Defense Clark McAdams Clifford. Estimates of Soviet Ground Force Capabilities. 22.3.1968. R III Parallel History Project on Cooperative Security – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=l8764 &navinfo= 14968].

При принятии конкретных решений в НАТО по вопросам оборонной политики всё больше начинают учитываться общественно-политические процессы, протекавшие в находившейся под контролем СССР Восточной Европе. Пристально следившие за событиями в Варшавском блоке американские эксперты обращали внимание на стратегически важные с точки зрения оборонной политики Восточного блока ТВД. На Центрально-Европейском начинал появляться так называемый чехословацкий вопрос. В этой связи аналитики из американской разведки отмечали в марте 1968 г., что «среди советских руководителей существует, вероятно, понимание относительно направления развития событий в Восточной Европе, а также, вероятно, некоторые разногласия… Помимо этого, однако, не ясным остаётся отношение Советов (к происходящему – Ар. У.). Москва потеряла своего человека в Праге (Новотного), но не заняла определенной позиции в отношении его преемника (Дубчека). Советы, вероятно, не испытывали неудовольствия, увидев отсутствие румын на будапештской конференции, что позволяет говорить о том, что они могли занять более примирительную позицию в отношении румынской проблемы… Если бы события полностью вышли из-под контроля в Восточной Европе, т. е. случился бы крах коммунистической власти в Чехословакии – Советы, конечно, вновь столкнулись бы с трудной дилеммой: идти или нет на военное вмешательство… В конце концов, они всё-таки, вероятно, не стерпели бы такой неудачи и вмешались»[695 - The USSR and Eastern Europe. Special Memorandum. CIA. Board of National Estimates. 21.3.1968. R iii. – http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp?doc_no=0000527821. Обзор аналитических документов ЦРУ США по чехословацкой проблеме см.: The CIA and Strategic Warning: The 1968 Soviet-Led Invasion of Czechoslovakia. An Overview. 1.9.2009 – http:// www.foia.cia.gov/CzechInvasion/8-StrategicWarning/2009-09-01.pdf].

На Юго-Западном ТВД Варшавского пакта продолжала оставаться актуальной так называемая румынская проблема. Партийно-государственные органы СССР, прежде всего представленные аппаратом ЦК КПСС, МИДом и КГБ, с беспокойством следили за действиями руководства ряда стран Восточной Европы, где, по их мнению, к весне-лету 1968 г. начали распространяться идеи реанимации военно-политического блока, аналогичного некогда существовавшей Малой Антанте. Эти планы, как считали в советских высших политических кругах, якобы получили поддержку в Чехословакии и Румынии, к которым подключилась Югославия[696 - Степанов А. Особый курс руководства ??? и некоторые аспекты албано-китайских отношений (К вопросу о разногласиях между Албанией и Китаем.). Москва, 1978. С. 103.]. Возникновение подобных представлений о намерениях отдельных стран Восточной Европы подпитывалось явно тенденциозными заявлениями ряда консервативно настроенных руководителей государств-членов Варшавского пакта, опасавшихся либерализации коммунизма и видевших в этом угрозу собственной власти. Так, в частности, глава Польши В. Гомулка сообщал советским дипломатическим представителям о том, что Югославия, Румыния и Чехословакия «стремятся развалить социалистический лагерь» и создать новый альянс[697 - Betea L. Solul lui Brejnev// Istoria comunismului romanesc. Serial publicat in Jurnalul National. 19 august 2008. – http://istoriacomunismului.blogspot.com/2008/08/solul-lui-brejnev. html]. Со своей стороны, Белград не собирался провоцировать Москву открытой поддержкой реформистского движения в Чехословакии. Однако на уровне контактов посла СФРЮ в Чехословакии с его румынским коллегой первый заявил о том, что у Праги существует желание «развивать отношения с бывшими партнерами по «Малой Антанте» и в целом с Дунайскими странами как противовес увеличившемуся влиянию СССР, Восточной Германии и Польши, и что эта проблема официально не ставится, но то, что предлагается как ориентир в прессе и других органах Чехословакии, воспринимается с симпатией и большим пониманием югославским руководством, которое окажет этому необходимую поддержку»[698 - Сообщение посольства Румынии в Чехословакии в МИД Румынии от 28 мая 1968 г.: Crowder A. Legacies of 1968: Autonomy and Repression in Ceusescu’s Romania, 1965-1989. A thesis presented to the faculty of the College of Arts and Sciences of Ohio University In partial fulfillment of the requirements for the degree Master of Arts. Ohio, 2007. P. 63.].

В то же время в самой Румынии отношение к идее создания некого «дунайского блока» относились крайне настороженно, что было связано с опасениями Бухареста по поводу амбициозных планов Будапешта. Так, в частности, румынская сторона внимательно следила за тем, как действует в данном направлении Венгрия. В этой связи руководство внешнеполитического ведомства Румынии направило в румынское посольство в Праге информацию. В ней говорилось о том, что «имея в виду теорию, выдвинутую венгерскими историками, в соответствии с которой разрушение Австро-Венгерской монархии являлось ошибкой с экономической точки зрения, и что должно быть рассмотрено создание нового экономического союза на территориях бывшей империи, и даже идеи о конфедерации дунайских стран поддерживаются некоторыми лицами в Чехословакии, мы обращаемся к Вам с просьбой о том, чтобы к этой проблеме относились с особым вниманием, и чтобы информировали об этом МИД»[699 - Директива МИД Румынии от 28 июля 1968 г. в: Crowder А. В. Op. cit Р. 62.].

В свою очередь, в поисках союзников внутри международного коммунистического движения активизировала деятельность и КНР. Через своих албанских союзников китайские руководители попытались не допустить созыва международного совещания под патронатом Москвы и собирались даже провести собственное, альтернативное, в конце 1968 г. в Албании[700 - Степанов А. Ук. соч. С. 103]. В Пекине постоянно повторяли, что в «настоящее время устаревшей является точка зрения, что одна или две великие державы монопольно господствуют на мировом материке или на одном континенте»[701 - Раскольническая линия маоистов в отношении социалистических стран. М., 1970. С. 18.]. Один из представителей высшего руководства КПК, Чжоу Эньлай, заявил о благоприятной революционной ситуации в Европе. Официальная доктрина китайской компартии выражалась в тезисе: «Источником войн в современную эпоху является империализм и социал-империализм. Американский империализм, советский ревизионизм – социал-империализм неизбежно будет вести захватнические войны… В условиях существования империализма и социал-империализма война неизбежна, пролетарская революция тоже неизбежна…»[702 - Там же. С. 19.] Особое внимание в этой связи уделялось контактам и связям с прокитайскими силами в международном комдвижении. Ответственным за эту работу был кандидат в члены ЦК КПК Чжао Иминь[703 - Там же. С. 46.].

Протекавшие в Восточной Европе общественно-политические процессы вызывали интерес экспертов из американской разведки из-за их возможного влияния на оборонную политику государств региона. Они представили в Белый дом и Пентагон доклад под названием «СССР и Восточная Европа». В нём заявлялось о том, что власти Румынии продолжат избранный ими курс, направленный на «использование национализма в интересах коммунизма» с целью получения поддержки со стороны румынского общества и в интересах достижения большей независимости от Москвы[704 - The USSR and Eastern Europe. Special Memorandum. CIA. Board of National Estimates. 21.3.1968. R 8, 9 – http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp?doc_no=0000527821]. При этом предполагалось, что открытое военное вмешательство СССР в дела какой-либо восточноевропейской страны могло бы негативно повлиять на советские позиции в регионе, минимизировав уже сделанные «политические инвестиции» в Восточной Европе, и испортить образ СССР на международной арене[705 - Ibid. P. 15.]. На состоявшейся 23 марта 1968 г. в Дрездене встрече глав компартий государств-членов ОВД, на которой отсутствовали представители Румынии, Л. И. Брежнев жёстко выступил с обвинениями в адрес чехословацкого руководства[706 - Stenographic Account of the Dresden Meeting, March 23, 1968. Our Source: Navratil, Jaromir. «The Prague Spring 1968». Hungary: Central European Press, 1998, pp. 64-72. Original Source: SAPMOB, ZPA, IV 2/701/778; Vondrova & Navratil, vol. 1, pp. 73-117. Translated by: Mark Kramer, Joy Moss and Ruth Tosek. Comment: This is an excerpt of the Dresden meeting where Czechoslovak delegation had come to discuss economic matters and cooperation between the countries of the East-block. Instead, the real agenda was putting some pressure on the Czechoslovak authorities and to insure Czechoslovakia’s stand against imperialism. Prague Spring. Historical Document. – http://library.thinkquest.org/C001155/documents/doc09.htm; Баева И. Ук. соч. С. 38.]. Это стало началом ухудшения отношений между Москвой и Прагой. Ближайший советский союзник по Варшавскому пакту и его балканский член – Болгария также избрала довольно жёсткую линию в отношении происходившего в Чехословакии. Руководство БКП во главе с Т. Живковым в конце марта 1968 г. фактически сделало вывод о том, что при сложившейся ситуации не исключено военное решение «чехословацкой проблемы»[707 - Информация за среща на представители на партиите и правителствата на НРБ, ГДР, СССР, УНР, ЧСР и ПНР във връзка със събитията в Чехословакия състояла се в Дрезден на 23.III. 1968 г. 29 март 1968 г. Строго поверително! Само за служебно ползване! За сре-щата на партийни и държавни ръководители на някои социалистически страни в Дрезден. Подлежи на връщане. Информация за срещата на партийни и държавни ръководители на някои социалистически страни в Дрезден. С. 17, 18. – http://www.nbu.bg/webs/historyproject/ dokumenti_63-89/razdel 514 v/f 1 b op 3 5 ae 12 71 .p df]. При этом болгарской стороной были приняты вполне конкретные решения, базировавшиеся во многом на полученной болгарской разведкой информации о происходящем в Чехословакии[708 - См. подробнее: Пражката пролет и Държавна сигурност. Документален сборник. София, 2011.]. Во-первых, разрабатывался комплекс мер, направленных на недопущение распространения «пражских идей» в болгарском обществе. Часть мероприятий заключалась «в организации пристального изучения и наблюдения за событиями в Чехословацкой Социалистической Республике по линии Министерства иностранных дел, БТА и других государственных и партийных каналов»[709 - Протокол от заседание на ПБ на ЦК на БКП с решение относно среща в Дрезден на представители на партиите и правите л ствата на НРБ, ГДР, СССР, УНР, ЧСР и ПНР във връзка със събитията в Чехословакия. 26 март 1968 г. Протокол «А» № 128 на заседание на Политбюро на ЦК на БКП състояло се на 26 март 1968 г. С. 2 – http://www.nbu.bg/ webs/historyproj ect/dokumenti_63 -89/razdel5t4v/f 1 ЬорЗ 5 ае 127 .pdf]. Во-вторых, ставилась задача «избегать нежелательной для Болгарии информации о событиях в Чехословакии»[710 - Там же С. 3.].

На Пленуме ЦК БКП, состоявшемся 29 марта 1968 г., озвученное главой болгарского коммунистического режима видение политической и военной компонент внешнеполитического курса Софии в Балканском регионе не оставляло сомнений относительно подлинных целей руководства НРБ. Так называемая чехословацкая проекция была лишь поводом для формулирования вполне конкретной программы, реализация которой имела бы масштабные последствия. Так, в частности, Т. Живков заявил: «Мы категорично заявили т. Брежневу и т. Косыгину, что нам необходимо быть готовыми использовать наши армии. Мы должны действовать с риском во имя нашего дела. События подтвердили нашу оценку. Мы исключительно довольны тем, что советские товарищи взяли инициативу в созыве дрезденской встречи. Нам нужно надеяться, что она окажет помощь»[711 - Пленум на ЦК на БКП. 29 март 1968. Част III. С. 41(97), 42 (98) – http://1968bg. com/index.php?option=com_content&task=view&id=247&Itemid=10]. Более того, глава БКП фактически определил основной вектор возможного развития ситуации в ОВД и в коммунистическом блоке в целом. По его мнению, происходящее в Чехословакии являлось «и делом югославского руководства, которое пытается через Румынию, Польшу и Чехословакию создать в нашей семье своё объединение. Нет необходимости пользоваться сталинскими методами прошлого, но мы должны использовать такие методы, чтобы мы навели порядок и в Чехословакии, и в Румынии, а после этого мы наведём порядок и в Югославии… Какую линию проводит югославское руководство? Контрреволюционную, антисоветскую! Какую линию проводит румынское руководство? Контрреволюционную, антисоветскую![712 - О взаимоотношениях Т. Живкова и Н. Чаушеску см. воспоминания личного переводчика последнего с болгарского языка: Betea L. Amintirile translatorului lui Ceausescu despre prietenia rom?no-bulgara// Jurnalul. 10.11.2009.]… Разумеется, мы отдаем себе отчёт, что не надо торопиться, но мы должны действовать…»[713 - Пленум на ЦК на БКП. 29 март 1968. С. 42(98), 43 (99).]

Происходящее свидетельствовало о возможных акциях СССР и его союзников как против нового руководства Чехословакии, так и тех, кто мог его поддержать. Однако форма давления на Прагу ещё не была окончательно определена в середине апреля 1968 г.[714 - См., например: Document N 48. Record of Gomulka – Iakubovski Conversation in Warsaw, April 19, 1968// A cardboard castle? P. 261-263.] Этот факт отмечался и руководством Албании. Э. Ходжа в присущей ему манере давать характеристики оппонентам определил тем не менее достаточно точно возможный вектор развития событий: «Предательские лидеры партий и правительств ревизионистских стран Восточной Европы во главе с лидерами Советского Союза, за исключением румын, собрались в Дрездене якобы для обсуждения ряда общих для них политических, экономических и военных вопросов, и “закончили работу” очень быстро, за день… Фактически ничего из того, о чём говорится в коммюнике, обсуждено не было, там тем только и занимались, что оказывали давление на своего коллегу, Дубчека, шантажировали его. Какого характера было это давление? Точно мы ещё не знаем, но, наверное, это было давление военного характера (угроза приведения в действие танков под тем предлогом, что чехи заходят слишком далеко и слишком быстро, что они ущемляют интересы “социалистических” стран, ставят под угрозу ГДР и т. д.), экономического и всякого рода другого характера. Сразу же по окончании работы в Дрездене и возвращении Дубчека в Прагу стали распространяться слухи, что у чехословацких границ сосредотачиваются советские войска… Так что интервенция является вероятностью за неимением иного выхода. Теперь советские, немцы и поляки одного мнения»[715 - Дрезденское совещание. Понедельник, 23 марта 1968// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 222, 223.].

Общественно-политические процессы в Чехословакии серьезно обеспокоили практически всех глав коммунистических государств Восточной Европы, увидевших в них серьезную угрозу для существовавших режимов. Исключение составляли Югославия и Румыния, руководители которых – И. Броз Тито и Н. Чаушеску – рассматривали происходящее как шанс усиления собственных позиций на международном уровне, а для Бухареста – ив Восточном блоке, где появлялся в лице дубчековской Чехословакии сторонник укрепления национального суверенитета в рамках ОВД.

Э. Ходжа, в свою очередь, счёл необходимым прибегнуть к демонстрации силы единства как рядов АПТ, так и армии[716 - Hoxha’s Recommenations Create Confusion In Party Ranks. 1.7.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 2-6-116. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/ pdf/2-6-116.pdf]. Обращая внимание на последнее, зарубежные аналитики сразу отметили, что на проводившийся на центральном стадионе Тираны военный парад в ознаменование 25-летнего юбилея вооруженных сил коммунистической Албании не были приглашены зарубежные гости, а власти постоянно подчеркивали исключительно национальный характер этого торжества[717 - Army Anniversary with a New Historical and Ideological Twist. 16.7.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report. 2-6-104. – http://www.osaarchivum.org/files/ holdings/3 00/8/3/text/2-6-104. shtml]. Частью избранной Э. Ходжей тактики было ужесточение позиций во взаимоотношениях с теми из членов Варшавского пакта и в целом Восточного блока, которые являлись наиболее близкими союзниками Москвы. Одним из них была Болгария. 22 июля 1968 г. обе страны прибегли к высылке дипломатов противоположной стороны, обвинив их в «деятельности, не совместимой с дипломатическим статусом».

В складывавшейся ситуации каждый из условных секторов европейского географического пространства, определенный в Варшавском пакте как потенциальный ТВД и объективно связанный с регионом Восточной Европы, находившимся под советским контролем, начинал играть особую роль в оборонной политике Москвы и возглавлявшегося ею блока. Центрально-европейское направление продолжало сохранять как доминирующее в советских военных планах. Это влияло и на характер военно-технического оснащения, а также боевую подготовку национальных армий стран-участниц ОВД, что определялось географической ориентированностью предполагаемых источников угроз и необходимостью противодействия им.

Данный факт отмечали военные эксперты и представители разведывательного сообщества США, которые смогли в 1968 г. получить уже определенную информацию о состоянии и характере военного планирования в Варшавском пакте. В соответствии с этими данными, основной ударной силой становилась объединенная группировка вооруженных сил СССР, ГДР и Польши на направлении главного удара. Юго-Западный сектор ОВД и Южная группа войск вместе со вторым эшелоном советского Прикарпатского военного округа начинали действовать как вспомогательные, обеспечивающие достижение успеха на основном для СССР и Варшавского пакта ТВД. Особое внимание уделялось конвенциональному оружию, в то время как использование ядерного не снималось с повестки дня[718 - Warsaw Pact War Plan for Central Region of Europe. Intelligence Memorandum. June 1968. P. 1, 3, 4. – http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp?doc_no=0000969832. Судя по содержанию документа и особенностям его цензурирования перед рассекречиванием, основная информация о характере и деталях военно-стратегического планирования Варшавского пакта, а также роли в нём вооруженных сил Чехословакии была предоставлена генерал-майором Я. Шейной, бежавшим через Австрию и Италию в США в феврале 1968 г. На протяжении долгого времени он работал в ЦРУ США как аналитик – специалист по контрразведке. В ряде случаев по определенным вопросам его информация не поддавалась верификации, что дало основания представителям западного разведывательного сообщества считать её плодом воображения Я. Шейны. См. также: Sejna J. We Will Bury You. London, 1982. О степени осведомленности Я. Шейны в вопросах стратегического планирования Варшавского пакта и оперативных задачах чехословацких вооруженных сил в системе оборонных задач этого блока, планировании государственного переворота с участием Я. Шейны в поддержку отправленного в отставку 5 январе 1968 г. с поста Первого секретаря ЦК КПЧ А. Новотного, см.: Kalous J. Generаl Jan ?ejna – predmet zаjmu vojenskе kontrarozvedky// Securitas Imperii 8. Sborn?k k problematice bezpecnostn?ch sluzeb. ?rad dokumentace a vy?etrovаn? zlocinu komunismu sluzby kriminаln? policie a vy?etrovаn?. Praha, 2001. Сборник доступен по Интернет-адресу: – http://web.mvcr.cz/archiv2008/policie/udv/securita/sbornik8/sesit8.pdf].

Одним из признаков расширявшегося военного присутствия на юго-западном направлении ОВД было усиление советских военно-морских сил в бассейне Средиземноморья. Это нашло своё проявление в достижении (что было отмечено разведывательными службами США) в апреле 1968 г. самой высокой за всё время численности плавсредств 5-й Средиземноморской эскадры кораблей ВМФ СССР, насчитывавшей 9-10 подводных лодок и 34 надводных корабля, из которых 11 относились к классу основных боевых судов[719 - Ввиду продолжающей сохраняться недоступности документов о численности и оснащении советской Средиземноморской эскадры в архивах РФ, в данном случае используются материалы ЦРУ США: Soviet Strategy and Intentions in the Mediterranian Basin and Special National Intelligence Estimate. Number 11-9-68. Soviet Interests and Activities in Arab State. SNIE 11-9-68. 16.5.1968. P. 1. – http://www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000272972/ DOC_0000272972.pdf]. При этом главной целью Москвы, как отмечалось американской разведкой, достаточно точно определявшей советские планы, было стремление обеспечить военно-политическую поддержку союзным СССР арабским режимам, не допустить усиления Израиля и продемонстрировать, что Средиземное море «более не является американским озером»[720 - Ibid P. 2.].

Схема 2

Вероятный план боевых действий Варшавского пакта в Центрально-Европейском регионе по предположениям НАТО[721 - Warsaw Pact War Plan for Central Region of Europe. Intelligence Memorandum. June 1968. P. 8. – http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp?doc_no=0000969832]

Для той части политических кругов США, которая была вовлечена в разработку и принятие решений по внешнеполитическим вопросам, всё очевиднее становилась перспектива изменения ситуации в Восточной Европе. Москва должна была решать в регионе две серьезные проблемы в интересах его удержания под собственным контролем и обеспечения оборонных возможностей ОВД. Первая из них, так называемая чехословацкая, была на Центрально-Европейском направлении. Вторая, «румынская», существовала на Юго-Западном, «балканском», направлении. В соответствии с предположениями, циркулировавшими в кругах внешнеполитической бюрократии США и рекомендациями, высказывавшимися ею по данному вопросу, оценка ситуации и перспектива действий Вашингтона в регионе заключались в следующем: «Восточная Европа в данный момент находится в состоянии наибольшего с 1956 г. движения в смысле внутриполитических изменений и ослабления советского контроля… На основании нынешних оценок не похоже, чтобы СССР прибег к военному вмешательству в целях восстановления собственного контроля в той или иной стране региона. Существуют, однако, непредсказуемые элементы. Нынешняя ситуация, в частности реформистская революция в Чехословакии и осложнение румыно-советских отношений, продолжает развиваться и не прекращается… Вероятно, что в неожиданных на данный момент условиях Советский Союз будет вынужден почувствовать для себя необходимость военного вмешательства в [дела] Чехословакии или даже Румынии; интервенция в Польшу или спокойную сейчас ГДР маловероятны»[722 - 21. Memorandum From the Deputy Under Secretary of State for Political Affairs (Bohlen) to the Under Secretary of State (Katzenbach). Washington, April 28, 1968//Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. Volume XVII. P. 74.]. В случае подобного развития событий Вашингтон не собирался предпринимать какие-либо военные действия, но предусматривал укрепление восточной границы ФРГ, а также использование дипломатических мер, направленных на осуждение советского военного вмешательства как на уровне международных организаций, прежде всего ООН, так и международного общественного мнения[723 - Ibid. P. 74, 75.]. Ожидания возможных военных действий ОВД в отношении Чехословакии всё больше оказывались в центре внимания Вашингтона, где считали, что возглавляемый СССР пакт может приступить к ликвидации подчеркивающих свою самостоятельность режимов в государствах-членах Восточного блока.

4 мая 1968 г. посол Румынии в Италии К. Буртика сообщил в Бухарест информацию, полученную от руководства Итальянской компартии о готовящейся интервенции Варшавского пакта против Чехословакии, а 17 мая уже румынский посол в Берлине сообщал в МИД своей страны о том, что в руководящих кругах ГДР существует мнение об угрозе безопасности для ГДР, ПНР и СССР, «исходящей извне», т. е. Чехословакии[724 - Об отношении официального Бухареста к «Пражской весне» см.: 1968. Primavara de la Praga. Documente diplomatice. Ianuarie 1968 – Aprilie 1969. Edilie de Preda D. Cuvant inainte: Severin A. Studiu introductiv: Popi§teanu C. Bucure§ti. 2009.].

Тем временем необходимость реформирования Варшавского пакта, но не на принципах подчинения его СССР, продолжала обсуждаться представителями партийно-государственного руководства ряда стран-участниц блока. Помимо Румынии активность проявила летом 1968 г. и чехословацкая сторона. 15 июля 1968 г. заведующий военным отделом ЦК КПЧ генерал В. Прхлик призвал к проведению внутренних изменений ОВД с целью обеспечить равенство участников и не допускать использования этого альянса в политических целях, т. е. вмешательства во внутренние дела государств-членов пакта[725 - Документ № 47. Постановление Политбюро ЦК КПСС «Об информации для братских партий относительно событий в Чехословакии». 26 июля 1968. Строго секретно// Prager Friihling. Das Internationale Krisenjahr 1968. Пражская весна и международный кризис 1968 года. Dokumente/Документы. Кб In, Weimar, 2008. Bd. 2. S. 294.]. Орган Министерства обороны ЧССР журнал «Lidova armada» («Народная армия») опубликовал 2 июля 1968 г. «Меморандум ВПА» (имелась в виду Военно-политическая академия им. К. Готвальда), авторами которого были В. Ржевчек, М. Ждимал, Б. Шварц. В нём отрицалась военная опасность со стороны НАТО, которая считалась мифом. Варшавский блок рассматривался как наследие сталинизма и креатура СССР. Документ был одобрен и поддержан начальником ВПА В. Менцлом и ещё 12 сотрудниками академии. Происходившее было резко осуждено 23 июля 1968 г. на страницах органа советского Министерства обороны газеты «Красная звезда», а само заявление Прхлика, вероятно, лишний раз убедило Кремль в существующей опасности, исходящей из Праги.

В частном разговоре министра иностранных дел СРР К. Мэнеску с послом США в ООН А. Гольдбергом, состоявшемся вечером 9 мая 1968 г. в Нью-Йорке, где глава румынской дипломатии находился как председатель XXVII сессии ГА ООН, со стороны главы румынского МИДа была выражена «обеспокоенность относительно отсутствия опровержений как из советских, так и чехословацких источников по поводу нынешних сообщений о передвижении советских войск»[726 - Telegram From the Department of State to the Embassy in Romania. Washington, May 10, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. P. 443. Содержание этого разговора было срочно передано лично Н. Чаушеску: Betea L. Solid lui Brejnev// Istoria comunismului romanesc. Serial publicat in Jurnalul National. 19 august 2008. – http://istoriacomunismului. blogspot.com/2008/08/solul-lui-brejnev.html]. При этом Мэнеску считал, что в случае, если такие опровержения не последуют от обеих сторон в самое ближайшее время с формулировкой «“империалистические фальшивки”, то ситуация будет очень серьезной»[727 - Telegram From the Department of State to the Embassy in Romania. Washington, May 10, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. R 443.]. Несмотря на это, Румыния, как заявил об этом министр своему американскому собеседнику, пожелав, чтобы его слова были переданы Госсекретарю США Д. Раску, была готова дать отпор любой иностранной попытке интервенции[728 - Telegram From the Department of State to the Embassy in Romania. Washington, May 10, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. R 444.]. По линии румынской разведки Бухарест был достаточно хорошо осведомлен о начавшейся фактически в мае 1968 г. подготовке вероятного вооруженного вторжения СССР и его союзников в Чехословакию[729 - См. интервью В. Рончи с генералом в отставке, бывшим главой СГБ СРР в 1968–1972 гг. Йоном Стэнеску: Roncea V. «Ii primeam pe rusi cu foc de arma»// Ziua, 20.08.2008. Одним из важных источников румынской разведки был старший офицер вооруженных сил ПНР, имевший непосредственное отношение к руководящим структурам ОВД: Betea L. Solul lui Brejnev// Istoria comunismului rom?nesc. Serial publicat ?n Jurnalul National. 19 august 2008. – http://istoriacomunismului.blogspot.com/2008/08/solul-lui-brejnev.html; Cosma N., Stanescu I. ?n anul 1968 a fost programata si invadarea Rom?niei. Informatii inedite din interiorul Serviciilor Speciale ale Rom?niei. Bucuresti, 1999. P. 56. Вероятно, именно генерал Н. Козма, служивший в Дирекции зарубежной информации (DIE – внешняя политическая разведка коммунистической Румынии), получил от этого польского офицера, через полковника Иона Бикела, сведения о том, что якобы Л. Брежнев, глава советского КГБ Ю. Андропов, а также ряд высших советских военачальников обсуждали вопрос проведения военной операции как против Чехословакии, так и против Румынии с Югославией, назначенной на 20 июля 1968 г. – Florian Bichir F. URSS pregatea invadarea Rom?niei// Evenimentul Zilei, 21.8.2008. Достаточно противоречивым продолжает оставаться факт получения информации через полковника Иона Бикела (Ion Bichel, он же Ivan Bikel), так как к 1968 г. он был уволен из DIE «за использование своего положения в собственных интересах». Не исключено, что полковник поддерживал отношения со своими бывшими информаторами, среди которых был и офицер Генерального Штаба Войска польского. О И. Бикеле см.: Pelin M. Culisele spionajului rom?nesc. DIE (1955–1980), Bucuresti, 1997. P. 283–285. Через две недели после встречи Бикела с его информатором, полковник сообщил в DIE о том, что интервенция в Чехословакию назначена на конец августа 1968 г., и передал полученный от польского офицера план действий Варшавского пакта. – Cosma N., Stanescu I. ?n anul 1968 a fost programata si invadarea Rom?nie]. Разработка плана военной интервенции СССР под прикрытием коалиционных действий стран-членов Варшавского пакта, известной как операция «Дунай», действительно началась весной 1968 г.[730 - Подробнее см.: Майоров А. Вторжение. Чехословакия. 1968. Свидетельства командования. М.,1990. См. также: Stakalin A. Primavara de la Praga in viziunea generalului A. M. Maiorov//Document. 2005. № 1.]Подготовительно-рекогносцировочной стадией его реализации стало проведение в мае-июне 1968 г. командно-штабных учений «Шумава». Следующими по значимости стали войсковые учения «Неман», проводившиеся с 23 июля по 10 августа 1968 г. на территории трёх государств – СССР, Польши и ГДР, а также учения ПВО «Небесный щит» и ряд других. Параллельно советское партийно-государственное руководство, а также главы режимов стран-союзниц по блоку делали предупреждения руководству Чехословакии о необходимости смены политического курса. Решающими в этом смысле были встреча 4 мая Л. Брежнева с А. Дубчеком в Москве и 29 июля в Чьерной-над-Тисой, а также встреча А. Дубчека с главой коммунистического режима Венгрии Я. Кадаром 17 августа в Комарно.

В начале мая 1968 г. советское руководство достаточно однозначно определяло для себя как ситуацию, складывавшуюся в Восточной Европе, так и желательный образ действий СССР по решению имеющихся, по мнению Кремля, проблем. 6 мая 1968 г. Брежнев уже открыто заявил на заседании Политбюро: «Нам нужно обезопасить себя и весь социалистический лагерь на западе, на границе с ФРГ и Австрией. Мы знаем, что введение войск и принятие других мер, которые мы намечаем, вызовет бунт в буржуазной печати. Очевидно, и в чешской. Ну что же, это не впервой. Зато мы сохраним социалистическую Чехословакию, зато каждый подумает после этого, что шутить с нами нельзя. Если будут стоять 10 дивизий наших на границе с ФРГ, разговор будет совершенно другой»[731 - Рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 6 мая 1968 г. цит. по: Латыш М. «Пражская весна» 1968 г. и реакция Кремля. Москва, 1998. С. 104. О международных аспектах чешского кризиса в: Prager Friihling. Das intemationale Krisenjahr 1968. Beitrage. Koln, Weimar, Wien, 2008. Bd. 1; Prager Friihling. Das Internationale Krisenjahr 1968. Dokumente. «Пражская весна» и международный кризис 1968 года. Документы. Кб In, Weimar, Wien, 2008. Bd. 2. См. также: «Пражская весна» и международный кризис 1968 года. Документы. Гл. ред. Н. Г. Томилина, С. Карнер, А. О. Чубарьян. М., 2010; «Пражская весна» и международный кризис 1968 года: Статьи, исследования, документы. Гл. ред. Н. Г. Томилина, С. Карнер, А. О. Чубарьян. М., 2010; Чехословацкий кризис 1967-1969 гг. в документах ЦК КПСС: Статьи, исследования, документы. Составители: Л. А. Величанская (ответственный составитель), Т. А. Джалилов, ?. Ф. Кишкина-Иваненко, М. Ю. Прозуменщиков. М., 2010.].

Усиление внешнеполитической активности Бухареста весной 1968 г. имело цель укрепить его позиции на международной арене. Визит французского президента Ш. де Голля в Румынию 14-18 мая 1968 г. представлял особый интерес для главы коммунистического режима Н. Чаушеску, так как Париж подчеркнуто демонстрировал свою особую позицию в отношениях с США и НАТО, выйдя в 1966 г. из военной структуры альянса. Для Бухареста этот факт имел исключительное значение и создавал некоторую аналогию с румынской позицией в коммунистическом блоке и Варшавском пакте. Визит де Голля планировался ещё в 1967 г., но был отложен в связи с Семидневной войной на Ближнем Востоке, а в мае 1968 г. оказался под угрозой срыва из-за начавшихся студенческих волнений во Франции. Однако французский президент счёл поездку в Румынию значимой с точки зрения выражения уважения к Н. Чаушеску. Он демонстративно подчеркивал необходимость «придания особой важности визиту в Румынию»[732 - Dinica Ciobotea D., Marinas I. Charles de Gaulle la Craiova. Bucuresti, 2007. P. 16.]. В свою очередь, члены делегации стали очевидцами проявлений поддержки румынами «особого курса», проводимого главой страны[733 - Об этом, в частности, писала позже в своих воспоминаниях переводчица де Голля с румынского языка, отмечая неподдельный энтузиазм, существовавший в обществе по поводу проводимой Н. Чаушеску политики: Stolojan S. Cu de Gaulle ?n Rom?nia. Bucharesti, 1994. Впервые эта книга вышла в Париже на французском языке в 1991 г.: Stolojan S. Avec de Gaulle en Roumanie. Paris, 1991.]. К аналогичному выводу приходили и другие зарубежные наблюдатели, которые отмечали летом 1968 г., что «аплодисменты “Марсельезе” в исполнении цыган могут быть расшифрованы просто: румыны не только одобрили внешнеполитическую линию партии и правительства, но они довольны ею»[734 - Stankovic S. Rumanian Independence Extolled by «Borba». 16.7.1968. P. 2. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 50-7-163. – http://files.osa.ceu.hU/holdings/300/8/3/ pdf750-7-163.pdf]. Серьезную морально политическую поддержку особой позиции Румынии в Варшавском пакте оказывало и руководство Югославии, пресса которой постоянно подчеркивала положительный характер самостоятельности Бухареста как внутри ОВД, так и на международной арене[735 - См. оценку публикаций по данному вопросу в: Stankovic S. Rumanian Independence Extolled by «Borba».].

Одновременно Белград начинал высказывать серьезные опасения по поводу возможного «прямого вмешательства» в чехословацкие дела, что фактически означало военную интервенцию СССР и его ближайших союзников. Политический аспект проблемы (нарушение национального суверенитета) находился в прямой связи с вопросами обороны, так как затрагивал важную для Белграда тему – роль и место Варшавского пакта в Восточной Европе и её балканском секторе. Руководство СФРЮ стремилось добиться лидирующих позиций на Балканах во взаимоотношениях с соседними государствами и обеспечить себе сильные позиции, необходимые для укрепления роли Югославии в Движении неприсоединения, а также на международной арене во взаимоотношениях со странами НАТО и США. 17 июля 1968 г. югославский официоз газета «Борба» уже открыто предупредила Восточный блок против любых попыток вмешательства во внутриполитические дела Чехословакии[736 - О том, как оценивало югославское руководство ситуацию в Чехословакии на протяжении 1968 г. в: Dimic L. Pogled iz Beograda na Cehoslovacku 1968. godine// Tokovi istorije. 2005. № 3/4.]. Тем временем среди советских экспертов, занимавшихся проблемами международных отношений и связанных с партийными органами, в 1968 г. впервые стал рассматриваться как один из возможных вариантов развития ситуации на Балканах серьезный кризис Югославии. В специально составленном по запросу ЦК КПСС аналитическом документе его авторы из числа представителей сотрудников советской Академии Наук «выражали сомнения относительно возможности продолжения преемниками Тито его политики и даже самой возможности сохранения СФРЮ как единого государства»[737 - Черкасов П. П. ИМЭМО. Портрет на фоне эпохи. Москва, 2004. С. 263.].

На встрече Госсекретаря Д. Раска и советского посла в США А. Ф. Добрынина 22 июля 1968 г. глава американского внешнеполитического ведомства дал недвусмысленно понять, что начинавшая обостряться «чехословацкая проблема» является исключительно делом Восточного блока и США не собираются участвовать в её решении. Череда совещаний представителей стран-участниц ОВД, прошедшая в мае – первой половине августа 1968 г., включая совещания глав коммунистических партий, была посвящена «чехословацкому вопросу». Помимо собственно Чехословакии на этих встречах отсутствовали представители фактически заморозившей свои отношения с Варшавским пактом и большинством его членов Албании и продолжавшей являться членом ОВД и не заявлявшей о своём выходе из неё Румынии.

Ситуация начала августа 1968 г., складывавшаяся во взаимоотношениях Бухареста и Москвы, свидетельствовала о том, что советское партийно-государственное руководство взяло курс на временную изоляцию руководства коммунистической Румынии. Оно также приступило к оказанию нажима на румынскую сторону, используя такие методы, как демонстрация военной силы. В «Бюллетенях информации Совета Государственной Безопасности» Румынии, печатавшихся в количестве 5 экземпляров только для высшего руководства, за период начала августа 1968 г., а также в особых записках СГБ, направлявшихся в адрес очень ограниченного числа лиц, прежде всего лично Н. Чаушеску[738 - Среди упоминавшихся адресатов этих совершено секретных документов – сам Н. Чаушеску, глава СГБ Н. Стэнеску, В. Трофин – секретарь ЦК РКП, отвечавший за кадровую работу, и В. Патилинец – военный советник Н. Чаушеску, заместитель заведующего Военным отделом ЦК РКП, надзиравший за деятельностью МВД, госбезопасности, Министерства юстиции и прокуратуры.], сообщалось о концентрации в конце июля 1968 г. советских войск на сопредельной с румынской территорией Молдавской ССР. Приводились также разведсводки румынской службы радиоперехвата, по данным которой возросла активность радиообмена между советскими воинскими частями, расквартированными в Молдавской ССР и Украинской ССР[739 - См. публикацию материалов из архивов ЦК РКП и СГБ в: Grigorescu L.-D., Moraru C. Trupe ?n apropierea frontierei si «turisti» ?n interior// Magazin istoric. 1998, № 7.]. Одновременно сообщалось о деятельности советского военного атташе и его коллег из других восточно-европейских стран, направленной на сбор военной информации, и о попытках различных советских организаций направить под различными предлогами «туристов» в Румынию с очевидной целью получения ими информации о происходящем в стране. В специальной записке СГБ № 148 от 5 августа 1968 г. сообщалось о «некоторых враждебных действиях, предпринимаемых советскими властями против СР Румынии». Речь шла о введении ограничений на пересечение границы, посещений родственников и демонстративном грубом обращении с гражданами Румынии. Сообщалось также об обращении ряда советских граждан в посольство СРР в Москве с заявлениями, осуждавшими политический курс руководства Румынии[740 - См. об этом в: «Информация, представленная Советом Государственной Безопасности руководителям партии о враждебном отношении советских властей к Румынии летом 1968 г. 5 августа 1968 г.» – Informare facuta de Consiliul Securitatii Statului conducerii partidului, referitoare la atitudinea ostila a autoritatilor sovietice fata de Rom?nia ?n cursul verii anului 1968, din 5 august 1968// 21 august 1968 – Apoteoza lui Ceausescu. Betea L. (coord.), Diac C., Mihai F.-R., Tiu I. Iasi, 2009. P. 89–96.].

Тем временем Н. Чаушеску демонстративно посетил Прагу 15-17 августа 1968 г., т. е. фактически накануне интервенции ОВД (даты начала которой он точно не знал) и пытался оказать моральную поддержку А. Дубчеку и его сподвижникам. В своих высказываниях глава румынской делегации постоянно подчеркивал заинтересованность в укреплении самостоятельности и национального суверенитета коммунистических стран. Примечательно, что ещё накануне, выступая в Военной академии в Бухаресте по случаю очередного выпуска её слушателей, он заявил: «Решение внутренних проблем относится исключительно к компетенции партии и народа соответствующей страны, и вмешательство любого рода может только нанести вред делу социализма, дружбы и сотрудничества социалистических стран»[741 - Цит. no: Petrescu D. Continuity, Legitimacy and Identity: Understanding the Romanian August of 1968// Cuadernos de Historia Contemporanea. 2009. V. 31. P. 78.]. В ходе визита в Прагу 16 августа был заключен Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, что вызвало серьезную обеспокоенность в Кремле.

Руководство коммунистической Албании довольно жёстко выступило как против действий Москвы, которая, по мнению Э. Ходжи, фактически занималась игрой, выбирая между Новотным и Дубчеком (последний, как полагал глава АПТ, в конечном счете, дистанцировался от Москвы), так и против чехословацкого движения реформ под руководством КПЧ. Тирана призвала к созданию «подлинной марксистско-ленинской партии»[742 - Revizioniz?m sovjetik dhe ?ekosllovakia// Z?ri i Popullit, 24.7.1968.].

В конце августа – начале сентября 1968 г. в Вашингтоне уже тесно связывали гипотетический Центрально-Европейский ТВД с Юго-Восточным для НАТО или Юго-Западным для ОВД театром военных действий. Выводы американского Госдепа касались и ситуации, складывавшейся с Балканскими коммунистическими странами: «В то время как чешский кризис сконцентрировал внимание НАТО на Центральном фронте, беспокойство относительно советского давления на Румынию и Югославию ставит на повестку дня проблему безопасности в Средиземноморье. На июньской встрече в Рейкьявике министры стран-членов НАТО дали серьезные указания, направленные на улучшение подготовки командования, расположения сил ВМФ первой степени готовности и деятельности в области разведки.

Всё это было направлено, прежде всего, против усилившегося советского военно-морского присутствия в Средиземноморье. Недавние события могут потребовать пересмотра и/или интенсификации действий НАТО по обеспечению безопасности в Средиземноморье и на Юго-Восточном фланге НАТО»[743 - 323. Paper Prepared in the Department of State. Washington, undated, (конец августа – начало сентябряу/Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. 1964-1968. Washington, 2001. V. XIII. P. 747, 748.].

Помимо усиления советского военно-морского присутствия в регионе, что являлось видимой частью противостояния Западного и Восточного блоков, существовали и неизвестные для НАТО и США действия, предпринимавшиеся отдельными членами Варшавского пакта на чувствительных для Североатлантического альянса направлениях, к числу которых относилось балкано-средиземноморское. Внутриполитическая ситуация в Греции – одном из важных с точки зрения оборонных интересов НАТО членов – постоянно находилась в центре внимания соседней с ней коммунистической Болгарии – наиболее «верном» союзнике СССР на Балканах. К августу 1968 г. по линии КДС Болгарии были реализованы выходы на находившихся в запасе или уволенных из греческих вооруженных сил после переворота в апреле 1967 г. офицеров, включая одного из бывших руководителей КИП – разведывательной организации Греции. С момента установления военно-политического режима в Афинах СССР взял курс на проведение подрывной работы против него через местную компартию. Среди действий, планировавшихся с участием советского КГБ, предусматривалась подготовка к актам вооруженного саботажа[744 - Andrew Ch., Mitrokhin V The KGB in Europe and the West. The Mitrokhin Archive. London, 1999. P. 489.]. В Болгарии в горных районах Пирина и Беласица были созданы специальные пункты перехода[745 - Ibid.], а в Петриче расположился законспирированный пункт советского КГБ[746 - Български и руски агенти били на крачка да вкарат Гърция в соцлагер// Интернет-издание «Разкрития». – http://www.razkritia.com/2640/български-и-руски-агенти-били-на-крачк/; ?????????? ?. ??? ?? ??????? ????????? ????????? ??? ??????????? ??????. ?? ????????? ????????????? ???????? ??? ?? ?????? ?????? ???????? // ????????. 2004. ?????? 49.]. Поэтому последовавшее в 1968 г. обращение Софии к Москве с сообщением о том, что в случае необходимости есть возможность проведения государственного переворота с опорой на часть недовольных режимом офицеров и силы КПГ не были случайным. Однако советское партийно-государственное руководство отказалось от этой операции, имея в виду чехословацкий кризис, исключительную настороженность Запада в отношении действий ОВД в Восточной Европе и жёсткие заявления со стороны США и НАТО, носившие характер предупреждения Москве и её союзникам не переходить условную «линию» между блоками.

§13. «Балканская Прага’68»: Бухарест, Белград и Тирана в ожидании действий ОВД

Действия членов Варшавского пакта в отношении Чехословакии серьезно повлияли на оборонные планы коммунистических режимов стран Балканского региона, из которых лишь Болгария не только поддержала интервенцию 21 августа, но и способствовала её планированию, а также реализации при участии болгарского воинского контингента. Болгарское участие в акции Варшавского пакта против Чехословакии подготавливалось в период с 30 июля по 20 августа «по указанию соответствующих советских военных инстанций»[747 - Докладна записка от Министра на народната отбрана армейски генерал Добри Джуров до Политбюро на ЦК на БКП. Относно: Действия на частите от БНА в ЧССР. 30 септември 1968. С. 1. Cold War International History Project. Digital Archive – http://legacy. wilsoncenter.org/va2/index.cfm?topic_id=1409&fuseaction=home.document&identifier=4B9BE492-423B-763D-D7E718801B3C82DD&sort=rights&item=cwihp], но было несопоставимо малым по сравнению с силами СССР, Польши, Венгрии и ГДР, задействованными в интервенции. Из введённого в Чехословакию 300 000 личного состава войск ОВД, 6 000 танков, 3 000 орудий и 1 000 боевых самолётов, количество болгарских военнослужащих составляло 2 164 человека при вводе в Чехословакию и 2 177 при выводе; количество танков (все Т-34) составляло 26 единиц, а военная авиация вообще не привлекалась. В процентном соотношении болгарское участие составляло по личному составу 0,6%, а по танкам и самолётам соответственно 0,43% и 0%[748 - По материалам сайта www.1968bg.org, который обнародовал документы Центрального военного архива Республики Болгарии (ЦВА) Ф. 24, оп. 10-а, а.е. 21, л. 7-8; а.е. 22, л. 277, 328-337; Ф. 3, оп. 6, а.е. 75, л. 186. См. также: Васильева Н. Роль военной силы в «разрешении» кризиса: советские войска в Чехословакии// 1968 год. «Пражская весна». Историческая ретроспектива. Сборник статей. М., 2010.]. Болгарские подразделения, действовавшие в составе советского воинского контингента, составляли 12-й мотострелковый полк, дислоцировавшийся в Елхово 2-й мотострелковой дивизии (Стара Загора), и 22-й мотострелковый полк с дислокацией в Харманли 7-й мотострелковой дивизии (Ямбол). Их вступление на территорию Чехословакии было осуществлено через СССР на основании приказа Министерства народной обороны НРБ от 19 августа о переподчинении двух болгарских полков Главнокомандующему ОС ОВД и секретного постановления Совета министров НРБ от 20 августа 1968 г.[749 - Подробнее в: Баев И. Военно-политическите конфликта след Втората световная война и България. София, 1995; Луков Г. Българското военно участие в чехословашките събития 1968 г.//Военноисторически сборник. 2004. № 1.] Совместная интервенция СССР, ВНР, ГДР (её воинские подразделения в последний момент не были задействованы и находились в готовности на границе), НРБ и ПНР в ночь с 20 на 21 августа 1968 г. против Чехословакии продемонстрировала важность для ОВД так называемого южного стратегического направления: помимо Центрального фронта были созданы Прикарпатский (на базе Прикарпатского военного округа) и Южный (на базе южной группировки в Венгрии)[750 - Подробнее в: Россия (СССР) в войнах второй половины XX века. М., 2002.].

20 августа 1968 г. в 20 часов 15 минут по местному времени советский посол в Вашингтоне А. Ф. Добрынин зачитал на экстренной встрече с американским президентом Л. Джонсоном сообщение об операции стран ОВД против Чехословакии. Ровно через два часа Джонсон срочно собрал заседание Совета Национальной безопасности, где было принято решение об аннулировании планировавшегося президентского визита в СССР. На следующий день, 21 августа, Джонсон выступил с осуждением действий СССР и его сателлитов.

Коллективная агрессия под руководством СССР против Чехословакии, примечательной и характерной особенностью которой было информирование в последний момент союзника СССР по Варшавскому пакту – Румынии, дала серьезный повод для предположений в политических и военных кругах ряда стран Запада относительно возможных действий Москвы в отношении тех из коммунистических государств Центральной и Восточной Европы, которые демонстрировали свою независимость. Одной из первых в этом ряду считалась именно Румыния. Складывавшаяся ситуация вызывала серьезную обеспокоенность в США и НАТО.

23 августа 1968 г. на встрече политического и военного руководства США была озвучена информация о том, что «румыны испытывают значительные опасения, потому что они боятся того, что коль скоро Россия двинулась на Чехословакию, она может выступить в то же время и против Румынии. Это объясняет мобилизацию румынских сил». Особое внимание было уделено тому, что «Румыния из всех правительств в мире заняла одну из наиболее жёстких публично озвученных позиций по Чехословакии». Также отмечалось, что это «не является лишь вопросом двусторонних отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами, а вопросом, когда Советский Союз – против всех остальных». Попытка выяснить не только реальную ситуацию с передвижением советских войск около границ Румынии, но и отношение официального Бухареста к происходящему, была предпринята заместителем Государственного секретаря Ч. Боленом и ответственным за восточноевропейское направление Госдепа Г. Капланом во время их встречи с румынским послом в США К. Богданом в тот же день 23 августа 1968 г. Однако ответ посла был уклончив и сводился к тому, что дипломат сообщил об отсутствии у него подобной информации[751 - 163. Memorandum of Conversation. SUBJECT: Eastern European Situation. PARTICIPANTS: Romania: Ambassador Comeliu Bogdan. United States: Deputy Under Secretary Bohlen, George R. Kaplan, EUR/EE. Washington, August 23, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. V. XVII. P. 449.]. Данная позиция была вызвана нежеланием румынской стороны слишком глубоко посвящать Вашингтон в характер своих отношений с Москвой и допустить, чтобы подобная информация могла быть воспринята как жалоба на Кремль в условиях, когда Белый Дом был не в состоянии оказать реальную помощь, хотя его представители в лице высших чиновников Госдепа и сообщили румынской стороне о непризнании раздела мира на сферы влияния[752 - Ibid.]. Для Бухареста было важно подчеркнуть свою самостоятельность в Восточном блоке и использовать своё членство в нём как инструмент давления одновременно и на Вашингтон, и на Москву. Именно поэтому К. Богдан заявил о том, что Румыния не собирается покидать ОВД[753 - Ibid.].

Вашингтон и Лондон, буквально накануне советского вторжения в Чехословакию, серьезно рассматривали меры по противодействию СССР и его союзникам в случае, если они не остановились бы в Чехословакии, а продолжили движение в направлении Германии, Австрии, Албании и Югославии[754 - NATO braced for European war with Soviets after 1968 invasion // Czech Radio 7, Radio Prague. – In: http://www.radio.cz/en/article/11361.]. 24 августа 1968 г. помощник Госсекретаря США по европейским делам Дж. Лиди направил Госсекретарю Д. Раску предложения относительно возможных действий США и их союзников в случае нападения СССР на Румынию. Среди предлагавшихся мер были демонстративное усиление сил НАТО в Европе и военно-морского присутствия в Средиземноморье, оказание помощи Югославии и усиление гарнизона в Западном Берлине, а также сокращение культурного обмена между Западом и СССР, включая его союзников – вероятных участников агрессии против Румынии[755 - Information Memorandum From the Assistant Secretary of State for European Affairs (Leddy) to Secretary of State Rusk. Washington, August 24, 1968//Foreign Relations of the United States. 1964-1968. P. 450.].

Одновременно Западный блок вёл работу, нацеленную на предотвращение роста влияния противостоящей стороны в Балканском регионе. Вьетнамская война, не пользовавшаяся популярностью в самих США и за рубежом, была одним из уязвимых мест внешнеполитического имиджа Соединенных Штатов и наносила серьезный урон их престижу на международном уровне. Поэтому чехословацкий кризис и его последствия для мирового коммунизма оказались в центре внимания американских аналитиков и пропагандистов. Советская разведка, сумевшая добыть агентурным путем соответствующую информацию, сообщала в ЦК КПСС: «В подготовленной спецслужбами США ориентировке – инструкции для радиостанции “Свобода” на декабрь 1968 г. даются следующие указания относительно передач, посвященных международному положению СССР. В передачах по внешнеполитическим вопросам следует постоянно подчеркивать, что на развитие современной международной обстановки серьезное влияние оказал ввод в Чехословакию войск пяти стран Варшавского Договора, в результате чего было сведено на нет смягчение в отношениях между Востоком и Западом… необходимо также проводить мысль о том, что события в Чехословакии крайне неблагоприятно сказались на положении коммунистических партий многих стран…»[756 - РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 29. Л. 212, 213. Записка КГБ в ЦК КПСС. 16 декабря 1968 г.]

Румыния, Албания, Югославия и КНР выступили с резкой критикой действий СССР и его союзников. При этом каждая из сторон имела собственные причины и мотивы для занятия подобной позиции. Для Пекина и Тираны[757 - Албания официально покинула Варшавский договор 13 сентября 1968 г.] интервенция являлась ещё одним аргументом в пользу теории социал-империалистического характера СССР. Албанское руководство одновременно проявило опасения относительно возможных действий СССР, обладавшего военно-морской группировкой в Средиземноморье, против Албании[758 - Животин А. Югославия, чехословацкий кризис и выход Албании из Варшавского договора//1968 год. «Пражская весна». С. 331.]. 21 сентября 1968 г. Председатель Президиума Народного собрания ??? X. Леши направил телеграмму президенту Египта Г. Насеру, в которой приравнял политику СССР к американской в регионе Средиземного моря. Более того, в послании содержалась ссылка на существование советских военно-морских баз в Египте и заявлялось о готовности Албании защищать свою независимость, а также недвусмысленно выражалась надежда на недопущение египетскими властями использования баз ВМФ для подготовки нападения на НРА[759 - Telegram from Haxhi Lleshi to Gamal Abdel Nasser. 21 September, 1968//Cold War International History Project. Digital Archive – http://legacy.wilsoncenter.org/va2/docs/ Telegram%20V%20(September%2021 ,%201968j.pdf]. Во время состоявшейся между послами Египта и Албании беседе в ноябре 1968 г. египетский дипломат заявил об отсутствии военных баз СССР в его стране и недопущении каких-либо действий против НРА с территории его страны[760 - Report on a meeting between the Ambassador of the United Arab Republic Gamal Eldin Sabet with Reiz Malile, the Albanian Ambassador to China. 14 November, 1968// Cold War International History Project. Digital Archive. – http://legacy.wilsoncenter.org/va2/docs/ Report%20I%20(November%2014,%201968j.pdf]. Тем не менее албанская сторона обратилась к китайской с просьбой о предоставлении тяжёлого вооружения, но руководство КНР не согласилось с этим и рекомендовало, используя складывавшуюся обстановку, усилить взаимодействие с Югославией и Румынией, обеспечив, таким образом, совместную оборону части Балкан[761 - Kola Р. The Search for Greater Albania. London, 2003. P. 144, 145.]. В то же время вопрос о военной и экономической помощи Тиране не был снят с повестки дня в Пекине. Поездка албанской военной делегации под руководством министра обороны Б. Балуку в КНР в октябре 1968 г. и ответный визит китайской военно-партийно-государственной делегации во главе с начальником штаба китайской армии Хуа Янгшеном, являвшимся также членом ЦК КПК, были посвящены именно военно-техническому сотрудничеству[762 - См. информацию бывшего сотрудника посольства КНР в СССР Фан Чензо: China and Eastern Europe, 1960s-1980s. Proceedings of the International Symposium: Reviewing the History of Chinese-East European Relations from the 1960s to the 1980s, Beijing, 24-26 March 2004 Ed. by Xiaoyuan Liu, Vojtech Mastny. CSS Ztircher Beitrage N 72. Center for Security Studies (CSS), Zurich, Switzerland. P. 123. В соответствии с приводимыми им данными Албания получила от КНР помощь за всё время сотрудничества в размере 10 млрд юаней и 6 млрд долларов США. – Ibid.].

Оценка Э. Ходжей действий Москвы была следующей: «Советские ревизионисты, под ширмой Варшавского Договора, совершили военную агрессию против Чехословацкой Социалистической республики и её народа… После братиславской встречи чехи торжественно приняли Тито, который распетушился спасителем Чехословакии и отбыл из Праги с высоко поднятой головой, с выпятившейся грудью, и за оказанные услуги заполучил чек в 13 миллионов долларов у чехословацкого правительства и ещё другой чек в 16 миллионов долларов у американцев. Несколько дней спустя чехи приняли у себя Чаушеску, который прикидывался буйной головушкой»[763 - Советские ревизионисты совершают военную агрессию против Чехословакии. Среда, 21 августа 1968 г.// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 227-229.]. Государственное радио НСРА в передаче от 21 августа 1968 г. официально охарактеризовало советские действия как фашистские[764 - Этот довольно редкий даже для албанской коммунистической пропаганды факт был отмечен зарубежными аналитиками: lz Tirana calls Soviets «Fascists». 22.8.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report. 2-6-76. – http://www.osaarchivum.org/files/ holdings/3 00/8/3/pdf/2-6-76.pdf]. 23 августа была обнародована совместная декларация ЦК АПТ и Правительства НРА, в которой действия СССР и его союзников были подвергнуты осуждению[765 - Shqip?ria akuzon sovjetik?t p?r agresionin ndaj ?ekosllovakis?. Komiteti Qendror dhe K?shilli i Ministrave d?non agresionin rus. Partia Komuniste e Shqip?ris? i ofron solidaritet popullit ?ek //Z?ri i Popullit, 23.8.1968.]. Московское радио на албанском языке в ответ на обвинения Тираны выдвигало претензии к албанскому партийному руководству как союзнику «ревизионистского» руководства

КПК. В конце августа 1968 г. официальная Тирана уже перешла к жёсткой критике руководителей тех стран-членов ОВД, которые участвовали в интервенции: В. Гомулки, Т. Живкова, Я. Кадара и В. Ульбрихта. Таким образом, отношения коммунистической Албании и Болгарии, которые и до этого не были особенно дружелюбными, становились ещё более прохладными. Имея в виду, что обе страны принадлежали к коммунистическому блоку и являлись членами регионального Балканского сообщества, такое развитие событий могло серьезно повлиять на политические и военные аспекты ситуации. Это нашло своё выражение в действиях Тираны, решившей узаконить разрыв с Варшавским блоком. На пленуме ЦК АПТ 5 сентября 1968 г. фактически было принято данное решение. Однако с целью соблюдения законности и демонстрации государственного, а не исключительно партийного подхода к проблеме, предстояло провести соответствующий законопроект через парламент. Сам Э. Ходжа так объяснял происходившее: «Сегодня [13 сентября] депутаты обсуждали в Народном Собрании представленный вчера доклад “О позиции НРА в отношении Варшавского Договора” и поддержали предложение о его денонсировании…Чаша переполнилась! Де-факто мы были вне Варшавского Договора, но после агрессии против Чехословакии надо было сделать этот шаг также де-юре. Денонсирование этого Договора и выход нашей страны из него являются мерой огромного значения и связаны, прежде всего, с защитой независимости нашей Родины»[766 - Народное собрание НРА одобрило законопроект о денонсировании Варшавского Договора. Пятница, 13 сентября 1968 г.// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 235.]. Это решение, несмотря на то, что лишь закрепляло формально отказ от участия коммунистической Албании в ОВД, достаточно серьезно влияло на взаимоотношения Тираны с бывшими союзниками по пакту из числа Балканских государств – его членов, в частности Болгарией и Румынией. Оборонная политика Албании строилась не только на военно-технической обеспеченности вооруженных сил и их мобилизационной готовности. Помимо них в расчёт бралось отношение мирового сообщества, включая крупные международные организации, в частности ООН, к действиям, подобным тем, которые предпринял Варшавский пакт против Чехословакии. Для Э. Ходжи было важно понять, мог ли он рассчитывать на международную поддержку в случае иностранной интервенции. Происходившее на Балканах в контексте чехословацкого кризиса становилось важным аргументом в пользу занятой ранее Албанией позиции. Ходжа делал неутешительный вывод: «Никто не может верить легенде о том, будто Советский Союз был вынужден совершить вооруженное нападение на Чехословацкую Социалистическую Республику ввиду угрозы вооруженного нападения на неё империалистов, если известно, что советские ревизионисты заранее уже договорились со своими союзниками – Соединенными Штатами Америки – и получили их полное согласие на эту агрессию, против которой не только американцы не потрудились даже мизинцем шевелить, но даже и боннская Германия не проявила раздражения, несмотря на то, что у её южных границ сосредоточились крупные советские войска. Советская фашистская военщина, сосредоточившая войска в Народной Республике Болгарии, и клика Тодора Живкова, позволившая превратить болгарскую территорию в агрессивную базу против народов Балкан, в частности, против Албании, никого не могут ввести в заблуждение, утверждая, будто наши заявления о присутствии этих войск на болгарской территории являются выдумкой…»[767 - См. набросок речи Э. Ходжи для выступления в посольстве КНР 30 сентября по случаю 19-й годовщины основания КНР: Цель советских ревизионистов – установление в союзе с США мирового господства. Понедельник, 23 сентября 1968 г.// Ходжа Э. Сверхдержавы. 1959-1984. Из политического дневника. Тирана, 1986. С. 237.]

В ответ на албанские протесты о пребывании в Болгарии советского воинского контингента София сделала 25 сентября 1968 г. официальное заявление. В нём она отвергла обвинения Тираны. Соседняя Югославия также проявляла обеспокоенность в отношении Болгарии, «в пропагандистских провокациях которой югославская сторона видела “крепкий тыл” (т. е. СССР – Ар. У.) и “без сомнения, заранее продуманный план”»[768 - Димич Л., Чавоьики И. Политический кризис в Чехословакии и общественная мысль Югославии// 1968 год. «Пражская весна». С. 278.]. Ещё раньше, чем это сделала албанская сторона, югославские власти продемонстрировали своё отношение к происходившему, о чём свидетельствовал ряд заявлений от 26 августа 1968 г. в югославской прессе. В них Болгария обвинялась в подготовке интервенции против Югославии. Более того, в адрес Софии делались предупреждения против того, чтобы, как отмечали иностранные аналитики, болгарские руководители не тешили себя ложными надеждами относительно распада югославского государства, так как «югославы окажут активное сопротивление любой агрессии, используя все доступные средства»[769 - Stankovic S. Zagreb Daily Accuses Bulgaria Of Preparing Invasion Of Yugoslavia. 27.8.1968. Radio Free Europe Research. P. 1. Box-Folder-Report. 7-1-97. – http://www. osaarchivum.org/files/holdings/300/8/3/pdf/7-l-97.pdf]. 24 сентября премьер-министр СФРЮ М. Шпиляк уже открыто обвинил Софию в стремлении реализовать территориальные претензии[770 - См. текст его заявления в: Vjesnik. 25.9.1968.].

Интенсификация контактов между Белградом и Бухарестом после интервенции ОВД против Чехословакии сопровождалась активизацией дипломатии в балкано-средиземноморском регионе, что было отмечено политическими обозревателями в ряде СМИ США. Особое внимание в этом контексте уделялось австро-югославскому и итало-югославскому сближению, а именно: попыткам наладить отношения между Тираной и Римом. Делался также вывод о том, что стратеги НАТО благосклонно относятся к союзу между коммунистическими Албанией и Китаем[771 - Hofmann Р. Soviet Action Spurs New Alignments in Balkans; Move Against Czechs Leads to Acts of Cooperation Yugoslavia, Austria, Italy and Albania Are Affected// The New York Times, 30.9.1968.]. Действия Москвы и её союзников способствовали и активизации албанокитайского военно-технического сотрудничества, что также было зримым результатом интервенции ОВД во главе с СССР против Чехословакии[772 - Об этом начали сообщать и западные СМИ: Peking Arms Aid for Albania Seen; China Held to Have Agreed to It Under New Accords// The New York Times, 29.11.1968; lz Forging Tighter Sino-Albanian Political, Economic and Military Ties. 6.12.1968. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 2-6-7. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/ pdf/2-6-17.pdf].

Не менее значимыми, но в силу их секретности оставшимися неизвестными для внешнего мира, становились взаимоотношения между Тираной и Белградом, стоявшими на протяжении долгого времени на крайне враждебных позициях в отношении друг друга. Серия секретных консультаций и даже обмен данными между военными ведомствами Албании и Югославии свидетельствовали о крайней озабоченности глав двух режимов – Э. Ходжи и И. Броз Тито возможными действиями Варшавского пакта и СССР после интервенции в Чехословакии. Во время двусторонних албано-югославских встреч затрагивался вопрос о совместных действиях в случае начала интервенции ОВД против одной из этих стран, а также подтверждалась готовность Албании оказать помощь при нападении Варшавского блока на Югославию и Румынию[773 - Животич А. Югославия, чехословацкий кризис и выход Албании из Варшавского договора//1968 год. «Пражская весна». С. 335. Автор статьи ссылается на архивные документы партийных органов Югославии, внешнеполитического и военного ведомств СФРЮ, а также материалы югославской разведки.]. Албанская сторона рассчитывала на усиление югославских границ с Румынией и Болгарией, гарантировав со своей стороны полную поддержку оборонных усилий Югославии. Данные, которыми располагало албанское руководство, носили алармистский характер, а выводы о ситуации в Болгарии свидетельствовали о явном незнании происходившего в руководстве НРБ. Наряду с полученной по линии албанской разведки информацией о дислокации советских воинских контингентов на болгарской территории, аналогичные сведения, но уже с уточнением о том, что в Болгарию переброшено от 9 до 10 дивизий, сообщил посол Италии в Тиране одному из своих албанских собеседников. В военном ведомстве НРА пришли к выводу о концентрации советских войск, насчитывавших 35-40 тыс. человек, на болгарской территории. Более того, министр обороны НРА Б. Балуку во время своей беседы с Мао Цзэдуном 10 октября 1968 г. заявлял о том, что Т. Живков не достаточно контролирует ситуацию в стране. Поэтому, как сообщил глава албанского оборонного ведомства, СССР, вероятнее всего, во-первых, опасается его смещения по примеру А. Дубчека и прихода к власти прозападных «правых» и, во-вторых, Москва обеспокоена возможностью нападения НАТО на Болгарию. Для китайской стороны в условиях, складывавшихся после интервенции государств-участниц ОВД в Чехословакию, была важна позиция Югославии как возможного противника советской политики в регионе в целом, и в Восточной Европе в частности. В этой связи как в Тиране, так и в Пекине действия югославского руководства, начавшего укреплять югославо-болгарскую границу, были восприняты как серьезный признак решимости Белграда оказать сопротивление любой агрессии[774 - Bori?i K. Mao Ce Duni-Ballukut: Jugosllav?t i kemi aleat? kund?r Bashkimit Sovjetik! Biseda e Beqir Ballukt me Mao Ce Dunin, 1 tetor 1968//Shekulli, 17.11.2007.].

Для руководства Югославии интервенция против Чехословакии являлась дополнительным аргументом в пользу правильности избранного курса на неприсоединение. На спешно созванных внеочередных заседаниях Президиума и Исполнительного комитета ЦК СКЮ 21 августа и ЦК СКЮ 23 августа 1968 г. действия стран-участниц интервенции против Чехословакии были подвергнуты жёсткой критике и охарактеризованы как оккупация суверенной страны[775 - Подробнее о международных позициях Югославии в контексте чехословацких событий см. в: Tripkovic D. Mehunarodni polozaj Jugoslavije i vojna intervencija u Cehoslovackoj 1968// Istorija 20. veka. Beograd, 2008. N 1]. Югославская пресса заняла непримиримую позицию в отношении интервенции и одновременно выражала солидарность с реформаторским правительством Чехословакии и гражданами страны. Сочетание политического и военного аспекта отчётливо проявилось в И. Броз Тито, заявившего 21 августа 1968 г., что, «когда дело идёт о Чехословакии, дело идёт и о нас» и «независимости нашей страны»[776 - .Димич Л., Чавошки Й. Ук. соч. С. 275.]. В течение последующей недели официальный Белград неоднократно выступал с осуждением действий Москвы и её союзников против Чехословакии. Такая позиция руководства нашла широкую поддержку в югославском обществе, примером чему могла служить 200-тысячная демонстрация в Белграде.

В то же время, на повестке дня югославского руководства, помимо внутриполитических вопросов, стоял, как один из важнейших, оборонный. 21 августа 1968 г. была повышена боеготовность частей и соединений вооруженных сил Югославии по периметру границ со странами-членами Варшавского пакта – Венгрией, Румынией и Болгарией. Особое внимание было уделено силам ПВО и ВВС, которые с 26 августа и до 10 октября были задействованы в специальной операции, получившей в целях конспирации название учения «Авала» (vezba «Avala») и проводившейся на всей территории СФРЮ. Силы ВВС находились в высшей степени боевой готовности для возможного применения имевшихся средств, использование которых предусматривалось без предварительного предупреждения противника в случае пересечения им государственных границ страны[777 - Подробнее в: Radic A. Vezba Avala – Jugoslovenska odbrana od Var?avskog pakta 1968. godine//Istorija 20. Veka. 2006. N 2]. В руководстве вооруженными силами Югославии исключительно серьезно относились к происходившему в Чехословакии и проявляли обеспокоенность дальнейшими возможными действиями Варшавского пакта[778 - См. подробнее: Petrovic N. Procene vrha JNA o politickim i bezbednosnim prilikama u Cehoslovackoj nakon intervencije Var?avskog ugovora (1968–1969)// Vojno-istorijski glasnik. 2010. Br. 1.].

В концептуально-теоретическом плане в руководстве Югославии вновь была подтверждена ранее принятая стратегия общенародной войны как единственно возможной в интересах обеспечения обороноспособности страны. В новых условиях Белград был вынужден принять военно-организационные меры для усиления направлений, наиболее опасных с точки зрения вероятного нападения с территории государств-членов Варшавского блока, что неминуемо вело бы к ослаблению обороны западного направления. Последнее имело особую важность, так как югославское руководство серьезно относилось к возможности нападения на страну именно на западных рубежах. Это объяснялось тем, что на протяжении послевоенных десятилетий в Белграде существовали подозрения по поводу вероятных действий Италии с целью ревизии территориального размежевания с Югославией.

Встреча 23 августа 1968 г. И. Броз Тито с послом США Б. Илбриком, длившаяся около часа, в определенной степени успокоила главу югославского коммунистического режима, заявившего о том, что «Югославия… продолжит попытки поддерживать нормальные отношения с группой [государств] Варшавского пакта», однако, «Югославия будет жёстко придерживаться уже публично провозглашенных принципов»[779 - 191. Telegram From the Embassy in Yugoslavia to the Department of State. Belgrade, August 23, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. Volume XVII. P. 508.]. Несмотря на то, что Тито не обратился в сложившихся условиях за моральной и технической помощью к США, Илбрик не исключал этого в будущем. Глава Югославии фактически получил заверения американского посла по этому поводу. Таким образом, как, вероятно, полагал Тито, угроза со стороны Италии, являвшейся союзницей США по НАТО, минимизировалась. На состоявшейся 29 августа уже в Вашингтоне по просьбе югославского посла в США Б. Црнобрнья встрече с Госсекретарем Д. Раском, последний заявил, что «как НАТО, так и Варшавский пакт знают, что нападение одного [члена блока] на страну – члена другого [союза] приведёт к войне. Однако НАТО не признает право стран Варшавского пакта оккупировать территорию члена Варшавского пакта. Этого не может произойти в самом НАТО. Мы понимаем, что органы “черной пропаганды”[780 - «Черная пропаганда» (англ, black propaganda) – в сложившейся традиции психологической войны (или её советского варианта – «спецпропаганды») заведомо ложные сведения, которые представляются их распространителями как достоверные и происходящие из источников противника. В действительности они являются пропагандистским продуктом тех, кто прибегает к их распространению.] Москвы пытались состряпать миф о существовании взаимопонимания между США и СССР по вопросу о Чехословакии»[781 - 192. Memorandum of Conversation. Washington, August 29, 1968, 3:45 p.m. SUBJECT: US-Yugoslav Relations and Czech Developments. PARTICIPANTS: Foreign Ambassador Bogdan Cmobrnja of Yugoslavia. United States: Secretary of State, Orme Wilson, Jr., EUR/EE, Yugoslav Affairs//Foreign Relations of the United States. 1964-1968. P. 510, 511.]. Данная оценка происходящего главой американской дипломатии также укрепила уверенность югославской стороны в том, что США окажут поддержку СФРЮ в случае военно-политического кризиса. В то же время наиболее доверительные отношения в вопросе получения гарантий для Югославии со стороны Североатлантического союза сложились между Белградом и Лондоном. Именно Британия была выбрана югославским руководством на роль конфидента, способного положительно повлиять на ближайшего союзника – США. Это нашло своё выражение в настойчивых попытках югославской дипломатии выяснить возможную позицию Великобритании на случай агрессии СССР в отношении Югославии. Данный вопрос тайно от других союзников по НАТО начал обсуждаться Лондоном и Вашингтоном осенью 1968 г. после того, как югославская сторона захотела получить более определенный ответ от британского политического руководства[782 - Batovic A. The Balkans in Turmoil – Croatian Spring and the Yugoslav position Between the Cold War Blocs 1965–1971. LSE IDEAS Cold War Studies Programme at the London School of Economics. 2003. P. i, ii. – http://www2.lse.ac.uk/IDEAS/publications/workingPapers/batovic.pdf]. Со стороны Великобритании через бывшего главу Форин Офиса Дж. Брауна югославскому послу И. Сарай-чичу было сообщено о том, что британская сторона прибегнет к угрозе использования силы в случае, если кто-либо обратится к подобной форме в отношении Югославии[783 - Jakovina I Tito, the Bloc-Free Movement? And the Prague Spring// The Prague Spring and the Warsaw Pact invasion of Czechoslovakia in 1968. Ed. by Bischof G., Karner S., Ruggenthaler P. Plymouth, 2010. P. 408.].

Одновременно Белград стремился изыскать возможности усилить обороноспособность страны за счёт укрепления непрямых связей с Североатлантическим блоком и двусторонних отношений с Вашингтоном. С этой целью И. Броз Тито использовал неформальный канал связи с Госдепом США, представленный неким, как об этом сообщалось в телеграмме американского посла в Белграде Б. Илбрика, «американцем югославского происхождения», имевшим возможности прямого общения с Тито и его ближайшим окружением. Политика Белграда на ближайшую перспективу определялась главой Югославии несколькими соображениями: правительство не будет в данный момент обращаться к США за военной помощью; «нет непосредственной военной угрозы, но она имеется в дальнейшей перспективе»; «советское присутствие в Адриатике непосредственно вблизи Италии и Греции будет нетерпимым для Запада, который вновь должен будет оказывать помощь маленькой социалистической стране против нападения со стороны других социалистических стран»; отношения между Белградом и Москвой уже никогда не будут прежними, а Югославия будет стремиться поддерживать отношения с членами Варшавского пакта, только исходя из своих экономических интересов[784 - 193. Telegram From the Embassy in Yugoslavia to the Department of State. Belgrade, September 14, 1968 //Foreign Relations of the United States. 1964-1968. R 514, 515.]. Одновременно со стороны представителей ближайшего окружения Тито было высказано мнение, хотя и в шутливой форме, но явно с расчётом на его передачу в Госдеп США, относительно возобновления Балканского пакта. Последний факт свидетельствовал о том, что Белград не исключал в критический для себя момент попытаться реанимировать прежний союз, который мог рассматриваться при определенных обстоятельствах и как «черный ход в НАТО»[785 - В тексте телеграммы американского посла в Югославии Б. Илбрика высказывалось предположение о том, что такого мнения о возможностях присоединения Белграда к НАТО придерживается, вероятно, сам информатор, и это не является словами его югославских собеседников.]. В конце сентября 1968 г. эта тема стала предметом анализа для экспертов, занимавшихся изучением ситуации в Югославии[786 - Stankovic S. Is Yugoslavia’s Military Alliance with Greece and Turkey Still Legally Valid? 30.9.1968. Radio Free Europe. Box-Folder-Report. 78-2-147. – http://www.osaarchivum. org/files/holdings/300/8/3/pdf/78-2-147.pdf]. Однако представитель одной из стран-участниц Балканского пакта – Греции, П. Пипинелис, являвшийся министром иностранных дел военно-политического режима, установленного в апреле 1967 г., заявил о том, что «нынешняя ситуация не позволяет ведения какой-либо реалистичной дискуссии относительно возрождения этого договора. Политические и стратегические условия ныне совершенно отличны от тех, когда этот договор подписывался»[787 - Сообщение корреспондента Радио свободная Европа в Афинах о пресс-конференции П. Пипинелиса под названием «Pipinelis Says Balkan Situation Dangerous» от 28 сентября 1968 г. по: Stankovic S. Op. cit.].

В сентябре 1968 г. на совместном заседании Президиума и Исполнительного комитета ЦК СКЮ вновь рассматривался вопрос организации обороны, базирующейся на принципе общенародной борьбы[788 - Димич Л., Чавошки Й. Политический кризис в Чехословакии и общественная мысль Югославии// 1968 год. «Пражская весна». С. 289.], но уже с рядом новых интерпретаций, что позволило говорить многим экспертам о новой оборонной доктрине коммунистической Югославии. В соответствии с ней оборонительная война определялась как «политическая, военная и организационная подготовка всего народа и его вооруженных сил» в условиях оккупации или захвата югославской территории «всеми средствами и в любом месте»[789 - Там же.]. В организационном отношении выдвинутая концепция предусматривала формирование на республиканско-территориальном уровне фактически параллельной уже существующей структуре вооруженных сил системы территориальной обороны, подчиняющейся непосредственно республиканским партийно-государственным органам.

Обострение взаимоотношений между Белградом и Москвой было с настороженностью воспринято в Вашингтоне, где стремились определить дальнейший ход событий. Однако жёсткие заявления, сделанные руководством Югославии, в частности о готовности прибегнуть ко всем имеющимся в его распоряжении средствам для защиты независимости и национального суверенитета СФРЮ, способствовали активизации американской политики на «югославском направлении». Американская сторона учитывала возможность усиления советского присутствия в Средиземноморье и на Ближнем Востоке в случае оказания Кремлем нажима на И. Броз Тито. В этой связи в США рассматривались пути оказания помощи Югославии в случае военного нападения на неё Варшавского пакта[790 - См. подробнее: Bogetic D. Jugoslovensko-americki odnosi u svetlu vojne intervencije u Cehoslovackoj 1968//Istorija 20. veka. 2007. N 2.]. Само югославское руководство считало, что с одной стороны, необходимо укреплять боевую готовность вооруженных сил, а с другой, усиливать позиции Югославии в Балканском регионе.

За всеми идейно-теоретическими установками и интерпретациями коммунистической доктрины проглядывали контуры новой реальности – выдвижение на первый план национально-государственных интересов, которые на данном этапе оформлялись в национальные оттенки той или иной разновидности марксизма-ленинизма, а также укрепление власти конкретного лица или группы. Наиболее отчетливо это было отражено в решениях заседания Исполнительного Комитета ЦК Румынской компартии, срочно собравшегося 21 августа 1968 г.[791 - Protocol No. 5 of the Meeting of the Executive Committee of the CC of the RCP, on the Situation in Czechoslovakia. Bucharest, 21 August 1968// Romania and the Warsaw Pact 1955–1989. By Deletant D., Ionescu M. Cold War International History Project. Working Paper #43. Washington, 2004. О преследовании собственных целей в создавшейся ситуации см. основанную на архивных документах статью М. Корталан «21 августа 1968: изменение лица Чаушеску. Конъюнктура»: Cortalan M. 21 august 1968: schimbarea la fata a lui Ceausescu. De conjunctura // Cotidianul, 25.8.2008.], и в речи Первого секретаря Румынской коммунистической партии Н. Чаушеску на внеочередной сессии Великого Национального Собрания 22 августа 1968 г., когда он заявил, что «вся наша партия, весь румынский народ глубоко встревожены военной интервенцией в социалистической Чехословакии. Мы рассматриваем это как грубое нарушение национальной независимости и суверенитета Чехословацкой Социалистической республики, вмешательство путем силы в дела братского чехословацкого народа, как акт, резко идущий вразрез с основными нормами взаимоотношений, которые должны господствовать между коммунистическими и принципами международного права»[792 - Чаушеску Н. Достижения и перспективы Румынии. Бухарест, 1969. С. 791, 792. Глава коммунистического режима Румынии был поставлен в известность об интервенции стран-членов ОВД во главе с СССР советским посольством в ночь на 21 августа 1968 г., когда специальный курьер передал запечатанный пакет с содержимым, напечатанном на русском языке с надписью «ЦК КПСС» в конце текста, но без всякой подписи, главе СГБ генералу И. Стэнеску, вручившему, в свою очередь, пакет Н. Чаушеску.]. Для Бухареста произошедшее стало ещё одним обоснованием необходимости общенациональной идейнополитической мобилизации. Более того, румынское руководство серьезно опасалось возможных действий, аналогичных вводу войск Варшавского Договора в Чехословакию, уже по отношению самой Румынии[793 - В румынской историографии существует версия, в соответствии с которой СССР планировал проведение одномоментной интервенции как в Чехословакии, так и в Румынии. При этом нередко делается ссылка на якобы состоявшуюся беседу между Н. Чаушеску и Л. Брежневым, в ходе которой глава РКП сумел успокоить своего собеседника и таким образом способствовал снятию этого вопроса с повестки дня. Ввиду недоступности в данный момент соответствующих материалов из современных российских архивов, не существует реальной возможности подтвердить или опровергнуть данную точку зрения. Румынская версия изложена генерал-майором П. Сарпе в: Sarpe P. Consideratii cu privire la evolutia organului militar rom?n de informatii de-a lungul vremii. Directia Cercetare-Locul si rolul sau ?n structura actuala a armatei rom?ne//133 Ani de Existenta a Serviciului Militar Rom?n de Informatii, 1859–1992. Bucuresti, 1992. P. 9. С осени 1968 г. военная разведка расширила своё сотрудничество с аналогичными структурами ряда стран Запада в целях получения информации о возможных намерениях Москвы и её союзников в отношении Румынии. – Deletant D. Ceausescu and Secirutate. P. 84.].

Выступление Чаушеску в Румынии 22 августа 1968 г. с балкона здания ЦК РКП содержало, помимо политических оценок, сформулированную концепцию оборонной политики. Её суть заключалась в необходимости готовиться к общенародной войне в случае нарушения национального суверенитета Румынии. В румынском руководстве существовали опасения относительно вероятного советского нападения на Румынию[794 - См. воспоминания И. Маурера, являвшегося тогда премьер-министром СРР – Betea L. Maurer si lumea de ieri. Ma?rturii despre stalinizarea Roma?niei. Cluj, 2001. P. 185–186. В то же время, в румынской общественно-политической публицистике и с привлечением появляющихся архивных материалов не только румынского происхождения достаточно активно обсуждается тема искусственного использования угрозы Румынии со стороны СССР режимом Н. Чаушеску в собственных целях. Более того, утверждается, что такой угрозы не было. См.: Berdeli E. Adevaruri despre august ’68: Ceausescu n-a fost «invitat» la Praga, Moscova nu dorea invadarea Rom?niei// Gardianul, 24.8.2008. Особую критику в румынской научной прессе, а также общественно-политических публикациях вызвала книга покойного журналиста и историка Михая Пелина «За кулисами румынского шпионажа: ДИЕ 1955–1989», в которой автор писал о том, что отказ от приглашения Чаушеску участвовать в интервенции мог означать, что он находится на втором месте после А. Дубчека в «черном списке» Кремля. – Pelin M. Culisele spionajului rom?nesc: D.I.E. 1955–1980. Bucuresti, 1997. Обвинения в том, что книга М. Пелина была написана с помощью бывших сотрудников Секуритате, носит пропагандистский и даже оправдывающий их деятельность характер в: Dumitrscu C. «Culisele Spionajului rom?nesc» este o facatura a fostilor securisti//Ziu, 6.3.2000.].

Поэтому идея тотального сопротивления, структурно организованного в новую форму – Патриотическую гвардию, способную осуществить массовую мобилизацию по территориальному принципу, становилась важной с точки зрения реализации оборонной политики. Получение информации о возможных действиях СССР и стран-участниц ОВД против Румынии способствовало тому, что Бухарест начал предпринимать ряд дополнительных, помимо организации Патриотической гвардии, меры. К их числу относились принятие решений о формировании в ближайшее время дивизий горных войск в целях создания очагов сопротивления в горной и лесистой местности в случае иностранной агрессии; создании 8 батальонов специального назначения к ноябрю 1968 г. Было принято решение об изменении кодов и шифров связи, а также о закупке в ФРГ радиопередающего оборудования на подвижной основе для организации подпольного вещания на случай захвата противником или разрушения стационарных радиопередатчиков[795 - Betea L. Solul lui Brejnev.]. Для обеспечения прикрытия основных районов страны от возможного нападения СССР и его союзников румынский Генеральный Штаб срочно разработал новую дислокацию крупных воинских соединений. Они имели конкретную зону ответственности и прикрывали стратегически важные направления вероятного продвижения противника: Бухарест – 57-я танковая дивизия, Браила – 67-я механизированная дивизия, Деж – 81-я механизированная дивизия, Куртя-де-Арджеш – 4-я горная бригада.

Имея в виду дальнейшую перспективу укрепления и развития собственной оборонной промышленности, румынское руководство приняло решение о создании Совета по обеспечению (Consiliul de Inzestrare). Его возглавил начальник Генерального штаба, курировавший отныне механизм взаимодействия военного министерства и различных министерств и ведомств, имевших непосредственное отношение к появлявшемуся в Румынии военно-промышленному комплексу.

Интервенция в Чехословакию повлияла на формулирование новой концепции безопасности Румынии[796 - О роли кризисов в Варшавском блоке в формировании концепции безопасности Румынии см.: Rijnoveanu C. Die Auswirkungen der Krisen des Ostblocks 1956 und 1968 auf das rum?nische Sicherheitskonzept//Milit?r und Staatssicherheit im Sicherheitskonzept der Warschauer-Pakt-Staaten. hrsg. von Diedrich T. und S?? W. Berlin, 2010. S. 149–167]. Отныне и вплоть до падения коммунистического режима в декабре 1989 г. основное внимание в военной доктрине уделялось разработке концепции оборонительной войны на собственной территории против превосходящих сил противника, которому должно было быть оказано массовое сопротивление на всей территории страны. Это должно было сделать невозможной оккупацию Румынии из-за постоянной продолжительной полупартизанской и диверсионной войны, участниками которой являлись бы как кадровые войсковые соединения, подразделения сил МВД и безопасности, так и отряды Патриотической гвардии. Тактика «выжженной земли» в боевых действиях против оккупантов была способна, по мнению партийно-государственного и военного руководства СРР, обеспечить победу. Геофизические особенности ландшафта страны, заключающиеся в том, что её центральная часть окружена горными массивами Карпат и Трансильванских Альп, должны были обеспечить естественное прикрытие для баз сопротивления. Особое внимание стало уделяться также югославскому опыту создания военно-территориальных формирований, для чего в Белград была отправлена уже летом следующего года делегация во главе с генералом И. Георге[797 - Opris P. Doctrina militara a Rom?niei, asemanatoare cu cea a Iugoslaviei. 4.9.2009//Jurnalul. Ro – http://1989.jurnalul.ro/stire-special/doctrina-militara-a-romaniei-asemanatoare-cu-cea-a-iugoslaviei-519821.html]. На заседании Постоянного Президиума ЦК РКП 11 сентября 1968 г. было принято решение о превалирующем значении национального командования для вооруженных сил стран-участниц ОВД, что, однако, не снимало с повестки дня обсуждения этой темы на заседании ПКК[798 - Ibid.].

Отношения Кремля и ряда коммунистических партий обострились к осени 1968 г. Москва и Бухарест перешли к открытой конфронтации: 23 августа 1968 г. Политбюро ЦК КПСС направило Исполкому РКП послание, в котором заявлялось об ошибочной, как в нем говорилось, позиции румынского руководства, 3 сентября Кремль отклонил предложения руководства РКП о проведении совещания компартий Европы и двусторонней встречи с румынской партийной делегацией по чехословацкому вопросу, а с 25 августа были отменены обмен туристами, выезды и въезды по частным приглашениям из Румынии в СССР и наоборот. Как отмечалось в записке Отделов ЦК КПСС «О некоторых мероприятиях в области советско-румынских связей», которую рассматривали 17 сентября 1968 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС члены Политбюро и секретари ЦК КПСС М. А. Суслов, А. П. Кириленко, Д. Ф. Устинов, ?. Н. Демичев, К.Ф. Катушев, М. С. Соломенцев и И. В. Капитонов, «линия руководства РКП по существу остается недружественной, препятствующей достижению единства социалистических стран. Смысл позиции ЦК РКП в отношении событий в Чехословакии не изменился, в беседах с представителями компартий третьих стран румынские руководители по-прежнему допускают прямые антисоветские выпады, в стране продолжается формирование отрядов “патриотической гвардии” в целях “отражения вооруженного вмешательства в дела Румынии”»[799 - Из протокола № 57 заседания Секретариата от 17 сентября 1968 г.]. Вероятность последнего не исключалась в высших политических кругах румынского руководства.

По линии румынской политической разведки, сотрудник которой И. Джорджеску работал под прикрытием в румынском посольстве в Москве, Бухарест получил информацию о необходимости проводить всеобщую мобилизацию из-за существовавшей опасности советского вторжения. Однако Н. Чаушеску очень внимательно отнёсся к этим данным[800 - В соответствии с оглашенной румынской печатью версией эта информация была предоставлена на конфиденциальной основе неким сотрудником советских разведывательных служб (его имя упоминается), который якобы имел особые служебные отношения с И. Жоржеску. – См. раздел «Spionaj in trei, la vedere» в статье: Ceausescu era mai atent la spionii Pactului de la Varsovia decat la cei ai NATO//Confidential Press. – http://www. confidentialpress.ro/special.php?newa_id=65]. Глава Совета Государственной безопасности (СГБ) СРР генерал И. Стэнеску был уверен, что вслед за Чехословакией наступает очередь Румынии, а затем и Югославии[801 - См. совместную публикацию начальника контрразведывательного управления Н. Козмы и И. Стэнеску: Cosma N., Ion Stanescu I. ?n anul 1968, a fost programata ?i invadarea Rom?niei: informa?ii inedite din interiorul Serviciilor Speciale ale Rom?niei. Bucure?ti, 1999, а также: § Ce aflase Securitatea despre invazie. Interviu cu Ion Stanescu, presedintele Consiliului Securitatii Statului (1968–1972)// 21 august 1968 – Apoteoza lui Ceausescu. Betea L. (coord.), Diac C., Mihai F.-R., Tiu I. Iasi, 2009. P. 96–103. Наряду с верифицируемыми аутентичными документами о вероятности действий ОВД против Румынии, публикуемыми в последнее время в румынских научных изданиях и СМИ, появляются и сомнительные с точки зрения подлинности документы. Так, в частности, в румынской печати и сети Интернет 21 мая 2009 г. был опубликован материал под названием «DOCUMENT. Strict Secret de importanta deosebita, reconstituit: Interventiei Tratatului de la Varsovia ?n Cehoslovacia, Rom?nia, Iugoslavia si Austria. Date si informatii privind pregatirea interventiei Tratatului de la Varsovia ?n Cehoslovacia, Rom?nia, Iugoslavia si Austria» с подписью в скобках «Document reconstituit», т. е. «документ восстановлен», датированный 3 августа 1968 г. Он представлен как записка главы СГБ И. Стэнеску за № 000189 под грифом «Совершенно секретно. Особой важности», направленная Н. Чаушеску. В ней сообщались сведения и информация о планируемой интервенции в отношении Чехословакии, Румынии, Югославии, и, при определенных обстоятельствах, Австрии. Глава СГБ сообщал, что основывается на данных из источников румынской разведки в ОВД, а также органов военного управления ряда коммунистических стран-членов пакта. Отмечалась и определенная очередность в реализации этого плана. По данным Стэнеску она должна была проходить в три этапа: сначала, в августе, против Праги, затем, в сентябре, против Бухареста, и закончить эти «мероприятия» через 2-3 недели после «румынской операции» уже в Белграде. – Roncea.ro. Ziarist online – http://victor-roncea.blogspot.com/2009/05/document-strict-secret-de-importanta.html. Однако ряд деталей публикуемого материала позволяют усомниться в его подлинности. Примечательными среди них можно считать несколько. Во-первых, глава СГБ, называя адресат своей записки, использует по отношению к Н. Чаушеску обращение «Президент Социалистической Республики Румыния». Этот пост был создан только в 1974 г. Во-вторых, непосредственно в тексте письма используется не принятое в партийном и государственном делопроизводстве коммунистической Румынии персонифицированное упоминание главы румынской компартии и государства в негативном тоне даже при пересказе слов оппонентов и откровенных противников. В опубликованном материале, наоборот, это подчеркивается: «Нельзя терпеть Дубчека, Чаушеску и Тито; они должны быть изолированы в их собственных партиях, необходимо оказать помощь в деле прихода к власти руководителей, верных принципам марксизма-ленинизма» («Dubcek, Ceausescu si Tito nu mai pot fi tolerati, ei trebuie izolati ?n propriile partide, care sa fie ajutate sa-si impuna conducatori fideli principiilor marxist-leniniste»). Наконец, в-третьих, упоминавшимся в документе местом, где состоялись обсуждения с руководителями восточноевропейских стран-сателлитов СССР, называется Крым. В описываемое время так называемые крымские встречи не проходили, а сам факт обращения к ним лишь подчеркивает сомнительный характер данного материала. В то же время, идеи о необходимости изменить ситуацию в Румынии и Югославии в Москве и ряде столиц Восточной Европы существовали. Об этом свидетельствовало, например, уже упоминавшееся выше выступление главы Болгарии Т. Живкова на Пленуме ЦК БКП 29 марта 1968 г. См. также версию о возможной интервенции СССР против Румынии в книге воспоминаний Н. Козмы и И. Стэнеску.]. На протяжении последующих двух недель Бухарест пребывал в ожидании интервенции, то есть до тех пор, пока концентрация советских войск на границе Молдавской ССР и Румынии после 4 сентября 1968 г. не сократилась[802 - См. интервью В. Рончи с генералом в отставке, бывшим главой СГБ СРР в 1968-1972 гг. Йоном Стэнеску: Roncea V. «И primeam ре rusi cu foe de arma»// Ziua, 20.08.2008.]. Однако поступавшая румынскому партийно-государственному руководству по дипломатическим и разведывательным каналам информация продолжала свидетельствовать о том, что осенью 1968 г. существовала определенная опасность интервенции со стороны СССР С одной стороны, глава Румынии Н. Чаушеску опасался того, что полученные данные – дезинформации, однако, с другой, он стремился исключить возможность повторения чехословацкого варианта. Именно последнее, а также стремление максимально использовать внешнюю угрозу для усиления популярности в обществе и укрепления личной власти[803 - Публичное осуждение со стороны Н. Чаушеску интервенции Варшавского пакта дало возможность Бухаресту рассчитывать на поддержку западных демократических государств по торгово-экономическим вопросам: Dumitru L.-C. Rom?nia si Tratatul de la Varsovia 1955–1968. Obedienta si nesupunere. Rezumatul tezei de doctorat cu titlul. Bucuresti: Universitatea din Bucuresti, Facultatea de Istorie, 2009. P. 30; Miroiu A. Locul Rom?niei ?n Tratatul de la Varsovia (IV)// Editia scrisa 2004, 25. – http://www.revista22.ro/locul-romaniei-in-tratatul-de-la-varsovia-iv-1095.html], заставило главу РКП согласиться с планом СГБ форсировать процесс создания Патриотической гвардии и формирования её территориальных структур[804 - См. интервью В. Рончи с генералом в отставке, бывшим главой СГБ СРР в 1968— 1972 гг. Йоном Стэнеску: Roncea V «К primeam ре rusi cu foe de arma»// Ziua, 20.08.2008.]. 11 сентября 1968 г. на заседании постоянного Президиума ЦК РКП были одобрены «предложения о мерах по улучшению дислокации и совершенствованию структуры подразделений вооруженных сил СР Румынии и их численности»[805 - Opris P. Atitudinea adoptata de Rom?nia ?n problema aplicatilor militare ale organizatiei trataului de la Varsovia dupa invadarea Cehoslovaciei ?n august 1968// St?ndard, 2004. Asociatia Stindard. P. 2. – http://www.stindard.ro/historicum/2004_aplicatii_d1968.pdf].

Параллельно румынское партийно-государственное руководство постаралось заручиться моральной поддержкой правительственных кругов ведущих стран, включая США и Францию. Генерал Ш. де Голль лично присутствовал на приёме в румынском посольстве в Париже по случаю национального праздника коммунистической Румынии, отмечавшегося 23 августа[806 - См. телеграмму посла СРР во Франции К. Флитана по поводу его посещения 16 сентября 1968 г. министра культуры Франции А. Мальро. Документ № 285 в: 1968. Primavara de la Praga. Documente diplomatice. Ianuarie 1968 – Aprilie 1969. Editie de Preda D. Cuv?nt ?nainte: Severin A. Studiu introductiv: Popisteanu C. Bucuresti, 2009.].

§14. После Праги: балканский фон «доктрины Брежнева»

Последствия августовской интервенции для коммунистических Балканских стран имели не только региональное, но и более широкое, общеевропейское измерение. 24 августа 1968 г. на югославской территории в г. Вршц состоялась встреча И. Броз Тито и Н. Чаушеску, которого сопровождал член Политбюро ЦК РКП и вице-президент Государственного совета генерал-лейтенант Э. Боднэраш, активно участвовавший в переговорах двух руководителей. Суть заявлений главы Румынии и его спутника сводилась к выдвижению нескольких тезисов. Во-первых, делалась ссылка на то, что Великое Национальное Собрание Румынии приняло решение, в соответствии с которым нахождение иностранных войск на территории страны возможно только с разрешения этого органа (данный шаг объяснялся Н. Чаушеску как способ избежать ситуации, когда «группа активистов взывает к присутствию войск»). Во-вторых, заявлялось, что Бухарест рассчитывает на помощь Югославии. Наконец, в-третьих, выражалась надежда на то, что румынская сторона сможет использовать «югославский коридор» в случае начала военных действий против Румынии СССР, Венгрии и Польши, которые блокируют Румынию, и она не сможет получить вооружение и технику по Черному морю или другими путями. Румынские собеседники Тито пытались получить от него гарантии в возможном конфликте с СССР[807 - Stenograma discutiilor dintre Nicolae Ceausescu si Iosip Broz Tito de la V?rset, din 24 august 1968 (fragmente)// 21 august 1968 – Apoteoza lui Ceausescu. Betea L. (coord.), Diac C., Mihai F.-R., Tiu I. Iasi, 2009. P. 157–173.]. Однако югославский руководитель был крайне озабочен складывавшейся ситуацией, и основу его позиции составили несколько главных пунктов, которые он прямо изложил Н. Чаушеску и Э. Боднэрашу.

Во-первых, Тито настаивал на том, чтобы Бухарест, несмотря на сделанные им заявления, осуждавшие действия СССР и стран-участниц «антипражской коалиции», стремился избежать конфронтации с Москвой и не давал бы ей повода для интервенции. Во-вторых, глава Югославии крайне скептически отнёсся к идее совместной борьбы Югославии и Румынии в случае возможного нападения на последнюю и не желал подвергать свою страну угрозе со стороны СССР и его союзников. Он оправдывал такую позицию тем, что соседняя Италия якобы немедленно попытается использовать ситуацию с тем, чтобы захватить часть территорий Югославии в районе Истрии. Примечательной особенностью в данном контексте являлось военно-территориальное разделение в коммунистической Югославии в середине 60-х гг. XX в. В частности, ведущую роль в системе обороны страны занимали Сербия и Хорватия, являвшиеся центральными с точки зрения дислокации воинских частей. Именно на их территории размещались две-три армии, либо, в соответствии с более поздней схемой военно-территориального деления страны, они включали две-три армейские или военные области, в то время как Македония, Словения, а также Босния и Герцеговина находились под прикрытием отдельных воинских подразделений и гарнизонов. Данный подход к дислокации воинских сил страны был обусловлен принятой ещё в 1958 г. концепцией обороны, названной «Стратегия общенародной войны» (strategya opstenarodnog rata)[808 - Dimitrijevic B. Organizacija Jugoslovenske narodne armije u Hrvatskoj 1945–1965. godine// Dijalog povjesnicara istoricara. Priredili Fleck G. i Graovac I. Zagreb, 2005. № 9. P. 301, 302.], которая во многом подразумевала, прежде всего, угрозу агрессии в отношении Югославии с Запада. В-третьих, югославский руководитель рекомендовал Чаушеску продемонстрировать свою лояльность как члена ОВД, не стремящегося её покинуть. Наконец, в-четвертых, он настаивал на том, что в случае, если румынские войска, отступая под напором сил Варшавского пакта, перейдут границу его страны, они должны будут сдать тяжёлое вооружение югославским властям и не вести никаких боевых действий с югославской территории. Тито крайне скептически относился к любым совместным действиям с Румынией, если бы Югославия сама не подверглась бы нападению со стороны Варшавского пакта. Единственное, что получило его одобрение – обмен контрразведывательной информацией о намерениях ОВД и СССР[809 - Stenograma discutiilor dintre Nicolae Ceausescu. P. 157–173.].

По дипломатическим и военным каналам информация по данному вопросу собиралась с особой тщательностью для дальнейшей передачи в Вашингтон. Осенью 1968 г. в НАТО серьезно рассматривали возможность советских военных акций на центральном и восточноевропейском направлениях. Во-первых, в ряде секретных аналитических материалов, общее содержание которых в виде утечки информации в западные СМИ публиковалось в американских и европейских газетах, указывались Австрия и Финляндия как вероятные цели советской агрессии[810 - О роли и месте нейтральных стран в советских военных планах см.: Szeles R. Die strategischen ?berlegungen des Warschauer Paktes f?r Mitteleuropa und die Rolle der Neutralen// Tausend Nadelstiche. Das ?sterreichische Bundesheer in der Reformzeit 1970–1978. Hrsg. Rauchensteiner M., Rausch J., Etschmann W. Graz, 1994.]. Во-вторых, выделялось так называемое балканское направление, где целью интервенции могли стать Румыния, Албания и Югославия.

Резко отрицательная реакция США на ввод войск ОВД в Чехословакию, озвученная их руководством, и особенно очередное президентское заявление от 30 августа 1968 г., естественно, не остались незамеченными в Бухаресте. Буквально на следующий день после выступления главы

Белого Дома с предупреждением Москве о недопустимости усиливать напряженность, 31 августа, румынский посол К. Богдан обратился к главе восточноевропейского управления Госдепа Лидди с запросом о том, располагает ли американская сторона какими-либо новыми данными относительно концентрации и перемещении советских войск на границе Румынии. По сути, это было завуалированным вопросом о наличии у США разведданных относительно советских планов нападения на его страну. Лидди не предоставил никаких новых сведений, сославшись на уже имевшиеся. Одновременно он сообщил о том, что советский посол в США А. Ф. Добрынин был поставлен в известность Государственным секретарем о том, что «если Советы планируют нападение на Румынию, мы просим их во имя гуманности, чтобы они этого не делали, и что подобные действия имели бы непредсказуемые последствия для международной ситуации»[811 - 166. Telegram From the Department of State to the Embassy in Romania. Subject: Bogdan-Leddy Conversation. Washington. August 31, 1968// Foreign Relations of the United States. Eastern Europe. 1964-1968. Washington, 1996. V. XVII. R 453.]. Со своей стороны, Богдан сообщил о желании главы румынского МИДа Мэнеску продлить своё пребывание в Нью-Йорке, отложив встречу с министром иностранных дел М. Стюартом, приезд которого в Бухарест планировался в начале сентября, до тех пор, пока «не будет прояснена ситуация»[812 - Telegram From the Department of State to the Embassy in Romania. Subject: Bogdan-Leddy Conversation. Washington. August 31, 1968// Ibid. R 454.]. Румынское руководство в конце августа – начале сентября 1968 г. действовало по нескольким направлениям. Власти укрепляли боеспособность вооруженных сил и создавали массовое ополчение. Одновременно они пытались склонить югославское руководство к совместным действиям в случае нападения на Румынию. Параллельно Бухарест был заинтересован в получении морально-политической поддержки со стороны ведущих европейских государств и США как для укрепления собственной позиции, так и для поиска путей примирения с Москвой. Особое значение придавалось со стороны Н. Чаушеску сделанному президентом США Л. Джонсоном 30 августа 1968 г. предупреждением в адрес советского руководства о недопустимости агрессии. Это факт был специально подчёркнут румынской стороной в контактах с американскими партнерами[813 - 169. Telegram from the Embassy in Romania to the Department of State Washington. Subject: Meeting with FonMin Manescu. September 6, 1968// Ibid. P. 456.]. Однако публично официальные румынские власти и подконтрольная им пресса никак не реагировали на речь американского президента, что было связано, как они объясняли сами, со стремлением избежать «всего, что может рассматриваться [Москвой] как “провокационное”»[814 - The Situation in Czechoslovakia and Rumania. Intelligence Memorandum. Central Intelligence Agency. 2.9.1968. P. 5. – http://www.foia.cia.gov/browse_docs.asp7doc_ no=0000452285].

К осени 1968 г. в Советском Союзе уже была сформулирована внешнеполитическая позиция в виде тезиса «ограниченного суверенитета» в отношении стран Восточного блока, ставшая впоследствии известной как «доктрина Брежнева». 25 августа 1968 г. газета «Известия» опубликовала статью В. Кудрявцева, в которой уже прослеживались её основные элементы. Спустя месяц орган ЦК КПСС газета «Правда» поместила статью специалиста по историческому материализму профессора С. Ковалева. В ней эта концепция была сформулирована отчетливо[815 - Ковалев С. Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран// Правда, 2.9.1968.]. Данный факт был отмечен политическими и военными кругами Североатлантического альянса и вызывал у них беспокойство. Представители американского политического руководства призвали союзников по НАТО серьезно отнестись к новой советской внешнеполитической доктрине, озвученной главой советского МИДа А. Громыко в его выступлении 3 октября 1968 г. на Генеральной Ассамблее ООН. Они отмечали, что она «не ограничена географически. Социалистическое “содружество” не имеет географических границ», а сама появившаяся доктрина «ещё полностью не оценена»[816 - 332. Memorandum of Conversation. New York, October 7, 1968, 8:30 p.m. SUBJECT: Secretary's Dinner for NATO Foreign Ministers //Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. 1964-1968. Washington, 2001. Volume XIII. R 771.]. Для Балканского региона доктрина защиты «социалистического содружества» и фактического ограничения национального суверенитета имела также своё значение. Из четырех коммунистических государств полуострова два – Болгария и Румыния – являлись членами Варшавского пакта, при этом СРР занимала особые позиции по многим внешнеполитическим и оборонным вопросам. Таким образом, Москва располагала лишь безусловной поддержкой Софии, и в случае расширительного толкования «защиты социализма», гипотетически, СССР и его союзники могли вмешаться во внутренние дела любой из четырех коммунистических стран в целях «восстановления социализма» там. Одновременно Москва предприняла шаги на «югославском направлении»: 17 октября 1968 г. Брежнев направил секретное письмо Тито с объяснением действий СССР и ОВД в Чехословакии, а также попытался добиться примирения с югославским партийно-государственным руководством[817 - Об обмене письмами между Белградом и Москвой, а также переписке И. Тито с Л. Джонсоном в: Trikopovic D. Pisma koja Josip Broz Tito razmenio sa Leonidom Breznjevim i Lindonom Dzonsonom povodom dogadaja u Cehoslovaclcoj u jesen 1968// Istorija 20. velca. 2010. N 2.].

Проведение в августе 1968 г. оперативно-тактических учений болгарской армии под названием «Плиска-68», в ходе которых отрабатывалось как взаимодействие сухопутных сил приморского фланга в наступательной операции, так и в оборонительной в направлении Босфора и Дарданелл, серьезно воспринималось соседями Болгарии, знавшими о том, что подобные действия согласованы с СССР. В начале сентября, как отмечалось соответствующими службами посольства США в СССР, в советской прессе перестали упоминаться в негативном плане Румыния, Югославия и Австрия[818 - The Situation in Czechoslovakia and Rumania. Intelligence Memorandum. Central Intelligence Agency. 2.9.1968. R 2.]. Это было расценено как попытка Москвы ослабить волну жёсткой критики её действий на международной арене и не давать лишних поводов для неё относительно дальнейших действий, подобных интервенции в Чехословакии, уже на других направлениях. В то же время, по информации, которой располагало ЦРУ США[819 - Обзор оперативных аналитических докладов американских разведывательных служб об интервенции ОВД против Чехословакии и ситуации, сложившейся после августа 1968 г., на сайте ЦРУ: The CIA and Strategic Warning: The 1968 Soviet-Led Invasion of Czechoslovakia. An Overview. – http://www.foia.cia.gov/CzechInvasion/8-StrategicWarning/2009-09-01.pdf], военная активность Болгарии, заключавшаяся в проведении серии учений и перемещений войск на севере страны, т. е. на сопредельной Румынии территории, а также в восточной части (Черноморье и румынское побережье), свидетельствовала о возможной подготовке неких действий в отношении сопредельного государства – Румынии[820 - The Situation in Czechoslovakia and Rumania. Intelligence Memorandum. P. 4.]. Москва стремилась использовать особые отношения с Болгарией. 16 сентября Т. Живков срочно посетил с однодневным визитом СССР, а 19 сентября в Софию прибыл Главнокомандующий ОВС ОВД маршал Якубовский. Внешнеполитический курс НРБ и её оборонные интересы рассматривались в западных, в частности, американских дипломатических кругах как достаточно специфические по своим проявлениям и имевшим более глубокое, чем демонстрировавшееся публично, содержание. В этой связи американские дипломаты в Софии делали вывод о том, что «политика Болгарии нацелена, в первую очередь, на то, чтобы Москва была полностью удовлетворена во всех отношениях, на этот раз – по поводу Чехословакии… Похоже, что в других областях режим следует политике “смотреть и ждать”… [Это] выглядит так, что режиму выгодна нынешняя ситуация для получения экономической помощи от Москвы. Пропаганда, которую ведёт режим, вероятно, скорее всего, предназначена для того, чтобы убедить Москву в лояльности Болгарии, а не в целях получения доверия среди болгар»[821 - 36. Telegram From the Embassy in Bulgaria to the Department of State. Subj: Bulgaria after Czechoslovakia. Sofia, September 20, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. Volume XVII. P. 143, 144.]. В то же время участие НРБ в интервенции против Чехословакии имело определенные последствия для её внешнеполитического положения и, в первую очередь, на региональном уровне. Это отмечали и зарубежные наблюдатели, которые обращали внимание на ухудшение отношений Болгарии с соседней Югославией[822 - Castello М. Implications of the Intervention in Czechoslovakia for Bulgaria. 7.10.1968. P. 1. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 7-1-67. – http://www.osaarchivum.org/ files/holdings/300/8/3/pdf/7-l-67.pdf]. Позиция, занятая Софией по международным и региональным вопросам, а также ситуации внутри Восточного блока, свидетельствовала о попытках партийно-государственного руководства Болгарии во главе с Т. Живковым продемонстрировать, с одной стороны, лояльность в отношении своего главного союзника – Москвы, а с другой, проводить относительно самостоятельный, не вызывающей обеспокоенности Кремля, внешнеполитический курс. Этот факт отмечался американскими дипломатами. Они сообщали в Госдеп из Софии о том, что «правительство Болгарии предприняло усилия, с тем, чтобы не исключать окончательно возможность продолжения политики увеличения объемов торговли со всеми партнерами “вне зависимости от различий их политических систем”»[823 - Telegram from the Embassy in Bulgaria to the Department of State. Sofia, September 20, 1968. //Foreign Relations of the United States. Eastern Europe. 1964-1968. Washington, 1996. V. XVII. P. 143.].

19 сентября 1968 г. по каналам британской и нидерландской разведывательных служб, о чём сообщалось в срочной телеграмме британского представительства при НАТО, направленной в Форин Офис, поступила детальная информация о существовании плана захвата Румынии силами отдельных стран-участниц Варшавского пакта. В соответствии с ним наступление должно было проходить по трём направлениям: с территории Советского Союза, Польши и Венгрии в 4 часа утра 22 ноября. В складывавшейся ситуации Лондон был готов прибегнуть к военной акции с тем, чтобы не допустить советской интервенции на Балканах. 6 сентября 1968 г. этот вопрос обсуждался на секретной встрече премьер-министра Г. Вильсона, министра обороны В. Хили и министра иностранных дел М. Стюарта. Было принято решение обеспечить всем необходимым югославские вооруженные силы в случае попыток Москвы оккупировать СФРЮ[824 - Bright M. Revealed: Britain on brink of war with Soviet Union in 1968//The Observer, 9.1.2000. См. также: Crowder A. B. Legacies of 1968. P. 88. О существовании подобного плана сообщал П. Шарпе, доклад которого, как об этом сообщал в письме А. Кроудеру румынский исследователь Д. Делетант, ссылавшийся на этот материал в своих работах, не публиковался: Sarpe P. Consideratii cu Privire la Evolutia Organului Militar Rom?n de Informatii de-a Lungul Vremii. Directia Cercetare-Locul si Rolul Sau ?n Structura Actuala a Armatei Rom?ne// 133 Ani de Existenta a Serviciului Militar Rom?n de Informatii, 1859–1992. Bucure?ti, 1992. P. 9.].

Сведения, получаемые румынским руководством, а также западными дипломатическими и разведывательными службами, о том, что Москва готовит некую акцию и в отношении Румынии, судя по всему, были дезинформацией. Вероятно, она специально распространялась советской стороной, чтобы создать иллюзию возможного большого конфликта в Европе, избежать которого можно было лишь таким образом, чтобы лишний раз не создавать угроз для Кремля. Предпринимавшиеся СССР меры военного характера были призваны оказать психологический нажим на руководство СРР. Тем временем Москва дала официальные обещания Вашингтону, что она не будет прибегать к вооруженной интервенции против Румынии и обострять берлинский вопрос[825 - 332. Memorandum of Conversation. New York, October 7, 1968, 8:30 p.m. //Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. 1964-1968. Washington, 2001. Volume XIII. P. 772.]. Оказывавшееся со стороны СССР давление на Румынию имело чётко выраженное военно-стратегическое измерение, что отмечали и зарубежные обозреватели. Они полагали, что Москва, вероятно, готова дать гарантии невмешательства во внутриполитические дела СРР. Однако в обмен она хотела добиться того, чтобы не происходило ослабления южного фланга Варшавского пакта по черноморскому побережью, «включающего, помимо Украинской и Молдавской социалистических республик, Румынию и Болгарию»[826 - Stankovic S. Moscow Exerting Pressure Upon Rumania, Yugoslav Correspondent Claims. 24.9.1968. P. 1. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 50-7-112. – http://www. osaarchivum.org/files/ho ldings/300/8/3/pdf/50-7-112.pdf]. Буквально через месяц после оккупации Чехословакии Н. Чаушеску попытался успокоить Кремль, продемонстрировав, что не будет заходить в своей критике советской политики далее уже сделанных им заявлений. Он принял в весьма мирной атмосфере командующего силами ОВД маршала Якубовского и начальника штаба пакта генерала Штеменко. Во время встречи с советскими представителями обсуждались принципиальные для Москвы и Бухареста вопросы реформирования Варшавского пакта. Имея в виду время визита двух высокопоставленных военных и характер тем, затронутых на встрече, румынская сторона постаралась, с одной стороны, не допустить обострения отношений с Кремлем, а с другой, избежать подчинения диктату Москвы. Суть предложений советской стороны, изложенных Якубовским, заключалась в том, что вооруженные силы ОВД должны являться объединенными вооруженными силами пакта, подчиняющимися Объединенному командованию. Одновременно озвучивалась в очередной раз идея создания Военного Совета как рабочего органа, состоящего из министров обороны стран-участниц ОВД, Главнокомандующего и Начальника Генерального Штаба Объединенных вооруженных сил, включая персонал командования Объединенными Силами. До этого, ввиду определенной трудности для министров обороны стран-участниц блока выступать в роли заместителей Главнокомандующего ОС ОВД, предлагалось включить их заместителей или начальников Генеральных штабов в состав Военного Совета. Министры обороны в этой схеме отстранялись от участия в заседаниях ПКК или Военном Совете. Представительство в ПКК сохранялось либо за членом правительства, либо за специально назначенным представителем. В то же время сложившаяся традиция участия главы правящей партии и главы правительства в ПКК рассматривалась как разумная и приемлемая. Для румынской стороны, как заявил сам Н. Чаушеску, важными были вопросы, связанные с составом ПКК и временем его созыва. Однако он хотел обсуждать эти проблемы отдельно от военных вопросов, где тема ПКК не должна была рассматриваться. Одновременно глава Румынии, не выступая открыто против создания Военного Совета, подчеркнул необходимость обсуждать это отдельно от проблемы ПКК. По его мнению, сам Политический Консультативный Комитет должен был принять соответствующее решение, согласно которому Военный Совет становился подчиненным ему органом[827 - Note of Discussions between Nicolae Ceausescu and Marshal I. I. Jakubovsky. 28.9.1968// Cold War International History Project. Digital Archive – http://legacy.wilsoncenter.org/ va2/index.cfm?topic_id=1409&fuseaction=home.document&identifier=5034BA26-96B6-175C-97220116C72CB06C&sort=collection&item=Romania%20in%20the%20Cold%20War]. Данная консультация имела принципиальное значение для оборонной политики Бухареста, который приступил к переформулированию своей военной доктрины с учетом действий ОВД в Чехословакии. Визит Якубовского и Штеменко не решил полностью стоявшей перед ними задачи: убедить румынскую сторону принять план реформ Варшавского пакта в нужном для Москвы направлении. Тем не менее Н. Чаушеску постарался показать свою приверженность союзническим обязательствам и передал «горячий привет тт. Л. И. Брежневу и А. Н. Косыгину»[828 - Записка о переговорах 28 сентября 1968 г. была составлена в Министерстве обороны Румынии 1 октября 1968 г. – См.: Ministerul Fortelor Armate. Marele Stat Major. Nota de discutii nr. O.K. 00364 din 1 octombrie 1968, ?n RWP. Vol. I. P. 413–415. Цит. по: Miroiu A. Locul Rom?niei ?n Tratatul de la Varsovia (IV)// Editia Scrisa 2004, 25. – http://www.revista22.ro/locul-romaniei-in-tratatul-de-la-varsovia-iv-1095.html].

Принятие «доктрины Брежнева» на вооружение советской внешней политики было серьезно воспринято в Албании, Румынии и Югославии. Руководство последней «полагало, что обнародование Громыко этой доктрины на ГА ООН придаёт ей “очевидную важность”, и что, несмотря на советские намерения, эта доктрина может использоваться в будущем как предлог для вмешательства повсюду, где Москве не понравится развитие событий»[829 - 197. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 24, 1968, Subj: Under Secretary's talk with Pavicevic//Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. V. XVII. P. 524.]. В середине октября 1968 г. Тито заявил своим американским партнерам, что, несмотря на то, что продолжает сохраняться угроза Югославии со стороны СССР, напряженность ослабевает. В этой связи Белград постарался использовать создавшееся положение для того, чтобы получить не столько военно-техническую, сколько экономическую поддержку от США и западных государств, аргументируя такую позицию необходимостью проведения соответствующих экономических и социальных реформ, способных обеспечить оборонные возможности страны[830 - 196. Telegram From the Under Secretary of State (Katzenbach) to the Department of State. Belgrade, October 18, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. R 521-523.]. Однако в целом руководство СФРЮ склонялось к мысли о том, что Балканы могут стать одним из направлений активного военного вмешательства со стороны ОВД и возглавлявшего этот пакт СССР. Во-первых, в Белграде считали, что Москва хочет получить контроль над сухопутными подходами в Средиземному морю. Во-вторых, в югославских правительственных кругах не исключалась возможность действий СССР против Албании с целью укрепления советских позиций в важном с геостратегической точки зрения регионе. В-третьих, югославская сторона полагала, что в случае нападения ОВД или СССР на Югославию Запад не останется равнодушным к этому факту, так как для него была не безразлична военно-стратегическая обстановка на Балканах[831 - 197. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 24, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. P. 523-525.]. Эти общестратегические соображения повлияли на темпы разработки Белградом оборонных мероприятий и их законодательное оформление. Их частью являлись концепция общенародной борьбы в случае агрессии и усиление полномочий республиканских властей в решении оборонных задач в рамках административно-территориального деления СФРЮ.

Состоявшаяся 29-30 октября 1968 г. в Москве встреча министров обороны стран-членов ОВД была призвана решить проблему реформирования пакта с учётом расширения полномочий общекомандной структуры, подконтрольной Москве. Из балканских участниц блока, помимо Болгарии, после долгого перерыва на заседаниях присутствовали представители Румынии во главе с министром обороны генерал-полковником И. Ионицэ. Румынская сторона на этот раз, в отличие от предыдущих заседаний органов ОВД, на которых обсуждались вопросы военной структуры и военно-командной системы объединенных вооруженных сил, постаралась выделить наиболее важный с точки зрения сохранения суверенитета государства-члена Варшавского пакта вопрос – недопущение размещения объединенных вооруженных сил без согласия правительства соответствующей страны на её территории[832 - Report by the Romanian Minister of Armed Forces to the Chairman of the Romanian Council of Ministers (Ion Gheorghe Maurer) on the Participation in the Summit of the Warsaw Treaty Defense Ministers. 30 Oct 1968// Parallel History Project on Cooperative Security – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/colltopic.cfm?lng=en&id=l 650 l&navinfo=l 5342].

Тем временем, как отмечалось в одном из опубликованных американскими СМИ материалов, представленном в виде утечки информации из НАТО, «хотя детали этих новых докладов держатся в секрете, однако, тот факт, что министры обороны и иностранных дел НАТО будут обсуждать положение в странах, находящихся традиционно за пределами альянса, ясно показывает серьезные изменения, которые претерпела эта организация за последние годы»[833 - Louchheim D. NATO-1968//Washington Post, 14.11.1968.]. Более того, был обнародован ещё один факт, очень важный с точки зрения оборонных перспектив для обоих блоков на балканском направлении: жесткая позиция Греции и Турции, требовавших предупредить СССР от имени альянса о недопустимости действий в отношении суверенных государств и особенно в так называемых «серых зонах», т. е. на периферии ответственности НАТО, к которой относился Ближний Восток и часть неевропейского Средиземноморья. Однако по мнению ряда обозревателей, «сделанные со стороны НАТО недавние предупреждения Советскому Союзу являются, в свете достаточно серьезных оценок сил альянса, не больше чем игрой, рассчитанной на то, чтобы воспрепятствовать советским действиям до того момента, как военные позиции Запада улучшатся»[834 - Middleton D. Warning by NATO Seen as Gamble; Conventional Forces’ Ability to Deter a Soviet Thrust in Central Europe Doubted Warning by NATO to Soviet Over an Attack in Europe Considered a Gamble// The New York Times, 29.11.1968.]. Осенью 1968 г. ещё раз была продемонстрирована исключительно сложная ситуация, складывавшаяся во взаимоотношениях ФРГ и Франции. Президент Ш. де Голль давал понять своему коллеге – канцлеру К. Кизингеру, что французская поддержка Западной Германии будет оказана лишь в случае неспровоцированной агрессии со стороны Варшавского пакта. Атмосфера, в которой проходила франко-германская встреча, была столь накалена, что «когда де Голль обвинил немцев в том, что они вызвали советскую интервенцию в Чехословакию,.. Кизингер рассердился и заявил де Голлю, что не глава Западной Германии, а глава Франции, посещавший Польшу и Румынию, призывал народы Восточной Европы сбросить иго советской гегемонии»[835 - Alher’ off-the-record comments on De Gaulles’s Visit to Bonn. 7.10.1968. P. 6. – http:// www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000832874/DOC_0000832874.pdf].

В середине сентября 1968 г. по каналам американской дипломатии Государственный Департамент получил информацию из Белграда о том, что югославское руководство после чехословацких событий надеется реанимировать Балканский пакт, рассматривавшийся им как «черный вход» в НАТО[836 - Telegram from the Embassy in Yugoslavia to the department of State. Belgrade, September 14, 1968//Foreign Relations of the United States. Eastern Europe. 1964-1968. Washington, 1996. V. XVII. P. 514.]. В этой связи руководство Госдепа предусматривало предпринять действия, направленные на поддержку Югославии. Среди них было предложение о предоставлении Белграду военно-технической поддержки, проведении срочной встречи с югославским руководством, повышении степени готовности НАТО в Европе и Средиземноморье[837 - 333. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 16, 1968//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. 1964-1968. Washington, 2001. Volume XIII. R 777.]. Со своей стороны, руководство Югославии через СМИ в жёсткой форме выступило против усиления присутствия советских ВМС в Средиземноморье, рассматривая действия Кремля в данном регионе как фактор дестабилизации, так как, прибыв туда для поддержки арабских союзников, они в действительности являлись инструментом советской политики[838 - Sedmak M. Eskalacija u Mediteranu// Vjesnik, 2.12.1968.]. Активизация ВМС СССР в Средиземноморье осенью 1968 г. подтверждалась официальными шагами Москвы, выступившей фактически с претензией на то, чтобы заявить об СССР как о средиземноморской державе[839 - 338. Research Memorandum No. RSE-175. SUBJECT: Soviet Response to the Brussels Meeting of the NATO Ministers//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. R 794.]. Уже зимой 1969 г. консул США в Любляне сообщал о том, что ряд словенских руководителей прямо заявили ему: «Югославия и США имеют серьезные взаимные интересы в ограничении последовательно предпринимаемых советских действий и, одновременно, что США, рассматривая вопрос о том, как действовать в отношении усиливающейся напряженности в северной части Восточной Европы, не должны упускать из виду потребностей Югославии из-за созданной Советами напряженности на Балканах»[840 - Baev J. US Intelligence Community Estimates on Yugoslavia (1948-199 l)//National Security and the Future. 2000. N 1(1). R 100.].

В октябре 1968 г. американские дипломаты в Бонне пришли к выводу о том, что «несмотря на некоторые румынские опровержения (включая одно перед посланником ФРГ Стретлингом неделю назад), есть сведения, что Советы продолжают оказывать давление на Бухарест по поводу проведения учений Варшавского договора в Румынии. Румыны продолжают отвергать возобновившееся советское требование, но решили не предавать это гласности»[841 - Телеграма от посолството на САЩ в Бон относно войските на Варшавския пакт в Източна Европа, 12.10.1968. С. 1// България във Варшавския Договор.]. Влияние интервенции Варшавского пакта против Чехословакии на две другие коммунистические страны – Болгарию и Югославию – также было достаточно серьезным и находилось в центре внимания дипломатических и военных кругов НАТО. По мнению дипломатов ФРГ, которые работали в двух названных балканских странах, с одной стороны, не было доказательств наличия «большого количества советских войск в Болгарии», а с другой, как они отмечали, «Югославия – вот кто по внутриполитическим причинам распространяет слухи о военной опасности со стороны Болгарии»[842 - Там же.]. Более того, делался вывод о том, что именно югославы, а не болгары, поднимали «македонский вопрос». Германский МИД сомневался в наличии «какой-либо военной опасности для Югославии» и придерживался мнения: «Тито просто драматизирует данный вопрос, так как это является полезным для него способом сплотить свою многонациональную и децентрализованную страну»[843 - Там же.]. Тем не менее в Вашингтоне не отрицали неблагоприятного варианта развития событий, в связи с чем среди мер военной поддержки в США рассматривались в начале октября 1968 г. доставка в Югославию тяжелого вооружения и другого снаряжения, но при условии обращения Белграда за помощью и без прямого участия военнослужащих США и НАТО в этой операции[844 - 26. National Intelligence Estimate. NIE 12-68. Eastern Europe and the USSR in the Aftermath of the Invasion of Czechoslovakia. Washington, November 7, 1968// Foreign Relations of the United States, 1964-1968. Eastern Europe. Washington, 1996. Volume XVII. R 108.]. В Госдепе США точка зрения на происходящее формулировалась в следующем виде: «Стратегические соображения и проблемы безопасности, вызванные советским вторжением, являются важными и возможно жизненными для обороны Европы по следующим причинами: а) баланс военной силы в Средиземноморье на южном, а также юго-восточном направлениях зон ответственности НАТО окажется перед серьезной угрозой; б) будет создана прямая угроза Италии и Греции»[845 - Memorandum From the Chairman of the Interdepartmental Regional Group for European Affairs (Leddy) to the Under Secretary of State (Katzenbach). Washington, October 1, 1968. Attachment 3. Paper Prepared in the Department of State. Washington, undated// Foreign Relations of the United States, 1964-1968. P. 88.].

Эти общие, стратегические по своему характеру выводы тем не менее не были подтверждены информацией о конкретных намерениях Москвы в Европе и её балканском секторе. Они базировались в основном на выстраиваемых экспертами-аналитиками моделях вероятного поведения Кремля с учётом имевшейся информации и традиций советской внешней политики. Такой подход сказывался на качестве аналитических материалов Госдепа и ЦРУ (хотя и во многом точно определявших алгоритм советских действий, но без их детализации), представляемых руководству США и, в частности, президенту Л. Джонсону[846 - См. материал о качестве аналитической работы ЦРУ и об информации, добытой по линии Разведывательного Управления МО США в период чехословацкого кризиса, а также сразу после интервенции сил ОВД: Prague Spring and the Warsaw Pact. Invasion of Czechoslovakia in 1968. International Symposium on the Occasion of the Ten-Year Anniversary of Center Austria. April 3-4, 2008 Summary of Proceedings. Submitted by:Gtinter Bischof (Center Austria, University of New Orleans) & Peter Ruggenthaler (Ludwig Boltzmann Institut ftir Kriegsfolgen-Forschung, Graz). Published by ?-German, April 17, 2008. P. 3.].

Взаимоотношения между союзниками по ОВД в Балканском регионе в данной связи являлись важным фактором не только внутриблокового положения в Варшавском пакте, но и элементом военно-стратегической ситуации на полуострове. В Вашингтоне приходили к выводу о том, что если советское руководство сочтёт ситуацию на Балканах угрожающей советским стратегическим интересам, то прибегнет к военным методам «решения проблемы»[847 - 333. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 16, 1968//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. R 774-777.]. В отношении Румынии делались предположения относительно попыток СССР оказывать на неё давление с целью получения от Бухареста согласия на размещение советских войск на румынской территории[848 - Телеграма от посолството на САЩ в Бон относно войските на Варшавския пакт в Източна Европа, 12.10.1968. С. 2. //България във Варшавския Договор.]. Поэтому предполагалось предпринять ряд шагов, которые были призваны усилить влияние Вашингтона на ситуацию. Главными из них могли стать, во-первых, получение гарантий от Москвы отказа от интервенции против Румынии; во-вторых, максимально возможное жёсткое заявление американского президента о недопустимости подобных действий против Бухареста; в-третьих, разработка возможных ответных мер НАТО; в-четвертых, срочный созыв Совета безопасности ООН и, в-пятых, консультации с лидерами американского конгресса[849 - 333. Telegram From the Department of State to the Mission to the North Atlantic Treaty Organization. Washington, October 16, 1968//Foreign Relations of the United States. Western Europe Region. R 776, 777.]. Тем временем, на состоявшемся 15-16 ноября 1968 г. в Брюсселе заседании Североатлантического Совета с участием министров иностранных дел, обороны и финансов было принято коммюнике. В нём осуждались действия СССР и его союзников, нарушивших суверенитет независимого государства – Чехословакии; одновременно Москве отказывалось в праве решать международные вопросы с помощью ссылок на внутренние дела «социалистического содружества».

Балканский аспект последствий интервенции против Чехословакии заключался в том, что, как достаточно точно это отмечали американские дипломаты, «Советы, со своей стороны, не отказались от давления в отношении Балканских коммунистических стран… Вне всякого сомнения Москва помнит отсутствие поддержки со стороны Румынии и возмущена критикой её действий со стороны Тито. Критика Белграда продолжает оставаться неослабевающей, а со стороны Бухареста она сократилась, вероятно, после признания советского давления и из-за желания не дразнить Советы… Бухарест, таким образом, очевидно, обеспокоен советской чувствительностью ко всё более изменчивой ситуации, развивающейся в Балканском регионе, и похоже, что Румыния, в конечном счёте, настроена на то, чтобы избегать действий, которые Москва найдёт провокационными».

В середине ноября 1968 г. ситуация вокруг Румынии воспринималась в кругах НАТО как исключительно опасная. Полученная в сентябре по каналам британской и нидерландской разведок информация о готовящейся 22 ноября советской интервенции против Румынии была вновь актуализирована 19 ноября 1968 г. в ЦРУ США[850 - Rumors of Soviet Military Move Into Rumania. 19.11.1968. Central Intelligence Agency. Directorate of Intelligence. Intelligence Memorandum. – http://www.faqs.org/ cia/docs/63/0000673 077/RUMORS-OF-S ОVIET-MILITARY-MOVE-INTO-RUM ????. html#ixzzO Y dqwfM9t]. Одновременно американская разведка получила через члена одной из делегаций восточноевропейских стран в ООН информацию о том, что «в настоящее время обсуждение между Румынией и СССР военных вопросов, в частности пребывания войск Варшавского пакта, достигли критической стадии». Как сообщал источник, это объяснялось тем, что Москва требовала от Бухареста полного выполнения своих обязательств перед блоком с целью обеспечить оборону ОВД в регионе от «вероятного военного продвижения с югославского направления». В связи с этим, как отмечал источник ЦРУ, румынское правительство находится в сложном положении[851 - Intelligence Information Cable. Bucharest, November 21, 1968// Foreign Relations of the United States. 1964-1968. Eastern Europe. R 461, 462. В опубликованном документе имя информатора и делегация не были рассекречены. Однако по тому, что было оставлено при публикации, можно сделать вывод о восточноевропейском происхождении источника и его близости к одной из разведывательных служб Восточного блока.].

За день до ожидаемого нападения, 21 ноября, глава британского Форин Офиса М. Стюарт направил в британское посольство в Румынии телеграмму, в которой отмечал: «Мы проверили последнюю информацию и пришли к выводу о том, что русские готовят в ближайшее время военную операцию против Румынии. Общее число войск, предназначенных для интервенции, достигнет 150 тыс. человек». Польский контингент должен был состоять, как об этом сообщалось, из одного танкового батальона, двух батальонов ВДВ, шести рот связи, трёх рот военной полиции и двух полков ВДВ[852 - Документ на эту тему был рассекречен британским архивом Public Record Office (PRO) в 2000 г. Здесь цитируется по: Bright М. Revealed: Britain on brink of war with Soviet Union in 1968//The Observer, 9.1.2000; Florian Bichir F. URSS pregatea invadarea Romaniei// Evenimentul Zilei, 21.8.2008].

В то же время в дипломатических и разведывательных кругах США в конце октября – начале ноября 1968 г. пришли к выводу о том, что Кремль не будет предпринимать военных акций против Румынии и уж тем более против Югославии. В материалах разведывательных ведомств США отмечалось стремление Бухареста не раздражать лишний раз Москву, а Белграда – усилить свои позиции в Движении неприсоединения. Со своей стороны, югославское руководство крайне негативно относилось к расширению советского присутствия в Средиземноморском регионе, что нашло свое отражение в публикациях югославских СМИ[853 - См. обзор печати: Stankovic S. Soviet Fleet Escalating Situation in Mediterranean, Yugoslav Paper Claims. 3.12.1968. Radio Free Europe. Box-Folder-Report 78-2-38. – http:// www. о saarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/78-2-38 .pdf]. Имея в виду интересы коммунистических стран полуострова, американские эксперты делали в этой связи вывод о том, что Албания, преследуя цели усиления собственных позиций в регионе, пыталась наладить отношения с Румынией и даже с Югославией, жёстко осуждая при этом Болгарию[854 - Eastern Europe and the USSR in the Aftermath of the Invasion of Czechoslovakia. NIE 17-68. 7.11.1968. P. 1, 4 – http://www.faqs.org/cia/docs/63/0000261303/EASTERN-EUROPE-AND-THE-USSR-IN-THE-AFTERMATH-OF-THE-INVASION-OF-CZECHOSLOVAKIA. html#ixzzOYiHG4DkD]. Однако София предпринимала усилия, направленные на ликвидацию её усиливавшейся изоляции в рамках региональной балканской политики. Одним из избранных болгарским руководством на румынском направлении методов было использование тезиса о необходимости сохранения тесного сотрудничества в оборонной сфере в рамках Варшавского пакта из-за существования угрозы со стороны противостоявшего блока НАТО. Обращение к этой теме в ноябре 1968 г. нашло своё выражение в форме информационного письма главы КДС А. Солакова в адрес Председателя Совета Государственной Безопасности И. Стэнеску. В нём сообщалось о проявлявшемся со стороны Генерального штаба Турции интересе в отношении информации о проводившихся в Румынии военных учениях, а также советской военно-технической помощи, оказывавшейся Бухаресту[855 - Письмо А. Солакова И. Стэнеску. 30.11.1968. С. 1// България във Варшавския Договор.]. Официальная София также попыталась ослабить напряженность во взаимоотношениях с Албанией и Югославией. Это стало особенно заметно для иностранных наблюдателей в период, когда отмечались национальные праздники двух стран и Болгария, с одной стороны, попыталась особенно не подчеркивать предпринимаемые шаги, а с другой, прибегла в пропаганде к защите собственных позиций в регионе, заявляя о болгарских намерениях как хорошо известных и мирных[856 - Costello М. Bulgarian Recognition of Yugoslav and Albanian National Holidays Reflects Current Balkan Tensions. 9.12.1968. P. 1. Radio Free Europe Research. Box-Folder-Report 111-4-17. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/l 1 l-4-17.pdf].

В Бухаресте с недоверием относились к любым заверениям об отсутствии угроз со стороны Восточного блока. Формулирование оборонной политики Румынии, проходившее на протяжении периода после коллективной интервенции в Чехословакию государств-участниц Варшавского пакта в августе 1968 г., а также проводившиеся румынским руководством организационные мероприятия свидетельствовали о реализации широкомасштабной оборонной программы. Её целью было добиться максимально возможного достижения самостоятельности страны практически во всех областях, включая и оборону, находясь одновременно в составе Варшавского пакта. Предпринимавшиеся в этом направлении Н. Чаушеску шаги давали основания для вывода о том, что именно опыт подавления Пражской весны силами Варшавского блока являлся инициирующим фактором, ускорившим развитие концепции оборонной политики, целью которой было недопущение подобной операции в отношении Румынии. Это нашло своё выражение как в военной доктрине СРР, так и в организации всей системы её обороны – от создания органов управления в данной области и до комплектования вооруженных сил, их технического оснащения, а также внешнеполитического обеспечения обороноспособности страны в целом.

Подавление «Пражской весны» 1968 г. силами государств-членов Варшавского пакта, главную роль среди которых играл СССР, серьезно повлияло на оборонную политику как всего ОВД, так и коммунистических стран Балканского полуострова. Для Болгарии её участие в совместной интервенции против Чехословакии было важно с точки зрения демонстрации лояльности в отношении СССР. Это давало возможность Софии рассчитывать на получение экономических и политических преференций от Москвы в двусторонних отношениях в важных для НРБ областях. Совершенно иная ситуация складывалась в ОВД на «балканском направлении» с Румынией. Бухарест рассматривал военную акцию пяти членов пакта как возможное предупреждение румынскому руководству не допускать проведения демонстративно независимой политики в рамках Восточного блока и быть готовым к силовой реакции союзников в случае окончательного перехода к курсу на усиление независимости от ОВД. Интервенция вооруженных сил пяти стран-членов Организации Варшавского Договора в Чехословакию резко была воспринята Э. Ходжей. Демонстративная акция СССР и его союзников по ОВД повлияла на взгляды руководства СФРЮ во главе с И. Броз Тито, который рассматривал действия Москвы как исключительно опасные для Югославии, имевшей особые отношения как с Западным, так и с Восточным блоком.

Формулируя «надёжное сдерживание». Общенародная война, национальный суверенитет и блоковая политика 1969-1975 гг.

§1. Военные доктрины и планы войны «под копирку», но… с исключением

Проводившиеся во второй половине 60-х – начале 70-х гг. XX в. организационно-структурные изменения в большинстве европейских армий, а также начавшаяся техническая модернизация вооружений серьезно повлияли на формирование особенностей вооруженных сил государств Балканского полуострова, включая и те из них, которые не являлись членами военно-политических союзов НАТО и ОВД. Формулирование национальных военных доктрин, как и обновление принципов коалиционного взаимодействия в рамках существовавших пактов, способствовали началу изменений в структуре вооруженных сил и их оснащении. При этом особую роль играли политические установки руководства балканских коммунистических стран. В каждом из пактов, т. е. Североатлантическом альянсе и Варшавском блоке, существовали «проблемные» члены в лице Турции и Румынии, которые подчеркивали превалирование национальных интересов над коалиционными. Формулирование партийно-государственными руководствами Югославии, Албании и Румынии концепции «общенародной войны» как основополагающей в разрабатывавшихся военных доктринах, предопределяло проведение военно-организационных изменений в структуре вооруженных сил и их техническом оснащении. Последнее находило своё проявление в ориентации на оснащение вооруженных сил конкретными видами и типами вооружений.

Начавшиеся в конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. реформы в военных доктринах и концепциях применения вооруженных сил коммунистических стран, включая членов Варшавского пакта, были обусловлены серьезными качественными изменениями как в военно-теоретической, так и в технической области. Особое значение имели трансформации или уточнения общих концепций возможной войны и её хода в условиях коалиционного взаимодействия с учётом развития средств ведения боевых действий и их организации в целом. Во взглядах советского военно-политического руководства в этот период доминировало мнение о будущей войне как продолжительном военно-политическом конфликте «с поэтапным применением всё более разрушительных средств вооруженной борьбы». При этом отмечалось, что «скоротечные войны могут вероятнее всего возникнуть в том случае, если одна из сторон будет иметь решающее военное превосходство и в полной мере использует при начале агрессии фактор внезапности»[857 - Белослудцев О. Взгляды военно-политического руководства СССР на характер будущей мировой войны (1946-1991 г.)// Military Professionalization, 1900-1999. The Quest for Excellence. Conflict Studies Working Group. Budapest, 2004. P. 77.]. Одновременно происходило «стирание граней между наступлением и обороной»[858 - Там же.]. К началу 70-х гг. XX в. обращалось внимание на подготовку вооруженных сил к ведению боевых действий без применения ядернош оружия в локальных вооруженных конфликтах[859 - Baev J. The Soviet Bloc Intelligence Services’ Collaboration Against the USA and NATO in the Balkans and Eastern Mediterranean 1967-1989. Oslo, 2002. P. 29 – http://imos.96plus. net/imos_en/Baev_4.pdf. См. также: Heuser B. Warsaw Pact Military Doctrine in the 1970s and 1980s: Findings in the East German Archives// Comparative Strategy. 1993, V. 12, N 4.]. В 1974—1975 гг. представители высшего советского военного руководства официально заявляли о том, что наступил новый этап развития вооруженных сил с точки зрения качественных показателей, что, в свою очередь, повлияло на формулирование новой стратегии ведения войны. Отмечавшаяся зарубежными экспертами «иерархия приоритетов» при ведении боевых действий: «сохранение социалистической системы и уничтожение капиталистической системы» в 70-х гг. XX в. начала сочетать две взаимосвязанных задачи – избежать уничтожения СССР ядерным оружием и не допустить поражения в войне[860 - Эта закономерность была отмечена М. МакГвайером – старшим научным сотрудником Брукингского института, политическим аналитиком, бывшим британским военным атташе посольства Великобритании в Москве в 1956-1958 гг., впоследствии занимавшим пост главы отдела по изучению советской разведки в Штабе военной разведки Министерства обороны Великобритании. Он стал известен среди военных аналитиков и специалистов в области прогнозов за так называемые «Тезисы МакГвайера» («MccGwire thesis»). Их основное положение заключалось в объяснении интенсивного развития советских ВМС опасениями советского руководства относительно высокой степени вероятности нападения США и НАТО на СССР. – MccGwire М. Military Objectives in Soviet Foreign Policy. Brookings, 1987. P. 42, 44.].

В период пребывания на посту министра обороны СССР маршала А. А. Гречко была предпринята попытка модернизации стратегии комбинированной воздушно-наземной операции. В ходе её ставилась задача проведения стремительного наступления на глубину 150 км в день с целью не дать противнику осуществить переброску резервов. Однако дальнейшие расчёты советских военных аналитиков, занимавшихся разработкой и моделированием подобных операций, выявили невозможность сохранения таких темпов наступления из-за разрыва между передовыми частями фронта и подразделениями тылового обеспечения советских вооруженных сил. В этой связи делался вывод о максимальной глубине наступления не более 60 км в день[861 - См. свидетельства одного из участников экспертной группы МО СССР В. Цыгичко в: Military Planning for European Theatre Conflict During the Cold War. An Oral History Roundtable. Stocholm, 24-25 April 2006. Center for Security Studies // Ztircher Beitrage zur Sicherheitspolitik. 2007. Nr. 79. P. 67. Он же. Модели в системе принятия военно-стратегических решений в СССР. Москва, 2005.]. Помимо этого, существовала ещё одна серьезная проблема, на которую указывали советские военные эксперты в секретных материалах, предназначенных для высшего командного состава советских вооруженных сил. Она заключалась в том, что «полностью моторизированные и танковые армии способны преодолеть дистанцию в 50-70 км в день, в то время как глубина ядерного удара средствами только лишь фронтов составляет 300 и более километров»[862 - Цитата из статьи генерал-майора, кандидата военных наук, доцента В. Соловьёва «Необходимость нового рода войск – воздушно-мобильных войск» даётся в обратном переводе с английского из секретного издания Министерства обороны СССР «Военная мысль» 1969. № 2 (87): Solovyev V, General-Mayor, Candidate of Military Science, Docent A Necessary New Arm of Troops – Air Mobile Troops// Memorandum for the Director of Central Intelligence Agency. Intelligence Information Special report. 3.8.1973. P. 4. – http:// www.foia.cia.gov/SovietandWarsawPact/1973/1973-08-03a.pdf]. Проводившиеся в СССР секретные социологические исследования о перспективах использования ядерного оружия позволяли сделать заключение гражданским учёным о том, что «вопреки мнению “военных экспертов” Советский Союз не мог выдержать первого ядерного удара и продолжить военные действия и.... военная политика, базирующаяся на “балансе угроз”, не является надёжной основой мира»[863 - Эта информация была обнародована в эмигрантском журнале «Грани» (№ 103, январь – март 1977 г.) советским эмигрантом-социлогом Ильёй Земцовым, близким к Первому секретарю Компартии Азербайджана Г. Алиеву и являвшимся до своего отъезда из СССР инструктором в ЦК КПСС. – Emigre Discloses Recent Debate on Soviet Military Doctrine. Special Memorandum. Foreign Broadcast Information Service. 19.8.1977. PI. – http:// www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000498615/DOC_0000498615.pdf. И. Земцов стал известен во многом благодаря опубликованной им книге о политическом положении в Азербайджанской ССР. – Земцов И. Партия или мафия? Разворованная республика. Paris, 1976. Публикация доступна в Интернете по адресу: http://fractal-vortex.narod.ru/1976/zemcov_i_partija.pdf]. Об этом стало известно во второй половине 70-х гг. XX в. и американской стороне.

Начавшие происходить концу 60-х гг. в оборонной стратегии ОВД изменения свидетельствовали об отказе от преувеличения значимости ядерного оружия, включая и его тактические виды. Это нашло своё отражение в директивных документах Варшавского пакта, где говорилось о недостаточном внимании, проявляемом к развитию обычных средств вооружений, используемых для ведения локальных военных конфликтов, в то время как страны-участницы НАТО, наоборот, развивали именно эти виды оружия[864 - См. в: Baev J. Bulgarian Intelligence Estimates on NATO’s Maritime Power.]. Со своей стороны, аналитики американских разведывательных организаций, включая структуры Министерства обороны США, исследовавшие возможные перспективы использования вооруженных сил Китаем и СССР, приходили к выводу о том, что как Пекин, так и Москва предполагают использовать военную силу в интересах обороны страны. Обращаясь к опыту действий СССР, они отмечали, что Кремль прибегнет к ней ещё в случае, когда будет необходимо удержать контроль над Восточной Европой. В этой связи задачи советских вооруженных сил общего назначения, как они определялись американскими экспертами, заключались «во-первых, в защите территории СССР от нападения, и, во-вторых, обеспечении политических целей за рубежом». Основными районами, представлявшими особое значение для оборонной политики

Кремля, назывались по степени важности: 1) западный (европейский); 2) восточный («китайский»); 3) южный («ирано-турецкий»); 4) морской (Средиземноморье, Индийский океан и Персидский залив)[865 - Report of the Foreign Political and Military Reactions Study Group: General Purpose Forces. 16.6.1969. P. 5. – http://www.foia.cia.gov/docs/DOC_0001218477/DOC_0001218477.pdf]. Имея в виду расширявшееся советское военное присутствие, американские аналитики делали вывод о нежелании СССР сокращать вооруженные силы в Европе и особенно ослаблять контроль над её восточной частью[866 - Ibid. P. 10.].

Происходившие изменения в установках и взглядах на войну требовали проведения и соответствующих организационных мероприятий в оборонной политике ОВД. Проявившаяся тенденция была отмечена американскими военными аналитиками, занимавшимися изучением возможностей Варшавского пакта на европейских театрах военных действий. В соответствии с их предположением, СССР перешёл к дислокации вооруженных сил в соответствии с принципом максимально возможного создания условий для ведения наступательных операций в случае военного конфликта, который сначала мог иметь, по мнению советской стороны, неядерный характер, а затем перейти в фазу использования ядерного оружия. При этом главным ТВД американские специалисты считали центральный, так как именно на этом направлении были сконцентрированы основные силы ОВД – 58 дивизий (разной степени готовности). На флангах НАТО, включая и южный, Варшавский пакт располагал 7 дивизиями 24-часовой готовности и 2 дивизиями ВДВ непосредственной готовности. В течение 3 недель, как стало известно аналитикам американской разведки, ОВД могла располагать уже более 70 дивизиями, готовыми вести боевые действия против НАТО[867 - Warsaw Pact Forces for Operations in Eurasia. 9.9.1971. NIE 11-14-71. P. 1, 2. – http:// www.foia.cia.gov/docs/DOC_0000278525/DOC_0000278525.pdf]. По оценке восточногерманского военного ведомства на Юго-Западном направлении ОВД, т. е. Южном фланге НАТО, Североатлантический альянс обладала к началу 1972 г. 27 дивизиями, 13 отдельными бригадами, 42 пусковыми установками оперативно-тактических и тактических ракет, около 4000 танков, 3200 единицами 100 мм артиллерии, 900 боевыми самолетами и 350 судами ВМФ. Основная дислокация этих сил – северная часть Италии, границы Греции и Турции с НРБ и СССР[868 - Доклад министра обороны ГДР X. Хоффмана на встрече министров обороны стран-членов ОВД в Берлине. 9.2.1972 г. С. 19 (163)// Parallel History Project on Cooperative Security – http://kms2.isn.ethz.ch/serviceengine/Files/PHP/21406/ipublicationdocument_ singledocument/8dc9e4da-5194-41e7-8e68-0c7bb205f540/de/720209_l_speech_streletz.pdf. Cm. также: Zimmermann H. The Improbable Permanence of a Commitment. America’s Troop Presence in Europe during the Cold War// Journal of Cold War Studies. Winter 2009. № 1(11).].