рассказы «Зарисовки из жизни»

Юлия Переломова

рассказы "Зарисовки из жизни"

Основано на реальных событиях

Фотограф

Нет ничего лучше фотографий на память. Пройдет 20 лет стукнет тебе сороковник. Откроешь старый альбом с фотографиями и удивишься каким ты был молодым и красивым. Какие у тебя удивительно наивные и доверчивые глаза на фотографии. И станет как-то тепло на душе, как будто встретился со своим старым знакомым или посмотришь на какую-нибудь коллективную фотографию и вспомнишь как весело и беззаботно ты проводил время со своими друзьями. Эх, молодость, молодость, где ты?

Однажды я позвонила своей подружке Марине. И спросила, как она? На что услышала вздох и ответ: «Осень». Марина явна была в депрессии. И тут она предложила мне сходить с ней на фотосессию. Впрочем, под обычное понятие фотосессии со светильниками и отдельной студией эта фотосессия не подходила. Наша фотосессия проходила в лесополосе напротив кладбища, куда я и Марина добирались на маршрутке, и где мы встретились с нашем фотографом, её звали Люда. Люда была среднего роста, одета в черное пальто, черные видавшие виды штаны и сапоги на небольшой плоской подошве. Волосы у нее были темно-коричневого цвета и с левой стороны были промелированны в красный и белый цвет.

Итак мы втроем, пробиравшись через заросли и бурелом, вышли на середину лесополосы. Где, остановившись у поваленного дерева, Люда предложила Марине оставить вещи и показать, что она принесла для фотосессии. Марина покорно полезла в свой пакет. Из которого достала старое деревянное зеркало, черную юбку, три светло-фиолетовые чашки и такие же три блюдечка.

– Зачем так много посуды? – спросила Люда.

– Ну, я думала, что может пригодиться, – ответила робко Марина.

– Одной будет вполне достаточно, – безапелляционно заявила Люда.

– Ты знаешь, – сказала Марина Люде, выгрузив всё содержимое из пакета. – Я забыла одеть черное пальто, в котором собиралась фотографироваться. – Марина потрогала одетое на ней фиолетовое пальто с черными пуговицами и робко спросила. – Может быть мне фотографироваться в фиолетовом?

–Одевай моё, – сказала повелительно Люда. В ту же секунду снимая своё черное пальто. Под пальто у неё был одет черный ведавший виды свитер. В котором она и проводила дальнейшую съёмку.

–Ты же замерзнешь, – сказала робко и немного удивленно Марина.

– Ничего, сейчас на улице тепло, – ответила спокойно Люда, протягивая Марине своё пальто.

Люда осмотрела местность, выбрала подходящую полянку. Повелительно махнула рукой, и сказав Марине идти за ней, целеустремлённо и очень быстро пошла к намеченной цели.

Я с трудом поспевала за ними, помогая Марине нести зеркало.

Когда мы вышли на поляну Люда достала свой фотоаппарат и начала проводить фотосессию, командуя Марине, что ей делать:

–Ставь к дереву зеркало,– повелительным тоном приказывала Люда Марине. – А теперь садись перед ним и гляди в него, – было следующим её указанием.

Марина послушно села на колени перед своим старым деревянным зеркалом. А Люда проворно бегала вокруг неё, шурша осенней опавшей листвой и фотографировала с разных сторон ища нужный ракурс. Дул небольшой холодный осенний ветер верхушки уже почти голых деревьев раскачивались в такт ветру и было абсолютно непонятно, что делает в лесополосе, рядом с кладбищем девочка с зеркалом и бегающий вокруг неё фотограф. Вскоре пошел обычный холодный моросящий осенний дождь. Капли дождя падали на зеркало, напоминая об отсутствии крыши над головой. Меня попросили пойти и укрыть в пакеты оставшееся лежать на поляне вещи. Когда я вернулась на место съемок, Марина уже была с раскрытым зонтиком и кружилась вокруг себя по поляне.

–Радуйся, радуйся дождю! – повелевала Люда.

–Я не люблю осень, – пытаясь улыбаться, говорила ей Марина.

–Радуйся дождику! – как бы не слыша её, продолжала командовать Люда.

–Так а теперь положи зонтик на плечо и посмотри на меня, – говорила Марине Люда продолжая фотографировать. –Так, хорошо, а теперь положи зонтик и иди ко мне, – было следующим указанием Люды. Марина послушно положила зонтик, к счастью дождик к этому моменту уже закончился и пошла к Люде.

–Так, так,– говорила Люда, щелкая Марину в фотоаппарат. – А теперь вон у того дерева, – сказала она указывая на самое дальнее дерево, на поляне, рядом с которым рос кустарник. – И побольше движения, пожалуйста.

Марина уверенной походкой шла к Люде огибая кустарник. А Люда щелкала её на фотоаппарат, стараясь уловить каждое движение Марины, проворно двигаясь вместе с ней.

– А теперь, ложись на землю, вставай и смотри на меня, – приказывала Марине Люда.

Марина неуверенно легла на осеннюю листву.

–Так, а теперь поднимайся и смотри на меня! – приказала ей Люда.

Марина послушно села, при этом пара осенних листьев остались у ней на волосах, а около пяти прилипли к пальто. Но Люду это не смущало.

– Ещё раз, – командовала она. – А теперь смотри вверх. Лежи и смотри на небо. И всё продолжала фотографировать Марину с разных ракурсов.

– Хорошо, теперь неси кружку с блюдцем,– было следующим её повелением.

Марина подала Люде, принесённые ею светло-фиолетовые с причудливыми белыми узорами чашку и блюдце. Люда взяла их, насыпала в чашку осенней высохшей и свернувшейся в трубочку светло-коричневой листвы и подала Марине. Со стороны казалось, что Марина держит в руках кружку, в которой налито капучино со взбитыми сливками.

– Хорошо,– говорила Люда, фотографируя Марину с чашкой и блюдцем. – А теперь сделай вид, что пьёшь из чашки.

Марина покорно поднесла чашку с листьями к губам.

– Замечательно, – констатировала Люда, фотографируя Марину. – А теперь смотри на меня.

Меня заворожило всё это действо, со стороны казалось, что происходит какой-то спектакль, причем абсолютно из нечего, откуда-то появилась главная героиня, её переживания, да такую Марину я ещё не видела.

–Так, а теперь ставь кружку, – Люда обернулась, ища что-то глазами. Её взгляд упал на валявшуюся в листве грязную резиновую куклу. Непонятно каким образом попавшую в эту лесополосу. Она взяла её, положила на упавшее дерево, лежавшее посреди поляны, через которое мы с трудом перелезали во время съёмок. – А теперь подойди к нему и делай вид, что тянешь из него душу, – было её следующим приказанием.

Это уже потом я узнала, что темой съемки была «готика». А пока я ещё не понимала смысла всего действия.

– Тяни, тяни из неё душу, – требовала Люда.

И Марина как-то необычно изогнувшись назад протянула к кукле накрашенные черным маникюром пальцы.

Внешне вся эта картина напоминала шабаш, в котором Марина как главная ведьма приносила жертву в виде куклы. А Люда в качестве черта бегала вокруг неё с фотоаппаратом, запечатлевая эту картину на память.

– Ну вот и всё, – сказала Люда. – А то у меня память на фотоаппарате заканчивается. Давайте собираться.

Когда мы с Мариной упаковали все вещи. Я попросила Люду сделать и мне пару фотографий.

– Хорошо, – ответила Люда, – только пару, а то у меня почти нет свободного места в памяти на фотоаппарате.

И достав свой фотоаппарат начала командовать уже мне:

– Так, смотри на меня прямо, теперь в бок, повернись и смотри на меня.

Я покорно выполняла все её команды.

– Замечательно, – сказала мне Люда, когда моя съёмка была завершена. – Давай я сброшу твои фото вместе с Мариниными по электронке на Маринину почту.

– Да, конечно, – ответила ей я. Меня, как человека редко пользующегося своим почтовым электронным ящиком, это предложение очень устраивало.

Мы пошли на остановку в обратном направлении, продираясь сквозь кустарник и неся в руках пакеты с вещами.

На остановке Люду ждал её парень, одетый в чёрную куртку, явно на два размера больше, черные грязные брюки и черную небрежно натянутую шапку.

– Привет,– сказала ему Люда, после чего обняла его за шею и нежно поцеловала в губы. – Ты представляешь,– рассказывала она ему оживлённо, садясь в маршрутку, – мы нашли какую-то куклу и классно с ней фотографировались.

– Да, – ответил он, улыбнувшись,– опять копались в мусоре?

Через остановку они вышли, и мы, попрощавшись с ними, поехали дальше.

– Тебе понравилось?– спросила я у Марины.

– Да очень, – ответила она.– Жду не дождусь своих фотографий.

На следующий день мне позвонила Люда и сказала, что мои фотографии не получились, и она предложила встретиться в парке, возле автовокзала, чтобы меня пофотографировать. Я согласилась, одела своё красивое серое пальто, распустила волосы и сделала причёску. И пришла к автовокзалу. Люда пришла через пять минут. Она фотографировала меня со всех ракурсов, говоря куда мне смотреть и куда повернуться. Через пятнадцать минут моя фотосессия была закончена, и мы попрощавшись пошли по домам.

Через пару дней мне позвонила Марина, она была восторге. Люда прислала ей фотографии.

–Я никогда не думала, что я такая красивая, – говорила она мне. – У меня оказывается такие красивые глаза. Нет, мне говорили об этом, но я этого никогда не замечала.

Вечером того же дня я пришла к Марине в гости, смотреть фотографии. А я действительно вначале не узнала на них свою подругу. На меня с фотографий смотрела абсолютно незнакомая мне девушка из параллельного измерения, с огромными сине-серыми глазами. Она как будто заглядывала мне в душу и заставляла задуматься о своей жизни, о своём месте на этой планете.

–Ты знаешь, фотографии с куклой не сохранились, – сказала с грустью Марина, забывшая о своей апатии, – но твои фото Люда мне прислала.

Я посмотрела на монитор компьютера и сначала тоже себя не узнала: на меня очень внимательно смотрела какая-то девушка, и её взгляд как будто приглашал поговорить с ней о своей жизни.

–Ну как тебе? – спросила Марина.

– Классно – ответила я. – У меня нет слов. Скинешь мне на флешку?

– Ещё бы – сказала Марина.

Я напечатала свою фотографию, купила для неё рамку и теперь она висит у меня дома над письменным столом. И думая о чём-то, я часто смотрю на неё.

Осенняя депрессия Марины после этой фотосессии прошла, и я очень надеюсь, что она никогда не вернётся.

2010 год

Моё мнение по поводу смерти Сергея Есенина

Сергей Есенин, после пребывания в психиатрической больнице, откуда он ушёл 21 декабря 1925 года, решил поменять свою жизнь. Наконец-то поехать к маме в село Константиново Кузьминской волости Рязанского уезда Рязанской губернии. Он аннулировал в Госиздате все доверенности и снял со сберкнижки почти все деньги, получилась кругленькая сумма, а через день 24 декабря 1925 года уехал в Ленинград, где остановился в №5 гостинице «Англетер». К нему приходили гости из литераторов и других знакомых. Я думаю, что так же в Ленинграде Сергей Есенин выпивал со случайными знакомыми. И вот кому-то Сергей Есенин рассказал о крупной сумме денег, которая хранилась у него в номере. И его решили ограбить. Поздней ночью в его номер постучали, и ничего не подозревающий Сергей Есенин запустил гостя, который был ему знаком, но он был не один, а с товарищем. Зайдя в номер, поздние гости вначале заговорили о поэзии, а потом в лоб спросили: «Где деньги?» Сергей Есенин был не робкого десятка, завязалась драка. В результате которой Сергея Есенина оглушили, а потом чтобы он не рассказал, кто его ограбил, повесили. После чего убийцы перевернули весь номер, нашли деньги и ушли, закрыв ключом дверь.

28 декабря 1925 года друг Сергея Есенина Устинов с супругой пришли к Сергею Есенину. Но он не открывал дверь, пришлось взламывать её ломом. После взлома двери вошедшие друзья Есенина увидели страшную картину: весь номер был перевёрнут вверх дном. На теле поэта были ссадины – на лице и грудной клетке, так же у Сергея Есенина были скрещены ноги и сведённая судорогой рука. Кроме того были пятна крови на полу. Денег, снятых со сберкнижки, в номере не было. Сергей Есенин не мог их так быстро прогулять, и потом если бы он кутил и сорил деньгами, снятыми со сберкнижки, об этом бы непременно было бы написано в воспоминаниях друзей, а этого нет.

Поэтому моё мнение, что на Сергея Есенина было совершено разбойное нападение, с целью похищения у него денежных средств, в результате которого он был убит. А его, чтобы не расследовать преступление, признали самоубийцей.

2024 год

Разбор стихотворения «Забава» Сергея Есенина

Есенин в стихотворении «Забава» хотел поверить в Бога. Он так и написал «стыдно мне, что я в Бога не верил, горько мне, что не верю теперь». То есть он стремился к вере. Также хочется мне обратить внимание на то, что молодость Сергея Есенина пришлась на царскую Россию, где можно было свободно верить в Бога, и Сергей Есенин своё стихотворение «Дымом половодье» заканчивает фразой: «Помолюсь украдкой за твою судьбу», то есть он верил в существование Бога, однако в своём стихотворении «Калики» он насмешливо относиться к людям, прославляющим Бога, и это стихотворение заканчивается так: «И кричали пастушки насмешливо: «Девки, в пляску. Идут скоморохи». В этом стихотворении Сергей Есенин рассказывает о том, что в народе, верующим в душе в Бога, зарождается недовольство религией. Как и сам Сергей Есенин в глубине души, верующий в Бога, не может полностью отдаться вере, именно об этом и его фраза: «стыдно мне, что я в Бога не верил». Моё мнение, что это произошло из-за того что священники доносили правительству о грехах паствы и люди перестали верить. Это хорошо характеризует картина «Крестный ход» художника Репина. Сегодня в современной церкви запрещено разглашать тайну исповеди, и священники даже в суде не могут огласить эту тайну.

Вторая его часть стихотворения «горько мне, что не верю теперь» – говорит о современности Сергея Есенина, о советском времени, когда пошли гонения на церковь. Именно по этому он и пишет, что горько мне. И в этой фразе переживания человека, который хочет поверить в Бога.

Я считаю, что Сергей Есенин верит в Бога иначе бы в окончании стихотворения «Забава» он бы не просил «положите меня в русской рубашке под иконами умирать». То есть он хочет молиться Богу, пусть и при последней минуте, но хочет быть с Богом.

24.11.2024

Шуба

У нас умер сосед. Моя мама и я, вместе с ещё тремя соседями собирали на похороны деньги с нашего четырёх подъездного пятиэтажного дома. Когда моя мама отдавала деньги вдове, та сказала, что в день похорон, умершего соседа привезут к дому, проститься и во дворе будут поминки. В день похорон, моя мама, чтобы я не расстраивалась, увидев умершего соседа, сказала мне, чтобы я оставалась дома, и пошла прощаться одна. Меня же что-то внутри подталкивало пойти с матерью, но я не решилась её ослушаться. Мама ушла, а я начала делать виноградный сок из винограда, который мы принесли с дачи. И только я начала давить через марлю виноград, как пришла моя мама, но не одна а с цыганом, средних лет. Я вышла в коридор. Увидев цыгана, подумала, что цыган ничего хорошего не принесёт, но тут вспомнила слова моей подруги, что нельзя судить о людях, исходя из их национальности, и приготовилась ждать развязки. Мама сказала мне, чтобы я померила вещь, которую протягивал мне цыган. Но тут надо сказать, что у меня много вещей, мама запрещает мне их выкидывать, так как ей тяжело доставались деньги, и она ценила вещи, которые на них покупала. В итоге наша квартира превратилась в хлам, и вот теперь мама решила ещё больше захламить нашу квартиру. Я посмотрела не неё и сказала: «Мерить не буду». Мама мне тут же сказала, при этом глаза её горели: «Ты встречаешься с мальчиком, померь». Я была поражена, да у меня появился друг, и я с ним погуляла всего два раза, и потом это моё личное дело, а мама уже делилась этим с посторонним человеком. Я молчала. И тут цыган сказал: «Мне ребёнка кормить нечем». Я посмотрела на него и вдруг вздрогнула, мне стало его жалко и померила вещь, которую он протягивал. При этом я не подумала, что будет дальше, что за этим следует её покупка. И так я надела протянутую мне вещь – это была шуба. И только я её надела, мама сказала: «Хорошо сидит», – и ничего у меня не спросив, подошла к шкафу и начала доставать деньги, свою пенсию и деньги отложенные на покупку телевизора, цыган внимательно за ней наблюдал. Потом он сказал, что он даёт ещё нам одеяло в подарок, моя мама начала было возражать, что нам одеяло не нужно, но цыган вынул из сумки одеяло и положил её на комод в коридоре сказав мне, что оно лечебное. Потом он сказал, что едет на Украину, и там у него всё бандеровцы отберут. И добавил, чтобы мы молились за него и его сына в церкви. Я же начала осматривать во что меня одели и спросила: «Чья шуба?» Цыган ответил, что из Греции, что её можно поместить в трёх литровую банку. И тут мама набрала нужную сумму и сказала: «Двадцать восемь, пересчитайте. Вот оставили нас без денег», – и протянула деньги цыгану. Цыган сказал, что доверяет моей маме и не будет пересчитывать. И тут же взяв деньги убежал. И тут я пощупав шубу, поняла что она искусственная, и сказала маме: «Ты в курсе, что шуба искусственная?» Мама подошла ко мне и тоже пощупала шубу. И сказала мне что цыган сказал ей, что это норка, что ему надо было ехать на Украину, а там всё отберут, что шуба стоит 70 тысяч рублей, но ей он отдаст ей за 35 тысяч рублей, а когда мама сказала, что ей не нужна шуба, то цыган сказал, что отдаст за 28 тысяч рублей и обнял её, потом заглянул в глазки и сказал: «Пошли». Она сказала «Куда?». Он ей сказал: «К тебе домой». На что мама сказала: «Пошли», – и повела. Соседи, которые вышли проститься с умершим соседом, кричали цыгану: «К кому вы привязались, она на пенсии, а дочь инвалид», а маме кричали: «Не связывайся с ними». Но цыган прикрикнул на них: «Не ваше дело, куда вы лезете». Так мама привела цыгана к нам домой. Потом она говорила, что цыган ей особо разглядеть шубу не дал, он сказал ей что это норка и мама пощупала и решила, что это и правда норка.

Мы не стали преследовать цыгана, потом соседи рассказали, что он выбежал бегом из нашего подъезда, сел в машину и уехал. Так что мы бы его не догнали. Мама поспрашивала соседей, не запомнили ли они номер машины, на которой уехал цыган, те не помнили, сказали, что код был Волгоградской области. И добавили хорошо, что так закончилось, ведь цыган мог достать нож и зарезать.

В полицию мы обращаться не стали, всё равно бы не нашли. Одеяло тоже оказалась с синтетическим наполнителем, такая вещь стоит 200 рублей, а искусственная шуба стоит 6 тысяч рублей. Получалось остальные деньги мы подарили цыгану.

И вот что я думаю, можно ли сострадать человеку, который жалуется на свою судьбу. Что он при этом чувствует? А чувствует при этом он жалость к себе и бесконечный эгоизм к окружающим. Во всяком случае нас с матерью цыган не пожалел, а мы его пожалели и в результате огребли море переживаний и полуголодное месячное существование.

20.11.2020 года

Серафимовна

Мама подружилась с Серафимовной от безысходности. Я была в больнице, мама переживала и не могла найти себе место. И тут она подошла к дворнику нашего дома Серафимовне и предложила ей свою помощь. Серафимовна согласилась и выдала маме метлу. Мама мела, грабила листву, таскала мешки и убирала мусор. Вобщем добивалась того, чтобы устать и прийти домой и упасть в пастель, уснуть и не о чём не думать. Очень скоро по утрам Серафимовна начала звонить по мобильному телефону маме и говорить: «Выходи». И мама шла ей помогать. Однажды мама захотела пойти на Карабах, чтобы собрать ягоды малины. Корабах, это большой холм рядом с городом на котором в конце СССР были розданы дачи. В советское время обещали там сделать дорогу и пустить автобус, так же провести на дачи воду и электричество, но СССР развалился и трубы для воды украли и ничего из обещанного не было сделано. В голодные девяностые для людей огороды стали средством выживания, но с приходом к власти Путина огороды начали бросать, так как проще было купить продукты в магазине. Дачи постепенно зарастали. На них начали хозяйничать воры, воруя всё железо, чтобы сдать в пункты приёма металла, некоторые умельцы разбирали дачные домики на кирпичи. Наша дача тоже не избежала этой участи, у нас распилили и украли бочку для воды, а так же украли железный ящик для инструментов, попутно прихватив и их. Карабах же начал зарастать и ходить туда стало страшно. Но люди ходили туда за ягодами на заброшенные дачи. Мы тоже бросили свой огород на Карабахе, и купили дачу поближе к городу. И вот маме захотелось малины, я была в больнице и не могла пойти с ней, и мама попросила сходить с ней Серафимовну, она согласилась. Но утром Серафимовна вышла на работу, убирать двор, мама опять ей помогала, закончили они работать, когда было уже десять утра, а на Карабах они пришли около двенадцати часов дня, в самую жару. Они ходили по Карабаху искали заросли малины и собирали её. Серафимовна начала жаловаться маме, что устала. Мама сказала, что раз она устала, то пусть отдыхает, а она пойдёт ещё поищет малину. Серафимовна согласилась. Мама же отошла от неё на метров на сто нашла малину и набрала ведро. Когда собрала, то подошла к Серафимовне и сказала, что она набрала малину и идёт домой. Серафимовна согласилась идти домой, хотя набрала только полведра малины. По дороге домой Серафимовна начала ныть, что у неё мало малины, что надо собирать всем поровну, что те кто много набирают должны делиться. На что моя мама сказала, что она собирала малину, когда Серафимовна отдыхала, и не стала с ней делиться.

Через два года у мамы начали болеть ноги и она стала плохо помогать Серафимовне, но та ей всё равно звонила по утрам и требовала, чтобы мама выходила. Мама выходила, но помогала по мере сил. Однажды Серафимовна позвонила маме и предложила ей залезть в огород священника, который недавно умер, и выкопать там смородину. Мама отказалась это делать, и Серафимовна залезла в огород одна.

В январе 2020 года у нас на даче сняли штамповку с забора. Нам позвонила сосед и сообщил об этом. Мы вызвали полицию, но они нашли какого-то бомжа и повесили на него это преступление. Соответственно штамповку нам никто не вернул. И у нас получилась дыра в заборе величиной 4 м. 20 см. Мама испугалась, что через эту дыру вынесут из дачи всё остальное. В это время Серафимовна собирала на мусорке доски, чтобы сделать себе забор на даче. Мама помогла ей с этим. И мама попросила у неё доски, чтобы заделать дыру в заборе. Сказав ей, что когда мы поставим себе новый забор, то мы отдадим доски. Серафимовна выдала нам 4 доски. Мы их отнесли на дачу, но дыра по прежнему была большой. И мама предложила взять из бытовке Серафимовны ещё 4 доски. Бытовка Серафимовны находилась в подвале, она не закрывалась, закрывался только сам подвал, ключи от которого у нас были. Мы взяли 4 доски и отнесли их на дачу. Мы их прибили к забору. Дыра ещё была внушительной. Мама начала искать на даче ещё доски. И увидела примёрзшую к земле палку. Она попыталась её взять, но она сильно примёрзла и мама потеряла равновесие и упала. Я была за домом, когда услышала крик мамы, когда я пришла на крик, то увидела, стоящую на карачках маму, тщетно пытающуюся подняться. Я помогла ей встать. К счастью она сильно не ушиблась, только вся испачкалась в земле, в том числе и нос, так как она упала носом. В это время снега почти не было, даже на даче, поэтому мама так испачкалась. После этого мы пошли домой. Вечером мама позвонила Серафимовне и сказала, что мы взяли у неё ещё 4 палки и рассказала как упала. На что Серафимовна сказала маме: «Вот так тебе и надо». И положила трубку. После этого мама звонила Серафимовне десять раз, но Серафимовна не взяла трубку. Мы тем временем собирали доски на мусорке. К Серафимовне в бытовку больше не лазили. Ещё начале отопительного сезона 2019-2020 годов мы нанялись смотреть за тепловым счётчиком в доме и ходили снимать показания по вечерам. После того как у нас украли штамповку у нас появился следующий распорядок: снять показания теплосчётчика и после этого идти по мусоркам, чтобы искать доски. К марту мы забили дыру досками. Забор получился сносный и мы решили, что не будем ставить новый забор, и этот сойдёт. Серафимовна по прежнему с нами не разговаривала. Вечером как обычно мы пошли по мусоркам, нашли доски и я предложила отдать их Серафимовне, мама согласилась, но сказала, что лучше их отнести ей в бытовку и поставить, но я не согласилась и сказала, что надо их вручить Серафимовне. На что мне мама сказала: «Делай как знаешь». На следующий день утром я рано встала, чтобы застать Серафимовну на работе. Взяла, спрятанные за входной дверью в подъезд и понесла их к Серафимовне. Серафимовна работала: мела около подъездов. Я принесла ей доски и сказала, что это доски взамен тех которые мы у неё взяли. Серафимовна посмотрела на доски и сказала, что они не годятся, что мы должны ей вернуть те доски которые взяли. Я взяла доски и отнесла их обратно. Когда дома сказала маме слова Серафимовны, мама возмутилась, сказав, что доски очень тяжело нести обратно и потом она не представляла как доски отдирать от забора. Вечером мы опять прошлись по мусоркам и нашли другие доски, но более высокие и толстые по сравнению с теми, что приносили Серафимовне. Утром я опять рано встала и принесла доски Серафимовне. Она посмотрела на доски и сказала: «Это ваш грех. Несите мои доски». Я пришла домой и сказала маме, что Серафимовна отказалась и от этих досок. На что моя мама сказала, что вообще никаких досок Серафимовна не получит. В одиннадцать часов дня позвонила Серафимовна и сказала «Я подумала, что это конечно ваш грех, ну что же давайте доски». Вечером мы пошли в подвал, и я отнесла доски в бытовку Серафимовне, потом, после снятия показаний счётчика мы ещё прошлись по мусоркам и нашли там ещё досок их было шесть. Мы их отнесли в бытовку к Серафимовне, это было в пятницу вечером. В субботу вечером мы нашли ещё досок. Они были почти такие же что мы брали, мы отнесли их Серафимовне в бытовку. Итого мы отнесли Серафимовне двадцать одну доску. Хотя взяли восемь. Наступило воскресенье. Это было не обычное воскресенье, это был последний день масленицы, прощённое воскресенье. Я позвонила Серофимовне и сказала ей: «С прощённым воскресеньем Вас. Мы вам наносили досок. Простите». Серафимовна сказала: «Угу». И отключилась.