Сердце Алана 2. Возрождение Эйтала

– Так ведь они тоже…– бормочет Мидл, – не уважают меня.

– Потому что ты не слышишь их и не пытаешься понять. У них нет рук, ушей и глаз. Они не могут донести до тебя, чего хотят. И еще…не подходи к той лиане. Если ты ей навредишь, она будет преследовать тебя повсюду.

Мидл оглядывается, подкрадывается ко мне и шепчет:

– Если бы она могла, то точно бы задушила меня…Пока Ифэ рядом, она не двигается с места, но стоит остаться одному…

– И что ты успел сделать ей? – интересуюсь я.

– Наступал ей на листья…

– Мидл.

– Она так маскируется среди других растений. Я не заметил ее и все. Потом извинился, но она уже не слушает меня, – оправдывается он.

– Изучай суть существ, с которыми контактируешь. Их свойства, как и себя. Как ты вообще общался с другими людьми, если не можешь найти подход к растениям? – недоумеваю я.

– Ну я…у меня не было друзей. Все всегда смеялись надо мной. Ведь я не крутой, ну то есть не такой, как ты или Глен.

– Я даже не буду уточнять, что это значит, – вздыхаю я.

– А ты всегда знал все это? Про растения и спектры…

– Наверное…– задумчиво отвечаю я и вдруг понимаю, что всегда чувствовал желания растений, и мне не нужно было обучаться для этого.

Только я не стану говорить об этом Мидлу. Он и так пренебрегает учебой, а после этого и вовсе забросит ее.

– Все чего то не знали. Тебе нужно учиться, Мидл, если хочешь остаться здесь.

– Я уже не уверен. Хотя, какая разница? Здесь и там я неудачник, – жалобно протягивает он. – Ладно, я пойду, а то мне еще нужно справиться с этой…садмией.

Он берет горшок с субстратом и растением и идет к пыльнокрасу, а я без оглядки устремляюсь вглубь сада.

В сущности, я так же одинок, как он. Только он может вернуться на Ниссэал под защиту Хранителей, а у меня нет выбора. С каждым днем я убеждаюсь все больше. У меня нет никакого выбора! Я заложник чьей-то воли, и пока не понимаю, что делать дальше.

А вдруг все это неспроста и наш Бог хочет уничтожить меня?

Глава 7. Ош

Люцифер с недоверием косится на меня и ходит кругами, пока я жду ответа.

Передать мне силу, определенно, самая безумная затея из всех. Но я назвал ключевое слово – “Демиан”, и сейчас только это бередит его разум. Он еще помнит те дни, когда их братия осталась один на один с приспешниками старухи и безрассудством Алана. Пожалуй, анархия при моем правлении была вечеринкой по сравнению с тем, что сделал этот слабак.

Лилит со свойственной только ей грацией склоняется к новому возлюбленному и что-то шепчет. Я вижу, что даже после приказа хозяина, он сомневается, поэтому умения бестии очень кстати.

Никогда не поверю, что существует хотя бы один мужик в мире, которому Лилит будет верна дольше десяти минут, но в ее интересах убедить фантом помочь мне. Она умеет уговаривать. Могу поспорить, что таких, как королева суккубов, у него еще не было, так что должно сработать. И ей абсолютно все равно, кто выиграет в итоге: я или призрак.

Она возьмет свое в любом случае, а единственное, чего она хочет – выжить и никому не принадлежать.

Бестия уже пыталась получить полную свободу и власть, потому так долго нянчилась с Аланом, но проиграла. Он сполна поиздевался над ней, сделав из ее инкубов осеменителей для обычных женщин, чтобы те родили севиров. Только вот ее дочери так и не получили награды, и им пришлось подчиниться воле сильного. С тех пор они обслуживают желания племени Блейка и тайно желают их смерти, а инкубы…я даже не знаю, что с ними стало.

Лилит на редкость терпелива, но, наконец, она дождалась момента, когда может вернуть Высшему Сознанию должок. И я тоже. Только поэтому она сейчас так играет вожделение.

Я кашляю, чтобы обратить на себя внимание и закончить затянувшийся разговор, но эти двое слишком заняты друг другом. У меня мало времени, и чтобы избавить себя от муки ожидания, я подхожу к трону и громко бью по нему ногой.

Темный фантом сразу оборачивается и спешит занять его, но по его довольной роже я понимаю, что он не откажет мне. Значит, даже у Люцифера есть мозги, или что там у фантомов в башке, кроме пустоты.

Он садится, самодовольно склоняется в мою сторону, оперевшись о подлокотник трона, и заявляет:

– Так и быть. Я отдам тебе часть своей силы, но всего на день.

– И с чем связана такая пунктуальность? – интересуюсь я и подбираю новую скабрезность: – Ты спешишь на сборище фантомов в жерле какого-то вулкана или опять будешь лакомиться горсткой идиотов в одном из Храмов этой дыры?

Он улыбается и спокойно продолжает, будто я его самый близкий друг.

Это раздражает.

– Без всей силы я не смогу оставаться главным, и очередной фантом попытается занять мое место.

Сразу видно, кто их хозяин! Кичиться каменной табуреткой и при этом не видеть, что происходит под его же носом вполне в духе Демиана!

– Так вынеси этот стул в другое место! – восклицаю я. – Какой прок от этого трона, если твоя задница находится здесь? Поверь, я знаю, о чем говорю. Я мог бы одолжить тебе свой черный трон, только я уже обещал его другому… – продолжаю я и обращаюсь к Лилит: – Крошка, ты же справишься с защитой Люцифера хотя бы еще деньков десять?

– У меня тоже есть планы, Ош, и они не менее важные, – отвечает Лилит и поднимает брови в знак несогласия.

– Конечно, столько севиров требуют твоей ласки, – ухмыляюсь я и размышляю: – Похоже, мне придется пересмотреть график.

Люцифер же протягивает мне руку и говорит: “Один день, Ош, и не минутой больше”.

Меня не воодушевляет держать за руку полуголого фантома, но я делаю усилие и брезгливо протягиваю свою, а фантом делает вид, что ничего не замечает, и резко хватает меня за предплечье.

Черная энергия из его искры сразу проникает в мое тело, расползается, как смола, и жжется, будто меня облили кислотой. Я кричу, как раненный зверь, но это длится недолго. Вскоре моя кожа тускнеет и постепенно исчезает, как и чувствительность.

Теперь я не ощущаю ни ветра, ни тепла от тусклых лучей светила, и торжествующе улыбаюсь от нового вида темного идиота.

Фантом стал противным черным сгустком с красными глазами, и должен признать, что эта жуткая физиономия идет ему намного больше!

“Ты сможешь принимать более плотную форму, когда захочешь”, – напоминает Люцифер.

Призрак ни черта не знает про Эйтал. Объявиться там в плотной форме подобно смерти. Растения, питомцы Низуан и сотня слезливых детишек попытаются меня остановить, не говоря об их усталых наставниках.

Я не боюсь, но в прошлый раз, когда Алан заявился в Обитель, они доставили ему немало хлопот, особенно Ифэ. Она только притворяется престарелой принцессой пиерий, а на самом деле скрывает нож поострее моего интеллекта. А еще там есть пернатый страж, песчаные вихри и дюжина пространственных водоворотов, чтобы поймать меня.

Мамочку я не беру в расчет, она точно задумала что-то изящное, чтоб не только помешать мне, но и выставить полным болваном. Только ничего не выйдет. Старуха скована собственными правилами и должна следить за всеми мирами, а не только за этим.

И все же, она не покидает его, и это наводит на подозрение, что все мы здесь находимся не по своей воле.

Я тянусь к льентерису и вижу, что он выглядит, как серая еле заметная горошина.

– Что с ним? Он должен быть видимым, когда я начну воплощать свой гениальный план, – спрашиваю я.

– Он невидим, только когда находится у тебя, – вмешивается Лилит. – Брось его, и он станет прежним.

Конечно же, все просто!

Подбрасываю горошину и убеждаюсь, что бестия права. Льентерис приобретает обычный вид, как только отрывается от руки.

Теперь все готово! Нужно спешить.

Закрываю глаза и представляю себя под куполом Обители, чтобы сразу появиться там. Я почти уверен, что так же поступают другие фантомы, чтоб преодолеть пространство, но со мной это не срабатывает. Вернее, действует не так, как я ожидал.

Должно быть логово светлых настолько защищено, что вместо комфортного зеленого сада я оказываюсь перед воротами Обители. Именно там, где каждого путника поджидает пернатый приятель.

Оглядываюсь и чувствую ловушку. Стража нет на месте, чего не бывало раньше, а ворота прямо-таки сверкают золотыми лучами, чтобы сделать момент моего появления еще более эпичным.

Мамочка всегда отличалась отменным чувством юмора, и это в ста случаях из ста заканчивалось очень хреново для Алана. Я же всегда выходил с гордо поднятой головой, и этим омрачал все ее веселье, но сейчас я не знаю, что ждет меня дальше, и это нервирует.

Снова пытаюсь переместиться в Обитель, минуя ворота, но ничего не происходит!

Я должен пройти через них, и это, наверняка, та самая ловушка, которую я так жду. Если увижу какое-то движение в свою сторону, то вернусь на Ниссэал.

Да, мой план не сработает, но это лучше, чем молить старуху об отпущении грехов, если меня поймают.

Я осторожно провожу рукой по прозрачной ткани портала и вхожу в него целиком, как только понимаю, что никакой опасности нет.

Что же ты задумала, старая ведьма? Не могла же ты так просто впустить меня без сопротивления?

Это было слишком легко, как и в прошлый раз. Алана никто не остановил, но страж тогда сидел на месте, а мой прием скорее похож на презрительное молчание.

По ту сторону портала все, как всегда: вдалеке мерцают знакомые купола со снующими внутри эталийцами, несколько вихрей ходит по пустыне, разметая песок, а парочка пространственных водоворотов в виде прозрачных воронок перемещается по поверхности, чтобы затянуть в себя незваных гостей.

Я легко преодолею эти детские преграды, так что не боюсь их, но вдруг происходит нечто, чего даже я не мог представить.

Как только я собираюсь переместиться в сад, ко мне обращается мужской голос, и он доносится откуда-то сверху: “Не так быстро, Ош”.

Чтобы понять, кто это, я поднимаю голову, но меня ожидает новый сюрприз: рядом никого нет.

То ли пернатый играет со мной, то ли старуха начала воплощать свой грязный план, но вместо того, чтобы ожидать нападения стража, я опасаюсь песка.

Он собирается в огромные барханы, и в местах, где просвечивает белое плато, возникают куски асфальта, а с другой стороны – ровный газон. Все это, как пазл, быстро собирается в одно полотно и образует широкую улицу. Из песчаных гор поднимаются деревья, дома и фигуры людей, а мегаполис расширяется, и его очертания уходят за горизонт.

Я оказываюсь у кромки пешеходного перехода. За спиной белая стена. Буквально, будто там заканчивается мир, а вокруг меня какие-то люди ждут зеленого сигнала светофора. Среди них светлые. Обычно я узнаю их по одухотворенным лицам, но сейчас все проще. Они одеты в белые балахоны, чтобы выделяться на фоне серых лиц.

На дороге нет машин, так, зачем здесь пешеходный переход?

Подталкиваю парня перед собой, чтоб сдвинулся и освободил дорогу, но он стоит как вкопанный. Светлая рядом видит мое нетерпение и качает головой, чтобы я прекратил, а затем мило улыбается какой-то старушке, которая явно не понимает, куда попала. Как и я.

С другой стороны мальчик лет десяти выглядывает из-за спины и теребит меня за рукав.

Спешишь пройти? Вперед!

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что будет дальше, но светлый взглядом призывает его подождать, и тот останавливается.

Что это за место? Я должен быть на Эйтале! Мне нужно уйти отсюда!

Из-за стены выходят еще люди и быстро заполняют все свободное место. У всех ошарашенные лица, кроме псов старухи. Они явно чувствуют себя, как дома. Мне же плевать на весь этот спектакль, и я озираюсь, чтобы найти выход, но бесполезно. Единственное, куда я могу попасть – это другая сторона улицы.

Наконец, светофор сигналит зеленым, и в толпе начинается движение. Каждый шаг по переходу рождает во мне странное чувство, что здесь я просто человек, и мое место зависит от того, что я совершил за время жизни.

Человек? Но я был фантомом!

Только сейчас я замечаю, что вижу свои руки и ощущаю дуновение ветра, пряный запах опавших листьев и влаги. Она повсюду, будто свинцовая туча спустилась до самых крыш и вот-вот разразиться сильным дождем. Это всего лишь непогода, но почему-то она вызывает дежавю.

Куски воспоминаний Алана врываются в мой разум, только я вижу их со стороны, а не являюсь участником, как обычно.

Когда я был в нем, слюнтяй постоянно перебирал их в голове, и я запомнил каждое наизусть, а в этом он стоит под дождем и держит за руку свою подружку.

Даже не хочу вспоминать ее имя…

Они так улыбаются друг другу, что мне тошно, а затем эта девчонка мечется по улице, и Алан хватает ее за плащ, чтобы она не попала под машину.

Черт! Убери это нахрен! Я не хочу больше видеть эти слащавые взгляды и дождь. Проклятый дождь!

Что ты этим хочешь сказать, старая ведьма? Дождь – это предвестие важной встречи? Это отзвук отчаяния или жестокая закономерность? Что я должен увидеть здесь?

Как только я перехожу улицу, и толпа вслед за мной останавливается в узком парке, переход исчезает, а сзади появляется кирпичная кладка высокого дома. Я не иду за остальными, а сворачиваю вправо, чтобы нащупать границы и понять, как выбраться отсюда, но из-за угла резко выбегает подслеповатый мужик в застиранном плаще и налетает на меня.

Это подчерк светлых – сделать что-то неуклюжее и незаметно влезть в душу. Не удивлюсь, если мужик – один из псов зловредной старухи.

Он, как и задумано, падает, и из его портфеля высыпается стопка чистых листов. Я же не собираюсь помогать ему и отхожу, но он не сдается и всеми способами пытается привлечь мое внимание.

– Простите. Я не увидел вас, – бурчит он. – Я очень спешу на собеседование. Выходит, что зря. Это знак. У меня ничего не выйдет.

– Какой нахрен знак? У тебя просто глаза на затылке! – раздраженно бросаю я.

– Я знаю, что это странно, но я верю в знаки. Они преследуют меня в жизни, и сейчас вы такой знак для меня, – спокойно отвечает он, поправляя плащ. – Как и я для вас.

Ехидно смеюсь и поднимаю голову: “Конечно же! Знак о том, что у меня ничего не выйдет? Это ты хочешь мне сказать? Иди к черту, старая ведьма! Я выберусь и камня на камне не оставлю от твоей Обители!”.

Мужик испуганно смотрит на то, как я ору в никуда, и подбирает последний самый грязный лист бумаги, чтоб подать мне.

– Возьмите. Я нарисовал это вчера. Это же вы, не так ли?

Я краем глаза пробегаюсь по рисунку, но не понимаю, зачем он показывает его.

Там изображен я. Идет дождь, люди под зонтами бегут мимо, а я смотрю вслед уходящей девушке. Ее силуэт размыт, так что я не могу понять, кто это, но мужик, похоже, сделал свое дело, и с любопытством наблюдает за моим замешательством.

– Кажется, сейчас самое время…– продолжает он.

– Для чего? – рычу я, смяв лист в руке. – Перестать совать чужим людям бездарные рисунки?

– Может, взять зонт. А может, просто оглянуться и понять, что вы идете не туда.

Внезапный порыв ветра поднимает упавшие листья и несет вдоль дороги, а прохожий кивает мне и хочет уйти, но я хватаю его за грудки:

– Где мы сейчас? Что это за место? Отвечай!

– Я не знаю точно, как оно называется, – сбивчиво говорит он. – Мы просто живем здесь после смерти и ждем новой жизни.

– Ты помнишь, как умер?

– Да, я все помню, но мне уже не больно и не страшно. Я как раз спешил на собеседование, чтобы попасть в другой мир, но уже опоздал.

Жизнь после смерти? Это что, гребанный рай? И я должен поверить в эту ересь?

Мужик быстро идет дальше, не оглядываясь, а я снова ору: “Я не умер, понятно? Никто не может убить меня! А ты слишком слаба, чтобы сделать это! Так что прекрати эти дурацкие игры и выпусти меня! Это нарушение свободы воли, которую ты так чтишь! Тебе придется!”.

Странно, но на меня никто не обращает внимания, а старуха поступает в своем стиле и вместо ответа обрушивает на меня холодный ливень.

Уверен, это она издевается надо мной. Пусть, ей осталось недолго!

Город мгновенно покрывает водяная пелена. Я не вижу дальше пары метров и отхожу к ближайшему дереву, чтобы осмотреться, но замечаю, что рисунок прохожего оживает. Мимо меня пробегает знакомая парочка, а за ними проходят еще несколько людей и шуршат зонтами. Я же с опаской поднимаю взгляд на то самое место, где стояла та девушка, и замираю от неожиданности.

Ханин…

Она появляется внезапно, как сладкое видение, и проходит мимо. Ветер играет с ее волосами и открывает плавные черты лица. Капли бегут по щекам, волнующе скатываясь по мягкой подушечке губ, а она несмело смахивает их и улыбается.

Я никогда не узнал бы ее на рисунке, но сейчас отличил бы из миллиона! Пусть она закрылась бы от меня зонтом и попыталась пройти мимо, я бы узнал ее! Ханин! Неужели, это ты…

Светлые не врут, как бы мне ни хотелось сейчас обвинить их в дешевом спектакле. Старуха позволила мне увидеть ее, но зачем? Она поняла, что проиграла? Нет, она никогда не признает поражение, поэтому просто хочет посмотреть, как я мучаюсь при виде Ханин! Как мое темное нутро переворачивается при одном только взгляде на нее.

Что ж, смотри!

Я точно знаю, что это ловушка, и все-таки иду за ней так быстро, как только могу, а Ханин, словно подыгрывая мне, останавливается и поднимает голову к небу. Но она не клянет светлых, как я недавно, а наслаждается дождем. Я сбавляю шаг, и, как только оказываюсь рядом, тихо встаю ей за спину и трепещу, потому что мечтаю обнять ее.

Наяву, а не через Алана! Но у меня его тело, и, смотря мне в глаза, она всегда будет видеть только того, кто украл ее жизнь, как и жизни всех нас из-за своей глупости! Этот слабак никогда не пришел бы за ней сюда, так что лгать об этом еще большая глупость. Что же я скажу ей? Что я все это время жил в Алане и видел все ее страдания? Гораздо легче выкрасть ее из этой богадельни, чем признаться в этом!

Эта мысль останавливает меня, а все слова, что я готовил для нашей встречи, застревают как кость в горле. Я думал, что все будет иначе, и у меня хватит сил, но нет.

Тем временем, ливень переходит в мелкий дождь. Ханин вздыхает, будто приходит в себя от странного забытья и продолжает идти, но внезапно что-то останавливает ее, и она оглядывается.

Я не ожидал этого, поэтому стою, еле дыша, и смотрю на то, как ее глубокие серые глаза скользят по моему лицу, а губы застывают в несмелой улыбке.

Ханин точно должна была узнать меня, вернее Алана, но нет! Она только смущенно опускает взгляд и уходит!

Что это значит? Она ничего не помнит?

Я не собираюсь отступать, но мамочка решила перестраховаться, потому что путает меня с Аланом, и подсылает ко мне прихвостня. Он прилетает ко мне в виде голубя и превращается в слащавого юнца в белом.

Терпеть не могу их ужимки вежливости!

– Так и будешь стоять? Она уйдет, а другого шанса поговорить с ней не будет, – напоминает он.

– Что происходит? Как я оказался здесь? – хриплю я от шока.

– Глаза эйриса, – тихо отвечает светлый и улыбается, потому что знает, что их братия поймала меня. – Они могут показать многое. Но без дозволения Светлой Богини ты не попал бы сюда.

Глаза стража? Вот почему старуха скрывала его способности! Я думал, что он грозный боец, но про это слышу впервые. Выходит, она уже тогда задумала этот план! Тогда, а не сейчас! Остается выяснить, зачем она подсунула мне камень.

Что до умерших, я знаю только, что их души попадают на Эйтал и через подземные реки уносятся в особый сосуд в центре планеты. Но только те, что вели себя при жизни, как послушные детишки.

Остальных ждет игра повеселее. Их собирают пожиратели3 и приносят на Календрон – мою планету. Там полсотни огненных лярв годами мучают их, используя потаенные желания, и лишь после этого те имеют возможность переродиться, но напрямую, минуя светлые чертоги слезливой братии.

Из-за того, что плохиши не проходят очистку, их поступки остаются с ними, как раны от лезвия ножа, и они идут с этим багажом по жизни. Люди называют это кармой, другие расы – проклятием и карой небес, не подозревая, что сами вершат свою судьбу.

Выходит, души плавают в том сосуде и думают, что живут своими жизнями в месте, похожем на этот, а пернатый может пересекать пространство и время!

Возможно, он пригодится мне, когда все закончится.

– У меня физиономия Алана. Почему она не узнала меня, или вы стерли ей память? – строго спрашиваю я и слежу за тем, как Ханин все быстрее отдаляется от меня.

– Нет, она все помнит. Просто сейчас ты не Алан. И она не знает о твоем существовании.

Не знает обо мне…Ни здесь, ни в жизни! Я пустое место, фантом, темный призрак и больше никто! Но я обязан все исправить! Она должна быть моей!

Дождь заканчивается с последним словом светлого, и он указывает мне на огромную лужу.

“Не узнаешь себя?” – спрашивает он.

Присматриваюсь к отражению и не верю глазам. Здесь я совсем другой. Молодой и элегантный мужчина лет тридцати, а не унылый старик, чьи достоинства несправедливо скрываются за дряхлыми телесами.

Мне не нужны их подачки, тем более здесь! Старуха просто хотела подчеркнуть, что я для Ханин пустое место в любой точке этого убогого мира!

– Вы же понимаете, что я не остановлюсь? Она захочет уйти со мной, и я сделаю все для этого. Только так вы избавитесь от моей мести! Передай это своей хозяйке.

– Богиня знает, и просила напомнить, что у тебя все еще есть выбор, и ты можешь сделать его, пока не стало слишком поздно.

– У нее тоже есть выбор. Она должна уйти отсюда, для этого вы собираете их здесь.

– Это и есть ее выбор, но ты не поверишь мне, поэтому можешь спросить у нее сам.

Светлый снова превращается в голубя и улетает на крышу, чтобы следить за мной, а я плевал на их предупреждения.

Это Ханин! Моя! Только моя, и я вытащу ее отсюда!

Лечу за ней, расталкивая людей, с такой скоростью, будто у меня выросли крылья. Мне никого так не хотелось в жизни, никто не заставлял меня бежать за собой, чтобы только услышать ее голос.

Еще несколько метров и я оказываюсь рядом, но я уже не в силах прийти к спокойствию, поэтому кричу:

– Ханин!

Однако, услышав меня, она испуганно останавливается, но не оглядывается.

– Вы знаете, кто я?

– Я друг Алана, Ош Ревьяль, и у меня сообщение от него, – вру я, чтобы привлечь ее внимание и продлить разговор.

– Алана? – спрашивает она, едва повернувшись. – Как он?

– Жив, как видите, и счастлив…– отвечаю я и мечтаю рассказать о нем всю правду, но вырывается жалкое: – С другой женщиной…И он предлагает вам уйти со мной прямо сейчас и начать новую жизнь.

– Я рада за него, – робко улыбается она и подходит ближе, – но не хочу уходить. Мне нет места в его мире, тем более сейчас, когда он нашел свое счастье.

– Ханин, подумайте, – настаиваю я, взяв ее за руки. – Светлые отпустят вас, если вы захотите.

Ее серые глаза снова манят меня, я тону в них, задыхаюсь и не могу сосредоточиться, чтобы не сделать очередную ошибку, но каждый раз проигрываю своей импульсивности и жажде заполучить ее любой ценой!

Она только моя! Моя!

– Ханин…

– Вы думаете, что меня кто-то держит? Я могу уйти отсюда в любой момент, и давно должна была жить в другом мире, но я не хочу.

Я сжимаю ее ладонь от волнения и того, что мне не удается так легко уговорить ее. Прежде она не смела перечить кому-либо и всегда шла на компромисс, но сейчас Ханин, как никогда, строга и уверена в себе.

Это обезоруживает.

– Он начал новую жизнь, почему вы не хотите сделать то же самое?

Ханин аккуратно высвобождает свои руки и со взглядом, полным отчаяния, отвечает:

– Потому что никто из созданных им людей не может забыть о том, что было. И выходит, что я не смогу никого полюбить, так как люблю его. Я не хочу новой жизни, просто передайте ему, что все в порядке и я счастлива только оттого, что счастлив он.

Дождь давно прошел, но на меня по-прежнему льется холодный ливень осознания, что я навсегда теряю ее.

– Это несправедливо, – шепчу я и отворачиваюсь, чтобы сдержать гнев.

– Это правильно. Весь смысл моего существования был в том, чтобы вылечить его раны, и я сделала это, пусть для этого пришлось пожертвовать жизнью.

– Не спешите, – не унимаюсь я, но она больше не хочет говорить со мной и вежливо прощается.

– Мне пора, берегите себя и Алана, Ош. Он все, что есть у всех нас…

Ханин отрезала любые мои попытки вернуть ее к жизни! Я ничего не могу сказать ей! Любое мое слово оборачивается только любовью к этому слабаку! И мне надоело это слушать!

Я отступаю и, не помня себя, снова выхожу на дорогу, чтобы заорать во все горло и осыпать старуху и ее любимчика сотнями проклятий! Как и весь мир, потому что у меня отняли главное – мою женщину!

Уверен, что старая ведьма внушила Ханин эти мысли. Возможно, должно пройти чуть больше времени, и она захочет новой жизни, когда Алан вернется на больничную койку! Она полюбит меня так, как никогда не любила его! Я добьюсь этого!