Лучшая подруга

Мать замотала головой и еще сильнее залилась слезами: – Нет… Сереж, заболел он… Сегодня в больницу возила – сказали, в город надо ехать. На обследование, потом – на операцию.

Сергей шагнул в комнату. Отец, скрючившись, лежал на диване. Лицо его было серым от боли. Парень вернулся на кухню: – Что с ним?

– Желудок… Допился.

Вечером следующего дня Даша снова сидела на берегу в ожидании подруги. Днем в магазине ее огорошили новостью, что дядю Васю Семенова увозят в город на операцию. Видела она и Сергея, правда, мельком. Он казался хмурым и явно не выспавшимся, когда садился в автобус вместе с отцом. Деревенские кумушки говорили, что у Василия то ли рак, то ли язва.

Алена не появлялась довольно долго. Солнце уже давно опустилось за горизонт, от реки потянуло холодом. Даша уже собралась уходить, когда, наконец, появилась Алена.

– Привет, подружка! Заждалась?

– Конечно! Ночь ведь уже… Ты всегда так поздно приходишь… Почему? Почему не днем?

Алена рассмеялась: – Даш, ну подумай сама: днем ты всегда занята, если я начну отвлекать – у тебя начнутся проблемы с матерью. Да и мне днем есть чем заняться: все-таки и бабушке помочь надо, и дома прибрать… Да и поспать я с утра люблю!

– А где Витька? Даже не привычно видеть тебя без него, он же за тобой как хвостик таскается!

Алена хихикнула: – Дала ему выходной. Ты-то, смотрю, тоже без кавалера!

Даша погрустнела: – Он отца в город повез, в больницу. Да и какой он мне кавалер. Он же и провожать-то меня ходит, только потому, что ты так велишь.

Алена загадочно улыбнулась: – Не переживай, подружка! Скоро все изменится! Сам, по доброй воле будет перед тобой на задних лапках стоять!

– Ален, слушай, неудобно говорить об этом… Но у бабы Васи случайно ничего не пропало?

Девушка нахмурилась: – Да я внимания не обращала. А почему ты спрашиваешь?

– Я сегодня в магазин заходила. А там у тети Марины кулон на шее. Она, правда, спрятала его, когда меня увидела, но я заметить успела. Вроде, я его раньше у бабы Васи в шкатулке видела… Помнишь, в кованой такой? Мы еще, когда маленькие были, любили украшения из нее перебирать. А твоя бабушка говорила, что они редкие, что таких сейчас не найдешь.

Глаза Алены сузились и потемнели: – Маринка в бабушкиных украшениях? Ну, я ей задам.. Будет знать, как старушек обирать! Ты уверена, что это именно тот кулон?

– Да не вполне… Я ж его буквально мгновение видела. Хотя, не должна бы ошибиться…

– Ладно, подружка, разберемся. Давай пройдемся немного – и по домам. Устала я что-то сегодня.

Позже, в тот же вечер, Алена давала наставления Вите: – Найди эту шкатулку. Спроси у матери, если не скажет – сам весь дом перерой, но найди! Ты понял меня?

Парень кивнул: – Понял, Алена.

– Так иди!

Он развернулся и пошел, то ступая прямо по тропинке, то с шумом продираясь через заросли. Глаза его были полузакрыты. Походка напоминала походку пьяного. На шее краснели свежие ранки.

Дом Ракитиных, в самом центре деревни, чаще называли «Информационным центром», или «телебашней», хотя на башню он совсем не был похож. Наоборот, это был, должно быть, один из самых маленьких, низеньких и невзрачных домов в деревне. Но именно здесь жила Марина, мать Вити, местная продавщица и главная деревенская сплетница. Именно отсюда и растекались по деревне новости и слухи. Сегодня, однако, Марине было не до новостей. В доме Ракитиных бушевал скандал.

– Мама, отдай шкатулку.

Марина всплеснула руками в деланном возмущении: – Вы только посмотрите! Еще молоко на губах не обсохло, а уже мать в смертных грехах обвиняет! Не видела я никакой шкатулки!

Она присмотрелась к нему и воскликнула: – Да ты же пьян, поганец! Ну, точно пьян! Вон, какие глазищи-то мутные! Вот погоди, проспишься, я тебе такую шкатулку покажу – неделю сидеть не сможешь!

Про себя Марина уже решила, что утром ни о чем заикаться не станет, а несчастную шкатулку при первой же возможности продаст кому-нибудь из проезжих. Черт дернул ее нацепить этот кулон! Ведь наверняка его заметила Дашка в магазине, недаром же она посмотрела на продавщицу, как на врага народа!

Сын, однако, отступать не собирался: – Мама, отдай шкатулку по-хорошему, а то хуже ведь будет. Раз она велела…

Мать разошлась еще больше: – Кто велел? Алена твоя? Да кто она такая? Пигалица, городской заморыш! Мелочь пузатая, а старшими командует!

Сын не выдержал, отодвинул ее в сторону и прошел в ее спальню, беспорядком и обилием ярких безвкусных вещей всегда напоминавшую ему сорочье гнездо. Сама же мать, по его мнению, точь-в-точь походила на сороку: шумная, непоседливая и, что уж греха таить, вороватая. Случай со шкатулкой бабы Васи был далеко не первым.

Шкатулку даже искать не пришлось, она стояла на столике у кровати. Как раз перед приходом сына Марина вернула в нее несчастный кулон и как раз думала, куда же ее спрятать. Спрятать не успела, и сейчас стояла за спиной Вити, мучительно придумывая хоть какое-то оправдание. Она прихватила шкатулку машинально, по давней привычке тащить все, что плохо лежит, когда зашла к старушке прошлой весной, сообщить о смерти внучки.

– Вить, ты не говори ей, что это я. Скажи, что нашел где-нибудь… Или что другой кто взял, а ты вернул.

Витя не отвечал. Он смотрел на простенький серебряный крестик, выпавший из шкатулки и теперь лежавший рядом.

– Витя! Ну не молчи! Ну неужели ты родную мать в тюрьму отправишь?

Он бросил крестик в шкатулку, захлопнул ее и, все так же молча, понес к выходу.

Алена ждала его у калитки: – Принес?

Он протянул шкатулку. Алена просияла: – Молодец! Там все на месте?

Он откинул крышку и шагнул ближе к девушке. Та изменилась в лице, отшатнулась и зашипела. Витек схватил крест, лежащий на самом верху, и ткнул им в сторону Алены. Девушка взвизгнула и отскочила, пряча глаза от его тусклого блеска. Парень отбросил шкатулку с остальными драгоценностями: против простенького серебряного крестика они сейчас были ничем.

Собака, подкравшаяся в высокой траве, вдруг прыгнула и схватила его за руку. Крест упал в траву. Парень взвыл и попытался нашарить его другой рукой, но, подняв глаза, увидел вторую собаку, тоже приготовившуюся к прыжку. Витя понял, что проиграл. Алена наклонилась и погладила его по щеке: – Глупо, Витек… Но за шкатулку – спасибо!

Девушка выпрямилась и крикнула в сторону дома: – Бабушка, иди сюда! У нас гости!

Позже Витя лежал на траве. Боли не было. Были холод, слабость и головокружение, от которого звезды над головой, казалось, исполняли какой-то странный танец. Алена сидела рядом и гладила его по голове. Бабушка уже давно скрылась в доме, довольно бормоча что-то.

– Она повредилась в уме, когда твоя мать сказала ей, что я умерла. Не представляю, как она дожила до лета. Когда я пришла, она уже не могла ходить. Я вернула ей эту возможность и подарила ей вечность… Но я не могу вернуть ей рассудок. Нужен кто-то, кто будет присматривать за ней, когда я уеду. Ты подойдешь, я думаю. Ты ей понравился. Завтра сходите вместе в деревню, поблагодарите тетю Марину за любезно сохраненную шкатулку. А сейчас – спи.

Алена поцеловала его, и он снова почувствовал легкий укол, но не стал обращать на это внимания. Это было уже не важно.

Снова вернуться в деревню Сергею удалось только через несколько дней, поздним вечером. Вечер был субботний, и он решил пройтись до клуба, где в это время обычно уже собиралась молодежь, но сегодня там никого не было. Лишь на скамейке у входа кто-то сидел. Подойдя ближе, Сергей узнал своего друга.

– Витька, привет! А где все? Где Алена?

Тот обернулся, и Сергей поразился тому, как он похудел и осунулся: На белом, как мел, лице казалось, жили только глаза.

– Привет. Придут, куда денутся. А об Алене забудь лучше, не для тебя она!

Сергей усмехнулся: – А для кого? Уж не для тебя ли, сморчок?

– И не для меня… Но я, хотя бы, не пытаюсь лезть, куда не просят. Поэтому и не рискую по морде схлопотать.

Сергей разозлился: – Еще как рискуешь! Я это тебе лично сейчас устрою!

Но от удара Витек легко ушел, и снова неприятно оскалился:

– Дурак ты. Прошли те времена, когда ты меня легко поколотить мог. Теперь я намного сильнее. Только вот Алена тебя трогать не велела. Она тебя для подруги бережет.

Этого Сергей уже не вынес, и просто-таки взорвался: – Да отвяжитесь вы от меня с этой чертовой Дашкой! Сколько раз можно объяснять, что она мне на хрен не нужна?

– Уверен?

Сергей обернулся. Две девушки шли к нему по пустой деревенской улице. Но видел он только одну. Она шла, едва касаясь земли босыми ногами. Бледное лицо словно светилось изнутри. Глаза отливали старинным серебром.

– Даша…

Девушка обняла его. Он почувствовал, как что-то тихонько кольнуло шею и до того, как сознание оставило его, успел услышать тихий смех Алены и ее голос:

– Я же обещала, подружка, что он будет твоим!