banner banner banner
Тебя там не было
Тебя там не было
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Тебя там не было

скачать книгу бесплатно

Тебя там не было
Юлия Богатырёва

Главная героиня – Анна, успешная, но не уверенная в себе и ранимая девушка двадцати девяти лет, корпоративный клерк. Столкнувшись с предательством любимого человека, она решает начать свою жизнь заново и переезжает в новую страну, не обладая знанием местного языка и планами. На острове серферов, расположенном в шумном океане, Анна знакомится с новыми людьми, исследует собственные желания и дарит себе новые яркие впечатления, путешествуя и позволяя то, что раньше находилось под запретом.Но вот из прошлого на её новый адрес начинают приходить таинственные послания……Можно ли изменить жизнь, сбежав в новую точку на карте и реально ли всё оставить в прошлом, кроме рюкзака и загранпаспорта?

Юлия Богатырёва

Тебя там не было

Богатырёва Юлия.

Журналист, писатель, сертифицированный женский коуч.

Окончила Ставропольский государственный университет по специальности "Журналистика", Международный Эриксоновский Университет Коучинга.

Работала в крупнейших иностранных компаниях: Mars, Disney, Avon.

Автор женского блога.

Просто жена, просто мама, просто женщина, которая продолжает искать свой путь и исследовать свою суть.

"Я посвящаю эту книгу всем женщинам, сердце которых не на месте: в поисках океана, в поисках своей земли, в поисках себя…

Вас тысячи, вас миллионы, вы сила, способная повернуть течение времени и самого бытия.

Моё сердце с вами.

Если после прочтения этой книги вам захочется порекомендовать ее своей лучшей подруге, значит я шла в правильном направлении…"

Когда задумаешь отправиться к Итаке,

молись, чтоб долгим оказался путь,

путь приключений, путь чудес и знаний.

Гневливый Посейдон, циклопы, лестригоны

страшить тебя нисколько не должны,

они не встанут на твоей дороге,

когда душой и телом будешь верен

высоким помыслам и благородным чувствам.

Свирепый Посейдон, циклопы, лестригоны

тебе не встретятся, когда ты сам

в душе с собою их не понесешь

и на пути собственноручно не поставишь.

Константинос Кавафис. Итака (перевод)

ГЛАВА 1

Вы никогда не задумывались о том, что чья-то собственная жизненная катастрофа происходит ровно в тот же самый момент, когда вы совершаете свои обычные дела: моете собаку после свежей утренней прогулки; ждете, когда закипит электрический чайник, произведенный в Китае, подгоняя его нетерпеливым взглядом; чистите свою электронную почту от бесконечного спама и рекламных рассылок?

Вы привычно помешиваете свой крепкозаваренный чай из рыхлого пакетика с ненадежной хлопковой нитью, а в этот момент у кого-то жизнь летит к чертям, срывая двери, крыши, окна, черт возьми, самую ось, на которой держалось привычное существование.

Я постаралась не оставлять следов на придверном коврике, плавно подтягивая свой тяжеленный чемодан с целью преодолеть дверной косяк; ключ мне, как всегда, не поддавался, и пришлось, крепко сжав дверную ручку, притянуть к себе дверь, словно пьяного соседа, который мог в любой момент свалиться и удариться о дверной косяк… Готово. Звуком, падающим в небольшую бездну, размером десять на десять сантиметров (именно такого размера был почтовый ящик зеленого, с облупившейся в местах побелкой подъезда), звякнули ключи арендованной мною уже лет пять как квартиры. Дело сделано.

Что могло послужить причиной того, что эта молодая успешная женщина за двадцать семь, но еще до тридцати, оставила все свои накопленные за жизнь вещи, не попрощалась с друзьями и сейчас ехала в аэропорт, мысленно умоляя таксиста наконец заткнуться?

Воспоминания прошедших пяти суток давались ей особенно остро, больно, будто кто-то разбил темно-зеленую бутылку с годовалым вином и пытался осколками «прощупать» глубину сжавшихся от напряжения мышц.

Почему так вышло?! Может, это какая-то чудовищная ошибка, и она что-то неправильно поняла?!

Хотелось бы…

Но это не так…

Поняла она все верно! И можно бесконечно кричать, выть, рычать от разливающегося внутри черного предательского пятна, можно сжимать пустые кулаки, а можно сжимать в кулаке потенциальный билет в потенциальную страну – скорее бы подальше отсюда!

Она выбрала второй вариант – с продолжением…

И что же входило в ее планы?

Купить билет в страну, в которую не нужна (или уже имеется) виза.

Выпить слабый капучино с обильной пенкой в кафе перед выходом в зону досмотра.

Убедиться, что все фотографии и сообщения от него стерты.

Скрестить пальцы в надежде, что ей достанется удобное место у окна в самолете.

Она ехала по шоссе в аэропорт и повторяла этот список про себя вот уже минут пять как в надежде не запнуться и не вернуться к разъедающим ее мыслям и вопросам: «Почему?» и «Как так можно?! Как так можно с ней, ведь она ничего плохого не сделала, она просто не заслужила!»

Подъезжая к аэропорту Шереметьево, наша героиня решила заглянуть в демонстрационный район (этакий мини Лас-Вегас), где ей предстояло выбрать, куда отправиться забывать свою жизнь.

Свернув с серой мокрой дороги шоссе, такси повернуло направо, и неумолкающий до последнего таксист, предварительно припарковав свой автомобиль строго возле большого супермаркета с взбесившейся своим неоном вывеской, помог девушке вынуть чемодан из багажника.

Пройдя метров пятьсот направо, она оказалась в итальянском квартале. Солнце пригревало по-летнему, а на деревьях уже благоухали мандариновые цветы, колоритная итальянка развешивала податливое белье на балконе и ругалась на итальянском (возможно, непереводимом диалекте) на своего мужа, который взглядом провожал короткоюбких туристок, семенящих по брусчатке на принципиальных неудобных каблуках.

Тем временем наша героиня прошла немного дальше, и перед ней возник ослепительно-белый жилой дом, сквозь белизну штукатурки проступали как минимум пятьсотлетние кирпичи. На втором этаже был виден балкончик, на котором располагались пара стульев и маленький столик. Она уже представила, как счастливые жители этой квартиры просыпались утром и шли завтракать на словно Богом созданном уютном балконе, где на их столе лежали вкуснейшие круассаны с предательски вытекшим шоколадом, рядом стояла пиала со свежими ягодами и фруктами; начищенный металл отзеркаливал щедрое итальянское солнце: от таких «софитов» не жалко было бы и ослепнуть, тем более что вид, открывающийся с этого балкончика, оказался вполне достоин того, чтобы стать последним: запечатлеться в памяти хозяина.

Засмотревшись на это маленькое чудо итальянской архитектуры и представив себе вкус гастрономических изысков балконного завтрака, она чуть не ударилась о стоящий впереди smart-авто, но, случись такое, неизвестно, кто пострадал бы больше: ее нога или рядом стоящие смарты и куперы.

Пройдя вдоль дома, спустя несколько небольших итальянских мини-кварталов, она наткнулась на ярко-красную стену, которая была изрисована черным граффити с изображением мужчины, из волос которого, как с трамплина, словно получив предварительное стартовое ускорение, вылетали стаи птиц, названия которых были ей совершенно неизвестны: все яркие, удивительно раздражающие своим превосходством на контрасте с бледной московской недовесной-недолетом.

За «птичьей» стеной, как выяснилось, скрывался израильский квартал. Прямо во дворе стояли в ряд деревянные лавки и столы, щедро уставленные хумусом, фалафелем и пивом Goldstar. Местная мужская интеллигенция была достаточно шумной и своим недвусмысленным присвистом, доносившимся со стороны отдельных столов, провоцировала ее поскорее убраться из этого района.

Спустя сорок минут своего поиска по этому небольшому, но в чем-то уютному миру в миниатюре она определилась с выбором.

ГЛАВА 2

Когда направление было определено, и рука уже уверенно держала распечатанный до правдоподобности авиабилет с вполне конкретным пассажирским местом, она с присущей ей ироничностью отметила это как единственное, что сейчас является определенным в ее жизни.

С другой стороны, все, что сейчас было готово случиться / исполниться / произойти, было чем-то похоже на предвкушенческое состояние в ожидании дня рождения или Нового года: ты еще не знаешь, какой подарок тебе подарят, но ничего конкретного не ожидаешь, чтобы не разочаровываться потом.

Коротая время до начала вылета в зоне предполетного ожидания, она задумалась: «Одиноким людям всегда легче находиться в зоне вылета, чем выходить из зоны прилета. Находясь в ожидании рейса, мы как бы созвучны всем тем предполагаемым попутчикам, которые сейчас прощаются со своими близкими и любимыми! Прощайтесь уже и будьте с нами, с теми, кто один на один с собой засыпает и просыпается, кто постоянно находится в состоянии “недо-” – недостаточно этих, недостаточно тех, а по факту нам всегда недостаточно нас самих! Мы, одиночки, не любим прилетать обратно: нас здесь как ничего не держало, так никто и не ждет, да и вряд ли встречает. Мы возвращаемся в вакуум, а вы – в теплые объятия любимых, нам дальше с вами не по пути, спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании. Простите, но нам никогда не болеть за одну команду, друзья!»

Зайдясь от адреналина, бушевавшего в ней от встречи с неизвестными вводными: где она будет жить, как проводить свои дни и на какие средства существовать, девушка решила, что если уж и начинать новую жизнь, то почему бы для начала не попробовать с малого – например, вот так наобум, абсолютно незапланированно взять и купить себе новые духи, аромат которых ранее она, возможно, даже и не знала: в своей прошлой жизни ей некогда было заниматься подобными милыми мелочами. Она всегда пахла одним постоянным запахом – духами, которые он решил когда-то за нее, присовокупив к блестящей слюдяной коробочке букет хрустящих тюльпанов.

Теперь все приходится делать самой… Главное – самостоятельный выбор, и она почти уверенно пересекла черту ароматного и навязчивого дьюти-фри, где хозяйствовали взвеси из пачули, мускуса и назойливых взглядов продавцов-консультантов.

Кофе в упругих зернах очень плохо помогал ей с размежеванием каждых последующих запахов – в какой-то момент они все для нее смешались в одно очень знакомое звучание ароматов, немного вульгарное и насыщенное, как слишком красивая соседка в летнем московском метро. Именно в этот момент она услышала, что к ней обращается кто-то, крайне слабо по голосу напоминающий вездесущую сотрудницу магазина.

Французский воздушный акцент выдержанного мужского голоса избавил ее от необходимости определяться с выбором «для себя»: «Простите, не могли бы вы помочь мне подобрать духи? Духи для моей мамы?»

Она повернулась – обладатель голоса стоял даже не перед ней, а над ней: его приблизительные на вид два метра роста возвышались уверенно, но с едва уловимым оттенком какой-то милой робости. Она сразу обратила внимание на глаза: они словно в момент поймали ее и крепко держали – секунда повисла; глаза были серо-зеленые, утопленные под нависшими густыми бровями. Такие брови могли принадлежать только мужчине, которому по-настоящему плевать на свою красоту. Этот же факт подтверждала копна небрежно постриженных, жестких кудрявых волос: она даже на секунду представила, как по утрам, перед уходом на работу, он нехотя глядит в зеркало и просто запускает свою жилистую руку с длинными сильными пальцами в эту прическу без моды и названия, чтобы привести кудрявый переполох в некое подобие порядка.

«Не могли бы вы помочь мне подобрать духи для моей мамы?» – снова повторил он. Видимо, я (ведь я и есть та самая героиня, и пора бы мне уже в этом признаться) настолько была поглощена своими мыслями, что не заметила подвисшей в пространстве продолжительной тишины.

Затянувшаяся с моей стороны пауза не оставляла мне никакой другой возможности, кроме как согласиться помочь ему. «Иначе я буду совсем уж глупо выглядеть!» – подумалось мне. «Кстати, неплохо было бы и мне расчесаться», – про себя продолжила я, затем осеклась и напомнила себе, что меня в принципе не очень должно волновать то, как я сейчас выгляжу, ведь у меня нет планов флиртовать с этим парнем.

Не то чтобы мне действительно хотелось выбирать туалетную воду для совершенно незнакомой и, очевидно, возрастной женщины, но я понимала, что сейчас было проще согласиться, чем объяснять собственный отказ.

«Черт тебя дери!» – уже продолжила я на русском, не снимая дежурной улыбки, присущей образу гостеприимной и отзывчивой девушки.

– Я, конечно, далеко не эксперт, но постараюсь вам помочь. Какие духи предпочитает ваша мама? Тяжелые, легкие, цветочные или древесные? Может, вы знаете, как называются духи, которыми она пользуется сейчас? Можно подобрать что-то похожее.

И, не дав французу даже потенциальной возможности ответить хотя бы на один из моих вопросов, которые были выпущены с такой скорострельностью, словно герой голливудского блокбастера выпускает бутафорские пули, я продолжила:

– И следующий вопрос: чем вам не угодили продавцы-консультанты, они же прилипалы, наступающие на пятки потенциальным покупателям? Нет, вы не подумайте, что я не хочу вам помочь, хотя нет, подумайте, просто у меня сейчас не самое лучшее настроение! Куда с большим энтузиазмом я сейчас могла бы вам помочь выбрать самую забористую текилу в алкозоне этого дьюти-фри, но боюсь, это не то, чего ожидает ваша мама.

«Ну вот, выпалила, не удержавшись, все как есть», – подумала я безнадежно про себя.

– А ваша идея не кажется мне такой уж плохой, – в этот момент его неширокие губы слегка растянулись в ненавязчивой милой улыбке, а появившаяся одинокая ямочка с левой стороны добавила оттенка наивного мальчишеского флирта, когда еще не знаешь, что там впереди, но так и тянет попробовать. – Но только при условии, что вы затем разделите со мной добытое, – продолжил он.

Мне показалось, или он при этом слегка подмигнул мне?

«Как же быстро он вцепился в предложенную мной альтернативу, – тут же подумала я, – даже не предполагала, что у французов все настолько хорошо с быстротой реакции». И вдруг поняла, что буквально сдала ему все карты в руки, предложив вариант совместной предполетной попойки!

В других обстоятельствах мужчины трудятся, кружат, словно стервятники, над барными стойками с целью напоить понравившуюся девушку алкогольными коктейлями за свой счет, а тут… взяла и… в общем, мне ли рассуждать о благоразумности.

Хотя, блин, чего я теряю, минуты бессмысленного ожидания в аэропорту? Образ девушки-неженки, которая «не пьет с первым встречным»? Да плевать, если честно, мне теперь на все плевать! Стоило столько времени «до» строить из себя «идеал женского создания», чтобы потом брать билет в один конец, лишь бы сбежать подальше отсюда!

ГЛАВА 3

Что я пообещала себе сейчас точно, смотря на то, как француз открывает бутылку, так это не активировать «взрывной» механизм прошлого под давлением алкогольного настоящего.

Я смотрела на него с легким демонстративным пренебрежением (хотя испытывала другие, какие-то слегка уловимые чувства, больше ощущение, словно на мое голое тело надели легкий кашемировый свитер), в принципе это был мой «фирменный» взгляд на всех немногих новоявленных мужчин за последние дни. Большинство раздражалось от этого взгляда, а француз терпел, ну или в глубине души он просто видел для себя какие-то приятные перспективы, которые я точно не готова была с ним разделить.

«Ну что ж, любить ее такой, какая она есть, никто не обещался, а вот пить с такой вполне сносно», – наверняка так рассуждал этот парень.

Как выяснилось во время нашего разговора, звали этого парня Ноэль, родом он был из региона Франции с абсолютно невоспроизводимым названием, однако «невоспроизводимый» район воспроизводил из года в год вполне себе известное и неплохое вино, которое как раз и приобрел мой попутчик-француз, желая, видимо, меня впечатлить. Все его претенциозные эскапады из разряда «это вино урожая 2009 года, собранное на правом берегу такой-то реки в сложно-повторить-каком районе» – все эти терруары и, мать их, апеласьоны не произвели на меня должного впечатления, поскольку ему никогда не переплюнуть божоле моего отца, имеющее свой особенный, в буквальном смысле сногсшибательный эффект, которое всегда было произведено в текущем году (потому что до следующего оно просто не доживало) и собрано с виноградных грядок, удобренных куриным пометом со стороны северной части дома его дачи, частично покрытого плесенью по причине соседства с неглубоким болотом. Оно всегда было и остается самым лучшим – и точка!

Молодые французы со своим немолодым вином, обращаюсь к вам, не пытайтесь переплюнуть немолодых отцов понравившихся вам русских девушек с их молодым вином! Это всегда провал!

Но мой француз не сдавался.

Видимо, французы чувствуют себя на любовном фронте куда уверенней, чем в стане российского врага, находясь под давлением жестких погодно-природных условий российской территории. В лицо ему смотрела девушка пьяная и отчаянная, которая как раз сама находилась в стадии собственной жизненной капитуляции.

После третьего пластикового стакана вышеупомянутого французского вина, которое мы украдкой, словно малолетние школьные курильщики, заедали в фойе туалета аэропорта дешевыми чипсами, я уже позволила себе шутки над его франко-английским, подколы в адрес всех французов и его самого, в частности, не боясь показаться неполиткорректной.

– Французы всегда мне казались жутко неорганизованными и хаотично-спонтанными, будто у вас вся жизнь впереди, и не одна, и можно не особо заморачиваться темой своевременности и обязательств, – выпалила я в уже появившемся ощущении легкого алкогольного расслабления, но мне не хотелось, чтобы француз в моем присутствии расслаблялся.

– Если бы не наша «хаотичная спонтанность», как ты ее называешь, мы бы вряд ли сейчас с тобой пили шампанское, не боясь службы безопасности аэропорта. Что думаешь?

– Со мной и не такое бывало, – легкий эффект бравады в голосе мне добавлял эффект подпития, а потому я, вдохновившись собственной напускной смелостью, продолжила: – Как-то, путешествуя по Индонезии, умудрилась сидеть за столом одного местного мафиози, пить с ним рисовый туак и еще после этого унести ноги подобру-поздорову из этого злачного местечка! Тогда мне это казалось самым рискованным «предприятием» всей моей жизни… – задумавшись под конец фразы, я произнесла ее уже не в столь веселом тоне, как планировала изначально. Интересно, удалось ли мне с моим ломаным английским донести в красках отчаянный сюжет из прошлого?

– А что сейчас кажется тебе самым рисковым поступком?

– Что я пью в районе туалета дорогущее вино с французом, которого прежде никогда не знала, – постаралась я поднять тон в голосе, придать задора получившейся фразе и свести все к шутке.

Он посмотрел на меня так спокойно и как-то тихо, что ли, будто и вправду вокруг было место безопасности, неожиданно приобнял мою голову, мягко, словно даже не касаясь, притянул меня к свой груди… и… я совершенно неподготовленно расплакалась. Вот так, словно какая-то дура в бездарном однодневном кино с непопулярным режиссером. Плакала долго, мне казалось, – вечно, но при этом было спокойно и не стыдно делать это в его присутствии, и я даже не стала объяснять самой себе, почему. Он не пытался меня поцеловать или обнять еще сильнее, этой пошлости я бы не вынесла, ей-богу; он просто слегка поглаживал мои волосы и очень стойко сдерживал свою вздымающуюся от участившегося стука сердца грудь: когда я слегка успокоилась и прислушалась, мне даже показалось, что он не дышит.

Логотип его поло становился соленым и мокрым, запах его тела был едва сладким и даже каким-то знакомым, нативным, абсолютно понятным.

Не знаю, сколько это продолжалось, мне было плевать, если честно, я впервые за долгое время дала выход своим чувствам, и теперь мне было настолько легко, насколько пусто: кинь в меня сейчас пятицентовую монету, чтобы вернуться, и ты ее потеряешь, не найдешь, даже не услышишь… так она беззвучно упала.

Мы расстались легко, как и встретились, он просто проводил меня до моего гейта, немного пошептался со стюардессой, и меня пропустили вне очереди на посадку.

Уходя, я не стала оборачиваться, за спиной оставался не мой француз, уже не моя жизнь и опустевшая бутылка вина в районе общественного туалета с непроизносимым названием за девяносто девять евро.

ГЛАВА 4

Меня все не покидало странное чувство, которое возникло во время этой недолгой встречи с французом – малознакомое ощущение близости без близости… Он не узнал у меня ни номера моего телефона, ни даже моего… имени?! Или я просто этого не помню? Нет, я не планировала заводить с ним роман на расстоянии, не за этим я отправилась в новую жизнь, но прежде все мужчины, знакомившиеся со мной, хотя бы интересовались, как звучит мое имя, где и когда они снова смогут меня увидеть. Но не в этот раз.

В этот раз я чувствовала нечто большее, чем при знакомстве с другими мужчинами, а именно отсутствие желания со стороны француза меня «захватить», «завладеть» моими мыслями, телефонными сообщениями и разговорами с подругами за бокалом вина, снами; наверное, поэтому теперь так хочется продлить момент этой еле уловимой непредумышленной, едва проснувшейся неозвученной теплоты.

С этими мыслями я отрывалась от земли, которая была мне домом все эти двадцать девять лет и которая допустила варварски разорвать меня на мельчайшие куски отчаяния и обиды!

Хорошо, что на помощь мне пришли выпитый алкоголь, накопившаяся за последние дни сердечная усталость и удобное сиденье самолета.

В этот раз я заранее попросила место у аварийного входа: комфортный сон – это лучший подарок, который я могу сделать себе сегодня. Мне сложно предположить, где я буду сегодня ночевать, в каких условиях, поэтому моя цель сейчас: уснуть как можно скорее, чтобы активировать собственный режим телепортации из места под названием «мой бывший дом» в место, где я (скрестила пальцы) буду забывать свое прошлое, создавая свое новое настоящее.

И вот приблизительно на этапе этих раздумий мое тело начало расслабляться, а глаза закрываться, предвкушая долгожданный сон, как вдруг я услышала голос: «Madame, dormez-vous?» (в пер. с французского «Мадам, вы спите?») Открыв глаза, я увидела склонившегося ко мне бортпроводника. Не совсем поняла (и это мягко сказано): «Sorry?» (в пер. с английского «Извините?»)– переспросила я. Услужливый француз переключился на английский и принялся мне объяснять (не без особого труда, обличая каждое, слава Богу, понятное мне английское слово в шарм парижского прононса), что нельзя спать, ибо на мне лежит большая ответственность – я сижу возле аварийного выхода и в случае аварии должна быть неспящей, бдительной и готовой одной из первых реагировать на указания экипажа воздушного судна. «Что за х…?» – подумала я, слышу такое впервые, и вообще, с чего бы самолету падать, тут сразу вспомнились слова моего деда-летчика о том, что самолет, по статистике, является самым безопасным видом транспорта. Цитировать своего дедушку я не стала, потому что в тот момент мне больше хотелось процитировать Сергея Шнурова о том, что я думаю по поводу этой бортпроводниковской гиперответственности. Но, видя настойчивость в глазах этого джентльмена, я обратилась к ещё оставшейся во мне крупице глубинной мудрости и решила с членом экипажа не спорить, надеясь, что так он побыстрее оставит меня, и я смогу преспокойно вернуться к своему столь бесцеремонно прерванному сну.