Мама, это не та больница!

Катя жила без «суженого» уже неделю. Когда дома не стало даже хлеба, Тёма принёс от мамы картошки, макарон, крупы, квашеной капусты, а сам ушёл переживать трудные времена в отчий дом. Мама Зоиванна тут же возобновила террор со слезами и упрёками в сыновней никчёмности. А непутёвый сын, в свою очередь ударился в длительный запой с «ещё чем-то».

Когда он был в силах разговаривать, то названивал Кате по телефону и вёл бесконечную беседу о том, как сильно он её любит, какой он несчастный конченый человек.

Иногда он звонил по ночам и проигрывал Кате новые страстные мелодии или грустные, разрывающие сердце песни, которыми его щедро в такие тяжкие периоды одаривало болезненное вдохновение. Многие из таких шедевров канули в безвестность – растворились в горнем всеобщем информационном поле – ушли туда, откуда и упали в опалённое сознание. Некоторые музыкальные кусочки Тёма успевал записывать на комп. Но прослушивая их впоследствии, оставался недоволен, и безжалостно удалял шедевры, которые при должной доработке могли бы обогатить мировое музыкальное наследие.

Катя металась, тосковала и вспоминала любимого: тёмные крапинки детских веснушек на носу, сильные красивые плечи и по-женски маленькие волоски на руках, ресницы длинные, будто специально закрученные, и среди чёрных – одна седая ресничка… И плакала-плакала-плакала, видимо сознавая, что выхода нет, а долгожданного счастья никогда не случится…

Утром, уходя на работу, мама закрывала Тёму на ключ. Не потому что решила устроить сыну домашний арест, а по его же просьбе. Давно потеряв самоконтроль, он боялся сам себя.

Но промаявшись до вечера и отлежав бока на диване, Тёма едва мог дождаться, когда под разными предлогами выберется на улицу. Тогда любые средства замутить сознание шли в ход. Иногда удавалось толкнуть таксистам за смешные деньги, вынесенные из дома вещи либо скооперироваться с Дэном. Когда было совсем худо, друзья бродили по городским фонтанам и пляжу, собирая мелочь на пузырёк с отвратительной красной жидкостью антисептика, которой обеззараживают открытые раны.

Можно было добраться до «Ямы» – цыганско-криминального района, где за дозу поступить в рабство к барыгам. Но тогда назад пути уже нет. Опасаясь жалкой доли, Тёма твёрдо решил перейти на алкоголь и удачно выкрал из соседнего продуктового магазина бутылку водки – это было большое везение. Никто не схватил бедолагу за руку, и он, растягивая смакование дурманом, в течение суток мешал водяру с «колёсами».

К вечеру, Тёму вдруг охватило необъяснимое волнение и трепет. Ему показалось, что из углов и со стен на него глазеют отвратительные чудища – скользкая нежить из фильма ужасов. Неожиданно Тёма увидел себя с высоты, словно его глаза выросли на потолке. Всё так ясно и чётко: распластанная на диване тушка, вихор на затылке, татуировка спрута на правом предплечье, носок с дыркой. «Может я и есть скользкая нежить из ужастика, что висит на потолке и рассматривает свою бывшую оболочку, которую только что покинула, как бабочка свой кокон?..»

Вскоре второе, не менее удивительное явление открылось испуганному юноше: в его знакомой с детства комнате расположилась другая прозрачная комната. Это трудно было осознать, но внутри осязаемого помещения Тёмкиной спальни оказывается, спрятана другая, похожая на строение из призрачного тумана, зала, выходящая за пределы плотного мира. В этой потаённой комнате из другого измерения клубились дымные предметы интерьера, сотканные из волшебной туманной материи. Это был готический кабинет со стрельчатыми окнами, огромным глобусом звёздного неба с живыми танцующими созвездиями, массивным камином и столом, заваленным рукописями.

Обыденная действительность становилась прозрачной и стремительно таяла, но, как бы компенсируя исчезновение привычных вещей, та, другая призрачная ирреальность наоборот проявлялась всё ярче и ярче, набирала плотность и вес и вскоре затмила серую убогость яви буйством фантастических неоновых красок и пьянящих ароматов.

Этот новый счастливый, беззаботный мир озаряло рыжее солнце, в несколько десятков раз превосходящее по размеру своего тусклого реального аналога. Его лучи настойчиво пронизывали живую туманную взвесь…

Двери готического кабинета были распахнуты в благоухающий оранжевый сад. Яркий луч скользнул по замысловатому витражу над входом, и убежал по дорожке, увлекая за собой Тёму. Но тот затормозил на пороге, ведь пока помнил, что только что находился в своей самой обыкновенной убогой комнатке, где который год не хватает денег, чтобы поставить пластиковые окна, где вторую зиму течёт батарея, а ковёр на полу заметно протёрся у дивана, и много ещё чего.

Вдруг, из глубины чудесного оранжевого сада Тёму позвал знакомый голос. Катя!!! Это она звала его! Наверное, заблудилась в капельном оранжевом тумане и не могла найти дом. Тёма со звоном распахнул узорчатые стеклянные двери и шагнул навстречу любимой…

В следующую секунду он обнаружил себя на перилах открытой лоджии, стремящимся сигануть вниз с шестого этажа. Ужас взрывной волной обдал изнутри. Тёма, вмиг прозревший, со всей силы ухватился за створки открытого окна лоджии. Чудом удержавшись на краю, трясясь, как в тропической лихорадке, парень в истерике упал на бетонный пол. По всей лоджии почему-то валялись осколки стекла, а его руки были в кровоточащих порезах.

Понимая, что не может больше находиться в коварно меняющемся пространстве, он помчался к Кате. Благо в этот день мама, видя тщетность своих усилий, не заперла его в квартире.

Подойдя к Катиному подъезду, он сообразил, что любимая ещё на работе и неизвестно, сколько она там пробудет, монтируя очередной сюжет в свежий выпуск новостей. Размышляя о том, что Катя – единственное его спасение от гибельного наваждения, Тёма тупо уставился на припаркованный у подъезда автомобиль и соображал, что же не так в этой обыкновенной серой «Волге»? Пока с ужасом не обнаружил, что в автомобиле вместо дворников прямо из капота торчат две живые руки и аккуратно протирают лобовое стекло белыми фланелевыми тряпочками!

«Катя в опасности!» – стучала в виски обжигающая догадка, – «Если какие-то подлые сволочи навели на меня этот морок, чуть не сбросив с шестого этажа, то неизвестно, жива ли ещё Катя?!»

В ужасе отшатнувшись, Тёма помчался на автобусную остановку, ясно понимая, что только он может спасти любимую, и только она в свою очередь может уберечь его от неминуемой гибели. Денег на проезд не было, но догадливая кондукторша милостиво обходила Тёму стороной, не требуя оплаты.

На самом деле Тёмкино состояние не внушало никаких иллюзий. Неоднократно пуганая кондукторша понимала, что с парнем в одном носке, руками по локоть в крови и безумными пластмассовыми глазами лучше не связываться.

До телецентра нужно было проехать всего пять остановок. Но тут Тёма стал подозревать водителя в коварном заговоре с тёмными силами, преследующими его по пятам.

Казалось, автобус несётся долго-долго в неизвестном направлении по незнакомым улицам, уже много часов. За окнами автобуса день начал стремительно чередоваться с ночью. А там, во чреве зловещего телецентра, без всякой помощи погибает брошенная на растерзание монстрам несчастная Катя. Но водитель, вступивший в сделку с Сатаной, двери упорно не открывает, едет и едет… Куда? Ясно дело – прямиком в Ад. Сдавать доверчивого обманутого Тёму в кровожадные когтистые лапы самой Тьмы!

Видя, что автобус с запредельной скоростью, разгоняется всё быстрее и быстрее и летит в пропасть, немногочисленные пассажиры притихли, вжавшись в кресла, и, очевидно смирились с неминуемой гибелью. Лишь отважный Тёма решил сопротивляться злому року, и заорав дурным голосом:

– Что ж ты делаешь, сука!!! – кинулся спасать невинных людей, набросившись на водителя сзади.

Подлый убивец не выпуская руль, удивлённо обернулся, и Тёма увидел, что за баранкой, оказывается, сидит он сам, то есть гнусный двойник, мастерски подделывающийся под Тёму. Даже вихор такой же на затылке успел начесать, мерзкий гад!

В полиции Тёминой маме объяснили, что хотя сейчас, к огромному сожалению, нет принудительного лечения для таких отморозков, как её сын, но она может выбирать: или отправляет его в реабилитационный центр, или он садится по-хулиганке с отягчающими… Выбор был очевиден. Зоиванне предстояло каждый месяц отстёгивать почти всю свою зарплату и садиться на хлеб и воду, но зато на горизонте забрезжила светлая полоска надежды!

Глава 5. Типажи

Тёмка и сам толком не понимал, как оказался в «ребе»*. (*Реба (жарг.) – реабилитационный центр для наркозависимых). Сразу после жуткой ночи в обезьяннике его настойчиво попросили подписать бумаги на добровольное заточение, то есть излечение. Буквально сразу же, не дав опомниться, суровые неразговорчивые ребята усадили его в паршивенький автомобиль и долго везли за город. Выражение лиц у них было такое, будто везут они его не в центр, а на съедение волкам. Поэтому ищут самое глухое место, не боясь выбирать наиболее разбитые дороги.

Освобождённому узнику ещё несказанно повезло, что его вхождение в лечебный режим проходило мягко и без особого насилия. Тёму, в отличие от многих, не поместили в местный карантин «на наручники» – «переламываться».

Вскоре он стал потихоньку узнавать и нравы, и структуру этой маленькой закрытой страны с гордым названием – «Реба»! Президентом и самым главным главнюком независимого царства-государства был некий Вадик Сытых, по кличке Сытый. Это бесформенная, расплывшаяся гигантская макруша с затерявшимися в щеках пуговками глаз умела таки делать благообразный вид.

В такие моменты Сытый напоминал сельского батюшку, от скуки предавшегося греху чревоугодия, но искренне от этого страдающего. Муки совести преподобный с лихвой компенсировал новыми дорогими автомобилями, золотыми часами, бриллиантовыми запонками и другими атрибутами шикарной жизни. Но порой, не утешившись и оными, не брезговал обильными подношениями да грубым греховным мздоимством паствы.

Исполнительная власть состояла из персонала – персов, консультантов – консулов и простых волов – волонтёров. Главой исполнительной власти одновременно совмещающий роли прокурора и старшего палача был некто Малышев, колоритный тип с говорящим прозвищем – Малыш-убийца или попросту – Малыш.

Быковатый крепыш явно имел за плечами успешную карьеру боксёра. Но, по-видимому, оставил спорт по причине невозможности вымещать свой бойцовский темперамент на старухах, женщинах и детях, к которым испытывал особую врождённую неприязнь. Из выдающихся качеств имел в наличие: свёрнутый на бок нос, мощную бычью шею, бесцветные, как плевки на асфальте, глаза навыкат и полное отсутствие совести. Малыша боялись и тайно ненавидели все, включая самого Сытого Вадика, поэтому обращались к нему особенно уважительно.

Причёска Малыша-убийцы так тщательно подбиралась и подбривалась личным стилистом, что сомнений не оставалось: если все люди всё же произошли от обезьян, то этот образец чистоты породы явно произошёл от пит-буля. Силуэт малышовой головы вписывался в ровный квадрат. Экстерьер породы подчёркивали мощные челюсти. Со стороны силуэт Малыша можно было запросто нарисовать, поставив маленький квадрат головы на мощный квадрат тулова. Катина бабушка про таких говорила «кАвадрат».

Характером Малыш обладал поистине бойцовским. Но, не имея легальной возможности прямо двинуть в челюсть престарелой соседке по лестничной площадке, он нашел альтернативный разрешённый конституционный выход – любил судиться. Делал сутяга это с таким рвением и удовольствием, словно родился во время судебного заседания. Ради этой главной забавы своей жизни он поднаторел в юриспруденции, овладел специфическим лексиконом, активно примазывался к властьимущим и имел на услужении несколько толковых адвокатов. Таким образом, Малышу удалось отсудить половину бизнеса у своего бывшего друга-компаньона, засудить двух врачей районной поликлиники, неправильно его лечивших от плоскостопия, отобрать у одинокой бабуси квартиру этажом выше, что имела неосторожность однажды затопить авторитетного соседа, а уж ДТП – это любимое поле боя прирождённого истца с бесстрашным собачьим сердцем.

Кроме всех этих малоприятных личностей в данном племени имелся и свой шаман – утешитель, добродетель, надеждодатель и «отец родной». Доктор Боря Борменталь был эстет и даже кличку носил литературную. Но впоследствии обнаружил недюжие способности к принуждению, да и доктором-то оказался лишь на словах.

Из основной и весьма серой массы пациентов ребы, что представляли собой собирательный образ провинциального гопника, Тёма выделил несколько персонажей.

1. Минус (Ф.И.О. так и остались невыясненными) – худой до жалости парень. Наркоман, каких изображают в юмористических молодёжных передачах. Ярко выраженный меланхолик (что в чистом виде встречается крайне редко). Если бы ослик Иа похудел до состояния велосипеда, то весьма бы напоминал этого типа;

2. Чуня – девушка и этим уже интересна. Хохотушка и набитая дура, но во всём видит хорошее, а это уже немало в здешнем мрачном мирке. Отличительной особенностью, несвойственной местным обитателям, является её младенческая пухлявость. Просто булочка сдобная! И как ей только удалось, остаться в теле, будучи в употребухе? Феномен, как говорится, учёными до конца не изучен;

3. Шура – Шурале. По большому счёту, это всё та же малообразованная гопота спальных районов, но про таких здесь говорят – продуманный мальчик, хитро-выкруженный! С таким в разведку лучше не ходить. Продаст, причём втридорога. Имеет страсть меняться, играть, воровать. В комнату заходит, словно на охоту, где бы чего умыкнуть. Понятие совести неведомо. Почуяв добычу, может мастерски изображать сочувствие;

4. Чёрная Лилия (Лилич). Готы* (*Го́ты (от англ. Goths в значении варварский, грубый) – субкультура, зародившаяся в конце 70-х годов XX века в Великобритании на волне пост-панка) – на руках колготы. Красит губы и веки пылью из углярки. Да… вот к таким непоправимым последствиям приводит чрезмерное увлечение молодёжной субкультурой…

Вскоре состав реабилитируемых стал стремительно меняться, и Тёме стало жаль времени на изучение и сортировку подвидов представителей наркологической фауны. Себя он относил к личностям незаурядным, но по трагическому стечению обстоятельств несправедливо осужденным.

Глава 6. Репортаж

Не зря говорят, что человек ко всему может привыкнуть. Действительно, даже из самой извращённой пытки – ежедневной утренней пробежки по холодку, Тёма научился выжимать удовольствие. Во-первых, на пробежке никто не достаёт, и можно бежать, смакуя всё новые сладостные подробности представлять себе похороны Вадика. Это всенародное гуляние Тёма по привычке бывшего телевизионщика расписал себе в виде сценарной подложки для утренней новостной программы.

Проверено гл. редактором. УТРО 1

ДВК*(спец. – диктор в кадре): Здравствуйте, это «Забулдыйск – новости». С вами в студии снова я – Тёма.

КАРТИНКА: Стол, заваленный яствами (крупный план, камера отъезжает на перспективу, обозревая широкую поляну, заставленную ломящимися столами). Голос за кадром (из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию»): «Почки заячьи верченые, головы щучьи с чесноком, икра черная, красная… да, заморская икра, баклажанная!»

СТЕНДАП*(спец. – журналист подготовивший сюжет, сам говорит в кадре): Мы ведём наш репортаж с похорон залуженного чемпиона по булемии* (болезнь – нарушение пищевого поведения) Вадика Сс-сытых. (журналюга – змей, намеренно искажает фамилию героя, павшего в неравном бою с чревоугодием). На момент долгожданной жителями края кончины, Вадик Сс-сытых весил более трёхсот килограмм.

Ежедневно этот прекрасный, большой во всех смыслах слова человек съедал разнообразных продуктов чуть более своего чемпионского веса. Трагическая гибель неожиданно настигла Сытых во время второго полдника, смерть наступила мгновенно по причине неожиданно лопнувшего желудка. Но до последнего вздоха незабвенный глава корпорации монстров не оставлял надежды втиснуться в свой новый расширенный хаммер, который занимал сразу две полосы дорожного движения и был выполнен по спецзаказу на кораблестроительном заводе. (На картинке проплывает гигантский джип, украшенный разноцветными воздушными шарами, кабина до отказа набита полуголыми моделями в перьях и диадемах).

КАРТИНКА: У ритуального зала собралось огромное количество скорбящих, так что расширять пришлось не только двери, но и ворота. Провожающие в последний путь облачены в траурные костюмы овощей, ягод, тропических фруктов и героев диснеевских мультиков, которые так любил кушать усопший. Да-да! А вы не знали, что Кролик Роджер и Дональд Дак на вкус – просто крольчатина и утятина…

Особенно убивается, громко матерясь и сморкаясь в рукав, личный секьюрити Вадика криминальный авторитет Малыш, ныне баллотирующийся в народные депутаты. Да что говорить, конечно, за всю свою карьеру телохранителя, никто не имел такого обширного участка для охранного бизнеса, как тело незабвенного Вадика.

В гуще похоронной процессии мы можем встретить множество известных лиц, все они радостно улыбаются и приветливо кивают друг другу, как бы говоря: «Ну, вот, наконец-то свершилось долгожданное событие!» Вот популярный диетолог, старинный друг Сытого Вадика, доктор Доходягин. (На экране анарексичный тип, напоминающий одновременно богомола и нарка по имени Минус)

А вот и личные секретарши усопшего: недалёкая, но милая Чуня, а так же абсолютно не милая и, к сожалению, совсем близко Чёрная-пречёрная Лилия. Профессиональная ведьма, которую на время лечения исключили из преисподней.

СНХ*(спец. – синхрон, монолог снятых по сюжету людей, требующий синхронизации с речью, записанной в микрофон) Диетолог Минус-Доходягин: «Я знал Вадика с рождения. Ведь родился он весом девять с половиной кило. Неуёмное алчное жизнелюбие было у него врождённым. Для меня он стал пожизненным, самым любимым и по-настоящему дорогим клиентом. Мне будет очень-очень-очень недоставать его!» (рыдает…)

ДЗК*(диктор за кадром, картинка идёт на экране, а диктор говорит текст из студии) А мы перенесёмся на последнее место работы Вадика Сытых. Это реабилитационный центр для наркозависимых «Крокодил с баяном», расположенный в экологически чистой, почти курортной пригородной зоне. Здесь долгие годы Великий Вадик успешно помогал наладить прекрасную, достойную жизнь людям, в основном членам своей семьи. Столько душевных сил тратил наш незабвенный Сытый Вадик (как любовно называли его все, кто знал) чтобы обеспечить качественное лечение этим осатаневшим от наркоты отбросам общества.

ВИДЕО*(сюжет снятый корреспондентом и смонтированный заранее) Под песенку «Эх, да, надобно жить красиво, / Эх, да, надо нам жить раздольно, / – Богатырская наша сила…» костлявые грязные узники в набедренных повязках под надрывные приступы кашля откалывали кирками глыбы от каменной скалы. Некоторые со стенаниями падали в грязную жижу судорожно агонизируя.

ДВК*(спец. – диктор в кадре): Смотрите в наших вечерних выпусках салют и торжественный поминальный ужин, переходящий в завтрак в честь Вадика Сытых. До новых встреч, друзья! С вами «Новости Гэ Забулдыйска» и я – специальный корреспондент Тёма.

Представляя себе эту живописную рекламу летнего отдыха в Освенциме, Тёма коротко хохотнул. Стараясь не сбить дыхание, рванул на финишную прямую, к незастывшей пока реке – пора на водные процедуры.

Глава 7. Письма их Тёмного мира

Человеку незачем звучать гордо…

«Месье Баттерфляй»

сочинение Никиты алкоголика

(«Ходячий больной» издание II)

Далее повествование переходит на давно забытый эпистолярный жанр – это письма Тёмы возлюбленной Кате. Весьма любопытная глава для потомков, ведь даже сам автор этих посланий давно забыл о том, что на свете есть письма, написанные на бумаге. SMS-ки и электронная почта давно приучили современников к бесстрастным коротким сообщениям. Поэтому как для читателя, так и для самого автора этих строк выразительные возможности ручки (а иногда даже огрызка карандаша) и простого клочка бумаги стали настоящим открытием.

Письмо № 1 /октябрь 20… года/:

Привет, К@тёночка!

Прям даже не знаю о чём писать… Тут, короче такая шняга – цензура очень жоссская, так что буду писать только о хорошем… (почти).

Я очень скучаю. Очень-очень. Очень-очень-очень! Я попал (этим предложением всё как раз и выражено, и в принципе, на нём можно было бы и остановиться)… и так я попал в совершенно другой мир, со своими законами, обычаями и даже языком. Первые дня 2-3 была ещё эйфория, потом началась жопа. Полнейший депрессняк. Тут особо буйных (в ломках) в изоляторе пристёгивают к койке наручниками. Но со мной обошлось по-тихому. Приходит смирение и пофигизм. Люди помогают.

Но что странно, вокруг всегда кто-то есть, а общаться особо не с кем. Основной контингент – химически зависимые, но есть и два «политических» – алконавта, хотя я с ними не общаюсь. Вообще набор – пёстрый. Общее только одно – зависимость.

Реба – это тебе всяко не курорт! Сюда разными путями попадают. В основном обманом. Половина новеньких приезжает: «посмотреть». Одного нарка привезли типа пятку зашивать. Видимо, в городе не нашлось пяткозашивательного специалиста нужного уровня. Один тут ваще приехал «на охоту» в сапогах, с ружьём (предусмотрительно незаряженным). Ну а после первого шока им приходится осознать, что их сюда минимум на полгода законопатили. Иначе нельзя.

Крылатой стала фраза одного нарика, увидавшего конкреную зону строгого режима вместо ожидаемого санатория: «Мама, это не та больница!!!» Фразочка моментально попала в местный фольклор, вместо вздоха типа «эх, жись…» Не выходит из употребления и проговаривается чаще, чем приветствия или «дапошёлты»…

Период отрицания у новичков длится 2-3 месяца. У некоторых вообще не проходит. Есть тут один раздолбай, Шурале называется, он в ребе полгода уже и до сих пор не признал себя наркоманом. Проколол из хаты всё движимое и теперь с космосом разговаривает. Я ему как-то сигарету не дал. Да заколёб, постоянно попрошайничает. Дык он давай всех убеждать, что, мол, я на следующей неделе помру, это ему из космоса так передал надёжный осведомитель. Колется 15 лет, стока не живут!

Есть один – студент семинарии. Недавно реабилитацию закончил и в волы подался. Ваще уматный тип. Постоянно молится и говорит, что на всё воля Божья. Я с ним согласен. Спрашивает, почему креста на мне нет. А мне чёта стыдно было говорить, что я нехристь. И тут же обида на мать попёрла, что ж она меня маленького-то не покрестила (?!), пока я выдрючиваться не научился…

Народ живёт в двух домах. Мой так и называется «Дом-2», даже лобное место есть – уссыкон! Кровати двухъярусные, я – на втором этаже. Мой сосед по кровати (не пойми меня превратно) самый худой из всех местных доходяг – месье Минус. Несмотря на это, когда Минус снизу начинает робко ворочаться – всё ходуном ходит. Кайф – адреналин! Приеду, сделаю нам подвесную кровать… хотя нет, мы ежели раздухаримся, точно потолок вырвем – лучше уж на рессорах. Как тебе моё рацпредложение? А?)))))

Да, есть ещё обгорелые руины, называются они, почему-то – Хиросима. Чёрные стены не убирают, видимо как памятник, в назидание будущим поколениям. Раньше там тоже жилой корпус был. Но как-то ночью неожиданно сгорел… вместе со всеми, кто не успел спастись. Короче, недосчитались некоторых, да кто их нарков считать-то будет… Правда комиссия какая-то из города, говорят, приехала… и уехала…

График дня – тожа жосский. Ну, реба – не курорт… а хотя это я уже говорил… Зарядка, еда, лекции, труд, работа по шагам (по программе «12 шагов/ 12 традиций»).

Короче… я уже три раза заново начинал письмо писать, так что, видать, не скоро я его с таким графиком закончу. Но постараюсь хоть по строчке добавлять… иногда… а за раз письмо никак написать не получится.

Дык вооот. Звонить разрешено только после двадцать первого дня пребывания (это срок адаптации), но только с разрешения персонала. Кому-то за полгода так ни с кем по телефону поговорить и не удалось. Так что пока не позвоню-б! Бл…….УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ!!!…

Письма не только мои, но и твои жоссско цензурят, так что насчёт засылки ко мне нарко-курьеров сильно не распространяйся! Гы…

Главное развлечение здесь – трудотерапия! Труд бывает разный. Могут поставить на кухню – готовить на всю ораву, могут на уборку дома, бани, стаек. Стайки – это такая фигня типа сарайчиков, где исчезают объедки, а взамен появляются кроличьи и поросячьи гавнёшки. А ещё стирка бывает. Древним экологически чистым хозяйственным мылом, это коричневый такой брусок. Давно забытый в современном обществе раритет. Банька у нас через день.