Черная кошка на счастье

Шел дождь, но было уютно и тепло. Прокофий сидел на подоконнике и наблюдал, как за окном мелькают разноцветные зонты. Зеленые, красные, желтые… Они напоминали ему монпансье в баночках, которые подавались в заведении, из окна которого он глазел на улицу.

Прокофий – местный кот, живущий в маленьком городке в кофейне, которая так и называется – «Прокофий». Поселился он в ней уже давно, десяток лет тому назад. Хозяйка заведения Глофира Ильинична подобрала бродягу у крыльца. Прокофий на тот момент был маленьким рыжим котенком, которого выбросили на улицу за ненадобностью. Женщина выходила его, потом дала имя и решила, что кофейня ее так и должна называться.

После того, как в заведении поселился рыжий кот, который, к слову, с каждым днем становился все толще и вальяжнее, дела у Глофиры Ильиничны пошли на лад. Гости заходили каждый день, кушанья ее хвалили и даже заказывали с собой домой. Ну а Прокофий наблюдал за всем этим со своего коронного места – подоконника. Окно, у которого чаще всего сидел кот, выходило на центральную улочку, по которой ходили трамваи и ездили машины. А еще там каждый день проходили тысячи людей, которые думали, спорили, разговаривали, целовались на ходу и даже иногда бежали куда-то.

В этот день на улице тоже было много народа. Хотя и шел дождь, люди никуда не спешили. Когда раздался звон старого колокольчика, висевшего на двери в кофейню, вошла парочка. Прокофий насторожился, так как эти двое ему показались странными. Это были мальчик и девочка. Почему они были без взрослых – это заинтересовало кота.

Мальчик помог своей спутнице снять мокрое от дождя пальто и повесил его на вешалку в углу зала. Затем, усевшись за круглый деревянный столик, они начали выбирать, что заказать.

– Я буду булочку с корицей и какао! – обратился мальчик к Глофире Ильиничне.

– А мне принесите, пожалуйста, вишневый штрудель и тоже какао, —скромно попросила юная леди.

Пока Глофира Ильинична готовила заказ для детей, Прокофий весь превратился в слух и внимательно наблюдал за юной парочкой. Они были забавными. Мальчик Максим очень хотел казаться взрослым. У него были клетчатые брюки, белая рубашка и кепка, из-под которой торчали русые кудряшки. На вид ему было не больше двенадцати-тринадцати лет. Он, что-то рассказывая своей спутнице, деловито жестикулировал и пытался обратить на себя внимание. Что, впрочем, у него получалось. Превосходные ораторские способности прибавляли к его возрасту еще как минимум года два, а то и три.

Девочка же была настолько мила, что Прокофию хотелось смотреть на нее вечно. Ее звали Алиса. На краешке ее стула висела красивая пестрая сумка из ткани. Она очень подходила к ее образу. Девочка была несколько помладше мальчугана. Алиса аккуратно кусала штрудель, то и дело вытирая свой маленький ротик бордовой салфеткой. Как заметил кот, дети никуда не торопились и разговаривали о чем-то действительно для них важном, как будто пытались разгадать какую-то тайну…

Мария Федоровна вытерла воду с подоконника – окно протекало в сильный дождь. Она недолго постояла, смотрев на улицу, вздохнула и уселась на мягкий диван. Утро ее не радовало. Мария Федоровна не любила пасмурную погоду. Впрочем, раньше она была к ней безразлична, и никакого дискомфорта от хмурого неба и осадков, падающих с него, не испытывала. Все изменилась, когда женщина осталась одна. Ее муж умер год назад. С тех пор Мария Федоровна словно существует, а не живет. Ничему не радуется, но ничему и не огорчается. На улицу выходит исключительно за хлебом и другими простыми продуктами. И только в магазин напротив ее дома. Иногда, правда, когда хочется чего-то вкусненького она идет в кофейню к Глофире Ильиничне и покупает там вишневый штрудель. Когда Мария Федоровна варит кофе к штруделю, аромат разносится до всех соседей. Кофе женщина варила отменный. К тому же, задушевные разговоры с хозяйкой кофейни не давали ей поникнуть духом и вносили в ее жизнь хоть какое-то разнообразие.

Иногда Мария Федоровна смотрела телевизор, иногда читала книги, которые имелись в ее домашней библиотеке. Племянники, которых у нее было двое, не навещали ее давно. Они жили в соседнем городке, километров за пятьдесят. После смерти мужа Марии Федоровны они несколько раз ее навестили, но потом все реже и реже стали приезжать и звонить. Но женщина не обижалась на родственников. Она понимала, у них много своих забот, и выбрать время, чтобы добраться до нее сложно.

Кап – кап… Капли снова закапали с подоконника. Дождь не унимался. Мария Федоровна поднялась с дивана и направилась к окну, чтобы вытереть воду. Взглянув на небо, она заметила, что оно стало голубым, солнечные лучи проступали сквозь него и появлялась нечеткая радуга. Неожиданно для себя она почувствовала какое-то ликование и радость в душе. Как будто в ее жизни должно произойти какое-то важное и приятное событие.

После вкусного перекуса в кофейне Максим и Алиса отправились на центральную улицу погулять. Тучи рассеялись, и стало тепло и солнечно. Алиса прижимала к груди тряпичную пеструю сумку так, словно очень сильно боялась ее потерять. Детям казалось, что в этой сумке теперь сосредоточен весь смысл их грядущих дней.

– Что будем делать? – спросил Максим. Это был даже не вопрос, его голос звучал как-то обреченно.

– Мне не очень нравится твой тон, – заявила Алиса. – Мы будем решать нашу проблему не торопясь. Надо подумать, – Алиса задумалась.

Дети брели по аллее все дальше и дальше. Солнечный свет грел их маленькие личики, и они были безмерно рады и одновременно напуганы положением своих дел. В пестрой сумке, которой так дорожила Алиса, сидел маленький котенок. Его они нашли утром, когда пошли за продуктами с небольшим списком, который дала им мама. Выйдя из подъезда, они услышали жалкий писк и не могли не откликнуться на него. Возле урны сидел маленький черный котенок, необыкновенно пушистый, с висячими ушками и серыми глазами. Алиса и Максим влюбились в него и, не раздумывая, посадили в тряпичную сумку, которую им дала мама для продуктов.

Это оказалась кошечка. Назвать ее было решено Тиффани. С этого момента в голове детей роились мысли о том, как им жить дальше. Принести домой котенка они не могли, но и расставаться с Тиффани они не собирались. Поняв по жалобному мяуканью, что их новоиспеченная подружка голодная, деньги, которые предназначались на покупку продуктов по списку, были пущены на кошачьи консервы, сметану и молоко. Тиффани наелась от души и теперь вела себя смирно в мягкой пестрой сумке и сладко посапывала.

Максим с Алисой не могли принести домой кошку из-за того, что мама им как-то сказала: «Дети, домашние животные – это очень большая ответственность! Мы не можем себе этого позволить!» А жаль, дети сейчас больше всего на свете хотели бы взять на себя эту самую большую ответственность и оставить себе котенка.

Пока Максим и Алиса гуляли, а Тиффани сладко спала у них в сумке, было предложено множество версий о дальнейшей судьбе найденыша. От приюта для бездомных животных до тайного существования в детской комнате.

– Приют отметаем сразу! – сказала Алиса, – Такая милашка не может жить в грязи и голоде!

– Почему ты думаешь, что в приютах для животных грязно и нет еды? – в недоумении спросил Максим.

– Возможно, там и есть какая-то еда, но она явно не подходит для нашей красотки.

Дети шли дальше по проспекту и не заметили, как стало темнеть. Делать нечего, надо идти домой. Тиффани было решено принести домой. Как среагирует мама на новую жительницу их квартиры – оставалось загадкой. Подойдя к подъезду, дети, затаив дыхание, стали открывать дверь, как вдруг вздрогнули от неожиданности. Подъезд распахнулся и оттуда вышла их мама. Закашлявшись, она сказала с раздражением:

– Опять кто-то кошек напускал в подъезд, вонь невыносимая!

Дети переглянулись.

– Мама, а ты далеко?

– Я вернусь часа через полтора, пошла по магазинам.

Мама поцеловала детей и растворилась в зарослях сирени, которая распустилась по всему двору и наполняла воздух волшебным ароматом весны.

– Фух, не заметила… – с облегчением вздохнула Алиса, прижимая к груди пеструю сумку с Тиффани. – Что делать будем? Видимо, домой котенка принести не получится.

Через пять минут топтания на месте в нерешительности Алиса предложила отнести Тиффани в кофейню. Максим идею поддержал, но с сожалением признал, что хотелось бы, чтобы котенок жил с ними. Мама не то, чтобы не любила животных, но и душевной близости и трепета перед ними не испытывала. Она приучала детей к порядку и чистоте, а в ванной и уборной всегда должно было пахнуть хлоркой. Если ей не пахло – значит было пора чистить все по новой. Переоценить любовь мамы к чистоте сложно, поэтому дети и заикаться не стали о Тиффани.

В запасе у ребят было полтора часа, и за это время они должны были пристроить котенка в надежные руки. Глофира Ильинична показалась самым подходящим вариантом. К тому же, кофейня была недалеко от их дома, и дети в любой момент могли навестить Тиффани. Дело осталось за малым – познакомиться с хозяйкой кофейни и вручить ей котенка.

– Здравствуйте! – решительно произнес Максим, нарисовавшись на пороге кофейни. Мальчику было не по себе от волнения, ведь если Глофира Ильинична им откажет, Тиффани больше будет пристроить некуда.

– Добрый вечер! – не с таким напором произнесла Алиса.

– Здравствуйте, дети! Вы ведь у меня уже были сегодня? – Глофира Ильинична была явно рада появлению малышей у себя в заведении.

– Да, но сейчас мы по другому вопросу, – Максим, как старший брат, решил взять на себя ответственность за разговор. – Как вас зовут?

– Глофира Ильинична, – женщина немного растерялась, – а вас как зовут, милахи? – она добродушно рассмеялась.

– Максим, а это моя сестра – Алиса, – Максиму стало легко на душе от реакции хозяйки кофейни и он понял, что можно продолжать дальше, – У нас к вам дело. Мы можем на вас рассчитывать?

Глофира Ильинична была удивлена и наигранно серьезно ответила:

– Ну если дело серьезное – то конечно!

Алиса достала из пестрой сумки Тиффани и осторожно поставила ее на круглый столик. Тиффани, не уверенно стоя на своих худеньких лапках, протяжно мяукнула.

– Боже мой! – воскликнула Глофира Ильинична. – Какая прелесть! Но чем я могу вам помочь?

– Тиффани негде жить, и мы решили, что у вас ей будет хорошо, да и вам хорошо! – протараторил Максим.

Глофира Ильинична плюхнулась на стул, который стоял перед столом и уставилась на котенка. Тиффани, усевшись, внимательно изучала женщину, а Прокофий, кот Глофиры Ильиничны, настороженно наблюдал картину со своего коронного места на подоконнике.

– Что же мне с ней делать? – обреченно сказала хозяйка.

– Пожалуйста, приютите Тиффани у себя, мы не можем принести ее домой, мама не одобрит, а у вас ей будет хорошо, пожалуйста, – Максим больше всего боялся, что Глофира Ильинична откажет.

– Ладно, ступайте домой, дети, уже поздно! Котенка я оставлю, сейчас напою ее молоком, а вы, как будет время, захаживайте к нам, проведывайте свою найденку! – Глофира Ильинична добродушно улыбнулась и зашаркала за детьми закрывать дверь кофейни.

Напоив Тиффани молоком и дав блюдечко сметаны, женщина устроила котенку спальное место из стеганого одеяла.

– Ну вот, здесь ты будешь спать, а завтра видно будет, как дальше жить!

Утро выдалось невероятно солнечным и Мария Федоровна, усевшись перед окном, самозабвенно пила утренний кофе. Настроение у нее было на редкость хорошим. Ничего не огорчало, поводов для беспокойства не было. На диване лежала книжица – женский роман, чтением которого она собиралась заняться после завтрака. На плите уже пыхтела овсянка, которую Мария Федоровна готовила себе каждое утро, а телевизор вещал утренние новости. Напевая себе под нос песню Эдит Пиаф, своей любимой певицы, портрет которой красовался у нее на стене в гостиной, женщина поставила чашку с недопитым кофе на стол. Едва она успела подойти к плите, чтобы проверить овсянку, прозвенел звонок в дверь. Мария Федоровна осторожно приблизилась к глазку. За дверью стояла Глофира Ильинична.

– Здравствуй, Мария! – заговорщически протянула женщина

– Привет, Глофира Ильинична! Рада тебя видеть! Какими судьбами в столь ранний час? Кофе будешь пить, а овсяночку? Полезно! – залепетала Мария Федоровна. Она и не заметила, что за пазухой у ее подруги какая-то пестрая сумка.

– Мария… – тихонько произнесла Глофира Ильинична

– Овсянку варю себе каждое утро! Она и организм хорошо очищает, и вкусно, и вообще, для завтрака ничего лучше…

– Мария Федоровна!!! – попыталась перебить подругу женщина. – Я тебе кое-что принесла! А точнее, кое-кого… – Глофира Ильинична достала из сумки котенка. – Это Тиффани!

Мария Федоровна от неожиданности потеряла дар речи. Она стояла и смотрела на Тиффани так, что Глофира Ильинична не могла понять, рада ее подруга или нет такому сюрпризу. А та никак не могла наглядеться на котенка. Мария Федоровна никогда не имела домашних животных, потому что у покойного мужа была аллергия на шерсть. А теперь посреди комнаты стоит и смотрит на нее огромными глазами пушистый котенок. Никогда Мария Федоровна не была еще так растрогана.

– Глофира, это что, мне? – спросила тихонько она свою подругу

– Ой, Маш, ты меня даже напугала! Ты чего так распереживалась то? Ну конечно, тебе, если ты не против, – Глофира Ильинична была ошарашена реакцией Марии.

Подруги выпили по чашечке кофе, и Глофира Ильинична отправилась открывать кофейню. Мария Федоровна, не веря своему положению, что она теперь не одна, сидела на диване и смотрела на Тиффани. Кошечка лежала в центре овального ковра и ровно дышала. Вся квартира теперь была, словно заколдованная. Все было пропитано тишиной, спокойствием. Марии Федоровне даже не хотелось шевелиться. Она, как ей казалось, могла просидеть так и час, и два, наблюдая за Тиффани.

На улице раздался сигнал полицейской машины. Тиффани вздрогнула, вскочила на лапки, подошла к окну. Мария Федоровна тоже подошла и взяла ее на руки. Тиффани была очень теплой и мягкой, и женщина почувствовала какое-то необыкновенное счастье у себя в душе.

– Тифии! Моя Тиффи! – сказала Мария Федоровна, держа на руках котенка.

В изучении друг друга у них прошло пол дня. Мария Федоровна мастерила для Тиффи игрушки на лямках, определила блюдечко для еды. Тиффи же придирчиво изучала предложенные ей кушанья – сметану, козье молочко, сливки… Для стеганого одеяла, которое принесла Глофира Ильинична, нашлось место возле кровати Марии Федоровны. Лоток с наполнителем для туалета разместился в коридоре – в уборной было слишком мало места.

Время для Марии Федоровны прошло незаметно. Тиффи потихонечку привыкала к новой хозяйке, нюхала вещи в квартире и то и дело терлась о ногу женщины. Давно Мария Федоровна не испытывала таких ощущений – необыкновенного тепла и любви, которой хотелось делиться. За два года, которые она прожила без мужа, она свыклась с одиночеством и теперь необходимость покормить живую душу доставляла ей радость.

Вечером они смотрели телевизор, расположившись на диване, а утром вместе ходили за хлебом и всегда заглядывали в кофейню к Глофире Ильиничне. Прокофий даже стал спускаться с подоконника, чтобы поприветствовать новоиспеченную подружку.

– Я смотрю, ты довольна! – радовалась за подругу Глофира.

– Что ты, я жалею, что раньше не завела себе кошку! Хотя, это уже была бы не Тиффи, а я ее очень полюбила!

Тиффи сидела рядом с Прокофием, а тот лизал ей ушко. Когда Тиффи видела, что хозяйка собирается домой, вставала и прыгала в ту же пеструю сумку, в которую ее первый раз посадили Максим и Алиса.

Мария Федоровна с того дня, как в ее доме поселилась Тиффи, не знала тоски. Они вместе ели, спали, гуляли, готовили еду, смотрели телевизор. Мария Федоровна даже читала любимой питомице книги. Тиффи, как и полагается кошкам, и даже больше, была очень умна. Она пододвигала хозяйке тапочки по утрам, когда та собиралась встать с кровати, включала рычаг электрочайника, как только Мария Федоровна потягивалась возле окна. На столе всегда стояла вазочка с печеньем, которое Тиффи с позволения хозяйки могла взять. А спрашивала разрешения она так: садилась на стул возле стола, в центре которого стояла вазочка, мяукала два раза, и, если слышала одобрительное «можно», осторожно брала зубами одно печенье и спускалась с ним на пол.

Иногда Мария Федоровна не позволяла Тиффи подобного праздника живота из-за склонности кошки к полноте. Тогда при вопросительных мяуканьях, хозяйка говорила твердое «нет», и Тиффи покорно спускалась со стула. Мария Федоровна знала, что лишний вес чреват проблемами со здоровьем как для кошек, так и для людей. Поэтому была за здоровое питание и знала меру во вкусностях. Всегда на подоконнике в ее кухне стоял чайный гриб в трехлитровой банке, напиток из которого потреблялся каждое утро. Мария Федоровна и Тиффи пыталась приучить пить настойку гриба, но та упорно отказывалась это делать, предпочитая живительному зелью сосиски и минтай.

– Тиффи, девочка моя, меня не будет всего пол часика, ты уж тут хозяйничай, а я в аптеку, корвалола купить и еще кое-что. Тебя брать с собой не буду, на улице дождь льет, – приговаривала Мария Федоровна, надевая дождевик и резиновые сапоги. Тиффи слушала, внимая каждому слову женщины. Только вот она любила гулять в дождь. Ей нравилось, когда прохладные капельки попадали на мордочку и скатывались, словно кристаллики, вниз. Она любила гулять в любую погоду, потому что всегда делала это со своей любимой хозяйкой. Но на этот раз пришлось остаться дома.

Тиффи провожала взглядом Марию Федорвну, сидя на подоконнике. Она наблюдала, как та семенила вдоль тропинки, которая переливалась в солнечных лучах, словно фольга. Подорожник, разросшийся вдоль нее, тоже блестел и шевелился от ветра так, словно жил какой-то своей жизнью. Тиффи пожалела о том, что не пошла гулять. Напротив, в окне кофейни, вольяжно лежал Прокофий на подоконнике, но он, по-видимому, совсем не хотел высовывать нос на улицу. Они переглядывались с Тиффи так, будто у них есть кое-что общее.

Прошел час, полтора, и вот уже начало темнеть. Мария Федоровна зашла к Глофире Ильиничне в кофейню и они, как это водится, засиделись и потеряли счет времени. Тиффи покорно ждала хозяйку на подоконнике, но и этому пришел предел. В темноту она смотреть не любила. Дождь так и шел, и Тиффи решила пойти спать на свое стеганое одеяло. Она ловко спрыгнула с подоконника, и тут раздался треск. К ужасу кошки на пол полетела банка с лекарством от всех болезней – грибом. Банка разбилась вдребезги и гриб оказался на полу. Благо, что напитка было всего пол банки и Тиффи не пришло в голову ни что иное, как слизать всю жидкость с пола, чтобы хозяйка не сердилась. Тиффи ходила по кафельному полу и слизывала кисловатую жидкость. Она даже пришлась ей по вкусу. Когда весь пол был вымыт начисто, дверь отворилась и раздался оглушительный визг Марии Федоровны. Тиффи от страха даже юркнула под диван. Перед ногами хозяйки лежало что-то серое и блестящее. При попытке Марии Федоровны подопнуть непонятный объект носком своего сапога, тот колыхнулся, но так и остался лежать.

Мария Федоровна, трепеща от страха, уже было подумала, что это новый вид африканских крыс, про которых вчера они с Тиффи слышали в новостях. От этой мысли ей стало еще хуже. Она на цыпочках пробралась вдоль стенки к выключателю, так как в потемках еще страшнее. Когда она включила свет, преодолев все препятствия, и ей стало понятно, что это нечто не двигается.

– И вроде бы не дышит, – с облегчением констатировала Мария Федоровна.

Она взяла сложенный зонт и ткнула объект своего страха в бок. Тот откатился назад на пару сантиметров. Она повторила манипуляцию и убедившись, что тот не опасен, решила приблизиться к нему и рассмотреть, хотя это решение далось ей не легко. Когда дистанция между женщиной и псевдо африканской крысой сократилась, Мария Федоровна почувствовала знакомый запах. Стоя на четвереньках около серого чудовища, картина в ее голове начала более или менее проясняться. Заглянув на кухню, Мария Федоровна увидела на полу банку из-под гриба.

– Тиффи! Да ты еще и проказница! – Мария Федоровна, закатываясь от хохота, рухнула на диван. Тиффи подбежала к ней и запрыгнула на колени. Мария Федоровна не могла уняться, представляя себя в данной ситуации. Живот ее от хохота так свело, что она поймала себя на мысли о том, что подобного чувства она не испытывала очень давно. Они сидели с Тиффи на диване в обнимку и расплывались от чувства любви друг к другу. Мария Федоровна жалела лишь о том, что Тиффи не появилась в ее жизни раньше. Кстати, теперь Тиффи каждое утро пила по две столовые ложки гриба, поддерживая Марию Федоровну в стремлении оздоровиться.

Утро выдалось невероятно жарким. Мария Федоровна, еще лежа в постели, чертыхалась, что весь день продержится духота. Надо было что-то срочно придумать, чтобы день прошел не как обычно. Мария Федоровна любила природу, ей пришло в голову уехать из города подальше, туда, где щебечут птицы и пахнет ромашками. Недолго думая, она решила взять Тиффи в охапку и идти на вокзал.

С плетеной сумкой в руках и с кошкой за пазухой, Мария Федоровна стояла на перроне. Ее электричка должна была прийти на первый путь. Соломенная шляпа с огромными полями бросала тень не только на все лицо женщины, но и на Тиффи, так что ожидание электропоезда не доставляло им неудобств. Палящее солнце плавило асфальт под ногами, а прохожие проплывали мимо с таким выражением лица, будто главной их целью было дожить до вечера. Мария Федоровна думала о том, что жизнь ее за последние месяцы обрела новый смысл и о том, что жара ей стала доставлять удовольствие.

Поезд приближался с пронизывающим сигналом. Мария Федоровна осторожно поднялась по ступенькам и зашла в вагон. Пахло пылью, пассажиров было мало. На самом последнем сиденье сидел грустный мужчина. Еще в вагоне была молодая влюбленная парочка и два подростка, которые, по-видимому, тоже ехали на природу, так как Мария Федоровна заметила у них удочки. Устроившись возле окна, она с Тиффани предвкушала путешествие.

– Пломбир! Ванильный пломбир! Эскимо! Берем! – грузная мороженщица плавно двигалась вдоль лавок, держа огромные сумки-холодильники в обеих руках и казалось, что с каждым ее шагом вагон качает то влево, то вправо.

– Дайте один стаканчик, будьте добры! – попросила Мария Федоровна.

– Два пятьдесят сдачи, – буркнула мороженица и протянула женщине пломбир и деньги, продолжив дефилировать по вагону и кричать заученные фразы.

Мария Федоровна сидела и кушала пломбир, то и дело откусывая маленький кусочек, который аккуратно давала Тиффи. Поезд шел плавно и звуки, которые он издавал, словно усыпляли. Мария Федоровна, раскачиваясь, сидела на сидении с закрытыми глазами. Тиффи пригрелась у нее подмышкой. Станции пролетали одна за другой, как вдруг Мария Федоровна ощутила, что чего-то не хватает. Открыв глаза, она с ужасом поняла, что Тиффи нет рядом. Паника и страх охватили женщину. Не зная, в какую сторону податься, она стояла посреди вагона в нерешительности, делая несколько шагов то вправо, то влево. Мария Федоровна постаралась взять себя в руки и, сев на свое место, решила подумать логически. Вагон не останавливался, то есть Тиффи все еще должна находиться в поезде. Вспомнив, что в вагоне с ней находились влюбленная пара, двое мальчишек и неопрятный мужчина, она с ужасом обнаружила, что во всей этой компании не хватает мужчины.

Мария Федоровна не любила делать скоропалительных выводов, но сердце ей подсказывало, что здесь замешан тот самый тип. Он ей не понравился сразу, как они с Тиффи зашли в вагон. Она, недолго думая, направилась к стоп-крану, чтобы дернуть его, настолько решительны были ее действия. Сердце Марии Федоровны разрывалось на куски при мысли о том, что она может больше не увидеться со своей малышкой. В голове мелькали картинки, на которых она видела Тиффи, тот день, когда Глофира Ильинична принесла ее украдкой в дом, вечера, проведенные на диване в обнимку с любимой кошкой. При мысли о том, что все может закончиться, накатывали слезы. Мария Федоровна собиралась остановить поезд и сообщить машинисту о пропаже Тиффи. Как только ее рука приблизилась к стоп-крану, поезд остановился, и машинист объявил остановку. Мария Федоровна, не задумываясь, кинулась к выходу в надежде, что вор сейчас тоже выйдет с Тиффи.

На станции Березовка вышло очень много пассажиров. В основном – садоводы и грибники. Панамки и кепки мелькали то тут, то там, и разглядеть мужчину среди этой толпы было сложно. Мария Федоровна надела очки и с еще большей вниманием вглядывалась в лица прохожих. Чем дальше она шла, тем меньше народа было на станции, и тем лучше она понимала, что возможность найти Тиффи ускользала с каждой минутой. Ее сердце обливалось слезами, впрочем, как и ее лицо. Мария Федоровна спрашивала у прохожих, не видели ли они мужчину с красивой черной кошечкой, но никто не мог сказать ничего внятного и обнадеживающего.