А теперь я беру налом

Юлиана Брит

А теперь я беру налом

Моим девочкам, Лере и Янине.

P.S. «Мама берёт налом» – книга запрещённая в РФ.

В первом классе, на свободном уроке, темой которого была – «Кем я хочу стать, когда выросту», я не задумываясь ответила – медсестрой!

Тогда мне этот выбор казался бесхлопотным и незатейливым. Жизнь, которая ещё долго не собиралась расстилать передо мной тропы самостоятельности, не способствовала более глубокому самоанализу и исследованию личных предпочтений. Но тем не менее именно на том уроке, в моей детской голове поселилась абсолютно неуместная мысль о том, что если однажды моя жизнь по непонятным причинам понесётся вниз по горе, то я непременно стану проституткой!

До сих пор не могу понять, что послужило зарождением столь странной тревоги и не менее странного выбора. Казалось бы, даже если жизнь накрывает тебя медным тазом и с яростью вышвыривает на помойку, то всегда можно найти более приятный, а главное чистый способ выживания.

Каждый из вас согласится, что хоть с маломальским желанием, можно устроиться на вполне уютную службу рассветного дворника или на место уборщицы, той, что без брезгливости натирает казённые полы. Ведь давно всем известно, что любая работа, а точнее весь труд в целом – не имеют права на суждение или хоть какую-либо надменную брезгливость сверху.

Труд всегда облагораживает, и служит явным доказательством причастия к великой созидательности!

Вот и я хотела трудиться, с той самой поры, когда четко осознала, что судьба моя проваливается в тартарары.

В первые дни я всерьез полагала, что вполне осилю «непыльную» работёнку и за пару-тройку часов отшлифую до блеска какой-нибудь офис или тренажерный зал.

Впоследствии, когда я все же приступила к вышеупомянутой должности, и на удивление оперативно выполняла договоренные обязательства, меня подколола не вполне приятная ситуация, но об этом чуть позже.

В те дни стараясь максимально абстрагироваться от случившегося, и сфокусироваться исключительно на своем выживании, я иллюзорно впадала в проекцию, где мнила себя героиней игры Симс. Детские воспоминания приводили меня к стратегическим маневрам, и с голой честностью обещали мне незамедлительное продвижение и прокачку. На деле жизнь не многим отличается от игры, и до победного финала добирается лишь тот, кто не сошел с пути, лихо споткнувшись после очередной кочки.

Я без устали твердила себе, что и со мной возможен триумфальный исход, что всегда так радостно надевал венок победителя на виртуальные головы моих компьютерных героев.

Вспоминались их начальные старты с трудоустройством на мизерную должность и едва обставленное жилье. После, виделись пройденные уровни и полученные навыки, что способствовали апгрейду и улучшению качества жизни. И вот глядишь, ещё недавняя статистка – уже мэр города.

Моя история, отличается совсем немногим от истории других среднестатистических женщин. Выросла я в простой и небогатой семье, где ленивый папа не уступает свое место на диване всем остальным домочадцам, и где извечно истеричная мама бранит благим матом своего бесперспективного муженька. Разумеется, батюшка мой числился на службе токаря, на одном местном заводе нашей захудалой глуши, но дивиденды, прячущиеся за уважительное слово – «зарплата», всегда ускользали сквозь бурное течение семейных расходов. Маменька, умудрявшаяся тащить нас с братом на своих и без того опущенных плечах, с детства твердила мне – «На мужиков надёжи, дочка, немного!»

Немудрено, что слова матушки я воспринимала вкривь и вкось, поистине мня себя существом особенным, с уготовленной судьбой отполированного благополучия.

Когда мне едва исполнилось восемнадцать, я выскочила замуж за первого парня, что признался мне в любви. Выбор свой я вполне уважала и взаправду считала будущего супруга весьма неплохой партией.

Все произошло после того, как я одержала победу в одном из местных конкурсов красоты, где, расколов под орех всех конкурсанток отхватила заслуженную корону. Ластящаяся под светом провинциальных софитов и обрамленная серебристой ленточкой с надписью «Краса Города 2010», я совершенно справедливо мнила себя дошедшей до пика жизненного Эвереста. Взрослая жизнь, которая вот-вот должна была вымести меня к истокам самостоятельности, внушала абсолютную безопасность и доверие.

Глеб – так звали молодого мужчину, что беспросветно влюбился в меня сидя в зрительном зале, на тот момент активно стремился к финансовому благополучию и поэтапно осуществлял свои замыслы. Лихо маневрируя мелкими торговыми операциями, ему удалось сколотить неплохой капитал, чтобы навсегда покинуть дремучую глушь, в которой мы росли. Старше он был меня всего на пять лет, и к своим двадцати двум годам отличался небывалой дальнозоркостью от всех своих сверстников и приятелей.

Разумеется, упускать весьма выгодную партию из своих рук я не стала, и воспользовавшись дарами судьбы, ни на минуту не раздумывая, согласилась выйти замуж за Глеба спустя пару месяцев знакомства.

Спешка со стороны моего будущего мужа была объяснима, ведь к тому времени он принял для себя окончательное и бесповоротное решение перебраться в столицу. Оставлять в родных краях трофейную барышню со статусом победительницы конкурса красоты, Глеб счел вариантом расточительным, ибо, будучи от природы пареньком крайне ушлым осознавал, что козырную даму быстро заприметит кто-нибудь пошустрее. Да и признаться, я рассматривалась моим мужем не только как объект влюбленности, но и как женщина, с которой можно успешно проскользнуть к верхам. Виной всему был мой девичий максимализм и банальное незнание жизни, которые я по всей видимости выдавала за внушающую уверенность.

«Регина – всегда побеждает» – так часто любил повторять Глеб посреди загулявшего веселья, в окружении наших друзей и приятелей.

В большой город мы по своей абсолютной дурости перебрались поздней осенью, хотя всем известно, что глобальные начинания лучше осуществлять весной. Регион, где мы родились, был гораздо теплее по климату в отличие от столицы, в которую мы ворвались с пожитками в виде двух дорожных сумок. Заготовленная одежда была непригодна для более холодной температуры, и вот тогда пришлось неслабо отщипнуть средств от накоплений Глеба.

Нежадный молодой супруг и тут не подкачал в своей презентации, и вконец подкупил меня своим широким жестом – с размахом купив мне аж писцовую шубу в пол.

Поселились мы в весьма уютной съемной двушке в двух минутах ходьбы от станции метро. Дом, что мы облюбовали как свое первое любовное гнездо, был возведен возле большого проспекта, что не замолкал ни днем ни ночью. Новая столичная жизнь не только выбила все мои прежние пробки, но и к большому сожалению, заставила погрузиться в свой кокон. Я, некогда смелая и нетерпящая рутины девчонка, обросла бытовым мхом и невероятной боязнью всего быстрого и движущегося. Каждый одиночный выход в город, награждал меня спектром боязней и фобий. Другое дело Глеб, с ним я себя чувствовала куда увереннее и безопасней.

Обжившись, он тут же умудрился освоить новую торговую деятельность, и с небывалой удачей влиться в ряды строительных предпринимателей. И уже за пару лет, наша молодая семья обзавелась и машиной, и своей собственной квартирой. Правда район был куда хуже прежнего, и комната была всего одна, но согласитесь, что свое жилье на то и свое, чтобы поистине считаться лучшим.

Общение с моей мамой значительно сократилось, и если телефонные разговоры всё-таки случались, то непременно заканчивались лёгким спором. Будучи женщиной, обожжённой на собственных неудачах, ей во что бы то ни стало хотелось лицезреть мои личные успехи и достижения. Глеб хоть и нравился ей как мой законный спутник жизни, но полная зависимость от него не на шутку беспокоила заботливую мать.

«Регина, пока молода, самое время поступать в институт!» – настойчиво твердила мама.

Она, не обращая внимания на мои всяческие отговорки, что я ещё не нашла себя и не знаю в каком русле развиваться, настаивала на моём трудоустройстве хоть на какую-либо должность.

«Зависеть от мужчины, который стремительно идёт к успеху – опасно!» – а я на то усмехалась вслух.

Тогда, мне казалось, раз судьба наделила тебя привлекательной внешностью, то ты автоматически застрахована от всех неурядиц, что грозят всем женщинам с более слабой фактурой. Я упорно стояла на позиции – что мой муж работает, а я красавица, и поначалу такой формат катил.

Первый тревожный звоночек в нашем браке, прозвенел после двух лет со дня регистрации. Когда финансовое положение моего мужа окончательно окрепло и привело его к более высокому статусу, он решил обзавестись потомством. Поначалу и мне такая идея казалась очень даже привлекательной, так я по крайней мере могла реализоваться как хранительница очага и мать семейства. Ведь даже спустя пару лет пройденной семейной жизни, я и не нашла себя. Из увлечений у меня разве были только физические упражнения и безумный водоворот бьюти процедур. Стукнувшее двадцатилетие, послужило не только празднованием красивой юбилейной цифры, но и серьезным поводом задумываться о будущем.

К тому же Глеб всегда отличался особым планированием и умением делить временные отрезки.

– Сейчас мне двадцать пять, и я считаю это отличный возраст, чтобы стать родителем первенца. – убеждал меня супруг во время празднования моего дня рождения.

– А почему именно двадцать пять – это та цифра с которой должно начинаться потомство? – поинтересовалась я.

– Ну хотя бы потому, что моему отцу было двадцать три, когда я у него родился! – отметил Глеб.

Не то чтобы я была всячески против, просто мне казалось на тот момент, что муж мой подобно собаке в упряжке мчится в обгон среди всех резвых псов. Для Глеба был невероятно важен статус и картинка семьи, в которой гармонично сливаются все этапы. И раз он решил, что самое время заводить ребенка, то я безукоризненно согласилась с его решением.

Прошел целый год, когда мы осознали, что с кем-то из нас двоих дело нечисто. Разумеется, Глеб как человек поверженный абсолютной самоуверенностью, считал меня источником неисправности. И тут его нахальная самонадеянность не подвела, ибо бесплодной в нашем союзе была именно я.

Тучная врачиха, со взглядом исподлобья и низким для женщины голосом заявила, что дьявол кроется в отсутствие овуляции. Причин существующей пакости было множество, и одной из них более весомой являлось употребление противозачаточных препаратов, которые я так лихо заглатывала ещё в двенадцатилетнем возрасте, дабы избавиться от подростковых прыщей.

Глебу, уже раз десять скроившему в своей голове карту желаний, на которой изображалась счастливая семья словно в рекламе йогурта, такой расход, мягко говоря, претил. Правда обвинять его в отсутствие поддержки не стоит.

«Ну ничего, пока поживём ещё годик другой для себя, а там время покажет, да и медицина шагнет ещё дальше!» – старался быть чутким.

И действительно, мы стали жить для себя, исследуя один курорт за курортом.

Нам понадобилось ещё четыре года, чтобы вновь убедиться в моем репродуктивном дефекте, и исследовать не только курорты, но и медицинские консилиумы. Я пила кучу лекарств, по настоянию врачей набирала вес, им казалось, что возможной причиной служит мое модельное строение, отличающееся от привычных и устаревших норм медицинских стандартов, где от суммы роста отнималось ровно сто.

Но ведь согласитесь, что для современной девушки ростом в метр восемьдесят, восьмидесятикилограммовый вес – будет явно утяжеляющим. Плевать было и на это, и я в протест самой себе набрала пятнадцать ненавистных килограммов, дабы прийти к «правильному» коэффициенту массы тела.

– Я изначально знала, что это полный бред! – кричала я сквозь слезы своему мужу, после ещё очередного пустого года – Посмотри на всех супермоделей, у которых вес и рост как у меня был раньше! Адриана Лима, Алессандра Амбросио, Жизель Бундхен, все они метр восемьдесят и шестьдесят килограмм, и у всех по двое детей!

– Ничего, мы попробуем ещё что-нибудь, а пока тебе нужно тренироваться почаще! – спокойно произнес мой муж дав понять, что жена с осиной талией для него куда привлекательнее.

В те годы мы уже обосновались в своей новой трёхкомнатной квартире, возвышавшейся на шестнадцатом этаже современной новостройки. А намеренно выделенная детская, по-прежнему пустовала. На приеме у очередного психолога я услышала, что неплохо было бы заряжать пустующую комнату энергией, а точнее эксплуатировать это место всяческими активностями. В списке рекомендаций следовали занятия йогой, живописью, медитации и духовные практики. После я и вовсе направилась к нумерологу, который уверял, что весь сыр-бор состоит в моей неудачной цифре пять, что объясняется в нумерологии, как число низкого либидо. Хотя я признаться моментально отмела такую версию, ибо с сексуальной энергией и с чисто животным желанием у меня было все в порядке. У меня никогда не болела голова, и я совсем не была фригидной.

Подавленная, я и дальше продолжала слоняться в буднях своего привычного режима, тратить дни на домашние дела и уход за собой. К счастью, за год, мне удалось отточить идеальную фигурку и спасаться единственным аргументом, которым была моя безупречная красота.

Как оказалось позже, наша с Глебом бездетность, увы далеко не единственное испытание, которое нам предстоит пройти.

Однажды мой муж, донельзя пропитанный энтузиазмом на радостях, заявил, что отныне наша жизнь станет ещё более благополучной в финансовом плане. Невероятный денежный живчик с шилом в заднем месте, он неустанно бормотал, что ему удалось обзавестись новыми знакомствами, благодаря которым он выйдет на новый финансовый уровень. Правда для внедрения нового проекта ему придется взять огромный кредит, чтобы «партнеры» взяли его в долю.

Осуществить весь бюрократический процесс займа в банке, не заставило труда и мой одурманенный муж, не подозревая неладное, с лёгкостью передал деньги новым товарищам. Глеба кинули, а чтобы расквитаться с неподъёмным кредитом, нам пришлось продать свою прехорошенькую квартирку, и вновь начать снимать старую двушку.

«Ничего, начнем все заново и наверстаем» – говорил Глеб, и я, разумеется, ему верила.

Я была не против, не против переехать в съемное жилище, не против начать все заново, и совсем не против хоть что-то изменить. Тогда я не осознавала, от чего в моем сознание скребётся и усмехается неведомое существо под названием – сомнение. Каждую ночь меня терзала бессонница и ехидная тревога. Я вставала посреди ночи и шла на обшарпанную кухню, чтобы…

Меня не душила жажда, от этого я не выпивала стакан воды, нервы мои не были расшатаны, и мне не нужна была валерьянка, я просто шла на кухню и совершала пустые шаги в темноте.

Разумеется, о планах деторождения и необходимого для этого лечения, пришлось на время забыть. Денег на тренажерный зал тоже теперь не стало, и я чтобы не бросать физическую активность тренировалась дома и совершала утренние пробежки вблизи района.

Это время, посвященное беготне, было, пожалуй, наилучшим спасением моего хрупкого положения. Только в момент пробежки я могла максимально абстрагироваться от всех тех неурядиц, что темным венцом окольцевали нашу небольшую семью.

Глеб также изменился, он перестал улыбаться и пускать обрывки шуток, что были невероятно черны в его исполнении, но при этом невероятно искусны. Он разговаривал со мной все меньше и меньше, и в свободное время предпочитал прятаться во сне. Я его совсем не винила и старалась не лезть к нему с расспросами и советами, я просто выбирала быть «никем».

Несмотря на то, что мне только исполнилось тридцать, и мое лицо и тело были по-прежнему невероятно свежи, я стала ощущать себя невидимой старухой. После, мне и вовсе стали мерещиться несуществующие морщины и невидимый птоз. Помню я намеренно каждую неделю делала селфи и под доскональным увеличением исследовала свои фото, дабы убедиться в наличие гадких меток старости. Но фото были прекрасны, в этом я убедилась совсем недавно, когда случайно наткнулась на старые архивы в одной из социальных сетей.

Во время каждодневных пробежек я все чаще прокручивала в голове давно брошенные советы моей матери, что твердила о важности получения образования. И признаться, я убедилась в её правоте, ибо благополучное время нашей семьи так быстро улетучилось, а склеить разбитую чашу финансовой стабильности – нам так и не удалось. Глебу перестало везти, и он в полном отчаянии устроился охранником в одно иностранное предприятие. Но вот только я, некогда избалованная к благам дива, устроиться кассиром в супермаркет – так и не смогла.

Глеб не высказывал недовольств, и даже не намекал мне на то, что и мне пора взяться хоть за какую-то работу и начать вносить капитал в семейной котел.

Когда я начала плакать по три раза на дню стало очевидно, что клубок депрессии не собирается разматываться. Слезы обуревали меня пунктирно с продолжением в три минуты, после же я вновь возвращалась к привычной жизни и повторяла себе, что самый темный час перед рассветом, но на деле я была просто женщиной, которая всегда предчувствует начало конца.

Решив не содействовать неблагоприятному стечению обстоятельств, и попробовать всячески переиграть существующее положение, я взялась за блогерское дельце. Организовав скудный канал и даже умудряясь снимать еженедельные видео, я пыталась нести миру свои накопившиеся бьюти знания. Вот только миллионы подписчиков не спешили к моим тайным просвещениям и оставляли мой канал незамеченным.

Плюнув на попытки выдуть из себя блогера, я стала жрать конфеты и днями напролёт играть в компьютерные игры. К счастью, я не обросла лишними килограммами, но прыщи на моем некогда сияющем личике появились.

Мой муж изменился, от прежнего облика не было и тени. Глеб обрюзг в лице, перестал хорошо пахнуть и все больше ворчал по пустякам. Секс с ним становился долговым обязательством с трёхминутным отчётом, после мы разбегались по углам квартиры и практически не разговаривали. Он потерял себя, когда я, напротив, найти себя так и не сумела.

Прежние друзья от нас отсосались, хотя если честно мы сами являлись источником завершения всех старых контактов, и это было вполне объяснимо. Все добрые знакомые из нашего прошлого перешли на новый уровень, покрылись финансовым налетом и обзавелись детьми, когда мы в свою очередь несли рок безнадёжной пары.

Изменить хоть что-то в своем жалком положение я не могла, виной всему простая неуверенность и страх заявить о себе. Куда проще было существовать на автопилоте и по-прежнему совершать слезливые марафоны под октябрьским дождем.

Отношения с Глебом сходили на нет и уже от нас ушел даже секс, который был единственной, пусть едва теплившейся связующей, между нами. А самым страшным для меня было не само окончание нашего периода, а мое внезапно нахлынувшее озарение, что мужа своего я не любила и вовсе. Я вступила в брак в тот момент, когда водоворот эмоций и пережитых событий, насильно толкали к новым трансформациям и выходам на новый уровень. И вот придя к порогу, который зовется осознанностью, я с горьким отчаянием познала свою полнейшую несостоятельность.

В ноябрьский послеобеденный час, я поняла, что произойдет что-то бесповоротное и окончательное. Весь день пока Глеб был на дежурстве я слонялась в диких шагах по квартире, шепча при этом себе абсолютно идиотские мантры.

Сердце мое билось в аритмичных заскоках, но разум, если не считать успокоительные причитания – оставался спокойным. Интуитивно ощущая приход Глеба, я, высушив два бокала воды, провела лёгонькое дыхательное упражнение, и в конце дала себе самой обещание, что буду держать лицо до конца!

– Регина! – он удосужился лишь вымыть руки с дороги, но куртку так и не снял – Нам надо серьезно с тобой поговорить…

– Не надо…

– Но как же?

– Не надо…

На минуту его лицо приобрело набежавший румянец, и мне даже показалось, что Глеб был не прочь поскандалить.

– Я хотел все тебе объяснить, чтобы как можно яснее ты поняла ситуацию… – нервно повышая голос.

– Мне не нужны объяснения… – я в свою очередь говорю куда тише прежнего.

– Ну знаешь! Мне пойми тоже это все непросто, ты же знаешь мы мужчины не мастера вести тонкие разговоры…

– Да-да, я все понимаю…

– Черти что такое, а! – чуть ли не вскочив с табуретки он стал совершать нервные шаги по комнате – В конце концов, все уже и так зашло дальше некуда! Мы вместе очень много лет, а как известно, люди с годами имеют… так сказать… Привычку меняться! И не только…

– Ага.

– Так вот, я к тому, что меняясь, мы порой можем совершать ошибки…

– И? – чувствуя волнение я решила подтолкнуть его к развязке разговора.

– И… я к тому, что рано или поздно приходит момент, когда кто-то, больше не в силах жить как прежде! Ты меня понимаешь, Регина? – с трудом удерживая взгляд на моем лице.

– Прекрасно понимаю!

– Так вот…

– Ближе к делу!

– Пойми, то, что я сейчас тебе скажу, может причинить тебе боль, но это только поначалу! Позже, когда ты все поймёшь и взвесишь, то сама согласишься с моим решением…

– И каково? – смотря на него спокойный взглядом.

– Не понял?

– Ну каково решение то?

– В общем, Регина, я с тобой развожусь, прямо сегодня, прямо сейчас! – так и не сумев удержать прямого взгляда.

– Не получится…

– Регина! Ну ты же в конце концов взрослая женщина, к чему эти упрямства? Сама знаешь, насильно мил не будешь, так что отпусти меня спокойно и с миром! – истерично воскликнув, что было более присуще женщине.

– Я имею в виду прямо сегодня и прямо сейчас не получится!

– Что?

– Ну для начала нужно заявление в ЗАГС подать, а там пока рассмотрят, минимум пару месяцев пройдет, и то могут и после не дать развод, скажут три месяца на примирение.

– А, ты про это… – заметно выдохнув с облегчением – Ну, это мы как-нибудь переживём, подождем, но уйти я хочу сегодня, прямо сейчас.

– Угу.

– Ты не переживай, уйти мне есть куда, квартира там… – откашлянув – В общем все дела, все обустроено, вот…

– Ну, что ж, хорошо!

– Не пойми меня неправильно, я тебя не бросаю Регина, я просто сам ухожу! Тем более ты и сама понимаешь, что наши отношения сошли давно уже на нет, и надеюсь ты не против, и воспримешь все с согласием.

– Ага.

– Да что ж такое? – вскрикнув – Ты можешь хоть как-то поддержишь разговор, мне знаешь непросто, вот так вот распинаться!

– Ты ждёшь моей поддержки? – еле слышно.

– Хотелось бы…

– Глебушка, в добрый путь!

– Хм, а я и не знал, что ты такая, я-то дурак думал, что ты сейчас расчувствуешься, что мне тебя успокаивать придётся, а тебе оказывается, вон как – наплевать!

– Начихать, так точнее!

– Что ж! Меня тоже стоит понять, я долго жил с тобой, так что считать меня мерзавцем не стоит, другой бы на моем месте на второй год бы ушел от тебя, узнав окончательно, что ты не можешь иметь детей!

– Так значит вот она причина – моя бесплодность!

– Я этого не говорил!

– Только что сказал!

– Нет, причина Регина в том, что мы стали чужими, живём своими жизнями, я работаю, а ты…

– Понятно.

– Разумеется, раньше я тебя очень сильно любил и был счастлив с тобой, и я тебе очень благодарен за то время, но сейчас все изменилось, я другой, ты другая, ну и от этого дальше дороги нет!

– Ясно.

– Но мы же с тобой взрослые люди, поэтому я хочу расстаться с миром, без вражды и недомолвок.

– Разумеется.

– Пойми причина не в тебе, я знаешь не хочу уходить с грузом, что я причинил тебе боль.

– Глебушка, не переоценивай себя!

– Я? Регина, я, между прочим, стараюсь быть с тобой деликатным, а ты язвишь.

– Ты кажется, собирался уходить прямо сейчас, нет? – я встала со стула и собиралась уйти в другую комнату.

– Я и собираюсь, только для начала нужно все уяснить, чтобы потом не было претензий.

– А, да? Ну ладно! – сев обратно – Давай, уясняй!

– Так вот, квартиру эту я проплатил ещё на месяц вперёд, с коммуналкой само собой, так что ты спокойно можешь оставаться здесь. Денег на продукты я тебе оставлю, немного правда, но на первые недели две тебе хватит, а если нет, то у тебя ювелирные украшения есть, если что в ломбард заложишь, ну или совсем продашь, вот и все, надеюсь ты на меня не в обиде! Ах да, спасибо тебе за пройденные вместе со мной годы!

– Узнаю тебя, всегда в своем репертуаре, заботливый!

Не могу сказать какой спектр чувств я испытывала в тот момент. Знаю лишь, что ощущение, что мой муж меня оставит, зародилось задолго до этого финального разговора, и в те дни предчувствия, меня настигал приступ жара и озноба одновременно. Каждый раз, когда представляла, что мой муж начнет беседу о расставании, я буду охвачена полным ощущением ужаса и безвыходности. Я даже думала, что случись это в реальности, то я непременно в тот же день покончу жизнь самоубийством, ибо существование мое без Глеба пусто и лишено смысла. Но вот как только роковой момент застал мое настоящее, мое лицо не выдало ни одной эмоции, и даже слезы не спешили струиться по раскалённому лицу.