скачать книгу бесплатно
Несколько крутых витков, и она видит…
– Как интересно. Наверно, это происходит в том самом клубе комсостава, где Люся, моя будущая мама, познакомилась с Саней, будущим отцом, – догадалась молодая женщина. – Так, так! Стоп, как же я об этом узнала? От кого? Вспомнила! Я об этом услышала в тот самый последний мамин вечер. Но об этом… Нет! Только не сейчас, а то разревусь! И еще что-нибудь пропущу!
И опять виток. Овал вздрогнул, приостановился, чуть-чуть сдал назад и начал раскручиваться в обратную сторону.
– Что это с ним? – встревожилась Маргарита. И тут же обо всем забыла. Перестав дышать, она провожала глазами вошедшего в зал молодого бравого лейтенанта. Новая гимнастерка сидела на нем как влитая. Хромовые сапоги отливали зеркальным блеском. Лейтенант был хорош собой, чуть выше среднего роста, сильный, мужественный, с крепкой шеей и красиво посаженной головой, покрытой темно-русыми, чуть-чуть вьющимися волосами. Одно слово – мужик!
– Ай да парень! – восхищенно ахнула Маргарита. – На такого не запасть – смертный грех!
Темно-серые, немного приподнятые к вискам глаза светились умом и проницательностью. Нос широкий, губы полные, красиво очерченные, нижняя губа немножко полнее верхней, подбородок раздвоенный, крупный и волевой. Военная форма ему к лицу. А в петлицах красуется по одной шпале с каждой стороны.
– Блеск! Да, ничего не скажешь. Командиры того времени умели достойно носить военную форму. А девушки? Смотрят на него в упор, не скрывая своего восхищения! А я-то думала, что они были намного скромнее нас, сегодняшних. Да, видать во все времена кокетливая смелость шла в обнимку с женским коварством, а коварство было постоянной спутницей-завистницей и большой охотницей до чужой любви… Чужое и преднамеренное коварство – это всегда разлука. Опять! Опять принялась за старое? – одернула она себя.
Когда он вошел, в зале царила праздничная атмосфера. Хорошо, что в ее овально-космическом «кинотеатре» было цветное изображение.
…Молодежь старалась перекричать гремевший медными трубами оркестр. Несмотря на кипевшее вокруг веселье, появление молодого человека вызвало заметное оживление в зале. Мужчины обменивались с ним рукопожатиями. Девушки поправляли прически и, стреляя глазками, старались привлечь к себе его внимание и буквально теряли головы, случайно встретившись с ним взглядом.
Разговаривая с друзьями, он медленно разглядывал оживленно клокочущий зал. Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, его лениво-небрежный взгляд стал заинтересованным. В самом центре зала он заметил хорошенькую девушку, танцующую с высоким молодым человеком. Почувствовав на себе чей-то взгляд, девушка споткнулась и посмотрела в его сторону. На какую-то долю секунды взгляды их встретились, ее – озорной и лукавый, его – изучающий. Снова заиграла музыка, и девушка, словно пушинка, кружась, летала по залу, а сильные руки молодого мужчины уверенно сомкнулись, окольцевав ее тонкую талию.
Молодой командир следил за ней глазами. Его пристальный взгляд уже имел над нею определенную власть. А это ее и волновало, и раздражало. Такого с ней никогда еще не случалось.
«И откуда он взялся? А впрочем, какое мне до этого дело? Вот еще! Не хватало только, чтобы я из-за первого встречного начала нервничать!» – одернула себя Люся.
Нежный румянец смущения разлился по ее лицу. От этого оно стало еще милее.
Только теперь Маргарита поняла, почему ее собственное лицо начинает предательски краснеть в самые неподходящие моменты. Оказывается, это наследственность. Мамины гены. Но маму это красило. А она в такие моменты чувствует себя абсолютно незащищенной, с обнаженной душой.
Когда прозвучали последние аккорды танго, молодой командир привычным жестом поправил гимнастерку, собрав сзади в гармошку, и подошел к девушке.
– Позвольте пригласить на танец вашу девушку? – негромко, но настойчиво спросил он у ее партнера по танцам. Тот замешкался с ответом. Тогда молодой командир повернулся к зардевшейся румянцем девушке: – Прошу вас всего на один танец!
Люся растерянно молчала. Грянул вальс. Поняв, что девушка колеблется, он взял ее за руку, легонько притянул к себе и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Благодарю!
От такой наглости она просто опешила. Сдвинув брови, кипя от негодования, Люся решительно вздернула подбородок и подняла к нему полыхающее гневом лицо, готовая вылить на него ушат своего возмущения, но, встретившись с ним взглядом и увидев его виноватую улыбку, тут же забыла о своей обиде, а злые слова испарились сами собой. И, как доверчивый ребенок, она слушала его руки, которые кружили ее и ее бедную головку. Время для них перестало существовать. Почувствовав, что она устала, и продолжая вальсировать, молодой человек увлек ее к выходу. Выйдя на улицу, он нежно сжал ее руку.
– Александр, а можно просто Саня, – представился он приятным баритоном.
– Люся, – приветливо улыбаясь, ответила она.
Взгляды их встретились: его – властный, ее – заинтересованный.
В этот вечер на ней было простенькое ситцевое платье в черный горошек. Люся надевала его только в особых случаях. Стройные ножки в ослепительно белых носочках были обуты в черные туфельки на плоской подошве, а тоненькая перепонка, застегнутая сбоку на черную пуговку, перехватывала ее изящную стопу. Волосы были подстрижены по моде тех лет. С одной стороны длиннее, с другой – короче. Длинная прядь полукругом с острым концом свободно падала на щеку, а короткая была зачесана за ухо. Она была очаровательна.
Александр все еще держал ее маленькую ручку в своей огрубевшей ладони. Она чувствовала, как тепло от его горячих рук вливается приятными, обволакивающими ее тело волнами. Это новое, незнакомое ощущение тревожило и приятно волновало.
– Давайте перейдем на «ты»? – предложил он.
Девушка согласно кивнула. А он смотрел на нее и молчал. Люся вся напряглась, интуитивно почувствовав его отрешенность. А Саня в это время решал труднейшую в своей жизни дилемму, пытаясь за несколько минут все досконально проанализировать, прежде чем принять какое-то важное для себя решение. Его затянувшееся молчание начало ее тяготить, но то, что она услышала, буквально повергло ее в шок…
– Люся! Выходи за меня замуж!
– Что-о-о? – ничего не понимая, переспросила девушка, приложив сложенные вместе руки ребром ко рту.
Саня осторожно отвел их в стороны и нежно прикрыл ее маленькие, нервно подрагивающие ладошки своими большими, горячими и сильными руками. Глядя в удивленно распахнутые глаза, он, как можно убедительнее, повторил:
– Выходи за меня замуж!
Лицо девушки вспыхнуло ярким румянцем, она не знала, как ей отреагировать на столь неожиданное предложение.
– Ты что, смеешься надо мной? А может, ты любишь морочить голову доверчивым простушкам? – задыхаясь от негодования, она замолчала и, набрав полную грудь воздуха, перевела дыхание.
– Я вовсе не смеюсь, а говорю совершенно серьезно! Люся громко расхохоталась:
– А как у тебя с головой? Надеюсь, все в порядке? Признайся, что это была глупая и грубая шутка. Воображаешь, что каждая девчонка побежит за тобою следом, как только ты ее поманишь? Тоже мне, шутник нашелся! – и попыталась высвободить свои руки, но он их не отпускал. – Сейчас же отпусти, мне больно!
– Разве я тебе сделал больно? Ну скажи, только честно: да или нет?!
Немного подумав, Люся выдавила:
– Н-нет!
– Вот видишь. Ты выдвинула против меня очень серьезные обвинения. Я прекрасно понимаю, что мое предложение, сделанное в первые часы нашего знакомства, выглядит, мягко выражаясь, абсурдно. Но все зависит от тебя самой. Как и с какой стороны ты на него посмотришь. А я говорю серьезно: – Люся, милая Люся, выходи за меня замуж. А я постараюсь сделать тебя счастливой, и ты об этом никогда не пожалеешь!
Люся долго молчала. Ее задумчивый взгляд скользил по его лицу, улавливая и запоминая все до мельчайших подробностей: тревогу в глубине глаз, напряжение в голосе, в позе, в плотно сжатых губах. Она вслушивалась в каждое произнесенное им слово. Он замолчал и ждал ответа.
«Это не могло быть просто вульгарной шуткой, в этом я уверена, – думала Люся. – Это – серьезно». Выражение его глаз, тон, тревога в голосе подсказывали, что это ее звездный час. Она знала, что отказать ему не сможет. Душа ликовала, а сердце трепетно замирало от предвкушения счастья. Люся чувствовала, что влюбилась в Саню с первого взгляда.
Пауза затягивалась, а девушка не могла произнести ни слова. Страх и счастье, радость и тревога попеременно овладевали ею. Но нет времени на обдумывание. Как разобраться в своих чувствах и в самой себе?
«Что же мне делать, как поступить?» – от волнения у нее перехватило дыхание.
– Ты думаешь, я не понимаю твое состояние? – мягко сказал он. – Люся, посмотри на меня.
Она подняла вверх взволнованное лицо. Саня наклонил голову и заглянул ей в глаза. Собрав все свое мужество, девушка постаралась достойно выдержать его взгляд и удержать в себе готовую выплеснуться навстречу ему радость, но это было выше ее сил, взглянула… и, нырнув, ушла с головой в их настойчивую глубину.
– И это естественно! В это действительно трудно поверить, – продолжал он. – Сказать по правде, я и сам удивлен ничуть не меньше тебя. Такое невозможно себе представить! Гипотетически невозможно, а в жизни – пожалуйста! Кто бы мог предвидеть, что сегодня, зайдя в наш клуб, я познакомлюсь с девушкой, которая в одно мгновенье перевернет всю мою жизнь?! Никто! Мгновенье – ия пропал. Ты – мое мгновенье! Ты мне нужна. Ты – это я!
Он замолчал. Люся насторожилась.
– И потом, я тоже рискую не меньше тебя. Ведь я о тебе ничего не знаю. Мне неизвестно, кто ты, из какой семьи. А я кадровый командир и должен знать о своей избраннице буквально все. Но я убежден, что не мог в тебе ошибиться!
Рука, которую Александр все еще держал в своей, занемела, и Люся попыталась ее освободить. Он насторожился, не зная, что означает этот жест. Но руку отпустил. Люся понимала, что пауза слишком затянулась, она должна что-то сказать: либо обратить все сказанное им в шутку, либо деликатно отклонить его предложение. Но она этого не сделает, так как уже знает: Саня – ее счастье. Он – мужчина всей ее жизни. Однако девушка понимала, что молчание становится просто неприличным.
Александр терпеливо ждал. Люся зябко поежилась. Молодой человек взял ее за руку, потом завладел другой и, приподняв, прижался к ним губами. Время остановилось. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вдруг непреодолимая сила заставила ее прижаться к нему всем телом. От его объятий и страстных поцелуев чувство неуверенности, сомнений и страха, которые молнией проносились в юной головке, быстро испарились… На следующий день, никому ничего не сказав, они расписались…
…И Маргарита видит, как из кузова старой полуторки ловко спрыгнул молодой командир. Открыв дверцу кабины, он берет на руки хорошенькую девушку и идет к калитке. Толчком ноги распахивает ее настежь и весело кричит:
– Полундра! Это мы! Встречайте!
Из хаты выбегают домочадцы. Во дворе под тяжелым навесом стоит огромных размеров самодельная плита, над которой поднимается аппетитно пахнущий дымок из пыхтящих, внушительных размеров казанов, сковородок, в которых вовсю бурлит, скворчит и жарится. А в хате готовится застолье.
На столе стоят большие глиняные миски, наполненные жареным мясом. Все просто, но вкусно. Все пьют вино собственного приготовления и аппетитно хрумкают крепкими малосольными огурчиками.
Люся сидит рядом с Саней. Возле нее стоит полный стакан вина. Подвыпивший дед неверной пританцовывающей походкой подкатывается к молодой невестке и смачно чмокает в щечку, а сына одобрительно хлопает по спине. Он искренен, и невестка это чувствует. Маргарите дед тоже понравился. Вроде все хорошо и все довольны. Санины братья поднимают наполненные до краев граненые стаканы.
– За здоровье и счастье молодых! Люся, Саня – за вас!
– Саня! Ты у нас молодец и жена у тебя, что надо! Красавица! – поднимаясь в полный рост и по привычке пригнув голову, чтобы не упереться ею в потолок, пробасил старший брат.
– Люся! Люсенька! За тебя! – выкрикивают мужчины.
Как будто все хорошо. Все довольны. Но молодой женщине хорошо видно, что Люсе как-то не по себе. Она вся на нервах, там, в Овале, а Маргарита здесь, у себя дома.
Чувствуется, что назревает бунт в женской половине общества. Приглядевшись, женщина заметила, как Санины сестры мечут стрелы ненависти, готовые поразить молоденькую золовку в самое сердце.
«Змеюки поганые», – возмущенно подумала Маргарита.
– И что Санька в ней нашел? – покраснев, ревниво бросила одна, переведя взгляд с сестры на мать. Та понимающе подмигнула и тоже посмотрела в сторону снохи. А Люсю окружили их братья. Они подняли ее вместе со стулом и закружили по комнате. Она чувствовала себя королевой.
…Вечер. Люся и Саня вернулись домой пораньше. Саня, пропуская жену вперед, тихо шепнул:
– Лисенок, я немного задержусь. Сделаю пару затяжек и пойду домой. Ты не обидишься?
– Да нет! – стараясь не шуметь, чтобы не потревожить свекровь, Люся направилась в отведенную им горенку. Услышав свое имя, она остановилась. Прислушалась. Да, так и есть! Мать с дочерьми перемывают ей косточки.
– Эта столичная краля совсем не подходит нашему Саньке. И где он ее откопал. Тьфу! – шипела Полина, старшая из сестер.
– А он ее и не искал. Это она его подцепила! Подцепила – и в койку! – уверенно сказала Дуся.
– Да откуда ты это знаешь? – встрепенулась мать.
– А что тут знать? Сразу видно: лентяйка, белоручка и… Одним словом, столичная штучка. А у нашего Саньки-то глаза застило. Ничего не видит и ничего не слышит. А она с его родными братьями заигрывает!
…Вдруг Маргарита почувствовала сильную боль в ладонях. От возмущения она так сильно сжала кулаки, что ее аккуратно подпиленные ногти оставили на них глубокие лунки.
– Ох, охоньки! Бедный мой сыночек! Он еще с ней, ой, как намается! Помяните мои слова. Эта штучка будет еще почище, чем та! Та хоть никакой работы не чуралась. А эта неженка заставит его трусы себе стирать! А он берет ее с собой. Везет на границу! Эта прынцесса, – нажимая на букву «ы», – не знает, что ее ждет, а он, дурак, не понимает, что его ждет! От этой крали толку не будет. Через какой-то месяц-другой она сбежит от него под крылышко своей мамки. Ох, и жалко же мне сына! Какой парень! Да ему цены нет! Разве ж такая жена ему нужна? Тьфу, а не жена!
Молодая женщина видела, как Люся зажмурилась, стараясь справиться с обидой и накатившимися на глаза слезами. А тихо подкравшийся к жене Саня, успевший кое-что услышать, обняв жену, прижался к ней губами, пьянея от запаха ее волос, шепча и покусывая ее маленькое ушко:
– Пойдем, родная! Пойдем отсюда, – и увлек ее за собой на сеновал.
А там – утонули, утонули в любви и сене…
А рано утром, ни с кем не попрощавшись, они уехали.
Глава 3
Овал вздрогнул, и на его экране начали мелькать и погружаться во тьму годы, события из чьих-то жизней. Все вертелось на таких скоростях, что у Маргариты потемнело в глазах…
На экране появились огромные каменные нагромождения, высоченные вершины которых украшены вечными ледниками. Величие и красота, заоблачные высоты и бездонные пропасти. Зелень лесов и суровая нагота скал, ленты водопадов и шапки вечной мерзлоты, горные реки и высокогорные луга, покрытые прекрасными цветами.
– Это же эдельвейсы! Боже, как жутко и – красиво! Но где это? Я там никогда не была, наверно, произошла какая-то ошибка. Ау!
Но горы молчат. Маргарита начала внимательно вглядываться в расщелины скал. Нашла! В огромной расщелине горы притаилось небольшое селение из нескольких домов казарменного типа. Там жили люди.
– Жаль, что их так плохо видно! – вздохнула она. Огромный объектив Овала несколько раз моргнул и увеличил размеры изображения.
Да это вовсе не село, это пограничная застава. Теперь ей стало все понятно. Перед ней грозный Памир. И застава, где служил отец.
Промелькнул год, потом другой. Застава жила по законам военного времени. Тяжелые будни. Тяжелая жизнь. Жизнь, полная волнений, бессонных ночей, тревог и смертельной опасности.
Ночь. Полнолуние. Горы спят. Они плотно укутаны снежным покрывалом. Покой и тишина. Раздается сигнал тревоги, разрывающий своим душераздирающим воплем покой гор и души людей. Горы вздрогнули. У них, наверно, сдали «нервы», и они обрушили вниз тонны камней и горы льда. Женщины берут на руки спящих малышей. Дети постарше хватают приготовленные матерями на случай тревоги вещи и бегут в специально оборудованный для этой цели блиндаж. Никакой паники. И снова наступает тишина. Но она обманчива. Ей нельзя доверять.
А Маргарите хорошо видно, что делается на границе. Там строчат пулеметы, взрываются гранаты, падают люди. Солдаты сражаются не на жизнь, а на смерть, защищая священные рубежи своей Родины. Тревоги, тревоги, тревоги! Тревоги ночные, тревоги дневные, тревоги по несколько раз в сутки и страх, постоянный страх в сердце за мужей, за детей, за друзей. Звучит отбой. Дети тут же засыпают, а их матери не могут заснуть. Они надеются и ждут. Утро. Застава стряхивает с себя короткий тревожный сон, и начинается обычная жизнь…
Глава 4
Сферическая полость Овала заполнилась до отказа падающими в него витками прожитых лет, и он начал постепенно сжиматься, уменьшаясь в размерах и яркости. Он тускнел, а бездонная чернота занимала его место. Все происходило в обратном порядке с точностью наоборот. Маргарита в ужасе прикрыла ладонями глаза, но тут же отвела руки в стороны и взглянула на небо. Ужас сместился в сторону, и мерцающие в ночи звезды заняли свои привычные космические места. Раздался бой настенных часов.
«Полночь», – машинально отметила она и, придвинув кресло к окну, уселась в него, поджав под себя ноги.
Невероятно! Таинственное действо в считанные минуты увлекло ее в давно канувшее в Лету прошлое. И она невольно оказалась свидетельницей, нет, скорее, участницей прошедших событий из жизни родителей. Да, именно – участницей, так как Маргарита вместе с ними «проживала» их жизни. Вместе с ними страдала, кричала и плакала.
– Стоп, девочка, стоп! – приказала она себе. – Переведи дух, сосредоточься и подумай! Овал. Таинственный, грозный и всевидящий Овал. Что это? Волшебное преломление света или случайное пересечение световых лет, исходящее от бесчисленного множества небесных светил. Вселенский каприз? Загадка? Тогда в чем же его разгадка, а? Но Он же не был только бесстрастным проводником, совершающим экскурс в прошлые жизни! Он жил, дышал, возмущался и плакал. Да! Так оно и было на самом деле! Все! Поняла! Наконец-то я все поняла! Жизнь – это сам Овал. Дыхание – дымка. Возмущение – огонь, а плач – это камнепад… Тогда почему же он не испепелил тех, кто убивал, издевался, калечил чужие жизни, учинял еврейские погромы? Почему? Да потому, что этот Овал – вселенское Око, через которое Всевышний обозревает нашу землю. Это вселенский разум и его душа. Но это Око, как и живущие на земле люди, не получило от Всевышнего право на свое волеизъявление. Поэтому Овал только показывает, а наказывать – это прерогатива самого Господа Бога.
Вдруг ночной небосвод осветился яркими цветовыми сполохами. И через всю необозримую толщу Вселенной понесся к земле тонюсенький огненный лучик, который по чьей-то прихоти или воле прорвался из космических глубин, затмевая своим светом свет звезд.
Маргарита не верила своим глазам.
– Что это? Что происходит? Это чудо – космический эксперимент? Или кто-то ей хочет помочь разобраться в самой себе? А может – наоборот? Желает, чтобы она узнала о существовании некой глобальной вселенской закономерности, управляющей пластами ушедших в небытие эпох, которые не исчезают, а, материализуясь, образуют новые субстанции соответственно месту и времени. А раз так, то сразу становятся ощутимыми такие понятия, как реинкарнация, или переселение душ! А теперь появился этот неземной красоты Луч. Значит, это действо еще продолжается. Луч описал круг и… о, боже!!!
Маргарита обозревала звездный небосвод, который приблизился к Земле, преодолев миллиарды световых лет. Перед ее взором происходил парад небесных светил. И вдруг они исчезли. Их место занял ковш Большой Медведицы. Луч огненно-острым концом врезался в самую его сердцевину, вырезав идеальный по форме новый Овал, в миллионную долю секунды вобравший в себя черноту ночи, и, разделив его на пять равных составляющих, понесся к звездам, образующим ковш. Эти составляющие начали одновременно сокращаться, подтягивая звезды к вырезанному отверстию. А они, как огромных размеров фонари, осветили его голубым, неземной красоты светом.
«Такое впечатление, что на новый Овал возложили звездную корону. И мне почему-то совсем не страшно. Говорят, что красота – не убивает! А впрочем, поживем – увидим!» – подумала она.
Экран нового Овала постоянно менял свою окраску и остановился на приятных для глаз пастельных полутонах. Вдруг дно Овала начало приближаться к его началу…
«Ох, еще немного, и дно вывалится наружу!» – дрожа всем телом, решила женщина. Но дно вовремя остановилось, а вокруг него образовался невысокий бортик, который не давал этому дну упасть и раствориться в космическом пространстве. У молодой женщины перехватило дыхание…
И тут небесный кинотеатр снова ожил.
– А это что? Что это? Где? Когда? В какие годы? Господи! Так это же наш дом, двор, фруктовый сад, беседка, увитая багряно-желтыми листьями дикого винограда, образовавшими некий орнамент. Орнамент, похожий на слово. Приглядевшись, она прочла: «жидовка».
Маргаритино сердце, громко ухнув, тревожно забилось. Похоже, что оно попало в капкан ее памяти и, как застигнутая врасплох пичужка, старалось вырваться на свободу и улететь.
«Я не хочу! – кричало оно. – Я не хочу возвращаться в детство! Я не хочу, не могу и просто не выдержу! Пережить и прожить снова то, что давно ушло в прошлое, постепенно присыпав ту боль пеплом прожитых лет?! Это не для меня! Пощади! Умоляю! Пощади!» Но «дно» на то и есть дно – оно неумолимо.
