скачать книгу бесплатно
– Потому что дядя наверняка послал за мной отряд, – ответила Мириамель. – Они не сумеют нас найти, если мы будем в лесу.
Саймон прекрасно помнил, как он путешествовал по огромному лесу, и эти воспоминания были далеко не самыми приятными.
– Но путешествие через лес будет очень медленным, – возразил он.
– Мы не останемся там надолго, – ответила она. – Ровно на столько, чтобы они окончательно потеряли наши следы.
Саймон пожал плечами. Он понятия не имел, куда направлялась принцесса, но у нее явно имелся план.
Они ехали в сторону далекой линии леса.
Сильно после полудня они добрались до границы Альдхорта. Солнце уже клонилось к горизонту, и заросшие травой холмы окрасили косые лучи заходившего солнца.
Саймон думал, что они разобьют лагерь на опушке леса – в конце концов, они ехали почти целый день без остановок, хотя иногда им удавалось немного подремать в седле, – но Мириамель твердо решила углубиться подальше в лес, чтобы их не нашли даже случайно. Они пробирались между деревьями. Лес становился все гуще, вскоре им пришлось спешиться, и дальше они повели лошадей в поводу. Так они преодолели еще четверть лиги. Когда принцесса наконец отыскала место, которое ей понравилось, лес уже погрузился в сумерки, и мир под плотной листвой приобрел самые разные оттенки синего цвета.
Саймон сразу принялся разжигать костер. Когда огонь разгорелся, они занялись лагерем. Мириамель выбрала это место из-за близости небольшого ручья. Пока она готовила ужин, Саймон пошел напоить лошадей.
Несмотря на то что он провел весь день в седле, Саймон не чувствовал усталости, казалось, его тело забыло, что такое сон. После того как они с Мириамель поели, оба устроились возле костра и заговорили о текущих проблемах, впрочем, темы выбирала Мириамель. Саймона беспокоили другие вещи, и он считал странным, что она так серьезно обсуждала будущего ребенка Джошуа и Воршевы и просила его рассказать о сражении с Фенгболдом, когда оставалось столько открытых вопросов об их нынешнем путешествии. Наконец он не выдержал и поднял руку.
– Хватит об этом. Ты обещала рассказать мне, куда мы направляемся, Мириамель.
Некоторое время она молча смотрела в огонь.
– Ты прав, Саймон. Я поступила с тобой нечестно – так далеко увезла, воспользовавшись твоим доверием. Но я не просила тебя ехать со мной.
Он почувствовал обиду, но постарался ее скрыть.
– Однако я здесь. Так скажи мне – куда мы едем?
Она сделала глубокий вдох, а потом выдохнула:
– В Эркинланд.
Он кивнул:
– Да, я и сам догадался. Это было не так уж сложно тому, кто внимательно слушал тебя во время Раэда. Но куда именно в Эркинланде? И что мы там будем делать?
– Мы едем в Хейхолт. – Она пристально на него посмотрела, словно предлагая возразить.
Да смилуется над нами Эйдон, – подумал Саймон.
– Чтобы забрать Сияющий Коготь? – спросил он.
И, хотя даже думать о таком было чистейшим безумием, он почувствовал некоторое возбуждение. Ведь он – не без помощи, конечно, – отыскал и завладел Шипом, разве нет? Быть может, если он сумеет привезти Сияющий Коготь, то… Он не осмелился даже мысленно произнести эти слова, но перед глазами у него внезапно возникла картина: он, Саймон, рыцарь-из-рыцарей, который даже имеет право ухаживать за принцессами…
Мириамель продолжала внимательно на него смотреть.
– Может быть.
– Может быть? – Он нахмурился. – Что ты имеешь в виду?
– Я обещала рассказать тебе о том, куда мы едем, – ответила Мириамель. – Но не говорила, что открою все мои планы.
Саймон, которого охватило раздражение, взял ветку, сломал ее пополам и бросил в костер.
– Клянусь проклятым Деревом, Мириамель, – прорычал он, – почему ты так себя ведешь? Ты сказала, что я твой друг, но обращаешься со мной, точно я ребенок.
– Я не обращаюсь с тобой, как с ребенком, – с жаром ответила Мириамель. – Ты настоял на том, что должен поехать со мной. Ладно. Но у меня есть собственная задача, и не важно, намерена я забрать меч и вернуться или направляюсь за парой туфель, которые забыла в замке.
Саймон все еще сердился, но не смог сдержать смех:
– Наверное, так и есть, ты возвращаешься за туфлями, платьем или еще чем-то вроде того. Такова уж моя удача – погибнуть в Эркинланде во время войны из-за неудачной попытки украсть туфли.
Часть неудовольствия Мириамель исчезла.
– Вероятно, ты украл немало вещей, и тебе все сошло с рук, когда ты жил в Хейхолте. Так что это будет честно.
– Украл? Я?
– Ну, в кухне ты что-то постоянно воровал. Ты мне рассказывал, хотя я и сама знала. А кто утащил лопату церковного сторожа и вложил ее в латную рукавицу доспехов в Малом зале, чтобы казалось, будто сэр Некто отправляется копать отхожее место?
Удивленный тем, что она такое помнит, Саймон с довольным видом улыбнулся:
– Ну, мне помогал Джеремия.
– Ты его вовлек в это безобразие. Без тебя Джеремия никогда бы на такое не отважился.
– Но как ты узнала? – спросил Саймон.
Мириамель бросила на него презрительный взгляд:
– Я уже тебе говорила, идиот. Я целыми неделями за тобой следила.
– Да, говорила. – Слова принцессы произвели на него впечатление. – И что еще ты видела?
– Главным образом ты убегал куда-нибудь, чтобы предаваться мечтаниям и ничего не делать, – насмешливо ответила она. – Вот почему Рейчел надирала тебе уши до синяков.
Саймон оскорбленно расправил плечи:
– Я убегал для того, чтобы провести немного времени в одиночестве. Ты не представляешь, каково это – жить вместе со слугами.
Мириамель посмотрела на него, и выражение ее лица стало серьезным и даже печальным.
– Тут ты прав. Но и ты не знаешь, как быть мной. Мне также почти не выпадало возможности остаться наедине с собой.
– Может быть, – упрямо ответил Саймон. – Но я могу спорить, что в твоей части Хейхолта кормили гораздо лучше.
– Нет, точно так же, – парировала Мириамель. – Мы просто ели с чистыми руками. – И она бросила выразительный взгляд на его перепачканные в пепле руки.
Саймон расхохотался:
– Ага! Значит, разница между поваренком и принцессой заключается в чистоте рук. Я должен тебя разочаровать, Мириамель, после того как я половину дня проводил с руками по локоть в мыле, мои руки были очень чистыми.
Она насмешливо на него посмотрела:
– Значит, между нами нет никакой разницы?
– Я не знаю. – Внезапно Саймону стало не по себе, он понял, что ступил на тонкий лед. – Я не знаю, Мириамель.
Она почувствовала, как что-то изменилось, и замолчала.
Вокруг музыкально стрекотали насекомые, а темные деревья склонялись над ними, словно пытались подслушать их разговор. Как странно снова оказаться в лесу, – подумал Саймон. Он успел привыкнуть к огромным пространствам, которые открывались с вершины Сесуад’ры, а также бесконечным лугам земель Высоких тритингов. После таких картин Альдхорт казался тесным. Впрочем, как и замок, но замок защищал от врагов. Быть может, Мириамель права: на некоторое время лес станет для них наилучшим укрытием.
– Я иду спать, – неожиданно заявила Мириамель.
Она встала и направилась к тому месту, где приготовила себе постель, и Саймон обратил внимание на то, что она постаралась устроиться подальше от него.
– Как хочешь. – Он не понимал, рассердилась она на него снова или нет. У него часто возникало такое ощущение, когда они обсуждали всякие мелочи. О серьезных вещах говорить было еще сложнее, такие темы смущали… и пугали. – А я еще немного посижу у костра.
Мириамель завернулась в плащ и легла. Саймон смотрел на нее сквозь пламя костра. Одна из лошадей негромко заржала.
– Мириамель?
– Что?
– Я говорил серьезно в ту ночь, когда мы сбежали. Я буду твоим защитником, даже если ты не расскажешь мне, от чего тебя следует защищать.
– Я знаю, Саймон. И спасибо тебе.
Снова наступила тишина. Через некоторое время он услышал тихую мелодию – Мириамель что-то напевала.
– Что это за песня? – спросил Саймон.
Она зашевелилась и повернулась к нему:
– Что?
– Что ты пела?
Мириамель улыбнулась:
– Я не заметила, что стала ее напевать. Она весь вечер звучала у меня в голове. Ее пела мне мать, когда я была совсем маленькой. Я думаю, это песня эрнистирийцев, которая дошла от моей бабушки, но слова почему-то на вестерлинге.
Саймон встал и подошел к своей постели.
– Ты мне споешь? – спросил он.
Мириамель колебалась:
– Даже не знаю. Я устала, и у меня нет уверенности, что я помню все слова. К тому же это печальная песня.
Он лег и накрылся плащом, внезапно почувствовав, что дрожит. Ночь обещала быть холодной, и ветер шуршал в листве.
– Пусть ты и спутаешь какие-то слова. Мне было бы приятно тебя послушать.
– Хорошо, я попытаюсь. – Мириамель немного подумала и запела.
У нее был немного хриплый, но приятный голос.
– В Катин-Дэйре жила девушка, – начала она. Хотя Мириамель пела негромко, медленная мелодия заполнила всю темную лесную поляну.
В Катин-Дэйре, возле Серебряного моря,
Самая прекрасная девушка на свете.
И я любил ее, а она любила меня.
У Серебряного моря дует холодный ветер,
Растет высокая трава и всюду лежат древние камни.
Там покупаются сердца, а любовь продается.
Снова и снова звучит одна и та же история
В жестоком Катин-Дэйре.
Мы встретились, когда осенняя луна сияла в небе
В Катин-Дэйре, у Серебряного моря,
В серебряном платье и золотых туфельках
Она танцевала и дарила мне улыбку.
Когда зимний лед лег на крыши
В Катин-Дэйре, у Серебряного моря,
Мы пели у зажженного камина.
Она улыбалась и дарила мне свои губы.
У Серебряного моря дует холодный ветер,
Растет высокая трава и всюду лежат древние камни.
Там покупаются сердца, а любовь продается,
Снова и снова звучит одна и та же история
В жестоком Катин-Дэйре.
Когда весна спала в полях
В Катин-Дэйре, у Серебряного моря,
В святилище Мирчи горели свечи,
Она дала мне клятву.
Когда лето горело над холмами
В Катин-Дэйре, у Серебряного моря,
В городе объявили о свадьбе,
Но она не пришла, чтобы выйти за меня.
У Серебряного моря дует холодный ветер,
Растет высокая трава и всюду лежат древние камни.
