скачать книгу бесплатно
Купер хихикнул, а Рейчел освободилась от моей руки.
– Кто я, по-твоему? Чудо-женщина? Господи. – Я открутила крышечку бутылки и сделала пару глотков.
– Ее зовут Айрис, – сказал Купер, сопроводив слова кивком в направлении вагончика с едой и девушки, которая купила ему билет.
– Только не это, – ужаснулась Рейчел.
Я помычала с наигранным сочувствием:
– Поцелуй смерти – имя, которое нельзя сократить. Знала бы она, что, называя свое имя, подводит черту под вашими отношениями.
– Оно совершенно не сокращается. Ай. Мне что, называть ее Ай? – спросил Купер.
– Или ты мог бы переступить через свою лень и просто называть ее полным именем.
– Дело не в моей лени. Дело в планах на отношения. Я хочу, чтобы у меня была возможность называть свою девушку сокращенной формой имени.
– Не знаю, кажется ли тебе, что это сексуально, – вспылила я, – но это не так.
Он набрал горсть попкорна и пожал плечами.
– Но тем не менее.
Я подумала минуту и сказала:
– Как тебе Рис?
Я не была уверена, что хочу помочь ему с этой новой девушкой, хотя это и давало мне ощущение независимости от прошлых симпатий. Симпатий, о которых не знал никто, кроме меня… и моей мамы… и, возможно, Купера, хотя я не сомневалась, что убедительно представила свое признание шуткой тем летом.
– Рис звучит мило, – признала Рейчел, набирая у Купера горсть попкорна.
– Хм, – начал он, – а ведь это и правда подходит. Хорошо, что я взял ее номер.
– Это мне она должна была купить билет на фильм. Я только что ее выручила.
Я наблюдала за тем, как солнце задержалось на кромке океана, прежде чем полностью кануть за горизонт.
– А вы двое что скажете? Какие у вас планы на отношения?
– Моя ближайшая цель – итальянский парень с длинными кудрявыми волосами, сочным акцентом и исключительным талантом к поцелуям: я не буду понимать ни слова из того, что он говорит, но это уже не будет иметь значения.
Я рассмеялась.
– Это случится до или после того, как родители найдут отхожее место твоего прапрадяди?
– Уж точно до… а потом после. А у тебя, Эбби? – спросила Рейчел. – Какие у тебя планы на отношения?
Я перевернулась на живот и начала рисовать указательным пальцем на песке.
– Без сомнения, художник. Кто-то, кто умеет рисовать, или пишет красками, или что-нибудь подобное.
– Но что, если он будет превосходить в этом тебя? Зачем тебе человек с таким же набором навыков? – спросила Рейчел.
– В самом деле, – согласился Купер, – ты начнешь соревноваться.
– То, что ты превращаешь все в соревнование, не значит, что все так делают, Куп.
– Вот видишь! У меня идеальное имя. Оно великолепно сокращается.
– Не знаю, великолепно или нет, но звучит действительно мило, – признала я.
– На самом деле, это напомнило мне кое о чем, – начала Рейчел. – Один парень спрашивал меня на днях о твоей работе. Он вспомнил, что видел ее в классе искусств перед каникулами и не смог выбросить из головы.
– Кто тебя спрашивал?
– Я его не знаю. Он остановил меня в «Старбаксе». Думаю, он знает, что мы друзья.
– Круто! – сказал Купер.
Я закусила губу и улыбнулась. Хотелось закричать: «Смотри, Купер, у меня тоже что-то происходит. Я не просто красотка, над которой можно посмеяться. Я художница».
– Вернемся к целям на отношения, – сказала Рейчел. – Парень-ценитель-твоего-искусства так же хорош, как и парень-художник? Потому что в случае положительного ответа, тебе непременно нужно сходить куда-нибудь с тем таинственным незнакомцем.
– Да! Так и следует сделать, – последовала реплика Купера.
– Ценитель искусства с небольшим отрывом занимает второе место. К счастью, ты узнала о нем так много, Рейчел.
– Да, небольшое затруднение.
На большом экране перед нами начал идти фильм, и колонки взорвались громкой музыкой.
– Мне нужно в уборную, скоро вернусь. – Рейчел наклонилась к моему уху, чтобы предупредить, и убежала.
Купер подполз ко мне на животе и улегся так близко, что наши плечи касались. Он взял палочку и начал рисовать узоры рядом с моими шедеврами.
– Только мы двое этим летом, малыш, – сказал Купер.
Мое сердце вздрогнуло от этих слов. «Мы его уже не любим», – напомнила я сердцу. Он один из наших лучших друзей, в конце концов. Одного лишь Купера Уэллса хватит, чтобы сделать это лето сносным.
– Ага, – я потянулась и дорисовала по паре колес под каждым его человечком, – ты собираешься гонять по дюнам на этой неделе? – Купер часто участвовал в гонках на квадроциклах, которые устраивала местная лига любителей, и, должна сказать, серьезных любителей этого вида транспорта.
– В среду. И я надеюсь увидеть тебя с плакатом в руках. И пусть на нем будет написано «Купер – номер один».
– Но что, если ты уступишь первое место другому? Получится неловко.
Он толкнул меня плечом.
– Конечно, я приду. Разве я когда-нибудь пропускаю твои гонки?
– Ну, обычно ты приходишь с Рейчел и Джастином, поэтому я и не был уверен.
– Раньше я всегда приходила без них.
Я познакомилась с Купером в восьмом классе, и с тех пор мы были друзьями. Рейчел и Джастин пришли в нашу компанию уже на первом курсе.
– Да, ты права. И, кажется, ты мой талисман на счастье, поэтому теперь ты обязана приходить ко мне до конца своих дней.
– И я буду. – До конца своих дней я буду фанаткой Купера. Мне стало грустно от этой мысли, но я взяла себя в руки и собрала посыпавшиеся крупицы достоинства. А потом он мне улыбнулся.
Два
Летом я обычно высыпалась от души. Обычно, но не этим утром. Этим утром настырная полоска света прокралась в мою комнату через приоткрытые жалюзи и никак не оставляла меня в покое. Пришлось встать и зашторить окно полностью. Затем я снова нырнула под одеяло с головой, но даже особенная тщательность, с которой я накрыла уши, не спасла мой сон от телефонной трели. Я намеревалась игнорировать звук, но не смогла побороть любопытство и потянулась к ночному столику. На экране отобразилось сообщение от Рейчел.
Она:«Это будет последнее сообщение за следующие девять недель».
Она:«Что ты будешь делать без меня?» – следовало прямо за ним.
Я:«Больше спать, полагаю».
Она:«Согласна. Я тоже. Что, если мне понравится жизнь без телефона? Нет, невозможно. Даже если я войду во вкус, родители никогда об этом не узнают. Я не могу доставить им такое удовольствие».
Я улыбнулась и протерла глаза.
Я:«Помни о своей подруге. И не вздумай полюбить какого-нибудь итальянца больше, чем меня».
Она:«Ты тоже!»
Я:«Уж поверь, мне в ближайшем будущем не грозят горячие итальянские парни».
Она:«Смешно. Я о том, что тоже буду скучать».
Я:«Знаю. Хорошей дороги. Позвони мне с таксофона, когда сможешь. Как думаешь, у них ведь еще водятся таксофоны?»
Она:«Не знаю. Будет видно».
Какое-то время я не отрывала глаз от экрана, но нам обеим больше нечего было сказать. Пока я представляла бесконечно долгое лето без Рейчел и Джастина, мой палец взял ситуацию под свой контроль, разблокировал телефон и открыл сайт из закладок. Подача заявок на участие в зимней программе института искусств «Уишстар». Программа моей мечты. Если верить моему учителю искусств, приемной комиссии какого-нибудь престижного художественного университета будет достаточно упоминания этой программы в заявке, чтобы решить судьбу моего поступления. К тому же это «Уишстар». Мне жутко хотелось бы провести часть зимних каникул рядом с другими художниками, под руководством невероятных преподавателей. Целых две недели мы, вдохновленные лекторами и их историями успеха, изучали бы новые техники, работали с разными инструментами и материалами. Познакомиться с настоящими профессионалами в этой области я мечтала ничуть не меньше, чем улучшить свои собственные навыки, и это место идеально мне подходило.
Я перечитала страницу в миллионный раз за последние полгода. Еще раз перечитала требования к участникам программы – никаких изменений. Возраст, опыт, рекомендательное письмо, опыт участия в выставках/проданные работы. Я наконец-то подходила по возрасту: они принимали только совершеннолетних, а осенью мне наконец-то исполняется восемнадцать. Меня не останавливало и то, что большинство участников, по рассказам, были студентами или даже выпускниками. У меня был опыт в рисовании – целое портфолио с работами. Был человек, готовый написать мне рекомендательное письмо. Оставалось удовлетворить только один критерий, прежде чем я смогу подать заявку: выставки/проданные работы. До сих пор я участвовала только в школьных выставках. И уж точно никогда не продавала своих работ. Но у меня был готов план. Воодушевленная этой мыслью, я улыбнулась и вылезла из-под одеяла.
По пути в ванную я едва не споткнулась о маму. Дверцы шкафчиков были открыты, а она лежала на полу гостиной в окружении шампуней, спреев для волос и средств для чистки окон. В одной руке я заметила фонарик, которым она светила под раковину, а в другой – мухобойку.
– Ой. Что происходит? – спросила я.
– Ты слышала когда-нибудь о коричневом пауке-отшельнике?
– Пауке-отшельнике?
– Да. Я просто хочу убедиться, что под умывальником их нет.
– Ты нашла паутину? Или где-то валялся выпитый досуха трупик мыши? – Присаживаясь рядом, чтобы лучше рассмотреть освещенное место, я случайно опрокинула пузырек с кондиционером.
– Нет, но я прочитала историю о девочке-подростке, которую ужасно изуродовал своими укусами паук, как раз когда она полезла за раковину за бутылкой «Хербал Эсенсес»[3 - Бренд органических продуктов для ухода и окрашивания волос компании Clairol.]. Потом я вспомнила, что ты тоже хранишь там свой запас, и решила, что осторожность не повредит.
– Мам, – я подняла баночки с пола и начала по одной возвращать их на полку, – перестань читать в Сети жуткие истории и сразу же примерять их на нас. Хочу, чтобы жуткая история нападения на меня была уникальной.
Она села и бросила на меня строгий взгляд.
– Эбигейл, о таком не шутят. – Ее темные волосы ложились на лицо непослушными прядями, будто первым делом после сна она поспешила в мою ванную.
Я выключила ее фонарик и поднесла его к губам на манер микрофона.
– А теперь можно мне принять ванную? Мне правда нужно.
Она вздохнула, но встала с места.
– Все равно мне нужно проверить другие ванные комнаты.
Я закрыла за ней дверь и пошла в душ. Мои глаза остановились на шкафчике. Я открыла его, присмотрелась и снова закрыла, не забыв закатить глаза. В ванной не было пауков.
* * *
После быстрого душа я надела свои укороченные шорты и топ – мой обычный летний гардероб, – потом я собрала свои светлые волосы в высокий хвост и пошла в кухню. Овсянка хранилась на верхней полке кладовой, и мне пришлось встать на цыпочки, чтобы ухватить пару пакетов из коробки, затем я высыпала их в пластиковую миску и залила водой. К тому моменту, как овсянка приготовилась, а таймер начал звенеть, дедушка уже проснулся. Он сильно волочил ноги при ходьбе, поэтому за ним всегда следовал характерный шорох.
– Что это тут? – спросил он на входе в кухню. – Принцесса сегодня отказалась поспать перед балом?
– Очень смешно, дедуль.
– Твоя бабушка считала меня смешным. С тех пор ни одна другая женщина не смеялась от моих шуток. Такое несчастье.
– Ее смерть или то, что с тех пор никто не смеется от твоих шуток?
– Хм, а ты умная девчонка, да?
Моя бабушка умерла от рака, не дожив трех месяцев до моего рождения, поэтому для меня это случилось буквально в прошлой жизни. Я никогда ее не знала, поэтому не могла по ней скучать, но я знала, что скучал мой дедушка, несмотря на то, что шутил об этом. После бабушкиной смерти дедушка переехал жить к нам.
– Хочешь овсянки? – предложила я ему, протягивая миску с еще не тронутой кашей.
– Нет, хочу что-нибудь безмерно сладкое.
– Уверена, здесь предостаточно сахара. Здесь два пакетика овсянки с пряностями.
– Но она притворяется здоровой пищей, а это непростительно. – Он достал себе миску и коробку хлопьев из кладовки.
– Дедушка, как тебе удалось дожить до восьмидесяти с таким ужасным питанием?
– Мне не восемьдесят. Почему ты постоянно добавляешь мне лишние годы? Будто ты пытаешься от меня поскорее избавиться.
Я достала ложку из ящика, присела за стол, поджав под себя босые ноги, зачерпнула щедрую порцию горячей каши и отправила ее в рот, о чем тут же пожалела.
