скачать книгу бесплатно
По случаю моего дня рождения мама приготовила лазанью. Она пыталась дозвониться до Карли, чтобы та пришла домой к ужину, но её мобильный не отвечал. Телефон Стива сигналит новым сообщением.
– Она снова с этим Джолионом Дэнси, – говорит мама, взглянув на экран. Я не могу понять, довольна она этим или нет. – Это её бойфренд?
– Откуда мне знать? – когда речь идёт о Карли и Джолионе, я предпочитаю вести себя очень осмотрительно.
– Мне просто кажется, что она могла бы прийти на ужин в честь дня рождения сводного брата.
У меня полный рот лазаньи, так что я не отвечаю. Мама подгадала с ужином к перерыву в игре, и к нам присоединяется Стив.
– Ноль-ноль, – сообщает он.
Я хмыкаю и изображаю интерес.
Пришла пора спать, а я так и не открыл Письмо.
Но в пол-одиннадцатого я просыпаюсь: сначала Карли звенит ключами, потом они со Стивом говорят на повышенных тонах.
В двадцать три часа у меня уже кружится голова от усталости, и я не могу больше ждать. Я протягиваю руку к конверту на столике и на час раньше, чем следовало бы, поддеваю мизинцем приклеенный клапан.
Глава 7
Дорогой Ал,
Надеюсь, нам улыбнётся удача, и тебе не придётся читать это письмо.
Это самое странное начало письма, которое я вообще видел. Никакого «привет!» или «как дела?». Ну ладно…
Но будем исходить из того, что ты его читаешь. Я отдал письмо твоей маме – она должна вручить его тебе, когда ты подрастёшь.
Ты подождал шестнадцать часов?
Я качаю головой в ответ, будто он меня видит.
Это просто была проверка твоей силы воли. Если ты её прошёл, хорошо – тебе будет чуть проще выполнить мою следующую просьбу. Если нет – что ж, я всё равно хочу, чтобы ты попытался.
Ты читаешь это письмо, а значит, мои опасения подтвердились. Случилось то, чего я боялся: меня не будет рядом, пока ты будешь взрослеть. И я могу сделать тебе только один подарок, мой дорогой сын.
Хочу объяснить: я не боюсь умирать, но мне грустно от того, сколько всего мы не сделаем вместе.
Я не увижу, как ты пойдёшь в среднюю школу и окончишь университет, как женишься и сам станешь отцом.
Это важные большие события. Но есть и мелочи, крошечные детали, которых мне так сильно будет не хватать. Я люблю твою улыбку, наши шутки и то, как ты смеёшься над моими дурацкими историями. Я люблю вдыхать запах твоих волос, когда мы обнимаемся. И мне нравится, как ты радуешься каждому утру.
Впрочем… есть шанс, что всё это не исчезнет навсегда. Если ты будешь следовать моим инструкциям, если будешь смелым и умным – а ты такой и есть, я знаю, – то сможешь предотвратить мою смерть. Когда я пишу это, тебе всего восемь: ты пока не можешь постичь смысл того, что я хочу сказать тебе. Тебе пришлось подождать, но теперь время настало. Скоро, Ал, ты научишься путешествовать во времени.
Я прерываюсь и перечитываю. «Предотвратить смерть? Путешествовать во времени?» Да о чём это папа вообще?
Люди мечтают о путешествиях во времени с тех пор, как осознали само понятие времени. Представь себе, Ал: что, если бы мы могли заглянуть в будущее?
Или вернуться в прошлое, чтобы исправить свои ошибки?
Греки, египтяне, китайцы – все древние цивилизации стремились к этому.
Древние шумеры, населявшие территорию современного Ирака четыре-шесть тысяч лет назад, возможно, раскрыли тайну путешествий во времени. Об этом говорят клинописные таблички и другие археологические находки. Беда в том, что, даже если это не миф и они могли перемещаться в прошлое и будущее, – это было слишком давно. Их знание ушло вместе с ними.
Не так давно я сделал очень важное открытие. Я использовал современные компьютерные системы, недоступные древним людям.
Ал, ты готов путешествовать во времени?
Нет, Ал, это не научная фантастика: тебе не придётся сражаться с монстрами в далёких галактиках. Это чистая математика, но очень и очень сложная.
Я вывел формулу, которая позволяет физически перемещаться (назовём это «путешествовать») между параллельными измерениями. Такое перемещение может казаться путешествием во времени.
Заметь, что я написал «казаться».
Ты знаешь, что время «относительно» – впервые на это указал Альберт Эйнштейн. Уверен, что ты слышал об Общей теории относительности Эйнштейна. Но есть ещё и Специальная теория относительности.
Однажды ты сможешь изучить и понять их, а пока просто поверь: они невероятно сложные. Мы все признаём гений Эйнштейна, но лишь немногие могут постичь, насколько поразительны его открытия. Наш мозг и наши мысли так крепко связаны с обычной земной жизнью, что большинству людей просто не под силу дать волю воображению и осознать истинное значение теорий Эйнштейна.
Я делаю паузу и перевожу взгляд на постер, который Стив повесил мне на стену. С постера на меня безучастно смотрят игроки «Ньюкасл Юнайтед». Вряд ли они мне чем-то помогут.
Конечно, я знаю про Альберта Эйнштейна – в конце концов, меня назвали в честь него. Всклокоченные волосы, густые усы – сумасшедший учёный, чьим именем в школе дразнят отличников. И да, я слышал о теории относительности, но только об одной, и совершенно не понимаю её смысла.
Представь себе золотую рыбку в аквариуме. Она может знать всё об окружающем её мире: каждый камень, пузырёк воздуха или песчинку. Она даже может связывать вибрацию сверху, когда с аквариума снимают крышку, со скорым кормлением. Но она не понимает, что такое люди, машины, фруктовый смузи или победный гол. И никогда не поймёт.
Мозг золотой рыбки просто не может создать эти образы. Так и мозг большинства людей не может объять все те возможности, которые следуют из теорий Эйнштейна.
Не волнуйся, Ал, я не стану объяснять тебе понятие относительности. Даже самому Эйнштейну сложно это давалось. Лучший вариант звучал как-то так:
«Положите ладонь на горячую плиту на минуту – эта минута покажется вам часом. Посидите час рядом с симпатичной девушкой – этот час покажется минутой. ЭТО и есть относительность».
Говорил ли Эйнштейн серьёзно? Возможно, в некотором смысле. Вот что, я думаю, он хотел сказать: течение времени можно увидеть и почувствовать, а раз так, то его можно и описать. Но наша способность что-то описать не делает это реальным. Ты, без сомнения, можешь ярко обрисовать воображаемое животное, но оно не станет от этого настоящим.
«Путешествие во времени» – не лучшее определение того, что ты будешь делать, Ал. Но мы ограничены словами своего языка. «Относительное движение между измерениями пространства-времени» будет более точным, или же «Негравитационное перемещение статической материи в Мульти вселенной».
Понимаешь, о чём я? Лучше называть это «путешествием во времени». Помнишь, как мы ездили в Сихаузес и смотрели на звёздное небо? Я ещё рассказывал тебе о том, как заглянуть на много лет назад? С той поездки прошла лишь пара недель, и я сел за письмо. Надеюсь, ты и сейчас сможешь её вспомнить.
Я на секунду откладываю письмо, закрываю глаза и вспоминаю. Мы в поле – я и папа – смотрим на звёзды. На лице у меня появляется улыбка.
А теперь читай очень внимательно. Вот что ты должен сделать.
В гараже около нашего дома есть небольшой подвал – туда ведёт лестница, закрытая снаружи досками.
Значит, он писал о нашем старом доме. Конечно, папе не приходило в голову, что мы можем переехать. Я читаю дальше, но уже боюсь не справиться с его заданием.
Это маленький узкий подвал, там ты увидишь тяжёлую металлическую дверь, а на ней – колесо-штурвал вместо ручки, как на подводной лодке. Замок открывается кодом: 5021, твой день рождения наоборот. Никто другой не знает этот код. Открой дверь и войди. Письмо номер два приклеено под столом.
Ты должен полностью доверять мне – как никому в своей жизни.
Скоро многое прояснится.
Тебя ни в коем случае никто не должен увидеть.
Твой любящий папа
P. S. У тебя есть на это всего неделя.
Я перечитываю и перечитываю письмо. На четвёртый раз происходит нечто необычное: я уже не читаю слова, а слышу, как их произносит папин голос.
Мягкий и немного хриплый, с этим лёгким акцентом, с этой его привычкой заканчивать предложения так, будто он задаёт вопрос.
Я представляю себе наш бывший дом, гараж и ступеньки в подвал.
Я лежу, уставившись в потолок, словно в трансе, – сейчас я в нашем старом доме вместе с папой. Мне уже не восемь лет, я – это я сейчас, мне двенадцать, и всё же я чувствую папино присутствие и слышу его. Он дотрагивается до моей щеки и снова спрашивает:
– Ал, ты готов путешествовать во времени?
Впервые за четыре года я засыпаю на руках у папы.
Глава 8
Мне было восемь лет. На пасхальных каникулах мы с мамой и папой сняли маленький коттедж неподалёку от Сихаузеса. Это в графстве Нортумберленд на побережье, совсем рядом с Шотландией.
Папа был выдающимся инженером, но не похоже, что он много зарабатывал: мы никогда не отдыхали за границей и ездили на старой машине.
Мы втроём шли по дороге от Сихаузеса к коттеджу: было поздно, около десяти вечера, и очень-очень темно. Мы поужинали в ресторане «Магна Тандури», и папа пытался говорить с официантом по-бенгальски – без особого успеха, ведь папин бенгали сложно понять. И вот мы шли и болтали, и тут вдруг папа остановился, ахнул и восхищённо сказал:
– Вы только посмотрите, ребята!
Его взгляд был устремлён в небо – такого звёздного неба я никогда раньше не видел. Фонари не горели, а Сихаузес остался за поворотом, в миле[15 - 1 миля равна 1,61 километра.] от нас. Тёмно-синее, почти чёрное небо, а на нём столько звёзд, что они сливались друг с другом в сияющие кляксы.
С наступлением ночи стало прохладно, и мама поспешила в коттедж, оставив нас с папой вдвоём.
– Пойдём, – сказал он мне, – я тебе кое-что покажу.
Он перепрыгнул через заборчик, подал мне руку – и мы оказались в поле. Мы шли по чёрно-зелёной траве под светом звёзд, а потом легли рядом и стали рассматривать небо. Я почувствовал, как папа берёт меня за руку.
– Хочешь увидеть, что произошло девять лет назад? – спросил он.
– Гм… да?
– Не ролик на «Ютьюбе» или что-то подобное – здесь всё по-настоящему.
– Хорошо.
– Видишь ту звезду, самую яркую? – он указывал не точно вверх, а в сторону горизонта, на звезду, которая мерцала голубоватым светом. – Это Сириус, его ещё называют Большой Пёс. Огромная звезда, больше нашего Солнца. Она находится на расстоянии восьмидесяти одного триллиона километров от нас.
Не знаю, как вас, а меня разговоры о триллионах и подобных числах приводят в замешательство. Я не могу представить себе восемьдесят один триллион километров. Будто прочитав мои мысли, папа добавляет:
– Это восемьдесят одна тысяча миллиардов.
Легче мне не стало.
– Другими словами, почти в миллион раз больше, чем расстояние от Земли до Солнца.
Ладно, это я ещё хоть как-то могу представить. Я сжимаю папину ладонь в знак того, что мне понятно.
– Итак, Ал, свет Сириуса шёл до Земли около девяти лет. От Сириуса до тебя – девять лет. То есть ты сейчас видишь то, что было девять лет назад.
Я попытался это переварить. Кажется, я понял, но мне было всего восемь лет. Сейчас я понимаю это лучше. Папа поднимается на ноги и стоит, запрокинув голову вверх.
– Сколько их там? – спросил я. – Я про звёзды.
Пауза затянулась, и я подумал, что папа меня не услышал.
– Папа?
– Да-да. Я просто думаю над ответом, ведь никто его точно не знает. Мы ведь сейчас видим звёзды без телескопа? Вот таких – всего несколько тысяч. Но видишь вот там белёсую дымку? – он указал на одну из звёздных клякс. – Это Млечный Путь.
– Его назвали в честь шоколадки?[16 - Млечный Путь в переводе на английский – Milky Way; так же называется известная шоколадка.]
– Вообще-то наоборот, но да, связь есть. Наша звезда, Солнце – части Млечного Пути. Мы живём на окраине галактики, поэтому можем видеть её центр. А весь Млечный Путь насчитывает примерно сто миллиардов звёзд. Все они находятся дальше, чем Сириус, а некоторые из них уже взорвались, – он поворачивается ко мне, его глаза горят в темноте, – но свет от вспышек до нас ещё не добрался! Мы видим то, что было сотни лет назад!
Папа помог мне встать. Мы оба уже тряслись от холода.
– Глядя в ночное небо, Ал, ты путешествуешь во времени.
Пока мы шли обратно к забору, папа продолжал говорить о звёздах: о том, что есть ещё миллиарды галактик, подобных Млечному Пути, – вот только я его уже не слушал. Мне не наскучило, но я повторял про себя:
– Смотреть на ночное небо – это путешествовать во времени.
И всю дорогу до коттеджа я посматривал вверх, пытаясь заглянуть в прошлое.
Глава 9
У меня есть неделя на то, чтобы выполнить папины указания.
Целая неделя, чтобы тщательно всё обдумать и понять, насколько это катастрофически плохая идея.
На следующий день по дороге в школу я погружён в размышления. Я иду пешком: дедушка Байрон уехал в Уэльс на тренинг по медитациям. Ещё и ещё раз я прокручиваю в голове все причины не делать того, что хочет от меня папа. Вот они по порядку:
1. Как я доберусь до своего старого дома – в десяти милях отсюда по побережью – и останусь незамеченным?
2. Как я проникну в наш старый гараж?
3. Что будет, если меня поймают?
Нужно обдумать их по очереди, начиная с самой простой.
