Тай

скачать книгу бесплатно


Посадник крякнул от досады. Про это он не подумал.

– Ладно, и так кучу времени потеряли, – пробурчал он и потащил Тая к операционной – ты уже придумал как закрепишь Кубану в человеческом теле?

Этот вопрос не давал догматику покоя с самого начала. Вытащить девицу из зазеркалья было несложно, главное самому не угодить в ловушку. Но как закрепить ее легкое тело, которое легче душ людей, оставалось проблемой. С надеждой он посмотрел на Посадника. Тот мотнул седой головой:

– Ну уж нет! Тебя я приколотил крепко к этому телу, но второй такой выброс энергии привлечет внимание ко мне. Я и так рискую, помогая вам. А угодить из-за парочки беглецов в Дыхательные рудники? Нахрен мне это?

Они остановились под операционной. Оттуда доносились отрывистые команды хирурга, звон бросаемых в лотки использованных инструментов и хруст вправляемых костей. Тай лихорадочно думал. Выход был и даже не один. Он мог бросить Кубану в зазеркалье, вряд ли там так же погано как в Отхожих Пещерах. Но что-то удерживало его. Воспоминание. Ее глаза, перед тем как он рубанул топором, полные ужаса и надежды, что он ее не оставит.

Посадник молчал. Он точно знал, что время еще есть. Тихоновна едва приступила к трапезе, и обратно липовая санитарка будет возвращаться не скоро. Давэр ждал пока Тай примет нужное ему решение. Он долго готовился, и отнюдь не любой беглец с Колец подходил для его плана. Пока догматик показывал себя неглупым и вменяемым, если он пройдет это испытание, можно будет его привлекать к настоящему делу. Если же он окажется тупым, как тот балбес, что свалился в пустыне Навахо и принялся корчить из себя Великого Духа, то никогда не поздно позвать взвод Паду.

– Догма Души, – наконец заявил Тай – вот где ответ!

– Ты собираешься потрошить души людей? – насмешливо спросил Давэр – Не забыл, что я Посадник Демиурга. Все души должны либо осесть на этом Тяжелом Мире, либо пойти на Кольца.

– Нет, – раздраженно махнул рукой Тай – я о другом! Если засунуть душу обратно, то выделится энергия и много! Я прав?

– Технически говоря, – Посадник был доволен, но тщательно скрывал это, напустив на себя неуверенный и недовольный вид – это не нарушение правил. Но есть нюанс.

– Какой? – хмуро спросил Тай, он чувствовал, что Посадник играет с ним в какую-то игру, но не понимал правил и это было плохо.

– Душа должна быть оседающая и никак иначе!

– Иначе Демиург не получит то, что хочет? – криво усмехнулся Тай.

– Именно так, – улыбаясь ответил Давэр.

– И как мне это узнать?

– Твои проблемы, догматик, – пожал плечами Посадник – но у тебя будет одна десятитысячная удара сердца, чтобы увидеть разницу.

– Тебе весело? – хмуро спросил Тай.

– Еще как! – хохотнул старик и прислушался к операционной – Время пришло, так и будешь стоять тут, разинув рот?

– Кубана, – обратился к призрачному отражению в стекле стенда Тай – если тебе повезет, то первой умрет девица. А если нет, то привыкай к мужским причиндалам. Другого шанса у нас не будет.

Кубана, против своего обыкновения, промолчала, только кивнула. Как действительно умная девушка, она точно знала, когда следует заткнуться и запихнуть характер в нижние отверстия. Она только нервно поглядывала через плечо. Что-то нагоняло ее в зазеркалье, и красавица очень торопилась убраться из потустороннего мира.

Догматик выдохнул, потом еще раз, постаравшись максимально выдавить воздух из легких. Мимолетной мыслью промелькнуло, что брюхо опять придется зашивать. Потом он вошел в операционную. Никто не способен останавливать время, но можно было ускориться самому. Тай выбрал момент идеально.

Сердца парочки остановились уже несколько минут назад. Смерть догоняла свои жертвы. Догматик разогнался настолько, что все его пребывание в операционной заняло один стук сердца. Первой, на счастье Кубаны, умерла Нина.

Неуклюже ворочаясь душа вылезла из тела. Время для мертвецов идет совсем не так, как для живых. Она успела осмотреться и даже осознать, что мертва. Постепенно познания об истинном устройстве загробного мира, проявились в ее сознании. Она попыталась вцепиться в тело, осознавая, что сейчас произойдет.

Ее душа была слишком тяжелой для того, чтобы подняться к Кольцам. Нина заорала от ужаса, когда увидела, что кончики пальцев на ногах и руках, начинают рассыпаться в прах. Тяжелая душа возвращалась в Тяжелую землю, чтобы прорасти другой личностью. Она все вопила и пыталась влезть обратно в тело, которое ее уже не пускало, пока не рассыпалась облачком. Конец своего существования она встретила в ужасе и страдании.

Тай внимательно наблюдал за этим, стараясь не упустить ни малейшей детали. Отнюдь не потому, что ему понравилось зрелище. Догматику предстояло определить самое начало распада души Макса, чтобы успеть его предотвратить.

Кубана отразилась в стеклянном шкафу, потом перепрыгнула плитку пола, оттуда на стеклянный плафон операционного светильника. Тай сунул руку в отражение и схватил девушку за иглы на голове. Его начало засасывать в зазеркалье, но догматик был готов и уперся второй рукой в край стола. Усилие понадобилось настолько мощное, что начали рваться связки тела. И все же им удалось.

Девушка змеей ввинтилась в еще теплое тело. Но ее все время поднимало вверх. Демиург хотел получить свое обратно. Тай придавил ее ладонью, как будто пытался утопить ее в теле. Это помогло лишь временно.

Макс выскочил из тела бодро и это было плохо. Тай колебался, если душа уходит на Кольца, то придется ее отпустить. Парень огляделся. Вместо возлюбленной, с которой он собирался в прекрасные миры, он увидел два окровавленных тела, безразличных ко всему, усталых хирургов, застывших во времени и какого-то мужика, что пихал в тело его любимой кошмарную тварь.

Он хотел было возмутиться таким бардаком в загробном мире, но в этот момент знания о посмертии проявились в его разуме: нет никакого рая, нет никакого ада. Есть Кольца вокруг Демиурга и Тяжелые Миры. Демиург не призывал его, он был слишком тяжелым для него. Его судьба стать ментальным удобрением этого мира, чтобы на нем росли другие души. Отчаяние, что все его существование свелось к простой цели стать навозом для цветов, захлестнуло парня и он закричал. Как кричала его Нина. Как кричат умирая, почти все мертвецы.

Ужас перед небытием затмил окружающий мир. Макс не видел, как догматик подскочил к нему и изо всех сил швырнул его обратно в тело. Сил Тая хватило на то, чтобы заставить плоть снова принять душу. Это было сродни атомному взрыву в ментальном поле. Завыли собаки в окрестных домах. Еще секунду назад спокойные, пациенты забились в припадках во всех палатах. Кубана впитывала тяжелую энергию и спаивала себя с распотрошенным телом на столе.

Тая оглушило, он сделал несколько шагов и вывалился из операционной. Посадник довольно хмыкнул и оттащил его в сторонку, чтобы не привлекать внимания врачей. Впрочем, хирургической бригаде было не до происходящего снаружи. Сначала им резанул по ушам хлопок от перепада давления. Догматик двигался слишком быстро и это принесло свои последствия. А когда они чуть пришли в себя, то обнаружили, что оба пациента живы. Да еще и травмы зарастают буквально на глазах.

Такое событие не должно было остаться незамеченным. Воскрешение двух человек, перепады давления в одном помещении, одномоментное обострение у шестидесяти семи пациентов… Но люди очень инертны. Зачем отчитываться о непонятном, если можно сделать вид, что ничего не произошло. В журнале сделали запись, что скорая ошиблась с диагнозом и на самом деле у пострадавших были легкие ушибы и ссадины. Хлопок объяснили взорвавшимся в подвале баллоном, а буйство списали вовсе на случайность.

Пусть пишут сенсации журналисты, а вологодским врачам надо работать. Так решили все и попросту выписали двух неудобных пациентов через два часа. Тихоновна появилась только вечером, ходила по коридорам, чувствовала следы выброса, но понять ничего не могла. Потом пожала плечами и пошла домой. Там взвод Паду встал в охранном порядке, чутко улавливая пришельцев. К счастью для Тая и Кубаны, тридцатый и седьмой не пережили трапезу, рассыпавшись ржавой пылью на заброшенной полянке. А молодые ветви были слишком неопытны, чтобы связать все события в единую цепь.

И лишь когда тьма окутала операционную, а ночной дежурный бдительно захрапел в приемном покое, из светильника, откуда Тай вытащил Кубану, вывалилось нечто. Слизкое и тяжелое, оно шлепнулось на пол и, оставляя влажный след, поползло в угол, под шкаф.

Глава 7.

Люда суетилась, она так и не определилась, как обращаться с Таем. С одной стороны, от гостя уже изрядно пованивало. Догматик жил в заброшенном, предназначенном под снос деревянном двухэтажном бараке. Впрочем, ему было все равно, где будет лежать тело в течении четырех-пяти часов. Во сне он не нуждался вовсе, телу же требовался отдых, иначе начинала кружиться голова и портиться зрение.

Он выяснил, что люди постоянно совершают омовения и соскабливают лезвиями растительность с разных частей тела. Женщин он понять мог, волосы в промежности его тоже раздражали. Зачем снимать роскошную и мужественную шерсть с лица, он так и не уяснил. Даже для таких манипуляций заплесневевшая комната в покосившемся бараке не подходила. Он сходил на реку, но она еще была скована льдом. К тому же там была очень грязная вода, а рана на животе и так плохо заживала.

Догматик уже разбирался немного в том, что можно есть из помойки, а что не стоит. Сначала он сжевал кусок хлеба, покрытого каким-то грибком, из-за чего его сутки рвало желчью. Теперь он нюхал еду и если мертвопедия Богданова вопила слишком громко, что это отрава, то откладывал, а если просто вызывала брезгливость, то это съедобно. Рыбьи головы, очистки овощей и огрызки фруктов поддерживали тело и прибавляли амбре.

Человек в естественных условиях жизни, довольно быстро приобретает устойчивый запах, который Людмилу угнетал. Если бы женщина хоть раз пообщалась с настоящим, а не нарисованным пустынником или отшельником, то вопрос отпал сам собой. Она же судила о святых, к которым причисляла и Тая, исключительно по красивым иконам и телепостановкам.

Люда не морщилась, ведь она сама пригласила догматика к себе. И для того, чтобы его найти, ей пришлось изрядно побегать. Тай не скрывался, но старался не привлекать внимания.

– Ванная там, – не выдержала Людмила и показала на дверь.

Догматик молча кивнул и принялся раздеваться прямо в коридоре. Люда ойкнула и отвернулась. Тай понял, что опять нарушил какое-то табу. Разобраться в них было сложно. Почти вся жизнь Богданова состояла из каких-то страхов и ограничений. Понять, почему перед одними женщинами раздеваться можно, а перед другими нельзя, Тай не мог. Сбросив одежду, он пошел в ванную и принялся тщательно дезинфицировать тело. Из швов на животе наконец перестал сочиться желтоватый гной, а сами рубцы стали бледнеть.

Стоя под струями, он размышлял, чего же от него хочет Люда. Ответ был очевиден – дело в Максе. Вряд ли женщина пригласила его, чтобы дать возможность помыться. Посадник предупредил их еще в больнице, чтобы не высовывались. Взвод Паду и так чуял неладное, ни к чему дразнить стража. Через несколько недель, пообещал старик, он свяжется с парочкой. А пока им следовало затихнуть и максимально слиться с обществом.

Люда приоткрыла дверь в ванную и протянула ему простынь. При этом она демонстративно отворачивалась, хотя улучила момент, чтобы посмотреть на интересующие ее места.

– Вот, – сказала она – завернись. Твою одежду я в машинку засунула.

Догматик набросил простыню, прикрывая половые органы и зад. Почему-то на Земле считалось постыдным показать их малознакомому человеку. Из мертвопедии Богданова поступал странные и противоречивые сведения об этом. При этом все люди были просто повернуты на почве секса. В голове Богданова хранилось несколько тысяч коротких рассказов, они назывались «анекдоты», про секс. Их рассказывали, когда собирались ритуально поесть и выпить разбавленный этанол. Некоторые можно было произносить при женщинах, а некоторые считались «неприличными». Тай честно пытался разобраться в обычаях землян, но это было сродни попытке прочитать библиотеку свитков, которые скатали в тугой шар. Обрывки он видел, а общий смысл прятался внутри.

О том, что пришел в гости, догматик не пожалел. На кухне его ждало много еды. Людмила не знала, можно ли святому есть скоромное и, на всякий случай, уже распланировала куда уберет мясные блюда, если гость проявит возмущение. После помойки гость возмущение выказывать не стал, хотя ел скромно по общепринятым меркам. Женщине было невдомек, что Тай отъедался от души. Просто у него объедание практически совпадало с требуемым количеством калорий. Тело Богданова уже похудело, но до жилистого Тая ему было далеко. В конце хозяйка налила две чашки с горячим наркотическим напитком, впрочем, довольно безвредным в разумных дозах, и села напротив догматика.

– Я так бесконечно благодарна тебе, – искренне сказала она – если бы не ты, Макс бы умер. Вообще не представляю, как мне жить без него.

Тай ничего не отвечал. Только холодно смотрел на то краснеющую, то бледнеющую женщину. Она не врала, сын был для нее смыслом жизни. С ужасом она ждала того момента, когда повзрослевший птенец упорхнет из гнезда. Настоящие птицы, более здравомыслящие в своем эгоизме, в определенное время сами выпихивают детенышей из родительской колыбели. Но после того случая Люда узнала куда больший страх. Макс мог не просто отдалится, он мог превратиться в ничто. В земляной холмик. В холодный памятник. В безмолвие.

Это она их увидела. Два трепыхающихся на грязной клумбе тела, надсадно кричащих от боли. Мальчик и девочка, наслушавшиеся бреда об тягости бытия. Люда бегала вокруг, ждала скорую, двенадцать минут запредельной паники. Вой сирены и прыгающая на «лежачих полицейских» скорая, где она отчетливо поняла, что дети не выживут. По короткому вздоху водителя, по слишком спокойному взгляду фельдшера. Медики их уже приговорили. Может быть их даже расстроит факт гибели двух малолеток. Но Людмила ощутила пустоту, невероятную, бескрайнюю и ледяную пустошь вокруг себя, где совершенно безразлично, куда ты пойдешь, мир все равно останется пустым и холодным.

А потом пришел этот бомжеватый мужик и вернул в ее мир свет и тепло. Взамен он не попросил ничего. Это было странно, неудобно и стыдно. Если бы он призвал ее бить поклоны какому-то божеству, да хоть целовать черного козла под хвост. Или, куда обыденнее, просто выклянчил денег. Хотя бы намекнул на это. Нет. Тай воскресил ее сына и ушел. Даже сейчас смотрел на нее с холодным интересом и только. Людмила невольно поежилась. Взгляд вовсе не подходил слегка обрюзгшему здоровяку. Такие смотрят нахально, норовят сказать вслед корявый матерный комплимент или тихо и счастливо живут под каблуком одной единственной. Такое впечатление, что это лишь маска, за которой скрыт кто-то старый, даже древний. Женщина смутилась окончательно и замолчала, не в силах выразить своих чувств.

– Уверен, – наконец сказал Тай – ты пригласила меня не для того, чтобы выразить благодарность.

– Нет, я действительно очень благодарна тебе! – воскликнула Люда и густо покраснела, потому что догматик сказал правду, ей нужна была его помощь.

– Что-то с Максом? – Таю надоели ее эмоциональные выбросы, от которых уже рябило в глазах.

– Он… – Людмила запнулась, силясь подобрать слова – он тихий. Приходит с учебы, делает задания, потом ложится на кровать и молча смотрит в потолок.

Людмила зарыдала. Она пыталась пробиться через броню сына, пока не поняла, что холодность – это не броня, это суть. Нет ничего за ней. Только отрешенность и безразличие. Женщина даже попробовала закатить скандал. Сын не отмалчивался. Отвечал. Спокойно и адекватно. Даже когда она с женской прозорливостью ткнула в самые больные места. Прежний Макс уже вопил бы и кидался в стену книгами. Он лишь покачал головой и снова уставился в потолок.

– Может быть его надо, – она сама ужаснулась своим словам, но не видела другого выхода – полечить? Ведь сейчас хорошо помогают тем, кто…

Она снова замолчала, осознавая нелепость своих слов. Откуда возьмутся специалисты по оказанию психологической помощи воскрешенным? Стыд перед Таем, ведь она начала его искать только когда ей понадобилось, страх и отчаяние сплелись в комок, который уже не могли облегчить слезы.

– Он дома? – спросил Тай, Люда кивнула – Покажи его комнату.

Женщина готовилась уговаривать догматика, возможно стоять на коленях или предлагать себя. А он просто и без апломба поднялся и, почесывая жуткие шрамы на животе пошел в комнату к юноше.

Макс никогда не слышал голоса Тая, после воскрешения его вертели и обследовали врачи. Так что парень никак не отреагировал на голоса на кухне. Его не интересовало, что происходит в мире. Он ворочал в голове неудобное и страшное знание, которое давило на мозг как скала. Ад и рай выдумка, а в жизни человека не больше смысла, чем в жизни червяка, которого сожрет птица или раздавит машина.

Сначала он размышлял, стоит ли поделиться подобным знанием с окружающими и решил, что это жестоко. Сейчас он пытался научиться жить, с этой гигантской горой над головой. Даже убежденный атеист уверен в том, что смерть сродни сну. Где-то, на самом дне своей непризнанной души, он верит в какое-то посмертие. Для Макса тайны в загробном существовании больше не было и от этого хотелось выть.

Тай остановился перед комнатой юноши и жестом приказал Людмиле остаться. Можно было потребовать, чтобы она не подслушивала, но зачем заставлять ее врать. Он просто перенастроил ее ментальное восприятие. Теперь женщина будет слышать из-за двери то, что рассчитывает услышать. Догматик не вдавался в подробности, но похоже это будет «проповедь», «увещевание» и «назидание». После этого он вошел в комнату.

– Ты?! – Макс не слышал голоса Тая, но запомнил его на всю жизнь.

– Я, – кивнул догматик.

– Зачем? – юноша почувствовал злость, поднимающуюся к горлу и мешающую дышать – Нахрена ты это сделал?

– Тебе надоела жизнь? – усмехнулся Тай и уселся на черный компьютерный стул – Это легко исправить.

– Нет! – Макс вспомнил то мгновение, когда начал распадаться, становиться пустотой, растворяться в Тяжелом Мире – Не надо!

– Так чем же ты недоволен? – догматик взял со стола карандаш и принялся его рассматривать.

– Мне страшно, – парень с точки зрения догматика был слишком инфантилен для своих семнадцати лет – мне так страшно.

– Знаешь, что при применении пыток, – Тай взял листок и принялся на нем что-то небрежно рисовать – говорить начинают не на первом допросе, а перед вторым? Первый раз это ужасно, но, когда тебя волокут пытать второй раз, ты уже понимаешь, что тебя ждет. Разум вопит от ужаса, а тело сжимается в брыкающийся клубок. Крюки еще не покрылись твоей кровью, а тебе уже больно. Собственная память становится палачом. Ты сейчас понял, что лучше бы я оставил тебя там. Пройти через это второй раз у тебя нет мужества. Но ты понимаешь, что избежать этого не сумеешь.

– Прекрати! – жалобно заныл Макс, ему было стыдно, что кто-то видит и понимает его трусость – Пожалуйста!

– Сам прекрати! – рявкнул Тай – Думаешь из-за того, что ты тут разыгрываешь страдальца, что-то изменится? Нет! Тебе дали еще немного времени, так потрать его с умом.

– Я не могу!

– Тогда найди дом повыше и сигани оттуда, – пожал плечами Тай – тем более сейчас ты можешь подготовится лучше и не вопить полтора часа от боли. Шмяк и все.

Тай видел, что пацан совсем голову потерял от страха. Другие осудили бы его, но не догматик. Он даже сочувствовал ему. Ведь его с Внутреннего Круга тоже гнал страх. Догматик был достаточно сильной личностью, чтобы признаться в этом самому себе. Да, он сбежал в Тяжелый Мир, но что дальше? Тело проживет, даже со всеми ухищрениями догматика, от силы сто пятьдесят, ну двести оборотов планеты вокруг звезды. Потом смерть и Демиург призовет его. Если, конечно, тело не повредят еще раньше. Объединиться с Кубаной и прыгать из тела в тело? Раньше или позже взводы Паду найдут их и все.

В общем-то они находились почти в одинаковом состоянии. Только мальчик боялся посмертного небытия, а догматик ужасался загробной жизни. На краю сознания Тая появилась какая-то идея, пока не оформившаяся полностью, но он позволил себе чуть-чуть оптимизма. В любом случае ему понадобится прорва ментальной энергии. И тут они с Максом могут помочь друг другу.

– Есть способ, – наконец сказал Тай.

– Ты ведь пришелец из духовного мира? – Макс расширил глаза, а в его сердце затеплилась надежда – Скажи, я смогу стать таким как ты?

Макс был готов провести оставшиеся годы в рубище, питаясь саранчой и проповедуя что угодно, лишь бы убрать нависшее над головой знание.

– Нет, – покачал головой мужчина – не сможешь. Но я помогу тебе иначе. Ты сможешь забыть, если захочешь.

Макс задумался, забыть об предстоящем эшафоте, совсем не одно и тоже, что помилование. Впрочем, выбор иллюзорен, он кивнул.

– Хорошо, я согласен.

– Он согласен, – обращаясь к невидимой аудитории, едко заметил Тай, потом повернулся к юноше – Для свершения сделки, нужно, чтобы согласны были обе стороны. Зачем это мне?

– А… Ну… – Макс хлопал глазами перебирая в уме ценности доступные ему – у меня есть пара тысяч и комп…

То, что деньги все-таки придется где-то доставать, догматик уже понял. Но от юноши он хотел совсем другого. Подробно и без недомолвок он объяснил свое желание.

– Ты хочешь поселиться у нас? – вытаращился Макс – Зачем?

– Бездомным я привлекаю внимание стражи, – ответил Тай – поэтому мне нужно где-то жить, чтобы свершать омовения и чистить одежду. Не беспокойся, как только я освоюсь в этом мире, я уйду.

– Но мама…

– Будет не против, уверяю тебя, – кивнул догматик.

– Хорошо, – Макс был измучен морально, поэтому не стал спорить – Вот только я же все забуду? Откуда я знаю, как отреагирую на незнакомого мужика в квартире.

– Ты забудешь только посмертное знание, – сказал Тай – я его подменю более гуманными, слепленными из твоих прошлых представлений.

Макс ерзал, сидя на кровати. Пусть ложь, но она ослабит колоссальную тяжесть на душе. Тай готовился. Для начала он экранировал комнату. Не хватало еще, чтобы все видящие в округе сбежались на ментальный всплеск от ритуала.

– Мне нужен кусок сердца этого мира, – сказал он, оглядывая комнату.

– А что это? – Макс почувствовал холодок, он не знал, сколько еще его рассудок выдержит такие знания, заниматься поиском артефактов времени не было.

– Самородное железо, – рассеяно ответил догматик, потом взял со стола черный гематитовый браслет – вот такое, например. А теперь ложись и не двигайся, – приказал он юноше.

Догматик не знал, как Демиург разделяет души на тяжелые и призванные. Праведник мог всю жизнь молиться и рассыпаться в мгновение ока, а жестокий бандит взлететь легким перышком на Внешние Кольца. Пол, раса, возраст, род занятий, убеждения, ничто из этого не имело значения. Но в каждой душе был потенциал, чтобы взлететь, даже в самой тяжелой, которая не просто осядет, а рухнет в землю, не успев даже взвыть. Просто у кого-то этого потенциала хватало чтобы взлететь, а у других нет.

То, что собирался сделать Тай, было прямым нарушением Первой Догмы. Преступлением куда худшим, нежели убийство. Догматик собирался изъять часть подъемной силы души юноши. Все равно тот осядет, просто в следующий раз процесс будет быстрее. Он положил руки на лоб и на промежность Макса. Слова древнего проклятого языка, на котором догматик читал заклинание, сводили скулы и во рту появился привкус крови.

Цветы на окне моментально завяли, а вода в аквариуме вскипела. Людмила, притаившаяся за дверью, потеряла сознание. Ледяной холод сковал Макса у него не было возможности даже дрожать. Только душа тряслась в теле, под жестокой стужей заклятия. Руки догматика покрылись инеем, а юноша весь посинел. Тай следил, чтобы не взять слишком много, он не хотел убить парня.

Мощный поток энергии вырывался из Макса, догматик с трудом обуздал его и направил в одну из бусин гематитового браслета. Жизненная сила уходила из мальчика стремительно, Тай едва не прозевал момент, когда надо было закончить магическое действие.