Отец-одиночка (не) желает познакомиться

– Внешне они похожи, – хмыкаю, – нужно провести исследования. И выявить причину новообразования. Так что…

Пересказываю ему учебник. Да, знания нам давали общие, но я все равно была прилежной ученицей. И проходила практику!

– Я удивлен, что ты не свинтила после первой же гадкой шутки в твой адрес, – хмыкает он, – значит, не так и безнадежна.

– То есть вы… – останавливаюсь и смотрю на этого наглого самодовольного типа, – специально дали мне худшего пациента на планете Земля, чтобы проверить… что?

– Я лишь хотел преподать тебе урок, – сухо заявляет, в наглом голосе ни капли вины, – что быть врачом – это тебе не сериальная романтика. Мы лечим алкашей, наркоманов. Они врут, обманывают, чтобы добыть дозу. Некоторые из них просто невыносимы, Карина.

Ого! Он наконец-то выучил мое имя! Я надуваю губы.

– С чего вы вообще взяли, что я легкомысленная? Вам не кажется, что слишком быстро сделали выводы?

– Нет, я хорошо разбираюсь в людях, – уверенно сообщает мне.

– Значит, не так и хорошо, – вздергиваю подбородок.

Громов так сильно сжимает зубы, что они скрипят на всю больницу.

– Кстати, – игнорирую его злой взгляд, – а что с моим графиком? Я бы хотела обсудить его, у меня с сентября ординатура начинается.

Громов не явился на собеседование на должность своего административного помощника. В принципе, сейчас я понимаю, почему. Он высокомерный, и такие вопросы ниже его достоинства.

– Это хорошо, Катя как раз в садике до трех часов, – выводит меня из себя.

– Но я не няня! – напоминаю ему об этом. – Почему бы вам не нанять человека с образованием?

– Она ни с кем не ладит, – невозмутимо заявляет он, затем берет у медсестры чью-то карту, – умеете читать ультразвуковые исследования и исследования крови?

Даже не смотрит на меня. А я чувствую себя дурой.

– А у вас что, нет сонолога и гематолога?! – вспыхиваю. – Да, я только что закончила университет и многого не знаю! Но вы тоже хороши! Вместо того, чтобы научить и показать, лишь тешите свое эго за мой счет.

– Плох тот врач, который во всем надеется на другого, – совершенно невозмутимо заявляет этот хам, – и тот, который считает себя отличным врачом. Все выпускники меда, как правило, выскочки без капли желания учиться и совершенствоваться. Они приходят сюда, требуют и ничего делать не хотят.

– А я тут при чем?

Понимаю, что на нас смотрят. Громов сверлит меня недовольным взглядом, играет желваками. Ну вот что я ему сделала-то?!

– При том, Лебедева…

Ну опять двадцать пять!

– Что ты ничем не отличаешься от моей прошлой помощницы, ушедшей в декрет. И стажеров, которых постоянно присылают мне по программе первичной подготовки медиков. Вместо того, чтобы пойти в поликлинику и выписывать рецепты старушкам, вы думаете, что уже готовы делать сложные операции и резать людей.

– Ну так проверьте, – цежу сквозь зубы, – на что я гожусь и потом сделайте вывод! Вы тоже когда-то были ординатором и таким же зеленым, как и я. Да, я не очень сильна в практике, но очень хочу учиться! И знаете что…

Я тычу в него указательным пальцем, брови мужчины ползут вверх.

– Не нужно из-за парочки неудачников на всех стажеров вешать клеймо! Я не такая!

Разворачиваюсь и гордо топаю в сторону дверей.

– Карина, дверь там! – Громов еле сдерживает хохот.

Я меняю траекторию и все так же гордо шлепаю уже к правильной двери. Босс догоняет меня.

– Впечатляющая речь, – ржет в голосину, – значит, ты готова учиться у меня?

– Забудьте! – бросаю ему. – Вы просто хам! Я-то думала, что великий Григорий Громов – легенда, и с нетерпением ждала знакомства! Но теперь я вижу, что вы – лишь стареющий зазнайка, как дракон, сидящий на своих ценнейших знаниях и боящийся передать их молодому поколению!

– Стареющий?! – он явно злится.

– Именно! – откидываю волосы. – Так что обойдусь без вашего наставничества!

Делаю шаг в сторону главного корпуса.

– Лебедева! – гаркает он, затем хватает меня за руку. – Хорошо. Возьмете себе Торопова, его анализы будут готовы сегодня. Поставите диагноз, полностью распишете лечение. И тогда я посмотрю, на что вы годитесь.

Глава 6

Громов

Эта девчонка… господи, мало мне одной капризной малявки, так еще и Лебедева вдруг разобиделась на меня ни за что. Как же я устал! И это я-то, стареющий? Да я в самом расцвете сил!

Хожу в зал, правильно питаюсь (ну почти) и выгляжу явно моложе сорока. У меня вон даже кубики пресса видно!

– Спасибо, – с сомнением смотрит на меня девчонка, и я замечаю, что она красивая.

Вот в классическом таком смысле. Прямой нос, полные губы и большие карие глаза. Точеная фигурка, длинные ножки. Она может стать для меня проблемой. Я никогда не был ловеласом, но все-таки кое-какие потребности игнорировать не могу.

Сам не знаю, зачем потащил ее к Торопову. Степан Матвеич – старый хрыч, от которого отказываются все медсестры. А мне интересно, справится ли с ним моя новая помощница.

– Торопов – это тот противный дед? – фыркает Карина, когда мы заходим внутрь административного корпуса и направляемся к моему кабинету.

– Очень неэтично так говорить про пациентов, Лебедева, – подначиваю ее, – но да, этот пожилой мужчина – твой пациент.

Не буду спорить, меня взбесило, когда Торопов попытался схватить Карину за упругую попку. Вообще не могу понять, почему эта девчонка вдруг стала занимать все мое внимание?

Успокойся, Громов. Ей всего двадцать три. А я предпочитаю женщин примерно своего возраста, без детских фантазий о любви до гроба и мечтаний о неземных чувствах.

Намечтался уже, хватит.

– Калина! – меня почти сшибает с ног ураган по имени Катя, дочка повисает на моей помощнице. – Я соскусилась!

– Не виси на моих сотрудниках, – вздыхаю, делаю замечание дочери.

Но она в ответ снова прячется за Лебедеву и в финале показывает мне язык. Думал, хуже уже быть не может.

– Калина! Мы поиглаем? Давай! Давай! – малышка умоляюще смотрит на Карину.

– Обязательно, милая, – она гладит Катю по щеке, в глазах девушки проскальзывает печаль.

– Не глусти! – девочка обнимает Лебедеву очень крепко, а я вдруг ловлю себя на мысли, что моя собственная дочь даже не смотрит в мою сторону.

И когда я успел так облажаться? Глупый вопрос, конечно. Прикрываю глаза, массирую виски.

– Карина, твое рабочее место готово, – смотрю на новенький стол в углу, – можешь располагаться и обживаться.

– Спасибо, – фыркает.

– Это еще что значит? – не пойму, почему меня задевает каждое слово этой девчонки. – Кстати, ты так и будешь в грязной одежде ходить по больнице?

– Это ваша вина, – ее взгляд вспыхивает, и я понимаю, что мне нравятся всплески ее эмоций.

Предыдущая моя помощница была хорошей, талантливой. Но быстро ушла в декрет. После этого я не брал женщин (да-да, вот такой я сексист), поскольку уйму сил потратил на ее обучение, а потом нате, здрасте.

Но Карина… другая? Или это просто у меня давно женщины не было? Принюхиваюсь. Девчонка пахнет чем-то восточным: сандалом, мускусом… или это амбра?

Приятно.

– А где мое место? – требовательно смотрит на меня Катя. – Я буду помогать Калине. Фтобы она быстлее законсила, и мы пофшли иглать!

В логике моей дочке точно не откажешь. Смотрю на нее и сердце сжимается. Она же моя дочь… моя!

– Можешь занять мое место, – срывается с губ, – если хочешь.

– Хасю, – она вдруг краснеет, затем отводит взгляд, – спасибо, папоська.

Катя залезает на мой стул и начинает крутиться. Карина пока раскладывает свои вещи, а я направляюсь в регистратуру. В приемном покое уже скопились пациенты, и к подъезду прибыла первая скорая.

– Что у нас сегодня? – спрашиваю Глафиру, нашего бессменного регистратора.

Ее четкости и многозадачности позавидовал бы сам Юлий Цезарь.

– Григорий Иванович, как там новенькая? Привыкает? – подмигивает мне.

– Постепенно, – хмыкаю, – я бы хотел, чтобы она вела Торопова. Если попросит анализы или исследования, отдай ей.

– Хм, – она чешет подбородок, – первый день девочка работает, ей уже дали пациента? Не рановато?

– Нормально. Я буду все контролировать. Она решила бросить мне вызов, я его принял, – ухмыляюсь зловеще, – Торопов – тот еще экземпляр. Посмотрим, сможет ли Лебедева найти с ним общий язык. Но я буду ее страховать, только ей об этом знать необязательно.

– Поняла.

– И еще, у вас есть свободная форма? Мы в прошлом году костюмы закупали. У Кари… Лебедевой испортилась одежда по дороге в больницу.

– Есть, конечно, – улыбается Глафира, – сейчас.

Она уходит, я осматриваю приемный покой. Надеюсь, сегодня будет без эксцессов и серьезных проблем. Поскольку две или самые большие проблемы сейчас в кабинете. Регистратор возвращается, вручает мне пакет с формой.

– Вроде ее размер, – сообщает мне, затем ее отвлекают.

Я возвращаюсь в свой кабинет. Но там меня ждет сюрприз в виде моей дочери.

– Неззя! – объявляет, своими крохотными ручками закрывая мне проход. – Я столозу Калину!

От ее серьезного взгляда на моих губах растекается улыбка.

– Я принес ей одежду. Катя, пропусти меня, – обхожу дочку.

– Неззя! – она прижимается к стене. – Калина меня поплосила!

– А если я скажу, что принесу тебе пончик из столовой? – подмигиваю дочери. – Вкусный, с розовой клубничной глазурью?

И пока она пускает слюнки, распахиваю дверь.

– ОЙ! – слышу резкий вскрик и вижу Карину в одном нижнем белье.

Она испуганно смотрит на меня, а я на черное кружево, изящно облегающее стройную фигуру. Рот тут же наполняется слюной.

Да вы, мать вашу, издеваетесь?!

Глава 7

Карина

Когда Громов уходит из кабинета, я осматриваю в зеркало катастрофу на своей одежде. Пятна уже въелись, так что без стиральной машины не обойтись.

– Где бы мне достать что-нибудь переодеться? О!

Распахиваю шкаф, стоящий в кабинете Громова. Катюшка подбегает ко мне.

– Фкаф! – объявляет. – Там одезда!

– Наверное, – рассматриваю висящие на вешалках мужские костюмы, – точно, одежда!

Интересно. Ну ты, Громов, прям модник. Провожу ладонью по мягкой ткани. А он знает толк! Хм!

И тут в голове рождается коварная мысль. Пожалуй, я позаимствую один костюмчик. Рубашку и брюки. А что? Громов сам меня обрызгал, так что пусть жертвует один из этих чудесных образчиков мужской моды на спасение юного ординатора!

А мужские костюмы на девушках смотрятся шикарно, я недавно читала какой-то модный журнал! Оверсайз сейчас на пике тренда!

Только вот Громов может войти в любой момент. Черт!

– Катюш, – подзываю девочку, – ты это… постой, пожалуйста, у двери, пока я переоденусь. И никого не пускай!

– Пасиму? – хлопает огромными карими глазами.

– Потому что…. – пытаюсь быстро сообразить, как уговорить ребенка не пустить отца в собственный кабинет, – я тут буду проводить ритуал. Чтобы твой папочка стал к тебе ближе. Ты же хочешь?

– ДЯ! – поднимает крошечные ручки.

В принципе, я толком и не обманываю. Потому что точно заставлю Громова любить свою дочь! У него просто нет шансов против меня.

– Давай, малыш! – подталкиваю малявочку к двери. – Я быстро! Но будь на стороже! Ритуал не сработает, если твой отец сюда зайдет!

– Халасо!

Она выходит, я мысленно ругаю себя за обман ребенка, но обещаю все исправить. Поскольку теперь я тут работаю, нянчусь с Катюшкой, судя по всему.

И с этим мерзким дедом, простигосподи…

Брр! Стряхиваю ненужные мысли и быстро расстегиваю свою грязную рубашку. Бросаю ее на стул, затем снимаю брючки. Остаюсь в черном кружевном нижнем белье.

Ну что поделаешь, люблю я себя. И считаю, что девушка всегда должна быть безупречна. Даже под одеждой! Беру мужскую рубашку. Мягкую, кипенно-белую.

Шкаф пахнет Громовым. Терпкий парфюм с сосновыми нотками ласкает нюх. Люблю ухоженных мужчин. А Григорий очень даже следит за собой. Закусываю губу, чувствуя себя странно.

И только я просовываю руку в огромный рукав, как дверь распахивается.

Громов застывает на пороге.

– НЕЛЬЗЯ! – пищит Катюша, пытаясь оттащить отца, а вот наглый нейрохирургище застыл, словно статуя.

– Ой… – резко прикрываюсь его же рубашкой, – что вы себе позволяете?! ВЫЙДИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ!

Я стягиваю туфлю и запускаю прямо во всемирно известного нейрохирурга. Ничего, чтобы оперировать, ему нужны лишь пальцы и глаза… уши необязательны.

– Ай! Лебедева! – рычит, уклоняясь от моего неидеального броска. – Ты что творишь?!

– Вам же сказали, что нельзя заходить, – стягиваю вторую туфлю.

– Я за одеждой ходил! – сообщает, и тут я замечаю, что взгляд начальника медленно сползает с моего лица к груди.

– Извращенец! – замахиваюсь и запускаю в него вторую туфлю.

– Лебедева! Это не то… черт, да хватит швыряться одеждой! – он подхватывает Катюшку, затем скрывается за дверью.

Дыхание сбивается. Он глазел на меня! Господи! Так смотрел, словно… словно… мои щеки резко вспыхивают, я закрываю лицо руками. Никогда мужчина ТАК на меня не смотрел.

Гляжу на пол, там лежит пакет с медицинской формой. Беру. Мой размер. Значит, не наврал. Но уж больно мне нравится его рубашка!

Натягиваю штанишки, а сверху рубашку босса. Беру поясок, аккуратно завязываю на талии. Вуаля! Новый образ готов!

– Заходите! – кричу, складывая в пакет свою грязную одежду.

– Все? – сурово спрашивает Громов. – Почему вы в моей рубашке?

– Это компенсация, – расстегиваю верхнюю пуговичку, смотрюсь в зеркало, – за испорченные вещи. Будем считать, мы квиты.

Ослепительно улыбаюсь, протягиваю ему ладонь. Он с сомнением смотрит. Да нет у меня туфлей уже, что такой пугливый-то?!

Громов сжимает мою руку. И тут по телу проходит мощный разряд. Сглатываю, не понимая, откуда такая реакция.

– Теперь наконец-то приступите к работе? – недовольно фыркает.

– Почему мы снова на «вы»? Вы боитесь меня, босс? – выгибаю бровь.

– Нет. Просто соблюдаю субординацию. И вам советую, Лебедева.

Ну прям мистер Невозмутимость! Поглядите-ка на него!

– Ну вот, – дую губы, – а я-то думала, мы теперь с вами одна команда.

– Забудьте, – бросает мне, – вот ваша работа на сегодня. Мы создаем полностью электронный реестр медицинских карт. Не тот, что гос, кривой и косой, а рабочий, с нормальным поиском и отличной защитой данных. Вот карты.

Он берет со своего стола огромную кипу карточек и плюхает их на мое рабочее место. От такого объема старой макулатуры разлетается тонна пыли. Мы с Катюшей синхронно чихаем.

– Ну как не стыдно! – отмахиваюсь от крошечных пылевых частичек и снова чихаю.

– Я позову уборщицу, – хмыкает Громов, – что-то еще?

– Мне нужно поехать и сдать вещи в химчистку. Вы сами сказали, что тут рядом есть.

– Есть, но вы на работе, Лебедева. Терпите до обеда. Кстати, вам очень к лицу моя рубашка.

И почему я тут же краснею? И не нахожусь, как ответить.

– Хотя, – Громов прищуривается, затем лезет в шкаф и достает кипу рубашек в чехле.

– Эээ… – не нравится мне все это.

– Идите в химчистку, заодно сдайте мои рубашки, а то у меня все руки не доходят, – втюхивает мне свою одежду.

Стою посреди его кабинета, хлопаю ресницами. Я же хотела стать врачом! Спасать жизни! А не носить одежду этого мужлана в чистку!

Громов садится за стол и игнорирует меня.

А я от возмущения даже не знаю, что сказать.

– Что стоим? – произносит ехидно. – Вам еще вносить карточки. Вперед, Лебедева, покажите, на что способны!

Глава 8

Громов

Я веселюсь. Нет, правда. Впервые за долгие годы мне действительно хочется улыбаться. И новая помощница – главная причина моего веселья. Она всколыхнула во мне что-то, что, как я думал, давно мертво.

Я прям чувствую, как Карина прожигает во мне дыру взглядом. Эти ее эмоции… бесподобны!

Хорошо, что она сейчас уйдет на время. Я хотя бы смогу избавиться от ее образа в голове. Потому что вид стесняющейся, прикрывающей красивую грудь в черном кружеве Карины Лебедевой клеймом впечатался в мозг.

Я перебираю свои документы, а вижу ее загорелую кожу и ниспадающие на плечи каштановые волосы.

Карина уходит, громко хлопнув дверью. Я чуть расслабляюсь. Забыв, что тут осталась вторая несносная девчонка.

– Папа смотлит на Калину! – Катя забирается на кресло Лебедевой. – Папе нлавится Калина!

Устами младенца…

– Нет, – отрезаю жестко, – Катя, с чего ты это взяла?

– Ты смотлиф, – она перебирает застежку своего рюкзака пальцами, – так вот смотлиф!

– Как? – теряю терпение.

– Незно! – улыбается дочка, слезая с кресла и делая робкий шаг ко мне.

У нее улыбка моей жены. Черт! Грудь с силой сдавливает. Я отворачиваюсь, не в силах смотреть на точную копию моей Валерии.

Когда тело моей жены увозили, врач предложил взглянуть на новорожденную малышку. Но я не смог. Отвернулся и отдал ее матери. Мама занималась Катей.

Она ночами не спала, заботилась о моей дочери и отдавала ей всю себя. Хотя была не обязана.

– Иди на коленочки, – хлопаю по ноге, улыбаюсь Кате.

Хватит уже! Пришло время закрыть двери в прошлое, принять его. Но как это сделать, когда передо мной стоит живое напоминание моей вины?

– Нет, – Катя, не двигается с места, – не хасю!

Упирает руки в бока и хмурится. Мои же брови, наоборот, взлетают вверх. Это что за заявления? Малявке всего три года! В смысле «не хочу»?

– Катяяя, – рычу, – у меня нет времени на препирательства.

– Ты злой! – показывает мне язык и делает шаг назад.

Боже, дай мне сил!

Катя была желанным ребенком. Мы с Лерой планировали ее, очень хотели. И когда жена принесла ко мне на работу сюрприз в виде двух полосок на тесте, я чуть не разрыдался.

Но потом все пошло кувырком.

Я работал. Много. Как раз поднимал свою клинику и частенько даже не ночевал дома. Любое недовольство беременной жены считал капризами.

Порой мои операции занимали по десять или двенадцать часов.

А после я был вымотан. Отмахивался, пытался отстраниться. Но это не причина. Жаль, я понял это слишком поздно.

– Я не злой, – стараюсь не очень громко скрипеть зубами, – просто у меня много работы.

– Бабуля так и говолила, – дует губы дочка, – фто ты лаботаеф. Лабота вазнее меня?

От ее взгляда внутри все переворачивается. Своими вопросами эта девочка очень жестко бьет в самые больные точки. Вроде малявка, а уже мастерски манипулирует.

– Хасю к Калине, – насупливается и снова забирается на кресло Лебедевой.

Ладно. Может оно и к лучшему. Я никудышный отец. Если моя новая помощница смогла поладить с Катей, я буду это использовать. Да, Лебедева меня впечатлила. Она бойкая, упорная, с характером.

Красивая. С упругой грудью и круглой попкой.

Так, стоп! Куда-то меня не туда несет. Трясу головой, снова возвращаю внимание к дочери. Как же мне найти с ней общий язык? Может, купить игрушку? Она вон, в медведя старого вцепилась.

Нужно просто купить нового!

Бинго! Не так это все и сложно! Я гениальный нейрохирург. И пусть взял перерыв, чтобы слегка прийти в себя, все еще остаюсь им. Справиться с покупкой игрушки – да как два пальца…

Набираю в интернете «плюшевый медведь».

И меня захлестывает цунами из сайтов по продаже детских игрушек. Мать моя женщина! Катя внимательно следит за каждым моим действием. Может, у нее спросить?

Нет, так не пойдет. Я должен сам…

Беру мобильный, набираю маму.

– Ничего не хочу слышать, Григорий, я отдыхаю, – раздается ее ленивый голос.

– Но, мам…

– Пока-пока!

И кладет трубку. И зачем она ее вообще взяла, если хотела меня послать? Снова бросаю взгляд на дочь. Катя болтает ногами и дергает медведя за ухо.

Дверь распахивается, и в кабинет заходит Карина.