Идеальная Изменённая

Игнорирую подсознание. Парни наперебой начинают возмущаться, Джон призывает их к тишине, а Рид выдает со злостью в голосе:

– Ты никогда не выйдешь отсюда!

Изумленно смотрю на него, даже страх за свою жизнь не удерживает меня от следующих слов:

– Что, прости? Выйду, еще как! И если для этого мне придется переступить через труп, я сделаю это. Не сомневайся.

– Эй, ты только что угрожала одному из нас на глазах у всего Братства! За это тебя нужно бросить обратно в клетку! – повышает голос Маркус, гневно сверкая глазами.

Боже, как же много этого парня. Ему, похоже, везде надо вставить свое слово.

Необходимо срочно как-то сгладить обстановку, ведь чего я действительно не хочу, так это возвращаться в клетку. Говорю примирительным тоном:

– Я понятия не имею, какие правила в вашем так называемом Братстве. Да и что это за Братство такое вообще?

Они переглядываются, Джон пожимает плечами, и Макс говорит, серьезно глядя мне в глаза:

– Мы называем себя «Братство Призрака».

Это шутка такая? Изо всех сил пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но у меня это плохо получается. Улыбка сама рвется наружу.

– Ты думаешь, это смешно? – со злостью спрашивает Маркус.

Да заткните его уже кто-нибудь!

Через силу делаю серьезное лицо и говорю:

– Нет, что ты. – Он на секунду расслабляется, а я продолжаю, не в силах сдержать смех. – Я думаю, что это очень смешно!

Я смеюсь и смеюсь, не могу остановиться. Кажется, у меня началась истерика. Ведь на самом деле не до такой степени это смешно. Возможно, я делаю это специально, чтобы позлить Маркуса. Зачем? Да потому что бесит! Но скорее всего это просто нервы.

Тем временем, все просто смотрят на меня, никто даже ни разу не улыбнулся. У большинства из них каменные выражения на лицах. Приходится в срочном порядке брать себя в руки, что дается с огромным трудом.

– Прошу прощения! – произношу сдавленно, сжимаю бутылку между колен и вытираю слезы кончиками указательных пальцев, наконец задавив на корню желание смеяться. – Вы это серьезно? Без шуток? Братство Призрака?! – никто не отвечает, в воздухе повисает напряжение, и я не нахожу ничего лучше, чем спросить. – А можно узнать, почему?

Джон тяжело вздыхает и секунд через десять сообщает с завидным спокойствием.

– Мы призваны для борьбы с «Равенством» и сверхлюдьми, которых они создают. Мало кто знает о нашем существовании, поэтому Братство носит такое название. Оно появилось очень давно, и мы не в праве его поменять. Да и никто не возражал… до этого момента.

Призваны? Что это значит, черт возьми? Но я чувствую, что сейчас не то время, чтобы это выяснять. Вместо этого говорю примирительно:

– Простите. Обещаю, больше смеяться не стану. Можно узнать подробности? Зачем «Равенство» создает таких людей? – чувствую, что сейчас я подобралась к, пожалуй, самой важной на сегодня теме.

На этот раз мне отвечает Макс, небрежно передернув плечами, словно сообщает самую очевидную на свете вещь.

– Для захвата власти, конечно. Они хотят уничтожить всех «неверных» и создать новое общество.

Звучит как полный бред. Хмурю брови и, поразмыслив пару секунд, неуверенно спрашиваю:

– Но о каком равенстве тогда может идти речь, если они занимаются уничтожением людей?

– А у мыши и правда есть мозги. Быстро она дошла, – вставляет Маркус.

А мне так и хочется отправить бутылку на встречу с его головой.

– Ну, с этим разобрались. Что с ней делать будем? – тут же с нетерпением спрашивает Рид.

В разговор неожиданно вступает молчавший до этого Эйден. И говорит он такую фразу, что все в шоке открывают рты. В том числе и я.

– Мы можем использовать ее. Против «Равенства».

– Как ты предлагаешь это сделать? – заинтересованно уточняет Джон.

Эйден склоняет голову набок и задумчиво потирает правую бровь, словно план прямо сейчас выстраивается у него в голове:

– Сделаем из нее двойного агента. Потренируем, научим кое-чему. А потом придумаем, как подсунуть членам «Равенства». Они увидят в ней свою. А она может многое узнать для нас.

– Я по-прежнему уверен, что ей нельзя доверять! – раздосадованно произносит Рид. – За ней понадобится круглосуточный присмотр.

Меня начинает бесить, что они говорят обо мне так, будто меня здесь нет.

– Да что тут придумывать? – вступает в разговор Маркус. – Закопаем ее на кладбище, она вылезет из могилы, а сектанты сами ее найдут!

Вот же… Пожалуй, его стоит убить первым! А потом уже Рида.

Осекаюсь. Господи, что это за кровожадность? Откуда это во мне? Еще один из эффектов загадочной сыворотки? Мне это не нравится.

– Интересная идея, Эйден. Надо поразмыслить над деталями. – Главарь смотрит на меня. – Ханна, что скажешь? Ты согласна поучаствовать? У тебя будет возможность отомстить.

– Согласна! – отвечаю без заминки, потому что это единственный шанс выбраться отсюда.

Мне даже придумывать ничего не пришлось. Все сделали за меня.

– Отлично. Поживешь пока в моей комнате, – говорит Эйден.

Все с еще большим удивлением, чем прежде, смотрят на него, я тоже. А Дэн, кажется, впервые проявляет интерес к беседе. Приоткрыв один глаз, он внимательно смотрит на Эйдена.

– Прости?! – качаю головой, не скрывая язвительности, потому что все это уже перебор. – А где в это время будешь жить ты?

– В своей комнате. Ты займешь диван, он достаточно просторный для такой малышки, как ты, – с улыбкой говорит этот самоуверенный наглец. – А у меня будет возможность контролировать тебя, чтобы ты не совершала глупостей.

– Я тебе не малышка! – выпаливаю с негодованием. А потом обращаюсь напрямую к Джону. – А можно мне все-таки отдельную комнату?

– Либо так, либо отправишься в соседнюю с Мэнди камеру в лаборатории, где будешь закрыта на замок, – впервые за все время в разговор вступает Кай.

Рыжий улыбается так, будто предложил мне что-то веселое. И… Мэнди? Любопытно, что он назвал Аманду именно так. Возможно, эту информацию можно будет как-то использовать. Правда, пока не знаю как.

– Отлично, – произношу как можно более язвительно и спрашиваю с издевкой в голосе: – А в комнате Эйдена я не буду закрыта на замок?

– Нет. Ты можешь посещать столовую и спортзал вместе со всеми. Будешь тренироваться, – пожав плечами, говорит Джон.

– Хорошо, – сдаюсь я, пытаясь смириться с тем, что мне придется делить одну комнату с незнакомцем, доверия к которому нет и в помине.

Да, мне предоставили выбор, но на самом деле, как такового выбора у меня не было. В голове крутится вопрос, с чего они вообще решили довериться мне, но я не буду его задавать, чтобы не вызывать подозрений. Вместо этого обращаюсь к Джону:

– Мне понадобится еще одежда. Кто, кстати, подобрал эту?

Тишина приводит в замешательство. А затем доносится неохотное:

– Я.

Маркус.

На губах против воли расплывается насмешливая улыбка.

– Спасибо. У тебя прекрасный вкус.

Его лицо краснеет то ли от злости, то ли от смущения. Но я уже не обращаю на него внимания.

– Также мне нужна какая-то обувь. Не могу же я все время ходить в носках.

– Думаю, с этим проблем не возникнет. Маркус, займись, – распоряжается Джон. – Что-нибудь еще?

Пару секунд смотрю на Маркуса, ожидая, что он начнет спорить, но придурок молчит. Правда, особо довольным при этом не выглядит.

– Можно еще вопрос? – Джон выгибает бровь и кивает. А я продолжаю: – Моя семья…

Мне не дают договорить. Кай перебивает, я слышу долю сочувствия в его голосе:

– Тебе нельзя с ними видеться. Ты же умерла, и они тебя похоронили, помнишь? Представь, каково им будет, если они увидят тебя снова. Да еще и с такими глазами.

Как ни прискорбно это признавать, тут он прав. Спорить не буду. Но это не отменяет того факта, что мне до невозможности грустно, потому как я не смогу увидеться с родителями и сестренкой. Хлое всего двенадцать. Представляю, как ей сейчас тяжело. Возможно, тяжелее, чем маме и папе.

– Ладно, – со вздохом говорю я, опустив голову и прикрыв глаза на пару секунд.

– Если больше нет вопросов, я, пожалуй, займусь делами, – сообщает Джон. – Эйден покажет тебе, что и где находится, чтобы ты не терялась.

После этих слов он встает и быстро выходит в коридор.

Дэн, так и не сказавший ни слова на протяжении всего разговора, тоже поднимается со своего места и выходит за дверь вслед за главным.

– Готова? – обращается ко мне Эйден.

– К чему? – спрашиваю с опаской, но уже догадываюсь, каким будет ответ.

– Покажу тебе лабораторию и возьму немного крови.

– Да, – с обреченным вздохом отвечаю я.

Выбора ведь все равно нет. Ставлю так и не открытую бутылку обратно на стол, поднимаюсь на ноги и иду прочь из гостиной вслед за ним.

Глава 5

Лаборатория находится сразу через стену слева от гостиной. По обыкновению, это оказывается просторное помещение с белыми кафельными стенами, вдоль них стоит множество шкафчиков, внутри которых лежат какие-то медицинские инструменты и ровными рядами стоят пробирки. На столе в углу центрифуга и, я так понимаю, другие приборы для проведения анализов. Ничего себе!

Справа темная дверь, которая ведет, как я полагаю, к камерам, про которые мне говорили. В одной из них скорее всего живет Аманда.

Эйден жестом предлагает мне сесть на одну из двух кушеток, а сам идет к узкому шкафчику и достает несколько пробирок, жгут, шприц с толстой иглой, а также берет градусник, тонометр и фонендоскоп. От всего этого мне становится не по себе, почему-то ощущаю себя пациентом, которому диагностировали неизлечимую болезнь. Несмотря на то, что папа работает в больнице, я никогда не чувствовала себя комфортно в подобных заведениях.

Неуверенно прохожу к указанному месту и сажусь, стараясь дышать ровно, чтобы не выдать волнения. Эйден кладет все приборы и инструменты на металлический столик, стоящий рядом с кушеткой.

– Зажми кулак, – командует он, и мне ничего не остается, кроме как подчиниться.

Эйден накручивает жгут на мою руку и через какое-то время прокалывает вену, собирая кровь в приготовленные пробирки.

Преодолевая тошноту, наблюдаю за процессом. С кровью явно что-то не так. Никогда не видела, чтобы она была настолько густой и текла так медленно. Но Эйден никак не реагирует, словно так и надо. Значит, скорее всего, это тоже результат действия сыворотки. Думаю, процедура затянется надолго.

Не знаю, чем себя занять. Сначала разглядываю помещение, а потом переключаю внимание на парня. Он стоит так близко ко мне, что я чувствую, как от него пахнет мятой, корицей и чем-то еще немного горьковатым. Необычное сочетание, интересное. Боже, о чем я вообще думаю?

Чтобы отвлечься, задаю ему первый пришедший в голову вопрос:

– И часто ты так делаешь?

Эйден поднимает голову, слегка склонив ее набок и чуть нахмурив брови, будто его удивляет не вопрос, а сам факт того, что я с ним заговорила. Смотрит прямо мне в глаза и спрашивает:

– Делаю что? Беру кровь?

– Нет, – отвечаю с тихим смешком. – Бросаешь копье в спину своей жертве, а потом притаскиваешь сюда.

Эйден несколько раз моргает, потом тихо смеется, качая головой. Его поведение настолько непринужденное, будто я и правда здесь гость, а не пленница. С очаровательной улыбкой, немного сбивающей с толку, он наконец отвечает:

– Во-первых, это было не копье. А во-вторых, не так уж и часто. Мои братья в основном сразу уничтожают таких, как ты. А я… иногда даю шанс. Тебя вот убивать не собирался, хотел просто вырубить. Я чаще даю шанс девушкам. Вы более спокойны и устойчивы к действию сыворотки.

Застываю, ощущая, как внутренности сковывает ледяной страх. Они убивают людей.

Чтобы не показывать, что испугалась, спрашиваю первое, что приходит на ум:

– Почему остальные не такие добренькие, как ты?

И меня действительно интересует этот вопрос.

Что ими вообще движет? Эйден только что спокойно и без сожалений признался, что они убивают людей. Мне уже стоит удариться в панику? Потому что кровь стынет в жилах от реальной угрозы жизни. Нет никакой гарантии, что меня вообще оставят в живых.

Эйден внимательно смотрит на меня, как бы раздумывая, говорить что-то или нет. А это еще больше настораживает. Спустя несколько секунд он принимает решение и все же признается, чуть понизив голос:

– Пару лет назад один парень из измененных «Равенством» убил одного из наших. Нашего брата… – он замолкает и на мгновение отводит взгляд, а потом снова возвращает его ко мне. – Поэтому чаще всего мы не даем второго шанса.

Вижу, что ему тяжело было признаться в этом, и сама ощущаю странную горечь. Чтобы немного сменить курс разговора, спрашиваю:

– Зачем было бросать в меня копье?

Он вздыхает и настойчиво повторяет:

– Это было не копье, а стрела. Я выстрелил, чтобы отвлечь тебя. И это сработало. Ты ведь отвлеклась на торчащую из груди стрелу, и я смог вырубить тебя.

Изумленно смотрю на него. Для него это в порядке вещей, для меня же… мозг кипит.

– Серьезно? Стрела? Это что еще за стрела великана?

Он снова изгибает уголки губ, меня же это злит. Я что – похожа на клоуна?

– Обычная увеличенная стрела для арбалета, – тем временем поясняет Эйден.

Арбалет? Жесть.

– Значит, ты ходишь с арбалетом по кладбищу? – иронично замечаю я, окончательно растеряв весь свой страх. – Интересно, а если тебя кто-нибудь с ним увидит, что ты будешь делать, как объяснять, что решил поиграть в Ван Хельсинга?

– Меня не увидят, – самоуверенно заявляет Эйден, игнорируя мое замечание про охотника на вампиров.

– Ты так уверен в этом? Ах, ну да, вы же «Призраки», – делаю воздушные кавычки одной рукой, так как вторая занята, из нее все еще по капле течет кровь. – И как вы остаетесь невидимыми? У вас есть типа костюмы, как в том фильме про невидимку?

Боже, что я несу?!

Он смотрит на меня как на дуру. Я издаю нервный смешок, и он тоже негромко смеется. Снова.

– Ничего подобного. Просто мы умеем держаться в тени.

Вот и весь ответ.

Эйден молчит, явно не собираясь добавлять что-то еще, и я вздыхаю.

– Ладно, проехали. Долго еще? – жестом указываю на пробирки.

– Почти закончил. Мне нужно разобраться с твоей кровью – сделать некоторые анализы, чтобы понять, какую дозу лекарства тебе давать для снижения побочных эффектов от «V», – монотонно объясняет он, уйдя с головой в какие-то свои размышления.

– С чего такое рвение? – интересуюсь я, желая понять, для чего ему все это нужно. – Почему ты решил создать лекарство? Или это секрет?

Он отвечает без запинки:

– Не секрет. Но пока я не готов с тобой этим поделиться. Готово.

Эйден извлекает иглу из вены. И мы вместе наблюдаем, как ранка почти мгновенно зарастает, будто ее и не было секунду назад. Жуть какая. Я в полнейшем шоке продолжаю сидеть, а Эйден тем временем измеряет мне давление и температуру, считает пульс, а затем записывает все показатели в блокнот. После этого еще и заставляет встать на весы. Когда все эти процедуры выполнены он говорит:

– Можем идти. Пора завтракать.

Еда – последнее, о чем я могу сейчас думать. Меня слегка подташнивает от осознания того, что моя жизнь изменилась и вряд ли когда-нибудь снова станет прежней. Тяну время как могу, потому что не хочу сейчас встречаться с остальными.

– Подожди, а где живет Аманда? Я бы хотела ее увидеть.

– Зачем тебе это? – Эйден с недоверчивым любопытством смотрит на меня.

Как будто я собираюсь устроить большой побег из тюрьмы. Еле удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. По-моему, этот парень проявляет подозрительность не там, где надо.

– Просто посмотреть, какие у нее условия проживания, – невинно хлопаю ресницами, чем, похоже, ввожу его в легкий ступор. – И какие условия ждали бы меня, если бы я не согласилась жить в твоей комнате.

Все это звучит как-то дико и непривычно для меня. Ведь с детства я жила в отдельной спальне, которую ни с кем не приходилось делить, более того, я никогда ни с кем даже не ночевала. Это будет как минимум странно.

Эйден все-таки направляется к черной двери, которую я приметила ранее, оборачивается, смотрит на меня и зовет, иронично изогнув бровь:

– Пошли, покажу тебе условия.

Шагаю следом, и уже через пять секунд мы заходим в соседнюю комнату. Вижу узкий коридор и три камеры, по-другому их никак нельзя назвать. Они достаточно просторные, но все равно – это камеры, а не комнаты! На каждой двери установлено большое смотровое окно, как будто это какая-то тюрьма. В одной из камер вижу Аманду. Она сидит на кровати и с удивлением пялится на меня. Останавливаюсь напротив и смотрю на девушку. Это не то же самое, что видеть ее в клетке, но очень похоже.

– Интересно, – говорит она, насмешливо растянув губы. – Что же такого ты им предложила и на какие условия согласилась, что тебе разрешили передвигаться только с одним конвоиром?

Не нахожу, что ответить. Неприятное чувство теснится в груди, воздуха не хватает. Я хочу уйти.

Эйден же просто качает головой на замечание Аманды. Вероятно, он уже привык к ее яду.

– Ничего особенного я не делала, – нахожу наконец в себе силы на ответ. – Просто согласилась на несколько условий с их стороны, и выдвинула пару своих.

Аманда выглядит удивленной. Возможно, она даже не задумывалась о том, что у них можно что-то попросить.

Раздается стук в дверь лаборатории, и Эйден предупреждает меня:

– Только без глупостей! – разворачивается и уходит открывать.

Аманда смотрит на меня и с насмешливой улыбкой замечает:

– Как-то уж слишком легко ты продалась. Не ожидала, что это произойдет так быстро. – А потом улыбка пропадает с лица блондинки, когда она добавляет. – Правильно я говорила, что ты такая же дура, как остальные!

Хмыкаю в ответ, ничуть не обидевшись. По ту сторону решетки она, а не я. Кто из нас дура?

– Посмотри, чего я добилась всего за несколько часов нахождения здесь. А чего добилась ты за полгода? – выдерживаю многозначительную паузу и озвучиваю свою мысль. – Ну и кто из нас теперь дура?

До нее удивительно быстро доходит, к чему я веду. Теперь Аманда смотрит на меня по-другому, совсем без насмешки. Ее зрачки расширяются, это выглядит довольно странно. Обычным зрением я бы и не заметила, но теперь у меня зрение супер-человека. Фу… как это звучит отстойно, тем не менее так и есть. Пора уже признаться, что что-то во мне изменилось, и мне только предстоит разобраться, что именно.

Аманда улыбается и одними губами произносит:

«У тебя есть план?».

Точно так же произношу в ответ:

«Работаю над этим».

Заговорщицки переглядываемся, и на миг я чувствую странное родство с этой девушкой, и что я не одна, но тут возвращается Эйден, а за ним заходит Кай.

Стираю с лица все эмоции, но парни, кажется, ничего не замечают. Рыжий улыбается во весь рот и сообщает:

– Мэнди, принес тебе завтрак. Как ты и заказывала: тут булочки с корицей, кофе и фрукты.

Хмм… И снова это его Мэнди, больше ее, вроде, никто так не называет. И он что – подрабатывает официантом?

Аманда переводит на него взгляд, кивает и отходит от двери. Тоже отступаю в сторону. Эйден открывают замок, а Кай заносит в камеру завтрак, оставляет его на столике возле кровати и разворачивается на выход.

Машу девушке на прощание, она делает то же самое теперь уже без всякой злобы. Перед тем как уйти, замечаю, что Аманда приступает к завтраку.

Чувствую, что тоже проголодалась, поэтому молча следую из лаборатории за парнями. Тянуть дальше нет смысла.

Кай с любопытством смотрит на меня, отвечаю ему дерзким взглядом, на что он показывает мне большие пальцы.

Больной что ли?

Проходим до конца коридора. Останавливаемся неподалеку от двери, ведущей в кабинет Джона, и мое сердце на миг замирает, но, когда Эйден открывает противоположную, не сразу, но начинает биться нормально. Застываю, потрясенно оглядывая обстановку. Никогда не видела подобной кухни вживую, только по телевизору и в каталогах на сайтах дизайнеров. Она, что уже неудивительно, большая, похоже, как и все в этом доме, с ультрасовременной мебелью и техникой. Все уже собрались за столом, а у плиты стоит пожилая женщина, она поворачивается и тепло улыбается мне, мастерски делая вид, что не замечает странных глаз:

– Привет! Меня зовут Кристина, – представляется она и добавляет, понизив голос, – я готовлю еду и убираю за этими оболтусами.

Звучит нестройный хор возражений, а потом все смеются, словно большая дружная семья.

Это очень неожиданно. Ну вот вообще не ожидала увидеть здесь никого, кроме членов Братства.

– Доброе утро, – бормочу с заминкой.

К столу прохожу не сразу, а только заметив, что Эйден и Кай уже заняли свои места, и абсолютно все выжидательно смотрят на меня.

Наконец, тоже сажусь за стол. И мне снова «везет» – напротив оказывается Маркус.

Черт бы побрал его и снисходительную ухмылку, застывшую на его лице!

От мыслей меня отвлекает голос женщины:

– Что будешь на завтрак, милая?

Ее тон заставляет мое сердце замереть от тоски по прежней жизни. Каждое утро мама спрашивала у меня то же самое. Быстро беру себя в руки, улыбаясь в ответ.

– Немного фруктов, пожалуйста, и, если можно, кофе.

– Сахар, сливки? – спрашивает Кристина с теплой улыбкой.

– Да, пожалуйста.

Бросаю взгляд на Маркуса, он насмешливо смотрит в ответ.

Да сколько можно? Что ему от меня нужно?

Отворачиваюсь и стараюсь смотреть только в свою тарелку, где Кристина красиво разложила тосты и порезанные фрукты, будто мне шесть лет, но все равно это приятно.

Завтрак проходит в полнейшей тишине, никаких разговоров или насмешек в мою сторону. Чему я удивлена. Делаю последний глоток кофе и смотрю на Эйдена.

– Закончила? – тут же уточняет он. Молча киваю. – Пойдём, устрою тебе небольшую экскурсию. Покажу, куда можно заходить, а куда не стоит.

После еды мне не хочется никаких экскурсий. То ли напряжение после всего произошедшего сказывается, то ли бессонная ночь.

– А можно вернуться в комнату, пожалуйста?

Слышу фырканье от Маркуса.

Как же он меня достал. Так и хочется разбить чашку об его тупую темноволосую голову!

– Что случилось? Плохо себя чувствуешь? – с искренней заботой интересуется Эйден.

В который раз удивляюсь, почему он ведет себя со мной так… мило? Говорю, как есть:

– Нет, просто немного устала. Я не спала ночью, поэтому хочу немного отдохнуть, если ты не против?

– Хорошо, никаких проблем. Пока будешь отдыхать, займусь твоей кровью и рассчитаю необходимую для тебя дозу лекарства.

Отлично. С облегчением выдыхаю и поднимаюсь из-за стола, благодарю Кристину за завтрак и, не говоря больше ни слова, иду к выходу. Эйден догоняет меня и открывает дверь. Снова. Похоже, придется привыкать к этому.

Направляемся к его… моей спальне.

Парень показывает, где лежит чистое постельное белье и уходит, оставляя меня одну.

Так просто? Оставляя меня в одиночестве, он не боится, что я сбегу? Хотя куда мне бежать? Октябрь, а я в носках. Да и выход мне вряд ли удастся найти до того, как меня заметят. С другой стороны, зачем бежать, если мне помогут отомстить тем, кто сделал это со мной? Падаю на диван и закрываю глаза, в надежде уснуть, а проснуться дома. Легче думать, что все это ужасный сон.

***

– Пап, почему ты не веришь в меня? – кричу сквозь слезы. – Я справлюсь! Я уже взрослая! Мне семнадцать!

– Я знаю, малышка, но это может быть небезопасно, – с тревогой говорит папа. – Давай обсудим. На самом ли деле ты готова к подобному?

– Небезопасно? О чем ты вообще говоришь?..

***

Резко распахиваю веки. Что это было? Сон? Если да, то он какой-то странный. И больше похож на воспоминание. Но я такого не помню. Такого точно не могло произойти. Не в этой жизни. Мы с папой всегда общались мало. И он никогда не называл меня малышкой, чаще всего он обращался так к Хлое – моей младшей сестре. Со мной же вел себя более чем прохладно. Только с мамой у нас были великолепные отношения. Она любила нас одинаково и делила свою любовь поровну между мной и сестрой.

Сажусь на диван, приглаживаю волосы, они высохли, но не мешало бы их расчесать. Поднимаюсь на ноги и направляюсь к окну, сдвигаю в сторону тяжелые шторы и оглядываю прилегающую территорию.

Судя по всему, мы находимся на третьем этаже. Вокруг, насколько хватает взгляда, виден только лес. Густой лес. Солнце уже прошло половину своего пути, началась вторая половина дня. Немало я поспала.

Ухожу в ванную, где привожу себя в порядок. При более тщательном осмотре обнаруживаю расческу, она в новой упаковке. Расчесываюсь, заплетаю новую косу.

Замираю на пороге ванной, потому что в комнате я не одна. Возле шкафа вижу Эйдена, он переодевает футболку. Я на мгновение зависаю, рассматривая идеальный пресс, какой видела только на фотографиях в Пинтерест. Эйден выгибает бровь и выжидающе смотрит на меня. Поспешно отвожу взгляд, чувствуя, как краснеют от смущения щеки.