banner banner banner
Девушка с Легар-стрит
Девушка с Легар-стрит
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Девушка с Легар-стрит

скачать книгу бесплатно


– О! – воскликнула Софи, так и не найдя лучшего слова.

Я ждала, когда на меня накатит приливная волна скорби и сожаления. Вместо этого я смотрела на комнату перед собой, выискивая глазами напоминания о моей бабушке и нашей жизни с ней. Увы, сходство было слабым – этакий призрачный образ на обратной поверхности век, оставленный фотовспышкой.

Мы стояли, глядя на мраморный пол, покрытый дорожкой из искусственной зебры, протянувшейся по всему коридору. Элегантные резные карнизы были выкрашены в черный цвет – чтобы усилить контраст со стенами цвета фуксии. Ярко-зеленые кресла-трансформеры предлагали посидеть всем, кто был наделен хотя бы мало-мальским вкусом и у кого от психоделических красок вестибюля подгибались, став ватными, ноги.

– Она сделала все сама, – напомнила я.

Моя мать резко повернулась и бросила взгляд на итальянскую люстру из позолоченного дерева, которой каким-то чудом удалось спастись от краскопульта, и развешанные по стенам портреты в рамках, глядя на которые можно было подумать, что их нарисовали внуки владельца.

Или обезьяны.

Подойдя к розовому лакированному столику, Софи потянула ручку ящика. Та осталась в ее руке. Бережно положив ручку обратно на блестящую поверхность, она отпрянула от столика, как от зачумленного места.

– Какой это, по-твоему, стиль? – спросила я у Софи.

– Думаю, что «раннее возрождение» гаражных распродаж, – ответила моя мать с невозмутимым лицом.

Я поспешила отвернуться. Не хотела, чтобы она увидела мою улыбку и поняла, что высказала вслух мои мысли.

– Ух, ты! – воскликнула Софи, входя в одну из парадных комнат по обеим сторонам коридора. – Я видела это окно снаружи, но изнутри оно поражает еще больше.

Я немного поколебалась, прежде чем войти вслед за ней в комнату. Эта комната была моей любимой, здесь я проводила бо?льшую часть времени с моей бабушкой – играла в карты или, подобрав под себя ноги, читала на одном из ее бесценных старинных диванов. Если погода была плохой, мы пили чай, и бабушка Приоло разрешала мне наливать его, хотя это и угрожало чистоте ее обюссонского ковра. В этой комнате я ощущала себя любимой и окруженной заботой, а не объектом постоянных трений между родителями.

Больше всего я любила огромное окно, установленное в конце девятнадцатого века. Это было странное окно. Оно плохо соответствовало и стилю дома, и стилю Викторианской эпохи. Оно выглядело почти современно, две женские фигуры на нем были едва различимы, если не знать, где их искать и под каким углом смотреть в стекло. Через окно тянулись побеги глицинии, переплетаясь, словно огромная дорожная карта, ведущая в никуда. Хотя вдохновение, некогда подвигнувшее кого-то установить это окно, и его значение, наверняка когда-то были известны, и то, и другие давно стали достоянием прошлого.

Подойдя к Софи, я встала в лучах солнечного света. Струясь сквозь окно, тот превращался в маслянисто-желтый. Повернув лицо навстречу его теплу, я ощутила присутствие моей бабушки, лучи солнца как будто были ее пальцами на моей коже.

Софи щелкнула языком.

– Тому, кто установил это окно, крупно повезло, что он не сталкивался с Бюро архитектурного надзора, иначе бы он никогда не получил разрешения. – Она улыбнулась мне. – Причем впервые в жизни я могу сказать, что это было хорошо.

– А еще хорошо, – вывел меня из задумчивости голос матери, – что нынешние владельцы не видели необходимости менять окно в соответствии со своими вкусами. – Она выразительно посмотрела на оранжевый ковер, обои в мелкий цветочек и люстру с зеркальным покрытием.

Софи провела рукой по отвратительным обоям.

– Они заклеили прекрасную кипарисовую обшивку, которой славится этот дом. О чем они только думали? – Она покачала головой. Косички-дреды тоже закачались, словно в знак согласия. – К счастью, они, похоже, не внесли никаких структурных изменений. Только эти кошмарные косметические. Так что вернуть дому его прежнее великолепие не составит особого труда.

– Приятно это слышать, – сказала моя мать, и я почувствовала на себе ее взгляд.

Вспомнив свою работу и то, зачем я сейчас здесь, я повернулась к большому дверному проему:

– Обратите внимание на расширенные дверные проемы из зала и двери, которые повторяют неоклассические формы портика. Они были добавлены одновременно с портиком и датируются двадцатыми годами девятнадцатого века.

– И эта каминная полка, – добавила моя мать. Она перешла в конец комнаты и теперь стояла перед камином, – отлита с использованием формы, созданной Рэймиджем и Фергюсоном из Шотландии. Наши предки Приоло всегда приобретали лишь самое лучшее. – Она улыбнулась мне.

– Не понимаю, зачем я тебе здесь понадобилась, – сказала я, нахмурив брови. – Ведь ты ничего не забыла об этом доме. Не проще ли было подать заявку на приобретение дома и подписать бумаги? Мы обе сэкономили бы массу времени и энергии.

– Да, наверно, так было бы проще, – согласилась она, медленно обходя комнату и любуясь ее утонченной красотой, вынужденной делить общество с аляповатыми цветами и металлическими тканями, которые были здесь столь же неуместны, как шлюха в церкви. – Но тогда я бы не смогла увидеть, каково это, быть с тобой здесь после всех этих лет.

Я посмотрела на Софи – та как будто невзначай направилась вон из комнаты, подметая пол подолом потертой джинсовой юбки. Я с тоской посмотрела ей вслед и мысленно попросила вернуться, будучи почти уверена, что она вышла из комнаты не случайно.

– Теперь, когда ты это узнала, – сказала я, поворачиваясь к матери, – почему бы нам не поехать ко мне на работу, чтобы я могла подготовить нужные бумаги?

– Мы еще не закончили осмотр дома, Мелли. Я хочу увидеть кухню.

Я застыла, вспомнив, что дальняя часть дома совершенно не похожа на переднюю. Будучи ребенком, я старалась не ходить дальше передних комнат одна, замечая, что шепот там становится громче, прикосновение к моей коже смелее. Но был там один призрак, которого я смутно помнила: его присутствие было теплым, и в его обществе я чувствовала себя в безопасности.

Он был моим защитником, и пока он оставался со мной, я могла ходить по дому спокойно. Но затем я совершила ошибку, рассказав про него отцу. Тот заявил, что это все плод моего воображения и если я не перестану говорить эти вещи, мои посещения бабушки будут ограничены.

Даже больше, чем страх не видеться с бабушкой, я боялась, что со мной что-то не так. И я перестала разыскивать моего воображаемого друга и вместо этого оставалась в первых комнатах, игнорируя шепот, манивший меня в дальний конец дома.

– Я останусь здесь, – сказала я.

В коридоре, ведущем на кухню, потирая руки, появилась Софи.

– Вряд ли это сорвет продажу или что-то еще, но мне кажется, что здесь что-то неладно с отоплением. Там как будто градусов на двадцать холоднее, чем в остальном доме.

Я выразительно посмотрела на мать и нехотя последовала за ней в кухню.

Та была недавно обновлена. Несмотря на неудачную цветовую гамму и такие же неудачные обои, дизайн был солидный, равно как и шкафы из вишневого дерева, и приборы из нержавеющей стали.

– Думаю, если декоратор и приложил руку, то именно здесь, – предположила моя мать.

Софи кивнула:

– Я знаю это наверняка. Хорошо помню, как дизайнер консультировался у меня по этому поводу. – Она указала на дальний угол кухни, где когда-то располагался красивый камин работы Адамса и где сейчас была стена с нарисованной на ней коровой породы лонгхорн.

– О господи, – прошептала я. – Даже мне кажется, что это кощунство!

Софи убрала одну косичку за ухо.

– Я сказала Дебби, дизайнеру, чтобы камин не трогали, а просто закрыли его, не повредив деревянных деталей. Каминная полка цела и хранится на чердаке. Но снести все действительно было бы кощунством. Закрыть камин было неимоверной глупостью, но, на наше счастье, глупостью обратимой.

Моя мать шагнула к открытой двери напротив настенной росписи.

– Предлагаю подняться по черной лестнице и осмотреть верхние этажи.

– Нет! – Это слово сорвалось с моих губ прежде, чем я успела сообразить, что говорю. Софи и моя мать посмотрели на меня, но лишь на лице Софи читался вопрос.

– Ее бабушка погибла, упав с лестницы, – пояснила мать. – Посмотри, Мелли. Теперь тут с обеих сторон поручни, так что тебе нечего опасаться.

Я знала: Софи должна услышать правду, и я расскажу ее ей. Просто у меня временно отнялся язык. Я никогда не ходила по этой лестнице без своего защитника и знала – то ли потому, что он предостерег меня, то ли мне это подсказывал внутренний голос, что я никогда не должна пытаться сделать это в одиночку. Там, наверху, что-то было. Нечто не из этого мира. Нечто недоброе.

– Я останусь здесь.

Я попятилась. Внезапно почувствовав на полу под моей туфлей какой-то песок, я подняла ногу и увидела крупинки соли. Похоже, соли морской.

Мать подошла ко мне и пристально посмотрела мне в лицо.

– Ты тоже это чувствуешь? Оно всегда было здесь. – Она встала передо мной. – Но скоро станет еще сильнее.

К нам подошла Софи, но мы с матерью продолжали смотреть друг на друга.

– В чем дело?

Но тут зазвонил мой мобильник. От неожиданности я даже вздрогнула. Благодарная этому звонку я порылась в сумочке и, вытащив телефон, увидела на экране номер Джека.

– Я должна ответить. Вы двое поднимайтесь наверх и осмотрите два других этажа.

Софи с видимой неохотой последовала за моей матерью вверх по ступенькам. Я вздрогнула, глядя им вслед.

– Алло? – сказала я в трубку.

– Привет, Мелли. Это я, Джек.

– Знаю. Твое имя высветилось на экране.

Я уловила в его голосе улыбку.

– Ага, значит, ты не удалила мой номер со своего мобильника.

– Мой прокол, – сказала я. Жаль, что он не видит, как я закатила глаза. – И то, что мы говорим снова, вовсе не значит, что мы должны это делать.

Его тон изменился:

– Знаю. Но мне нужно было сказать тебе кое-что важное, прежде чем ты прочтешь об этом в газете.

Я посмотрела на кухонный пол. Было хорошо видно, как керамическую плитку пересекает дорожка подсохшей соли.

– Что это? – слегка задыхаясь, спросила я.

– С тобой все в порядке? Тебе как будто не хватает воздуха.

– Все хорошо, – солгала я. – Главное, скажи мне.

– Помнишь ту новость про судно, найденное у острова Салливан? И то, что это оказалось судно твоего прадеда? И что оно с тысяча восемьсот восемьдесят шестого года числилось пропавшим?

– Да. – Скорее выдохнула, нежели сказала я.

– Прежде чем попытаться его поднять, спасательная организация отправила вниз водолазов, чтобы те вытащили на поверхность все, что там есть интересного. – Джек помолчал, затем заговорил снова: – Может, мне стоит приехать к тебе, чтобы рассказать все как есть?

– Нет, – ответила я. – Продолжай.

– Водолазы нашли корабельный сундук и вчера подняли его, – сказал он и, вновь помолчав, продолжил: – Сегодня его открыли.

Внезапно почувствовав тошноту, я опустилась на пол.

– И? – спросила я.

– Внутри были человеческие останки.

Я не ответила. Я стояла на коленях, глядя на дорожку соли. Увы, с опозданием до меня дошло, что зернистые пятна похожи на отпечатки ног. Я задержала дыхание, как будто готовясь нырнуть в воду, и замерла, увидев, что соляной след ведет к лестнице черного хода.

– Джек? – прошептала я. – Кажется, у нас здесь проблема.

Я бросила телефон и закричала.

Глава 6

Я не знала, как я попала в квартиру Джека на Куин-стрит. Помню лишь то, как я сидела на кухонном полу в доме моей бабушки. Мои крики смолкли, но лишь потому, что мне не хватало воздуха – мою голову как будто сунули под воду. Должно быть, я потеряла сознание, потому что следующее, что мне запомнилось, это как Софи и моя мать помогали Джеку посадить меня в его машину. Мне также смутно запомнились фотовспышки и два фургона местных телестанций перед домом, застывшие в ожидании своей жертвы, словно стервятники.

Я лежала с пакетом льда на лбу на кожаном диване в квартире Джека, смутно осознавая, где нахожусь. Элегантная и со вкусом обставленная квартира Джека не переставала меня удивлять. У меня просто не укладывалось в голове, как такой человек, как Джек, которому ничего не стоило закинуть ноги на мой кофейный столик или оставить грязные тарелки на телевизоре, жил в квартире, которая выглядела так, как будто она сошла с обложки «Архитектурного обозрения».

Нет, конечно, здесь наверняка сказывались гены – его родители владели роскошным антикварным магазином на Кинг-стрит. И все же…

Из кухни доносились приглушенные голоса – голос самого Джека и чей-то мягкий женский. Я точно знала, что это не Софи и не моя мать. Потому что слышала, как они сказали Джеку, что если телевизионщики увяжутся за нами, они поедут в противоположном направлении. Я убрала пакет со льдом и подняла голову.

Ко мне подошла Амелия Тренхольм, мать Джека и одна из самых давних и близких подруг моей матери. Ее изящные манеры и миниатюрная фигура прекрасно вписывались в элегантную обстановку. Она села на диван рядом со мной и положила теплую руку на мой висок.

– Ты все еще немного горишь. Скажи, тебе уже лучше?

Я кивнула и попыталась сесть, но она положила руку мне на плечо и заставила снова лечь.

– Я хочу, чтобы, прежде чем снова попытаться встать, ты что-нибудь съела, хорошо?

За ее спиной, держа поднос с пончиками в шоколадной глазури, вырос Джек. Взяв один пончик, миссис Тренхольм завернула его в салфетку и передала мне. У меня тотчас заурчало в животе.

– Джек специально съездил и купил их для тебя. Сказал, что ты такие обожаешь. – В голосе Амелии слышалось сомнение. Откусив кусок пончика, я кивнула. Если честно, я зверски проголодалась.

Амелия улыбнулась и покачала головой:

– Ты копия матери. Смотрю, ты унаследовала ее аппетит, а также склонность обоих твоих родителей к сахару. Что, по-моему, несправедливо.

Я откусила очередной кусок, слишком голодная, чтобы возражать против сравнения меня с моей матерью.

Миссис Тренхольм откинула мои волосы назад.

– Репортеры уже толпятся у твоего дома и перед вашим офисом. Мы были вынуждены отключить твой мобильник, потому что от газет и телеканалов просто не было никакого житья. Ах, да! Дэвид Хендерсон звонил трижды. Сначала, чтобы поздравить тебя со свалившейся на тебя славой. Затем, чтобы убедиться, что на воротах дома на Легар-стрит есть вывеска «Продано. Бюро недвижимости Гендер- сона».

– А в третий раз?

Амелия поджала губы:

– Я не ответила. Именно тогда я выключила телефон.

– Разумно, – сказала я, откусывая очередной кусочек пончика и чувствуя себя уже гораздо лучше. – Но почему всех так волнуют человеческие останки, которые, очевидно, пролежали в сундуке с тысяча восемьсот восемьдесят шестого года?

Джек сел на подлокотник дивана рядом с моей головой.