Тарусские тропинки. Альманах 2024

И кузнечики достали снова скрипки

В молодой, ещё некошеной траве.

Улыбнулись окнами избушки.

Радуется сердце красоте.

И остались солнышка веснушки

На спокойно-голубой воде.

* * *

Отпоёт скоро лето,

Легко поклонившись, отцарствует

И на звёздный паром заспешит

Взять последний билет,

На прощанье одарит теплом

И. отчалив, – застранствует,

Уплывая в разлитый закатом

Таинственный свет.

Где-то шьёт на свой бал

Осень платье иголками холода,

Украшает нарядным узором

Старинный хитон,

Рассыпает по кронам дерев

Всем доступное золото,

Ослепив ненадолго прохожих

Под праздничный звон.

Что потом? Безнадёга… тревога…

Дорог околесица

У раздетых ветрами

Стыдливо глядящих берёз…

Поиграй, я прошу, лето нам, –

Так в хорошее верится!

Эхом счастья развей тень тоски,

Боль нечаянных слёз.

Вот и тучи ползут…

Но ещё пахнет в воздухе мятою,

И качает приветливо веткой

Рябиновый куст.

И вальсирует лето средь луж

За больничной палатою

И роняет под окнами с клёнов

Наплывшую грусть.

* * *

Осень – грустная мокрая птица…

Где ты ночью сырой ночевала?

Вновь дрожат в поредевших ресницах

Капли слёз… Вот одна и упала.

Ты устала кружить над ненастьем

И терять часто яркие перья

По оврагам… вымаливать счастье

И в его постоянство не верить.

Проводив журавлиные стаи,

Ты о чём под рябиной вздыхаешь?

На холодном ветру угасая,

Что ты ищешь? Кого ожидаешь? –

Осень – грустная мокрая птица…

* * *

Проводы.

В прохудившихся ботинках,

В душегрейке из заплат

В листьях, бусах, паутинках

Осень вышла провожать

Отплывающий кораблик

С рыжим детством на борту,

И кружит над ним журавлик,

И курлычет на лету…

Кроме осени на пристань

Больше некому прийти.

И бросает ветер листья

Маячками на пути.

Понесла волна кораблик

Вдоль сиротских берегов,

И летит над ним журавлик,

Всё курлычет про любовь –

Ту, которой не хватало,

Но пришла и позвала,

А Надежда у причала

Свечи памяти зажгла.

Паруса поднял журавлик,

Держит курс из осенин,

А растерянный журавлик

Всё торопится за ним.

Пусть всё это понарошку,

Только хочется мечтать,

И в родимое окошко

Поскорее постучать.

Далеко уплыл кораблик…

Машет осень вслед платком.

И пропал вдали журавлик,

Облака задев крылом.

* * *

Осень в Тарусе

Памяти Надежды Загайновой

Как опавший листок,

Мечен я этой осенью поздней,

Ветром в дали гонимый

По проседи первых снегов.

Заплетает рябина в венок

Отпылавшие гроздья.

И у камня Марины

Минувшего слышится зов.

Тянет ветви ветла

К одинокой цветаевской ели

Из бурьяна забвенья,

Корнями сплетясь под землёй…

Здесь надежда светла,

Как мусатовские акварели,

Пусть «Осенняя песня»

Вернёт им забытый покой.

… Над тарусскою росстанью

Ангел печали летает…

С Воскресенской горы

Загляжусь, очарован и тих.

Над задумчивой осенью

Ангел звезду зажигает,

Чтоб согрела родных, –

Помолюсь на дорогах земных.

Пусть обитель сиротства

Хранит тишину увяданья,

И плывёт над Окой

Поминальный ноябрьский звон, –

Берегиня вернётся

По узкой тропе ожиданья,

Освятив родниковой водой

Мой последний поклон.

***

Рябинушка

В лесной тени под кручей

Рябинушка живёт,

Под ёлкою колючей

Растёт, но не цветёт.

Проходит мимо лето

В кругу своих забот.

А листьям мало света

Уже который год…

За тихою болотиной –

Осин осенний шум

Плывёт тоской над родиной

И холодно от дум.

Лишь с веточки рябиновой

Смахнёт слезу потом

Усталый куст калиновый

Багряным рукавом.

Никто не скажет, – сколечко

Им коротать свой век.

Звенит за лесом троечка,

И липнет к веткам снег.

***

В метель…

Памяти отца

Я в тарусской зиме затерялся…

Все тропинки в тот век замело.

Никого… Только ангел остался,

Перебитое лечит крыло.

Он вернулся ко мне в чистом поле,

Завывала метель надо мной,

Обратился когда я к Николе

Со своею молитвой простой.

В колкой мгле я заметил дорогу,

А по ней под господний венец

С костылём, припадая на ногу,

Уходил, оглянувшись, отец.

Я к нему побежал да споткнулся

О заснеженный скорбью порог…

И в избе под божницей проснулся,

Лишь расслышал: «Не время, сынок…»

Кротко светится листик лампадки.

Мироточит икона Христа.

Не дерзаю просить в эти Святки

Утешения или креста.

Ты один зришь нужду и всё слышишь.

Что потребно мне, ведаешь Ты.

Верю я, душ родных – не обидишь,

И надеюсь их в небе найти.

До заутрени выйду на берег,

На ветру буду благовест ждать.

Не беда, что в карманах нет денег, –

Мне без них к звёздам легче взлетать.

Прожил я, может быть, бестолково,

Но за русскую веру стоял!

И искал своё тёплое слово, –

Чтоб Россию Господь не бросал.

***

Песня о Маме моей

Мама мне машет светло из окна.

А за окном расцветает весна.

Я оглянулся, – взлетела рука:

Мамонька, мама, до встречи, пока!

И снова ей сына с дороженьки ждать,

Лишь на мобильник его отвечать,

Благословить, провожать в добрый путь:

«Кепочку, Витя, и зонт не забудь…»

Лето листает сквозь дождь календарь,

Светится ярко в окошке герань.

Пьём мы на кухне с «коровками» чай.

«Мам, всё нормально, – не переживай».

Дождь за окном всё шумит и шумит.

Мамино сердце болит и болит:

Как там её на работе сынок…

Трудно ему, помогай ему Бог.

Мамушка, мама, тепло твоих глаз

Так согревало меня каждый раз.

Я тебя радовал, я – огорчал…

Мама, прости, что не часто бывал.

Вот я у мамки! «Поспи, отдохни…

–– Да ладно, мамуль, – очень дороги дни.

– Всё тебе «ладно», Витя, сынок…

Дайка, заштопаю, что ли, носок.

– Мам, посмотри: получился ль пейзаж?

Вот домик с горящим окошком для нас.

– Витя, рисуй, Витя, радуй людей…

Им от картин твоих будет теплей.

Мама любила меня, берегла,

Кротко молилась, спасая от зла…

В страшном Чернобыле, в жуткой Чечне

Мама меня навещала во сне.

Милая мама, плечо о плечо

Прожила жизнь ты с любимым отцом.

Спит он в земле… Ты осталась верна.

Как ты была в жизни бате нужна!

… Мама меня провожает одна.

А под береткою сплошь седина.

Словно тростинка, стоит на ветру.

Еду в Тарусу я вновь поутру.

Сердце сжимается: мам, я вернусь,

Только с делами вот-вот разберусь.

«Ангела в путь… Позвоню, как дойду.

Лиде привет… Приезжайте… Я жду».

Матушка, мама… Что ж так темно…

Долго смотрю на пустое окно…

Долго стою пред могильным крестом…

Я – сирота… Опустел мамин дом.

Только всё верится: ключ поверну –

Маму увижу и вновь обниму.

Мягко струится свет в скорбной тиши

Маминой чистой и доброй души.

***

* * *

Над Тарусой – облака

Кружевные, белые…

Гладит сонная река

Ветви ив несмелые.

Меж осенних берегов

Лодочки качаются.

А над крышами домов

Журавли прощаются.

Припаду я к роднику

И смахну слезиночки,

Всё, что было на веку,

Вспомню без запиночки.

И от сердца отлегло…

Отступило горюшко,

Словно ангела крыло

Уронило пёрышко.

***

Тихая пристань

Лидии

В берег уткнулись замёрзшие лодки.

Слышится шорох саней,

А у часовни рябинки-сестрёнки

Кормят с ветвей снегирей.

Тянет смолистым дымком от избушек

Возле уснувшей реки.

Вечер сменил день у вётел-старушек.

Иней усыпал виски…

Светится ёлка в узорах окошка.

К Всенощной – звон серебром!

Стихла метель и, как серая кошка,

Скрылась за старым плетнём.

Тихая пристань… Звёзды над крышами.

Роща… Игумнов овраг.

Мы на земле нашей не были лишними, –

Божий родник не иссяк.

Сколько б его не мутили нам бражники

В синем краю старины, –

Будут идти богомольцы и странники

В этот приют тишины,

Где в белой рубашке

Храм Воскресения

Небо крестами обнял,

А с колокольни –

Восторг утешения

Льётся в приокскую даль.

***

Библиотекарям!

Есть в Тарусе старый дом, –

Он уютный, светлый, тихий.

И живут на полках в нём,

Словно птицы в гнёздах, – книги:

Сказочно-волшебные,

Умные, занятные,

Человеку верные,

Нужные, понятные…

В ясный день, в ненастье ли, по снегу

Мы идём с надеждой в книжную страну –

В путеводную библиотеку,

С волненьем погружаясь в тишину.

Районная библиотека –

Для всех читателей чудесная аптека!

Найдут рецепт здесь нужный вам

Простые лекари:

Богини русские – библиотекари!

Если книг вдруг не станет на свете, –

Мир зачахнет, гудя в интернете.

Одичают в забвения замети

Человеки без знаний и памяти.

Так давайте прославим хранителей

И зачитанных книжек спасителей,

Наших добрых божественных лекарей –

Милых библиотекарей!

***

Наша Таруса

Моей дорогой Лидуше

Ах, Таруса! Наша пристань…

Сердцем я к тебе пристал.

Дивной осени все листья

Дождик с ветром пролистал.

Книгу улочек читаю,

Что случилось на веку…

Вспоминаю, вспоминаю, –

Припадаю к роднику.

Таруса-роднуся!

Отрада моя и покой.

Со светлою грустью

Иду родниковой тропой.

Тихий берег. Даль седая.

Скромных домиков уют.

И, надежды не теряя,

В них кого-то очень ждут.

Над церквушкой кружат птицы,

Скоро – в дальние края…

Душу рвёт с живой страницы

Крик надрывный журавля.

Таруса-бабуся,

Печален бывает твой взгляд.

С тобою молюсь я

За наших ушедших солдат.

Вновь рябины огневые

Алым пламенем горят

И на клёны золотые

Так задумчиво глядят.

У реки меня, бродягу,

Ангел за руку водил,

По Игумнову оврагу

В храм тихонько приводил.

Таруса, Таруса!

В Оке расплескалась заря.

Будь долго! Вернусь я, –

Ты память и песня моя.

***

Зоя Ларионова

Москва – Таруса

А я опять рулю – «Москва – Таруса»,

Сегодня пятница и, как всегда,

На МКАДе тесно, матерно и грустно,

Народ к субботе покидает города.

Вот чёрный джип юзит со мною рядом,

Моргает фарами, мол, пропусти,

Ему быстрее всех на дачу надо

И потому вожденья нервный стиль.

Смотри, вот ползёт гигант, ну прям Титаник,

Четверка старая, вся в багаже,

Контейнер с мебелью на крыше тянет,

Колёса сплющились, ну просто жесть.

Ну эти чудики, с открытым верхом –

Прикройтесь, милые, здесь всюду смрад!

Его не сдует даже сильным ветром,

Когда в час пик замрёт на время МКАД.

А время, времечко, не ждёт, уходит,

И скоро пятница придёт к концу,

И мы на отдыхе, как будто, вроде,

Да только вроде, и лишь в этом суть.

И вот опять рулю «Москва – Таруса»,

И снова в пробке я, ну как всегда,

Включаю Ваенгу, и мне не грустно,

Она поможет пробку переждать.

***

А у нас в Тарусе дача

А у нас в Тарусе дача,

Небольшой уютный дом,

За заборами не прячась,

Мы открыто здесь живём.

К нам всегда приходят гости –

Выпить чаю, поболтать,

А уходят, – мы их просим

Нас почаще навещать.

Собираются соседи

У камина за столом,

Нанесут домашней снеди,

И по рюмочке нальём.

Разговоры, тары-бары…

Самый возраст отдыхать.

Мы пока ещё не стары,

Просто стали много знать.

Просто мы уже успели

Впечатлений накопить,

А вообще, на самом деле,

Нам, конечно, жить и жить.

И встречаться, и общаться,

Впечатленьями делясь.

Ах, какое это счастье,

То, что дача есть у нас.

Приглашаем всех опять:

Приходите, будем ждать.

***

На высоких каблуках.

Я вышла на высоких каблуках

И встала в свете рамп у края сцены.

О, как пробить в глазах мне ваших стену?

Откуда столько силы взять в руках?!

Сжимаю кулаки до боли в пальцах,

Вытряхивая душу в пустоту,

Пред вами я стою нагая тут –

Распятая, как вышивка на пяльцах.

Колючие, холодные глаза,

И в них немые, глупые вопросы.

А для меня не глаз, алмазов россыпь,

И мне так много хочется сказать.

И чтоб они увидели меня,

Я здесь пред Вами душу обнажаю,

И пусть я вам по-прежнему чужая,

Пока не в силах это поменять.

Но буду выходить на этот край

И ждать, когда увидят и услышат,

И в этот миг я стану словно выше

И не придётся в микрофон орать.

Я в зал бросаю искренние строчки,

А мне в ответ улыбки от души…

Ещё один такой бы миг прожить,

И кажется, что можно ставить точку.

Но снова на высоких каблуках

Я выхожу, весь мир держа в руках!

***

Мне говорят, что это не стихи

Мне говорят, что это не стихи,

А я не спорю – это просто мысли.

Опутают и манят, как грехи,

Порою в них совсем немного смысла.

За строчками я прячу полумрак

Души моей, как прежде, одинокой.

И с этим мне не справиться никак,

Не вытравить души моей пороки.

Влекут они и манят, и зовут,

И с возрастом в согласье не приходят.

А годы молча копятся и ждут,

И каждым утром часики заводят.

Пока пружинка в них ещё крепка,

И винтики, и стрелочки в порядке,

И молоточек сильный у звонка,

А плачу я не часто и украдкой.

И ангел мой со мной ещё пока,

И времени не кончилась река.

* * *

Анна Люцидарская

Письмо мамонта Проши,

проживающего в г. Новосибирске /ИИФФ/,

к прекрасной Несси, проживающей

в озере Лох-Несс, Шотландия

Я Вам пишу, чего же боле,

Что я могу ещё сказать?

Вы где-то плещетесь на воле –

Я в холле вынужден стоять.

За то, что встал я на подставку,

Мне дали лаборанта ставку.

Свою я исполняю роль –

О ближних проявлять заботу:

Кто опоздает на работу,

В народный доложу контроль,

Но я не сетую об этом,

Я здесь работаю скелетом.

О, Несси! Как ты далека!

Нас сотни миль разъединили,

И всё ж я рад, что не прогнили

Мои ребристые бока.

Мой внешний вид совсем не плох,

И не беда, что шерсти нету,

Ведь преимущество скелета

В отсутствии клещей и блох.

Конечно, мамонт я, не слон, –

Те ходят по последней моде,

Но было время – рабдодон

Резвился тоже на природе.

Несчастий не предугадать!

Глядишь – а время вымирать…

Гадают больше сотни лет

И доктора, и бакалавры:

Куда исчезли динозавры.

Каких не пережили бед?

А может быть, пришли их сроки?

А может, вымерли от склоки?

Ах, Несси! Мне безмерно жаль,

Что время так необратимо.

Какая геосинклиналь

Меж нами пролегла незримо?

Твоя находится квартира

В стране традиций и Шекспира,

В долине сумрачной Глен-Мор.

Ты стала пищей для сенсаций.

В парламенте ведётся спор:

Ты явь иль плод галлюцинаций?

Но мы то знаем, этот шум

Был поднят прессою специально,

Чтоб англичан незримый ум

Отвлечь от темы социальной.

Оставь туманный Альбион,

Там климат, как в лесах карбона,

Он и первичного бульона

Здоровью нанесёт урон.

Езжай в Сибирь! Ей-богу, стоит!

У нас музей, поди, построят,

Его ты будешь сторожить

/ У нас здесь сторожей нехватка /,

И пруд, где б можно было жить.

Приличный выроет Касаткин.

Не хуже этого Лох-Несс,

Куда б вовеки не полез…

Да только у тебя семья,

Друзья, кузены и кузины,

А это веские причины –

Их уважать научен я.

И всё ж, как быть то, дай ответ!

Быть может, погостишь в июле?

Ведь будет время, твой скелет

В каком-то станет вестибюле.

И мы с тобой не вечны, Несси,..

Все под воздействием трансгрессий.

Я – только кости… не по силам

Преодолеть далёкий путь.

Журнал поможет «Знанье-Сила»

На чудный облик твой взглянуть.

Поведал мне один профессор.

Темнит, быть может, как узнать,

Что нынче век проблем и стрессов

И как-то надо их снимать.

Я, всё ж, не дикий трилобит, –

Люблю порассуждать от скуки,

Я, всё же, мамонт от науки.

Не второсортный индивид!

Учёный всё народ кругом,

Их принимая биотоки,

Беру познания уроки,

Здесь обретя свой новый дом.

Всё на места свои встаёт,

За окнами метёт пороша…

Счастливый, Нэсси, Новый Год!

Прощай.

Сибирский мамонт

Проша!

***

Ответ Нэсси

Му dear, Проша, мой ответ

Быть может, запоздал немного,

Но ведь и звёзд далёких свет

В конце концов найдёт дорогу

К тому зрачку, что в небеса

Глядит и верит в чудеса.

Я знаю, Проша, вы джентльмен.

И ваше чувство мне приятно,

Но не воротишь плейстоцен,

Часы не повернуть обратно,

Не стоит углублять конфликт,

И Вы, и я – сплошной реликт.

/ What do you think about it?/

Когда-то снежный человек

Служил приманкой альпинистам.

Но в наш неугомонный век

Всё так надоедает быстро.

Приелась чёрная дыра

И йогов списывать пора.

Сейчас не в моде НЛО,

Забыт Бермудский треугольник,

Вам, darling, всё же повезло –

На Вас смотреть приходит школьник.

А я сижу, зарывшись в ил.

Как самый пошлый крокодил.

Не экстрасенсы мы, на грех,

Хоть их уже не тешит мода,

Но мысли тайная природа

Ещё способна на успех.

Нам славы не хватило метра –

Остановились в стиле «ретро».

Лучи тщеславия померкли,

Теперь, забытая в глуши,

По вечерам читаю Беркли

И для ума, и для души.

Одним вопросом задаюсь –

Я существую или снюсь?

А, впрочем, полно горевать, –

Ещё сумеем отыграться.

И человечество опять

Придёт на нас полюбоваться!

Ведь без загадок скучен мир

И мил развенчанный кумир.

В сей утешительный мотив

Я верю, то есть I believe.

Я тут недавно «Таймс» прочла,

Слежу за прессой, делом грешным,

Что аттестация прошла

У вас бескровно и успешно.

Я в то поверила едва ли,

Но всё же: Вас аттестовали?

И Вам прибавили в зачёт

Ещё, хотя бы, лет пятьсот?

Обидно, право, ей же ей…

Довольно Вам стоять скелетом.

Неужто нет совсем идей?

Так прозябать зимой и летом!

Ведь Вы же прошлого герой,

А не какой-нибудь рlау воу.

Гадать боюсь, но может статься,

Преодолев границ барьер,

Приехать вскоре мне удастся

С Железной Леди в СССР.

Коль это Вам не повредит,

То нанести решусь визит.

Что новый год нам принесёт?

Какие выпадут дороги?

А, впрочем, время подведёт

Свои бесстрастные итоги.

Прощайте, я кончаю letter

И с нетерпеньем жду ответа!

***

Варвара Рыжкова

О-Цуру

1

(подражание нагауте)

Втуне помощь от чистой руки ни за что

Не прольётся, как струи воды в решето.

Это помнят невиннейших душ журавли,

Что средь сакур под сахаром снега росли.

…Льда холодные губы целуют ветра.

Лишних слов благодарности лучше не трать.

И ажурной походкой, легка, как перо,

Приближайся к добру, чтоб ответить добром.

Не щади своих сил. Шаг без страха упасть -

И по – щиколотку оголённую – в наст.

Ожидает тебя у подножия гор

Теплота, не иссякшая там до сих пор.

Юный трепет сердец, не закрытых для снов,

Окрылённых фантазией ласковых слов.

И объятий заботливых рай неземной:

То, что в грёзах твоих было погребено.

Ты ответишь на ласку стремленьем к труду,

Пропуская меж пальцев часов череду.

Будет первый твой дар, как дыхание птиц,

Соткан нежностью, что не имеет границ.

Твой порыв не затухнет, как краски весны.

Те, кто рядом душой, будут поражены.

Может статься, лишь хладная воля извне

Не сумеет остаться с тобой наравне.

Но коль творчества нашего робкий процесс

Станет ясен чужим, сей же час, прямо здесь,

Наш станок доброты замолчит от стыда.

А затем нам придётся уйти в никуда…

Потревожено и невесомо, как стерх,

Быстрокрылое сердце уносится вверх.

И прощальные крики ушедшей мечты

В наготе небосклона невинно-чисты.

Долго эхо курлыканье носит в горах…

Полотно нашей жизни на совесть и страх

Расстилаем мы тем, кто роднее вдали,

Но расстаться придётся, коль не сберегли…

И на озере чистом, черпая себя,

По ошибкам заплечным невольно скорбя,

Оперяясь душевными силами вспять,

Не устанем попыток места вспоминать.

***

Война за ценности

Душа полна огня и света,

Но как бы ни были вы кротки,

Коль будет щель – ворвётся ветер,

Взметнув угольные ошметки.

Душевный пепел – это странно,

Найдя в себе немного силы,

Поймете, поздно или рано -

Костер душевный погасили.

Знай, что ты подлецам не чета,

Но помни, что в сердце у каждого

Умершая голубая мечта

Пламени синего жаждет.

Многие ходят по головам,

Только рано ли, поздно ли из тени

Выплывут на обозрение нам

Непреложные истины.

Внутри иначе, чем снаружи.

Свои сомненья разрывая,

Ты изумлённо обнаружишь,

Что ветер угли раздувает.

Как тихий шум в глуби ракушки,

Так мощь внутри росла и крепла.

Откройте нараспашку душу:

Душа полна огня и пепла!

Всех нельзя под гребенку одну.

Коль всколышется ложь многоликая,

И счастливый конец невозможно вернуть,

Тем, кто чист, нужно выпустить дикое.

Мы все знаем щемяще-печальный пролог:

Хотите ли вы, не хотите ли,

Есть всегда то, что можно на голову с ног,

Как нам говорят просветители.

Пускай пожар во мне не слышен -

В коловращении зарницы

Прядь пламени зажжётся пышно,

Чтоб ото сна восстать, как птица.

Понять по-сестрински, со смыслом,

Собрать в кулак дыханья зёрна,

Открыть, кто в тень ушёл от искры,

И изничтожить гниль от корня.

Правда в том, что не порвана нить.

Пусть и тянет на ценности ложные,

Как ни пытайся, нельзя отступить

От того, что до века заложено.

Разлив в душе огнегривый закат

Янтарностью жидкотекучею,

До самой сути добраться и внять

Нежнейшим флюидам созвучия.

Удалиться, навек отпустив

Те места и те воспоминания,

Где потерян допетой канцоны мотив,

Оставляя лишь пепел предания.

…И останется после огня,

Душу силам чумным леденя,

Тихо шурша под моим каблуком,

Пепел пустого предания.

***

Колыбельная

Пышной юбкой неслышно шурша,

Вея дымом из старенькой трубочки,

Ночь по миру пошла не спеша,

Улыбаясь сквозь сумрак задумчиво.

Впору бросить, как камень в ручей,

Все случившиеся неурядицы,

Сквозь журчание тихих речей

Добираясь до донышка радости.

Мне бы вспомнить, как в сон занырнуть,

Как под крылышко ночи пристроиться,

Как не думать о беге минут,

Что извечно куда-то торопятся.

Ночь размоет густые штрихи