Героический Эпос о Юрае Гарине и Тите Германове

Их ждали. Зауракцы, низкорослые, коренастые, плотные люди с горящими глазами с радужкой от ярко-желтого до багряного цвета, в тон цвета их звезды Анкаа, оказались приветливы, но не в меру болтливы.

Жара, стояла испепеляющая жара – их солнце пылающим шаром занимало четверть неба. Перед полетом он читал, что зауракцы дважды заблаговременно отбазировали свою землю на две орбиты вглубь системы, дальше от отгорающей звезды, тем самым отсрочив гибель своей планеты на некоторый срок. Одновременно с этим действовала бесприпятственная эмиграция желающих на земли соседних принимающих систем.

Группы с «Гарпии», каждая со своим заданием, разлетелись по Заураку, условившись о времени всеобщего выхода на связь.

Заурак – планета, по масштабу сравнимая с нашим Юпитером, имела куда более длинную и прозрачную историю, чем Земля, являла собой настоящий артефакт, хранилище летописей и хроник миров, созвездий, галактик. Попасть на нее по приглашению являлось честью, а уж получить доступ к архивам – настоящим благословением свыше. Неизбежное исчезновение Заурака в расширяющемся газовом гиганте Анкаа станет когда-то невосполнимой утратой для Вселенского мира, а пока ее ученые бились за воплощение идеи транспортировки их земли через еще действующий звездный портал на орбиту другой звезды. Поистине размах и полет мыслящего существа сравним с бесконечностью Вселенной.

Приветствующая сторона решила познакомить делигацию с Земли с планетой с воздуха и параллельно обговорить в подробностях цели их визита.

Ему понравился энтузиазм, с которым зауракцы окунулись в их проблему; вероятно, понимание ее крайней значимости для существования Земли породило чувство заботы и участия в зауракцах, как в отношениях между братьями.

– Мы приглашаем вас завтра в институт науки и техники, где без промедления приступим к расшифровке. Но потребуется терпение и время. Видите ли, ледяные микросхемы имеют уровни информации – был бы у вас на руках живой экземпляр ледяной ткани, можно было бы слой за слоем добраться до сути. А поскольку мы будем иметь дело лишь с поверхностным линейным уровнем, придется поломать голову над разгадкой.

Ночью ему не спалось, да и как уснуть, когда зарево Анкаа полыхало у горизонта. Его поразила безграничная любовь зауракцев к своей планете, некогда подарившей жизнь их цивилизации; и на вот сейчас на пороге гибели благодарные люди искали пути спасения, любой ценой, для их общей матери… Любовь…целительная сила жизни… «Мы ведь тоже обязаны всем нашей Земле, мы ее дети…»

Откинувшись в кресле, он с любопытством следил за бегом отблесков лучей Анкаа на высоких сводах комнаты. Мысли прыгали вслед за бликами, пищи для размышления на сегодня было предостаточно. За это он и ценил свою работу.

К тому же его в который раз зацепила мысль о игре случая: поедь в тот вечер другой дорогой, отвернись от фонаря, не обрати внимания на странный шлейф снежинок – этого приключения могло и не случится. А если эта поездка благополучно завершится, то навсегда его крохотная жизнь останется связана с историей Земли!

Как странно, что в его столь серьезной работе было доверие к чувствам и интуиции. Ведь, перебрав в голове самые значимые события шести последних лет, в которых он был лично задействован, он не мог припомнить случая, где ему пришлось бы оперировать логикой. «Может, и здесь все намного проще…»

Здание науки и техники искрилось белым кубическим кристаллом на площади Ученых и внутри кишело ее преданными служителями. Просторный холл вмещал в себя море посетителей разных народностей и обитателей планет. День консультаций только разгорался, а уже было жарко.

Делигацию Земли ждали в капсуле 137 на 63 этаже; ее зеркальное пространство привело людей в замешательство, некоторые оторопело застыли на входе, кто-то боролся с головокружением, кого-то бесконечные отзеркаливания погрузили в мир видений. Он закрыл глаза: «Со сколькими иллюзиями нас сталкивает зрение… обмана не существует – его мы себе придумываем сами…Бусидо!» – громко отозвался голос в голове, он почти сам себе улыбнулся. Ноги понесли его, а направляло какое-то особое внутреннее видение. У выхода с колоннады его остановил человек:

– Вы прибегли к визуальной блокировке? Хорошо! – Заураканец лукаво глянул на него. – За годы службы мы привыкли к оптическим иллюзиям, кстати, у нас их множество, но очень любим наблюдать за реакциями гостей.

Заураканец проводил его до капсулы и ввел внутрь, где он остался стоять один. Одновременно с разных поверхностей стали отделяться переливчатые зеркальные провода с красными микрофонариками на концах и устремляться к нему. «Этот красный…бордово-красный…» – успело промелькнуть в голове перед тем, как почувствовал, что парит посреди комнаты, оплетаемый блестящими нитями. Глаза закрылись под давлением волокон, плотная маска покрыла его голову, руки, тело, ноги. Красные фонарики расправились в пластины и липко пристали к коже. Ему казалось, что где-то во снах он вот так же парил, сердце то ли замирало, то ли рвалось наружу, а с ним и душа. И необъяснимое щемление в груди утопило его в сон, тревожный, предостерегающий, как напутствие.

Он снова мчался в карбанте по дороге в Штаб, спешил к старшему с известием, что он все понял, что большой брат не тот, кем его все считают. Его затянуло в воздушную воронку, от толчка головой о стеклянный купол у него из глаз посыпались зеркальные искры, он потерял управление и въехал в одинокий красный фонарь. Жар волнения и неизбежной беды сдавили ему затылок и потянули к фонарю, вокруг взвились вихрем переливчатые снежинки и сомкнулись над ним ледяным саваном. К единственному просвету, остававшемуся на уровне глаз, подлетела снежинка и, как пазл, встала на место. Послышался еле различимый, но знакомый щелчок. Чем крепче панцирь сдавливал его тело, тем слабее он чувствовал себя и мог себя контролировать. С последним воздухом из легких вырвался настоящий крик, не из сна. Глаза открылись и сквозь оплетенное лицо уставились в испещренную чертами и резами сферу потолка. В следующую секунду поддерживавшие его зеркальные нити с хрустом рассыпались в пыль, и он беспомощно рухнул на пол.

Ощущение мертвой тишины и потрескивающего льда не отпускало, будто на мгновение он перенесся на Землю в Архив и отсматривал хроники прошлого – периода заморозки Земли.

Ему не хватало воздуха: видения, сон, ощущения кружились в затуманенной голове как мозаика. «Столько деталей…и совсем нет времени…»

– Какой вы интересный человек, простой механик с Земли, так, между прочим, значится в вашей анкете, – к нему обращалось почти черное лицо. – Мы с вами в некотором смысле братья по стечению обстоятельств – и вам и мне нужны ответы и как можно скорее. Верно?

Лицо широко улыбнулось, обнажив два ряда снежно-белых зубов. Черных глаз было почти не различить на фоне такого же черного лица.

Дурман тяжело разливался по голове и телу:

– Вы кто?

– А вы? – усмехнулось лицо в ответ.

Он снова провалился в забытье. Сквозь дрему прошло ощущение разряда, поток искр пробежал по нервам и ударом вышел вон.

Его глаза уперлись в высокий мрачный потолок, на котором бликами играли зайчики Анкаа. Он лежал в номере. «Хорош сон, давно такого бреда не видел…» У него оставалось два часа до командного выхода на связь. «Вот новостей-то будет!» – хлопнул он по подушке и бодро вскочил на ноги.

Из гостиницы он направился к информационному центру. Путь неблизкий, но он все рассчитал – будет без опозданий.

По обе стороны дороги горделиво высились исполинские здания с остроконечными шпилями. Торжественно-белые, они горели огнем света Анкаа, так что пришлось обезопасить себя защитными линзами. Прохожих ему не повстречалось, зато кары проносились часто.

Ходьба настойчиво возвращала его в события прошлого дня, но он отмахивался от них, наслаждаясь новизной видов и ощущений. Сегодня в нем ожило любознательное дитя Марса, с юности увлекающегося инженерными тонкостями конструкций архитектуры Земли ХХ века. Ах какие иллюстрированные справочники ему дарили родители, чтобы он их рассматривал. Воспоминания подгружались с неимоверной быстротой, и он, парень с Земли, был доволен выполненной домашней работой.

Информационный центр раскинулся на площади панцирем черепахи. Ячеистый и матовый, он притягивал взгляд нарочитыми неровностями и резьбой, грани которой ломали лучи Анкаа и отбрасывали занимательные коричневые тени.

Его группа россыпью затерялась в зале, но не заметить своих было невозможно: земляне оживленно беседовали с зауракцами, в ход шли жесты, мобильные экраны, галограммы – обмен информацией у увлеченных натур всегда выглядит постановочно-театральным. «Вот когда я только попал на Путорана…» – он запустил в голове череду созданных воспоминаний.

В назначенное время ребята скучились, следуя в зал переговоров. Нигде прежде он не видел столько зеркальных поверхностей, как на Заураке. Вот и на этот раз зал был выложен отражающими панелями, поверхности стен моргнули и высветили остальных членов команды, разбросанных по планете каждый со своим заданием. Разговоры потекли рекой, в основном делились эмоциональными переживаниями – что-то значимое условились обсудить на борту «Гарпии». Подобные встречи скорее служили для взаимной поддержки и наблюдения за состоянием товарищей на чужой планете, чем для обмена важными данными. Это знали все, покорно следуя ритуалу экспедиции.

Курсируя между экранами и перебрасываясь приветствиями с коллегами, он встретился взглядом с капитаном.

– Что показало вскрытие? – задорно спросил Тит.

– Пациент скорее жив, чем мертв! – пытался парировать он в ответ.

– Сколько ждать твоих материалов? Я успею на четыре вылета к Ахернару? Мне нужно загрузить «Гарпию» новыми образцами руды для «Меркурия» и, кстати, я успел к смотру капитанов Неба. Приму участие, покажу им, кто асс. Попутно, там открывается «КосмоЭкспо» – так что приглашаю. – Капитан говорил напористо, с душой.

За время их легкого разговора его не покидало чувство, что за ним наблюдают. Тит шутил, острил, не умолкал ни на минуту. Да, он понял, в чем дело: глаза капитана не принимали участия в этой бессмысленной болтовне – они задумчиво и серьезно изучали ЕГО, от их лучей невозможно было скрыться.

Попрощавшись, земляне снова растворились в массе зауракцев до следующей встречи.

Вечером номер его приветствовал прохладой, неизменно желтыми зайчиками Анкаа под куполом и гнетущим чувством западни. Как механика с Марса, это его не должно было тревожить вовсе, но как натренированного человека из Особого отдела с Земли – просто сгрызало изнутри. Возможно, впервые в жизни он тяготился единоличной ответственностью принятия решений, максимальной скрытностью и полной изоляцией от общения со старшим. Ему не удавалось логически нащупать несоответствие между восторженными отзывами о планете с тревожными видениями под куполом в зеркальной капсуле и появлением черного человека наяву. «Утро вечера мудренее…» – приговаривал он как заклинание, пока не окунулся в сон.

– Здесь наверху тишина…– он было обернулся на голос в черной бездне, но направлений для поворота оказалось больше, чем он мог исполнить, так источник голоса остался неизвестен. – Не всякому страннику во Вселенной выпадает шанс увидеть смерть светила… – его развернули лицом к Анкаа.

– «Блажен, кто посетил сей мир его минуты роковые…»

– Именно так. Им сейчас трудно, – его повернули лицом к Заураку, – с чем может сравниться агония планеты, которую вскоре сожрет пламя светила?..

– …с агонией планеты, которой неминуемо суждено погибнуть во льдах…они пойдут на все…

– …уже пошли… ты отстаешь…мысли быстрее…начни от фонаря…

Его закрутило в черной пустоте, замелькали обрывки недавних воспоминаний – дорога, фонарь, снег, пазл, снежинка, зеркальная капсула, красные лампочки, черты и резы, микросхемы, черты и резы на микросхеме, микросхема на потолке, пазл, саван на его теле, крик! Он снова проснулся от собственного крика.

– Добрый вечер, наш загадочный механик.

От оконного проема отделилась высокая черная высокая фигура.

– Я без стука… мы вас, точнее вашу душу, засекли на нашей орбите… знаете… душам опасно…одним…блуждать в потемках…

Он снова пребывал в бредовом оцепенении.

– Хотите предсказание? Я иногда дарую людям будущее… у вас его нет. – Мягкий чеканный голос черного человека был удивительно приятным, но отзывался змеиным шипением. Каждое услышанное слово пронзало ему голову, словно жало.

– Подумайте, вы для нас та же микросхема, и мы над вами сейчас поработаем…удивительный экземпляр… – черный человек неторопливо вертел на поднятых кончиках пальцев мозг пальцами другой руки.

Необъяснимый, нечеловеческий ужас исказил лицо землянина.

– Любовь…гляди на свою несбывшуюся любовь…– над мозгом высветился образ бегущей счастливой Атталеи, – …или нет, эта лучше, – образ девушки сменился ее поцелуем. – Нежное создание, которое ты больше никогда не увидишь… так, Марс… – образ матери брал его на руки, отец обнимал их обоих, – трогательно… видишь, я почти плачу… – он раскрутил мозг на острие пальца и ткнул в него наугад.

Возник ролик о первых днях в Иркутске. Напарники собирали детали какого-то блока, а он в шутку давал им ценные указания. Кто-то, не вытерпев, кинул в него коробкой, завязалась рукопашная…– так его… так! – Черный человек с азартом глянул на него.

– Ну достаточно на сегодня. Тебе страшно или страшно больно? Я часть твоих бредовых сновидений или реальность, и почему тебя у нас мучают кошмары какую ночь подряд?.. и ведь не с кем поделиться…правда?

Черный человек толкнул мозг, он плавно поплыл по воздуху и просочился внутрь черепа. Черный силуэт еще какое-то время постоял у окна.

Проснувшись от слепящего дневного света Анкаа, он болезненно-вяло оторвал голову от подушки. Казалось, что удушающая тошнота опутала его изнутри. В голове, стоило ему попытаться сосредоточиться, слышался щелчок, будто буром пробивали землю и извлекали породу, только происходило это с мозгом, его мозгом. Через время щелчок и снова щелчок. Добравшись до кресла, он уставился в горящее небо; не прикрывая глаз (иначе щелчки и буры становились нестерпимы) он вызвал в памяти самое дорогое, теплое и приятное время – практику на Нептуне. Мощная волна живительной силы нахлынула на него, даровав тишину. «Как жаль, Атталея, что тебя было так мало в моей жизни…» Чем ярче вырисовывал он детали воспоминаний, тем скорее утихала боль, казалось, и воздействие на него ослабевало. Стоило ему отпустить картинку, работа щелчков возобновлялась с еще большим напором.

Удерживая в голове образы дорогих моментов, он восстановил малейшие подробности воспоминаний: диалоги дословно, запахи до нюансов, звуки до шорохов – это тоже было своего рода безумием, но лучше таким, чем от пыток изымателей, или как их там.

Он не помнил, как добрался до центра информации, приветствовал своих и ходил между мониторами. Лишь добравшись до экрана с капитаном, он отпустил защитную стену воспоминаний, предоставив Титу себя на обозрение.

Привычно приподнятое состояние духа капитана и его говорливость сменились некоторой заминкой: скорчившийся от боли лучший механик корабля все-таки не производил радостного впечатления отдыхающего.

–Может, все же рванешь со мной на «КосмоЭкспо» на пару дней, пока тут разбираются с грудой твоих микросхем? Развеешься! Конечно, на их адском солнцепеке и у меня разболелась бы голова!

Тит шутками и дальше подбадривал товарища, но глаза его посуровели, меж бровей легла морщина.

– Эх не видел ты, что я сегодня на космошоу вытворял на нашем «Соколе»! – Капитан не сводил с него глаз.

«Надо будет научиться у него думать об одном, говорить про другое, а глазами выражать третье… балбес!»– и он в сердцах криво рассмеялся.

– Сомневаешься? – не унимался Тит. – Вот я тебя с ветерком домой прокачу – век не забудешь!

– Ты с рудой закончил? – перебил он из последних сил капитана.

– Завтра последний рейс и …

– …Уезжаем, – закончил он фразу. – Все данные у меня на руках, точнее в голове…– ломаясь от боли, обратился он к экрану.

– У меня тут планы, – капитан завел глаза, – «КосмоЭкспо» раз в жизни, шанс участия один на миллион.

– Летун, не наигрался еще…

Одновременно все участники сбора получили бесшумное виброоповещение на пояс космостюма, что по инструкции означало готовность к отлету в течение 36 часов. Ровно столько времени требовалось, чтобы корабль настроился на потоки векторного коридора и совершил рывок сквозь звездный портал Анкаа.

–Есть вероятность, что я останусь здесь на совсем, принимающая сторона уж очень радушна… будем обмениваться опытом…– выдавил он с усилием и пристально посмотрел на Тита.

– Скольких я брал на борт – стольких и повезу обратно. Как можешь, но завтра будь на шаттле. – Было сказано капитаном с полной серьезностью.

«Ночью надо ждать гостей,»– крутилось в голове, – «так меня не отпустят. Но на что им сдался механик?»

В номере он отпустил спасительный образ Атталеи, и гадкая волна головной боли накрыла его. Не зная, каким ему суждено проснуться завтра, он бессильно повалился на кровать.

– Уже и не спится без меня, верно? – Обратился к нему изящный черный силуэт на фоне догорающего красного неба.

«По крайней мере, красивое начало…» – нелепая первая мысль вернула его из чуткого забытьи.

– Ну хоть не кричите больше… итак, сегодня у нас заключительное свидание, вы в спешке покидаете нас. Успели пожаловаться начальству, что вас нещадно мучают… или вы так пытались о чем-то предупредить своих…

Черный человек приблизился вплотную к кровати. Его вкрадчивые мягкие слова посреди темной комнаты, как видение из полусна, казались частью кошмарной постановки.

– Какой пустой взгляд сегодня…мои ребята переусердствовали? – он похлопал его по голове и отечески присел на кровать.

– Знаете, я к вам проникся, хоть и беседовали мы украдкой… в вашем порыве спасти свой дом, вашу Землю, есть геройство. Но я вам уготовил роль антигероя.

После паузы человек продолжил.

– Что же, ваша голова сплошь заполнена враньем, чтобы ввести нас в заблуждение. Неважно как, мы докопались из истины. И вот кто предстал перед нами – человек из некой тайной организации, с неплохо развитыми сверхспособностями, и вы, наверное, в чем-то правы…в своем роде вы настоящий механик…выдавший себя так неловко, разглядев и сопоставив письмена с потолка с начертаниями на тех снежинках и не сумев сдержать себя в своем открытии… Вы молодцом! – черные руки сомкнулись в замок, между ними стало разворачиваться пульсирующее алое нечто. Оставив светящуюся амебу в одной ладони, а вторую приложив к месту сердца землянина, черное лицо улыбнулось.

– Своей цивилизации вы теперь вряд ли поможете, но нас точно спасете: я сейчас помещу этот плазмоид сюда. Совершенный кристалл вируса активируется, как только вы вступите на поверхность Земли, а именно туда по уставу вы проследуете первым делом. Кстати, вот ваши результаты, чуть приукрашенные, чуть неверные, кое-что утаили – вам все равно не спастись, а мы выиграем время. По нашим расчетам, 18 лет уйдет на то, чтобы ваша планета рассыпалась на ледяной прах от вируса, еще 33 на то, чтобы вирус полностью аннигилировал в космическом пространстве, а через 67 лет родной Заурак займет вашу пустую орбиту.

– Ваше Солнце – идеальная звезда, молодая и яркая, какой когда-та была Анкаа; перебрав множество вариантов, больших преимуществ, чем у вас, мы не отыскали нигде. Поверьте, уничтожение Земли – шаг жестокий, но вынужденный…

– Страшно? Опять закричите? – черный человек глухо расхохотался и длинными тонкими пальцами сплющил его губы. При всем желании возразить, вступить в спор, он был не в состоянии хоть что-либо сделать, казалось, он вдруг лишился языка и забыл, как издавать звуки.

– Ну…ну… что за паника…– черная тонкая ладонь, как нож, рассекла ему грудину, а вторая вложила алый плазмоид. – Ну вот и все, дорогой механик с Земли, миссию свою ты провалил…но в памяти потомков ты действительно останешься навсегда… как предатель!

После паузы, за которую черный человек успел скрепить кожный покров землянина, с любопытством наблюдая за его судорогами на кровати, человек продолжил:

– Боль пройдет, – острый черный палец ткнул его в висок, – но тут с тобой останется навсегда иная боль. Ты будешь знать, что произойдет, но ничем, никого и никак не сможешь предупредить о грядущей катастрофе… и еще неизвестно, какая боль окажется острее и разрушительнее…я забираю твою возможность даже упоминать о наших встречах и разговорах, даже малейшим намеком…

Черный человек задвигал в воздухе пальцами, приближаясь к его лицу, пошло ощущение, что его воздух и способность произносить слова наматываются на черные длинные пальцы, как на веретено.

– Забавно, не так ли, что кажущееся нематериальным, еще какое материальное!

Черные глаза пытливо наблюдали за ним.

– Вы сегодня все-таки не в себе, механик, видно, помучили тебя мои молодцы от души! Но не со зла… иначе бы я помучил их! Итак, расстанемся друзьями?

Ответа, видимо, и не предполагалось.

– Не буду задерживать, мой дорогой землянин!

Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь овладеть злостью и бессилием хоть что-то изменить. Силы и способность ощущать свое тело потихоньку возвращались. «Зато нет смысла больше притворяться…» – «Верно, будь собой. Я еще чуть погощу в твоей голове, чтобы ты чего не натворил перед отъездом… так сказать, провожу в последний путь.» – Отозвался эхом в голове голос черного.

Монолог безысходности непрерывным потоком тек в его мозгу до самого отлета шаттла; присутствие своих товарищей его немного подбодрило и успокоило.

– Приветствую вас на борту «Гарпии»! – встречал всех привычно бодрый голос капитана. – Путь открыт, и уже скоро будем дома!

«Думал, со мной удастся поиграть?» – резким ударом в мозгу отозвались шипящие слова черного человека. – «Ты одновременно остался в номере у нас и в то же время движешься на борту корабля? Пошел на хитрость?» «Значит, все вскрылось раньше времени…» – подумал он.

Покидая номер, он тщательно укрыл свой фантом, пораженный вирусом, в дальней темной нише. Так, накануне ночью, предчувствуя опасность, он решил: будь, что будет, и оставил на кровати вместо себя лежать оболочку, которая, действительно, мало чем отличалась от своего хозяина. Может, ее только и выдал безучастный, отсутствующий взгляд, который не ушел от внимания черного человека.

– Ложимся на курс, – продолжал Тит.

Остановка внутреннего диалога с черным человеком тревожила его. Было ясно, что готовится ответный удар, счет шел на мгновения. Он рванул в отсек управления, чтобы предупредить капитана. Вечностью казались стремительные передвижения на лифтах и траволаторах, прежде чем он достиг заветного места.

– Послушай, Тит, сейчас может случиться все, что угодно! Я попытался их перехитрить перед отправлением, но они меня вычислили. В их власти многое – они или попробуют сейчас остановить нас или устранить!

– Да? А вроде пока все идет по плану, – задумчиво, не оборачиваясь, произнес капитан, – жаль, что нам не удалось побеседовать на Заураке…

– Они бы и за тебя взялись. Я не мог ставить тебя под удар. Ты здесь единственный, кому под силу справиться с этой птицей и вернуть нас домой.

– Хочешь намекнуть, что наши шансы сейчас значительно возросли?! – теперь уже Тит обернулся. – Если тебя успокоит, меня тоже отобрал старший, чтобы присматривать за тобой в дороге, так что я тоже кое-что знаю…

Звездный портал Анкаа зазывно пестрил впереди огнями.

– Садись, вдруг пригодишься, – голос капитана вновь заиграл беззаботностью.

«Он хоть когда-нибудь может быть серьезным?» Пальцы Тита играли кнопками и рычагами с потрясающей скоростью. «Кто-то был создан для полетов с рождения…настоящий оператор…потомок Дариев…»

– Вошли в портал, – комментировал свои действия и происходящее капитан, кинул в его сторону улыбку. – Вся жизнь в наших руках. Вот мы и внутри – может, зря волновался…

«Гарпия» затаилась для сканирования. Время тянулось тягостно медленно, процедура затягивалась.

«Ты готов к гибели корабля и товарищей?» – черный нарушил молчание. «По законам Вселенского Совета ты не имеешь права чинить зло с тайным умыслом, своими действиями ты подведешь под изгнание миллионы людей Заурака и обречешь на гибель саму планету, если начнется расследование.» – «Но рискнуть стоит – чем черт не шутит!»

С началом сканирования диалог оборвался. Вдруг красная лента луча звездного сканера остановилась на нем и пронзила грудь алой молнией: «Обнаружено вредоносное тело. Оставайтесь на местах. Обнаружено вредоносное тело. Оставайтесь на местах. Следуйте дальнейшим указаниям» – гремел по кораблю металлический голос.

На секунду он вздрогнул от красного жала, раздававшего яд по телу и встававшего красным маревом перед глазами. На табло перед капитаном стали загораться датчики поражения других членов команды. Запрокинув голову и цепляя ртом воздух, он краем глаза следил, как количество раненых стремительно возрастает.