Второе начало волшебства

– Святослав Петрович. Всё равно, то, что вам папка наш дал – по праву, ваше. Вы и так сполна расплатились за всё – Алёнку спасли, меня сдавать не стали.

– Ох, Иван. Смотрю на тебя и всё время Гордея вижу. Те два золотых я давно потратил – построил мастерскую и отбил их уже давным-давно в стократном размере. От двух золотых поди не обеднею. Даже с процентами верну за десятилетний вклад в развитие дела моего. И отправим вас в школу храмовников учиться. Закончите дело отца своего – я ему по гроб жизни обязан. И больше не спорь!

Слова Святослава, конечно, грели душу. Несмотря на то, что принимать такой щедрый дар, по сути, от незнакомца было опасно. Но ещё опаснее было не принимать его – неизвестно, сколько ещё мы с Алёнкой протянем. Два золотых! На эти деньги мы сможем оплатить первые два года учёбы! А через какое-то время, будучи уже студентами, заработаем на следующие курсы. Школа храмовников – наша мечта и никогда ещё не была такой близкой.

– Ну хорошо. Но, когда мы выучимся, я обязательно всё вам отдам!

– Достаточно будет, если вы у меня в мастерской с Алёнкой поработаете. На правах обычных работников, разумеется.

– Договорились!

Мы со Святославом пожали друг другу руки, а Алёнка захлопала в ладоши и засмеялась – последние месяцы она смеялась очень редко. Я тоже не удержался и улыбнулся. Святослав посмотрел на нас обоих, глянул на солнце, после чего сказал.

– Значит так. С вами я пробуду ещё два дня. За это время мне нужно подготовить вас к вступительному испытанию, да и Алёнке надо оклематься – за шесть дней воспаление успело соседние органы задеть, но несильно, благодаря Ванькиным нашёптываниям. Поэтому ещё пару дней, и Алёнка на ноги встанет. А там отправимся в город, подадим заявку на вступительные экзамены и начнёте учиться. Кстати, а вы русский язык-то с математикой знаете? И предмет на выбор выучили?

– Мы с Алёнкой последние годы каждый день почти занимались. Правда, у нас учебников мало, да и писать особо нечем было – перья где попало брали и сажей с водой калякали.

– Это хорошо. А специальные предметы какие у вас?

– У меня Бестиарий любимый.

– А у тебя, Алёнка?

– Врачевание.

– Вот и славно. Давайте тогда готовиться будем. Я ваши знания проверю, может подскажу чего. А ваша задача – не бояться, на экзамен идти уверенными и полными сил. Какой бы вопрос вам ни задали, ведите себя так, будто всё по нему знаете, даже если совсем ничего на ум не приходит. Только важно – никаких заговоров, шпаргалок или других хитростей. Иначе вылетите, даже не поступив. Комиссия очень серьёзно к этому относится.

Вот так и решилась моя и Алёнкина судьба. Святослав Петрович оказался добрейшей души человеком. Он во всём помогал нам, кормил и, как и обещал, пробыл с нами ещё два дня. За это время, он нам день и ночь задавал разные каверзные вопросы, которые приходили ему в голову. Но нам с Алёнкой всё было нипочём – последние годы мы только тем и занимались, что книжки папкины читали. Настолько, что каждую страничку наизусть знали. Она – свои книжки, в основном, по травам, зельям и болезням всяким. А я – по существам разным, храмовничеству и боевым заговорам.

Через два дня, мы отправились в город, чтобы подать заявку на поступление в школу. Но перед этим, Святослав повёл нас по лавкам, чтобы обноски наши на нормальную одежду поменять. Мне подобрали красивую белую рубаху, обшитую синей нитью, штаны, обрезанные по колено и кожаные боты. А Алёнку одели в синее платье по коленки и миниатюрные сапожки.

А потом мы пошли к цирюльнику, который нас умыл, подстриг и надушил. Когда мы посмотрели на себя в зеркало, то поначалу даже не узнали. Оттуда на нас смотрели не грязные оборванцы с улицы, а вполне себе приличные подростки, собравшиеся поступать на первый курс местного филиала храмовничьей школы. Отчего-то мне стало не по себе. Но Алёнка была ужасно рада, настолько, что её настроение передалось и мне. Поэтому, во вступительную комиссию мы пришли в хорошем расположении духа.

Вступительная комиссия находилась в небольшом здании, которое, одновременно являлось и пропускным пунктом, впускающим студентов внутрь самой школы. Сама школа – это сеть больших корпусов, расположенных за высоким каменным забором. Не знаю, защищал он саму школу от незваных гостей или, наоборот, не выпускал учеников на улицу, но выглядел забор достаточно внушительно. Находилась школа на отшибе города. Заглянуть за забор возможности никак не представлялось – он был абсолютно глухим. Но из-за него были видны шпили тех самых корпусов. Воочию мы их никогда не видели, но неоднократно слышали рассказы студентов, корчмарей и просто обычных горожан, которые передавали истории из уст в уста.

А сейчас мы стояли перед входом и боялись идти дальше. В здание заходили редкие посетители, а выходили оттуда и того реже. Мы остановились, не зная, что делать дальше. Святослав, после того как «сделал из нас людей» куда-то ушёл, поскольку ему принесли срочное сообщение. На наши возражения никуда без него не идти, он пригрозил нам тем, что выпорет прилюдно.

– Ванька, Алёнка. Не волнуйтесь, к нам поступали студенты, которые были гораздо слабее. У вас такой огромный багаж теоретических и практических знаний. Главное сейчас – разрешение на поступление получить и сдачу вступительных экзаменов. А для этого, вам нужно прийти в комиссию, отдать вступительный взнос и бумагу о том, кто вы такие и откуда взялись.

– Святослав Петрович, так у нас нет никакой бумаги. Куда мы без неё?

– Я уже всё вам сделал. Вот держите.

С этими словами, Святослав передал нам документы. И на Алёнкином, и на моём были красиво выведены наши имена – Пантелеева Алёна Гордеевна и Пантелеев Иван Гордеевич. И даже даты рождения наши Святослав откуда-то узнал. У Алёнки стояла дата «шесть тысяч четыреста шестнадцатого года, двадцать седьмого дня лютовея месяца», а у меня «шесть тысяч четыреста восемнадцатого года двенадцатого дня листобоя месяца». А также, название нашей родной деревни, где мы родились – Валенки. На мой удивлённый вопрос, Святослав пожал плечами.

– Гимназия очень ревностно к своим ученикам относится. Гордей, когда на второй курс данные принёс, счастливым был до одури. Оказывается, Валюха, мать ваша тогда сына ему родила. Из школы раз в три месяца домой отпускают. Вот и получилось так, что, практически, в начале второго курса, ты родился. Гордей тогда раньше времени отпросился, мы всё гадали, что случилось. А потом два письма пришло. Вначале радостное – про тебя, а потом печальное – про Гордея. Алёнке тогда уже три годика почти было. Так что, документы самые настоящие. Ваши. Просто надо знать, кого и как просить.

Святослав подмигнул и, попрощавшись, ушёл восвояси. А мы с Алёнкой направились в приёмную комиссию. И встали перед входом, не зная, что делать дальше. Один из посетителей обратил на нас внимание. Высокий, худощавый парень заслонил собой солнечный диск. Он был настолько худым, что мне показалось, будто, свет проходит сквозь его тонкие руки. Голос же совершенно не подходил по его внешность – он заговорил с нами глубоким баритоном.

– Вы пришли подавать документы на поступление в школу?

– Да, откуда ты узнал?

– Знакомая ситуация. Год назад я также стоял перед этими дверьми и не решался войти. Теперь вот, вижу, что не один такой. Давайте провожу?

Мы переглянулись с Алёнкой. Алёнка пожала плечами, а я повернулся в сторону доходяги.

– Спасибо, давай. А зовут тебя как?

– Всеволодом. Но для друзей, просто Сева.

– Быстро ты нас в друзья записал. А если мы хулиганы какие?

– Да нет, я же по глазам вижу. Смотрел на вас долго. Есть в них какая-то жёсткость. Твёрдость, даже не знаю. Многое пережить вам пришлось, но горести и лишения вас не смогли сломить. А сестра твоя ещё недавно и болезнь пережила. Верно говорю?

Мы не нашлись чего ответить и вылупились на него. А Сева просто засмеялся.

– Да, чего вы уставились? Простое наблюдение. Стоите вдвоём, чуть ли не прижались друг к другу – значит давно вместе. На пару не походите, значит родственники. А уши, носы почти что копия – значит близкие. А про глаза я не соврал. По ним видно, что добрые вы оба. Просто, зашуганные немного.

– И ничего мы не зашуганные!

– Не обижайся. Я не со зла. Просто привык говорить, как есть. Так пойдёте?

Всеволод вопросительно глянул на нас. Очень он был настойчивым, но почему-то внушал доверие. Не знаю, почему, но, как будто я почувствовал, что говорил он тогда искренне.

– Ладно, пойдём уж. Покажешь, что тут и как.

Сева повёл нас прямо в главный вход приёмного корпуса. Войдя внутрь помещения, уличный зной, как рукой сняло. На нас повеяло прохладой, но не такой, какую обычно даёт камень, и не такую, какую обычно даёт земля. А какой-то свежей, бодрящей, будто веющей от какой-нибудь речушки, когда ты лежишь на её берегу в теньке склонившегося дерева. Через пару секунд, я понял, что именно создавало в помещении такую прохладу. Прямо посередине огромной залы стоял красивый фонтан, в центре которого росло огромное дерево. Дерево подпирало своды потолка, но не ломало их, а органично опоясывало ветвями все окружные сооружения.

Также, внутри было довольно светло, несмотря на завешенные расписными занавесками окна. Весь свет давала огромная подвесная люстра, целиком и полностью увешанная красивыми светящимися шарами, природу которых я определить сходу не смог. Я стоял и смотрел на всю эту роскошь, хлопая глазами – не каждый день такое увидишь. Раньше нас с Алёнкой даже за первую дверь не пускали – сказывался наш внешний вид, отсутствие вступительного взноса и бумаг, подтверждающих наше происхождение. А теперь мы попали в какое-то другое царство.

– Потом насмотритесь. Давайте регистрацию пройдём, а уже после местными красотами полюбуетесь.

– П… пойдём.

Мы прошли приёмную залу, обойдя фонтан по кругу. Вдоль стенды находились столы, расставленные большим полукругом. К моему удивлению, внутри было довольно людно, хотя я был готов поклясться, что движение через главный вход было не таким уж оживлённым. Тем временем, Сева начал объяснять нам порядок прохождения комиссии.

– Занимайте очередь, подготовьте бумаги и закладные. На вопросы отвечайте быстро, чётко и однозначно – проверяющие шуток не любят. После первого собеседования, вам назначат дату и время экзамена – пройдёте вступительное испытание с основным потоком, а уже через месяц начнётся учёба. Ну давайте, удачи. Мне пора на отработку.

Сева покинул нас, и мы вновь остались с Алёнкой вдвоём. Когда подошла наша очередь, женщина, сидевшая за столом, протянула свою руку вначале к документам сестры, потом к моим. Глянула поверх очков на нас обоих, а затем громко спросила.

– Брат и Сестра?

– Да.

– Факультет?

– Ч-что?

– Направление обучения?

С этими словами, она повернулась к сестре.

– Врачевание, зельеварение.

– А ваши?

– Заговоры, магические существа.

– Закладная сдаётся один раз на каждое вступительное испытание. Прохождение испытания гарантирует поступление на обучение в гимназию храмовников. С точной специализацией определитесь в ходе обучения. И ещё. Если вы не пройдёте вступительный экзамен, залог за первый курс обучения не возвращается!

Я чуть не закашлялся от такой наглости. Но спорить не стал – как говорил, Святослав, с комиссией шутки плохи. Увидев моё напряжение, женщина, сидящая за столом, чуть сбавила тон.

– Простите, таковы правила – это отсеивает большинство учеников, которые подходят к нашему нелёгкому делу, спустя рукава. Если каждому будет позволено за просто так получать тайные знания, то они подвергнут и себя, и окружающих большой опасности. Первые несколько десятилетий обучения дали свои плоды – многие ученики, особенно сорвиголовы, либо калечили других, не рассчитав собственную силу, либо умирали, не подготовившись должным образом к опасности. К примеру, как ваш отец.

Упоминание отца взбудоражило старые раны. Я почувствовал волну гнева, поднимающуюся откуда-то из глубины души. Но тут же увидел умоляющий взгляд Алёнки, и злость, как рукой сняло. Я просто кивнул в ответ, ничего не ответив. Но от члена комиссии не утаилась моя вспышка ярости.

– Вам надо поучиться выдержке у своей сестры. Не будете же вы вечно с ней рядом?

Я промолчал, не найдя, что ответить. Женщина лишь вздохнула и протянула мне руку с какой-то бумагой.

– Подпись ставить умеете?

Глава третья. Экзамен

В течение следующих нескольких недель, мы с Алёнкой активно готовились к экзаменам – перечитали все книги, которые остались нам от отца, а также купили несколько новых. Почему-то, вступительное испытание нельзя было проходить без элементарных знаний математики и русского языка. Когда мне в очередной раз надоело повторять, как считается площадь круга, я отбросил книгу и раздражённо проворчал.

– Да, зачем мне вообще нужна эта математика?! Кому она сдалась. Я что, чудовищам буду рассказывать, каким образом посчитать расстояние от точки до точки? Или какую силу надо приложить, чтобы сдвинуть камень по наклонной поверхности?!

Алёнка, не отрываясь от своих учебников, начала меня наставлять.

– Не кипятись. Вот смотри. Что ты сейчас учишь?

– Площадь круга.

– О, одно из самых применимых заклинаний математики.

– Ты о чём?

– Ну сам посуди. Какой самый используемый обряд, который позволяет сдерживать нечистую силу?

– Круг из соли, конечно.

– Вот. А разве ты не знаешь, что для разных существ, радиус круга разный?

– Знаю. Для чура – полутора метров хватит. А против вия, бывает, и пяти маловато. А площадь круга тут при чём?

– А при том. Площадь защитного круга должна быть прямо пропорционально равной силе магического существа в него заключённого. Опытным путём была выяснена закономерность, которая позволила классифицировать существ, обладающих магической силой. Их разделили по уровням, которые обозначали радиус круга, необходимого для сдерживания. Первый уровень существа – метровый радиус, пятый уровень – пятиметровый.

Алёнка всегда знала ответы на все вопросы. Даже на самые сложные. И даже на те, которые не требовали ответа. Математика нужна везде, в каждой работе. И дело храмовников тут не исключение. Радиус круга из соли – всего лишь частный случай. Взять хотя бы зельеваренье. Чтобы отмерить нужные пропорции ингредиентов для изготовления целебного зелья, нужно знать вес пациента. И уже исходя из этого брать нужное количество мякоти алоэ и листов подорожника.

– Ну а русский-то мне для чего?

– А тут ещё проще. Ты же знаешь, что заклятия бывают трёх видов? Какие они?

– Безмолвные, письменные и голосовые.

– Верно. Вот, в случае безмолвных, тебе не так уж и важно, как творимое представлять. Но для этого, во-первых, надо уметь это делать, а во-вторых, вообще не всем такое и дано. Говорят, один храмовник из ста такое умеет только. Заговоры же ты без слов правильных не прочтёшь. Слова нужно произносить чётко и без запинки. Если ты, к примеру, скажешь «евоный», вместо «его» в заговоре от болячки, то он вряд ли сработает. А если и сработает – то пиши пропало. Ну а письменные, рунические или словесные заклятия, и вовсе без русского языка хорошего использовать нельзя. Бумага, конечно, всё стерпит. Вот только она не стерпит неправильно написанного слова в навете. К примеру, на защитной дощечке, если напишешь «Осторожно, злая сабака» – то оно вообще не сработает. Любой вор спокойно такой дом обчистит, не боясь охранника. «Сабак»-то не существует. Собака есть. А «сабаки» – нет.

И снова, Алёнка была права. Я вздохнул, показывая, что совсем с ней не согласен. Но, на самом деле, это было не так. Алёнка очень любила читать. И не только обычные прикладные книжки, но и те, которые назывались научными трудами. Я пытался как-то освоить хоть одну. Но на первых же страницах столкнулся с кучей непонятных наименований, слов и выражений. Отчего всё желание, как рукой сняло. Но за математику, всё же, засел с двойным рвением. Мотивировать моя сестра умела.

Вот в таких посиделках, периодически перемешивающихся нашими перепалками и чаепитием с приходящим к нам Святославом, мы и провели целых три недели. Поселились мы у самого Святослава. Но выглядело это так, будто и не у него вовсе. Он постоянно куда-то уходил, редко бывал больше одного-двух дней в доме, а когда бывал – громко храпел на втором этаже. Казалось, будто он приходил к нам в гости, а не мы проводили дни и ночи у него. В одно из таких посещений, я не выдержал и спросил о причинах такого образа жизни нашего спасителя.

– Святослав Петрович, а почему вы так редко бываете дома? Где пропадаете? Неужели всё время на работе? У вас же собственная мастерская, неужели вам не хватает денег?

Святослав грустно посмотрел на меня. Казалось, что он хотел что-то сказать, и даже уже начал говорить, но тут к нам в комнату влетела Алёнка, и разговор не задался. А потом у меня и времени не было, чтобы ещё раз поднять эту тему.

Как-то раз, за обедом, Алёнка решила разузнать побольше о храмовниках. Святослав, как обычно, веселил нас историями, но тут Алёнка его перебила.

– Святослав Петрович, а вы близко папку нашего знали?

– Да, довольно близко. Правда он общительностью особо не отличался, но вечера мы с ним частенько проводили. Да и на задания храмовничьи вместе ходили. Бывало.

– А можете рассказать, какой он был?

Святослав задумался.

– Надёжный. Самое верное слово. Всегда прикрывал меня, жизнь мне спасал не один раз. Я, конечно, тоже в долгу не оставался, но то, как он бросался мне на выручку никогда не забуду. Уже на первом курсе он ходил на задания с третьекурсниками. Я же старше папки вашего. На два года. Вот его преподаватели с нами вместе гоняли. Поначалу не хотели его брать, думали обузой будет. Но Гордей в первом же рейде показал такое, что у нас напрочь желание отбилось решения преподов критиковать.

– А других наших родственников знаете? Мама рассказывала, что у папки нашего, и брат был, и родители. Вот только где они, что с ними случилось, я совсем не помню. Помню только, что они издалека откуда-то к нам приезжали. Но мы мелкие тогда были совсем.

– А вот тут сложно всё. Мы же всего год вместе проучились. Знай я его подольше, уверен, что мог бы вам и с этим помочь. Но видишь какое дело, мы были уверены, что вы погибли оба. Мы вас и найти не смогли, хоть и по следам потом долго шли. Все окрестности обыскали, вот только выходило, что сожрали вас мертвяки с потрохами. А брата Гордея я один раз только видел.

– А имя его знаете?

Святослав покачал головой.

– Вот тут не подскажу. Он тогда с папкой вашим поссорился крепко. Я застал только конец разговора. Батя ваш не шибко любил про родственников рассказывать. Он ему тогда крикнул что-то, да я плохо расслышал, то ли Панфил, то ли Поликарп. Помню только, что на «П» начинается, как фамилия Гордея. Созвучно, в общем. А уж почему они вас не искали, тут я даже не скажу. Может и искали, только я об этом ничего не знаю. А может, они до сих пор не знают, что Гордей помер. По крайней мере, в школу никто не приходил, и ко мне никто не обращался.

Наконец, наступил день вступительных испытаний. Желающих поступить в академию всегда довольно много и, обычно, длятся они целый день, начиная с первого крика петухов и заканчивая поздним вечером, когда последний претендент покажет свои знания в заданных предметах. Испытания всегда теоретические – никаких практических знаний показывать нельзя. Иначе, в лучшем случае, прогонять с экзамена и выпорют при всех, а в худшем могут и в дальние земли сослать на каторжные работы.

Учеников вызывают целой группой по несколько человек. Они входят в помещение и распределяются по столам, за которыми уже сидят принимающие. В качестве принимающих, обычно, выступают сами преподаватели академии, но иногда бывают и заезжие. Святослав как-то рассказывал, что даже он сидел за этим столом, но, увидев наши обрадованные лица, поспешил уверить, что на этот раз в приёмной комиссии его не будет.

Как я уже сказал, желающих поступить в ученики к храмовникам было хоть отбавляй. В основном, вокруг нас были кандидаты примерно нашего возраста – пятнадцать-семнадцать лет. Но некоторые были значительно моложе, а какие-то совсем в годах. Кажется, в нашем потоке был даже совсем старенький дедушка с длинной седой бородой и красивом вычурном одеянии, чем-то напоминавшем сюртук барина. На голове у него был нахлобучен белый чурбан и представлялся он всем он странным заморским именем «Гассан».

– Доброе утра, Ваня, доброе утро, Алёна. Здорово, что вы всё-таки решились поступить к нам в академию.

От неожиданности я вздрогнул. Я был готов поклясться, что рядом с нами, ещё десять секунд никого не было. А тут Всеволод оказался прямо, между нами. Я огляделся по сторонам, но, видимо, никого не удивило его неожиданное появление. На этот раз, Сева был одет в серый неприметный кафтан с застёжками и штаны, длины которых не хватало, чтобы покрыть его ноги полностью. Из-под них торчали оголённые лодыжки.

– Сева, ты прямо как из-под земли вырос. Откуда ты взялся?

– Я мимо проходил, знакомые лица увидел. Готовы к экзамену?

– Вроде бы. Страшновато немного.

– Это у всех так. Нормальное дело. Но вам волноваться не стоит. Что бы дальше ни случилось, у вас всё получится.

– Откуда такая уверенность?

– Я чувствую, что у вас всё будет хорошо. Удачи. Хотя стойте. Вы ведь никогда раньше не применяли заговоры без лицензии?

– Н… нет… – я немного поперхнулся, поскольку Сева вновь застал меня врасплох своим вопросом.

– Вот и славно. Но, на всякий случай. Возьмите вот эти две запонки и прикрепите к рукавам. Вдруг всё-таки, вы что-то забыли или, в детстве далёком барабашку прогоняли из дома. В комиссии сегодня сидит сам Митрофан Галицкий, один из последователей Феодора Студита. Он очень тяжело воспринимает кандидатов, которые ранее, без разрешения любой из видов волшебства применял. Говорят, у него врождённое чутьё на следы волшебной силы, ранее применённой. И может учуять даже тех, кто простой заговор от потерянной вещи недавно повторял. Знаете, ведь такой? «Чёртик-чёртик, поиграй, да отдай».

– Но он же давно не действует. Вроде как, сила иссякла лет сто назад. Маг, который его сочинил уже давно помер, а сила в заговоре держится только несколько поколений после смерти его создавшего.

Алёнка вновь не удержалась от нравоучения.

– Всё зависит от мага, который его впервые прочёл. Есть формула, которая позволяет вычислить силу остаточной магии в заговоре. И эта сила по формуле нулевой быть не может. Она может быть микроскопически маленькой. Но не нулевой. Спасибо тебе, Сева. Что бы мы без тебя делали!

Сева подмигнул моей сестре, пожал мне руку и отправился восвояси. Мы же просидели в приёмном зале ещё примерно полдня, перед тем как наши с Алёнкой и ещё дюжиной других экзаменующихся имена выкрикнули глашатаи, стоящие перед входом в класс.

– Пантелеева Алёна. Третий стол. Первый принимающий – Даниил Владимирович. Преподаватель русского языка. Пантелеев Иван. Седьмой стол. Леонтий Филиппович. Преподаватель математики. Пустоцветов Артём…

Дальше глашатай произнёс остальные имена, которые я даже не успел расслышать, поскольку лихорадочно вспоминал все известные мне формулы. Пока я разбирался в себе, глашатай уже закончил свой призыв.

– …После прохождения испытания, экзаменатор скажет вам, к кому идти дальше. Проходите в аудиторию!

Толпа двинулась внутрь помещения. Я обратил внимание, что вместе с нами зашёл и тот самый старик Гассан. В отличие от других, более молодых учеников, старик был в приподнятом настроении – он весело и задорно улыбался, подмигивал всем, с кем пересекался взглядом и, периодически, дёргал волоски у себя с бороды, что-то нашёптывая под нос. Я вежливо остановился перед дверью, собираясь пропустить старика вперёд, но тот лишь задорно рассмеялся и проскрипел.

– Спасибо, молодой человек. Но, пожалуйста, не стоит. Я зайду после вас.

Пожав плечами, я двинулся внутрь. За дверью было довольно темно – все окна были плотно занавешены, а к столам тянулись пути, освещённые редкими свечками. Столы друг от друга стояли достаточно далеко, настолько, что соседних экзаменаторов и экзаменующихся в свете слабого огня свечи рассмотреть было почти невозможно. Я направился к седьмому столу, за которым сидел тот самый Лаврентий Филиппович. К моему удивлению, это был вовсе не старец, которого я ожидал увидеть, а довольно молодой, красивый мужчина в красивом чёрном одеянии, состоящим из штанов и армяка.

– Здравствуйте.

– Добрый день. Представьтесь, пожалуйста.

– Пантелеев Иван Гордеевич.

– Замечательно. Ну так давайте начнём. Поскольку я ваш первый экзаменатор, то мне необходимо ввести вас немного в курс дела. Меня зовут Лаврентий Филиппович. Если вы пройдёте все вступительные испытания, то вы поступите на первый курс академии храмовников, где вы неизбежно будете осваивать более сложный математический курс, чем тот, который необходим вам сейчас. Преподавателем курса буду я. Вы готовы начать?