скачать книгу бесплатно
Грустный гном, весёлый гном
Александр Геннадьевич Турханов
Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова
Добрая и увлекательная повесть Александра Турханова о музыкально одарённом мальчике стала лауреатом IV Международного конкурса имени Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков.
Однажды у Антошки появилось маленькое игрушечное пианино. Мир звуков увлёк мальчика; оказалось, что он обладает абсолютным слухом. А ещё у него редкий дар – умение вслушиваться в музыку. Всё, что видит Антошка, он хочет передать звуками: и стеклянный дождь, и танцующего вальс неуклюжего дракона. Впечатления каждого дня рождают мелодии – порой светлые, а порой и сумрачные, но всегда необычные и талантливые.
Для среднего школьного возраста.
Александр Турханов
Грустный гном, весёлый гном
Моей жене Виктории Лебедевой посвящаю
Лауреаты Международного конкурса имени Сергея Михалкова
Российский Фонд Культуры
Совет по детской книге России
Рисунки Ольги Боловинцевой
Дом на Тихой улице
В самом центре большого красивого города стоит старый двухэтажный дом. И в этом доме живёт Антошка с папой, мамой и бабушкой. Раньше, как рассказывала бабушка, это была дальняя окраина. Называлась она Тихой. Такое имя дала окраине речка Тихоня, что и сейчас здесь протекает.
Когда дом только построили, он был самым большим в округе. Его выстроили из серого камня, и он гордо возвышался над маленькими деревянными бараками. Жители бараков прозвали новый дом «генеральским», хоть никакие генералы там не жили. А жили самые обычные люди.
Постепенно город становился всё больше. На месте покосившихся деревянных домиков появились новые улицы, район застроили трёх-, четырёх- и пятиэтажками. И дом уже не был самым большим в округе. Но всё же его по старой памяти называли «генеральским».
Прошло ещё много лет, и вот уже трёх-, четырёх- и пятиэтажки пошли под снос. На их месте выросли огромные монолиты. Только «генеральский» дом всё стоял на прежнем месте. Первое время дома-великаны снисходительно смотрели на крохотный домик-гномик. «Гномик» боялся, что они могут двинуться на него и раздавить. Но шли годы. Великаны к маленькому соседу привыкли и совсем перестали обращать на него внимание. «Гномик» понял это и успокоился. Только иногда вздрагивал ночью всем своим старым, потрескавшимся телом. И вздыхал.
В доме было всего четыре квартиры – две на первом этаже и две на втором. Антошкина семья жила на первом. В квартире напротив – Самойловы, муж и жена. Но Антошка Самойловых редко видел. На втором этаже, над Самойловыми, обитал дедушка Илья. А над Антошкой когда-то давно, целых сто лет назад с хвостиком, жил знаменитый художник. В этой квартире он написал свои самые известные картины. Но сейчас там никто не жил. Потому что совсем скоро «генеральский» дом тоже должны были снести, и когда квартира освободилась, туда больше никого не поселили.
Войсы и игрушечное пианино
В детский сад Антошка не ходил. То есть он сначала пробовал ходить, целых два дня. Потому что папа считал, что ребёнок должен расти среди своих сверстников.
– Если ребёнок будет ходить в детский сад, – говорил папа убеждённо, – то организм на всякие вирусы выработает иммунитет. И в школе Антоха меньше будет болеть!
– Хотите угробить парня, не иначе. Нечего ему там делать! Пусть дома сидит. Целее будет, – возражала бабушка.
Мама смотрела то на бабушку, то на папу. И только головой качала.
Когда Антошку в первый раз отвели в детский сад, вечером мама сказала папе:
– Мне так его жалко стало, когда среди других ребят увидела. Он самый маленький в группе! Гномик просто…
– Подумаешь, маленький, – возразил папа. – Я тоже в классе самым маленьким был. Но ничего, вырос. И по росту обогнал даже тех, кому едва до плеча доставал… Вырастет и Антоха.
Но на третий день в саду Антошка сильно заболел. И болел ужасно долго – бронхитом.
Бабушка на родителей ворчала:
– Что я говорила?! Гробите ребёнка! Буду сама за ним присматривать: слишком он слабенький для сада вашего!
Мама и папа были так напуганы болезнью Антошки, что уступили и из детского сада сына забрали. Вот и получилось, что, пока мама и папа были на работе, Антошку воспитывала бабушка.
Когда Антошке исполнилось четыре года, бабушка отдала ему старое мамино игрушечное пианино.
– Боже мой! – воскликнула мама удивлённо, когда увидела. – И всё это время ты его хранила?!
– Раритет, – улыбнулся папа.
– Это вы, молодые, всё выбрасываете. Скоро и меня выбросите… – ответила бабушка и обиделась. Она знала толк в обидах и даже в самых обыкновенных словах могла отыскать для обиды серьёзную причину. Скажешь ей, к примеру, «иди чай пить» – а она уже сердится на что-то. Все давно к этому привыкли. Поэтому мама не стала спорить с бабушкой. Она рассматривала пианино, гладила крышку и улыбалась.
– Это пианино стояло в моём кукольном домике, – вспомнила мама. – Когда у кукол был праздник, они по очереди подсаживались к инструменту и играли вальсы.
Мама тюкнула по клавише. Раздался тихий звук, будто кто-то запел тоненьким голоском. Антошка прислушался. Потом сам тронул клавишу. Пианино и ему ответило – и голос его стал поувереннее и повеселее.
– Вот и тебя человечек дождался, – сказал папа. – Раньше с мамой играл. Теперь с тобой играть будет.
– Какой ещё человечек? – растерялась мама. – Опять ты что-то выдумываешь?
– Да так… – улыбнулся папа. – Потом расскажу.
Вечером, когда Антошка уже лежал в постели, папа зашёл к нему в комнату и рассказал сказку.
– Когда-то очень давно на земле жили два народа – люди, как мы, и невидимые глазу крохотные существа.
– А как они назывались? – спросил Антошка.
– Войсы, – ответил папа, немножко подумав. – Это были очень красивые существа. Особенно женщины. А ещё войсы умели летать. У них за спиной росли по два маленьких крылышка. Правда, летали они невысоко и небыстро. Вот какой это был народец. Бойсам жилось на земле трудно. Они были такие крохотные, что большие люди их не замечали. Например, побежит какой-нибудь человеческий ребёнок – и нескольких войсов раздавит. И они не успевали отскочить или отлететь в сторону – такие были маленькие и слабые.
Антошка слушал папу внимательно, не перебивал.
– Тогда войсы решили уйти жить в лес. Но и в лесу было не скрыться от людей. Вот придёт большой человек за дровами, взмахнёт топором, чтобы срубить дерево, – и парочку войсов зашибёт. А рассказать людям о своих несчастьях войсы не могли. Потому что были не только невидимы для людей, но и услышать их тоже было нельзя: они говорили так тихо, что звуки их голоса человеческий слух уловить не мог.
– Их, что ли, всех раздавили? – спросил Антошка испуганно. Ему было ужасно жалко маленьких беззащитных войсов.
– Нет, Антошка. Слушай дальше. Как-то собрались человечки на совет и решили улететь с Земли на другую планету, где никаких людей нет. Решили так: сначала самый сильный из них начнёт подниматься вверх, к синему небу. За его ноги ухватится другой, потом третий, четвёртый… Так они будут помогать друг другу и скоро долетят до какой-нибудь далёкой звезды. И вот войсы полетели. Кто-то из людей видел, как в безоблачном небе блеснула серебряная ниточка и погасла. Но этот человек подумал,
что мимо пролетела паутинка. Только ничего у войсов не получилось. Все они тянули друг друга за ноги – вниз. И самому сильному было всех тяжелее. Так что, не поднявшись даже выше деревьев, они шлёпнулись обратно на землю.
– Ударились?! – ужаснулся Антошка.
– Несильно, – успокоил папа. – Многие войсы были даже рады, что не удалось долететь до звезды: они любили нашу Землю – тёплое солнце, зелёные деревья и траву, синие реки и озёра. Им нравилось жить тут – но как сделать так, чтобы никто больше не погибал? Они опять собрались на совет. Стали думать. Думали долго-долго и придумали вот что… На Земле они поселятся в музыкальных инструментах. Так они не только спасутся от гибели, но и сделают, чтобы люди их услышали. И люди правда услышали!
– Как? – удивился Антошка.
– А очень просто! – ответил папа. – Войсы говорят с нами при помощи музыки. И в мамином игрушечном пианино тоже живёт крохотный человечек-войс. Ты нажимаешь на клавишу – и он тебе отвечает. Только ты пианино не ломай, чтобы внутрь заглянуть. А то знаю я тебя. Сам таким был – любопытным. Захочется на человечка взглянуть – и пианино разломаешь.
– Я не буду ломать, – пообещал Антошка серьёзно.
Пианино стало его любимой игрушкой. А для бабушки – «головной болью» и «страстью Господней». Антошка целыми днями на слух подбирал весёлые детские песенки из мультиков. Только ему иногда звуков не хватало, потому что клавиш на пианино было совсем мало. И тогда он начинал сочинять что-то своё. А ещё на старом мамином игрушечном пианино было очень трудно играть двумя руками – вечно они друг об друга спотыкались и мешали.
Дедушка Илья
Сосед со второго этажа, дедушка Илья, любил сидеть на лавочке перед подъездом. Одной рукой он опирался на тросточку, а другой разбрасывал хлебные крошки. И всегда вокруг было много птиц. Антошка знал от папы с мамой, что дедушка был когда-то дирижёром большого симфонического оркестра. И папа шутил, что дедушка теперь дирижирует птичьим хором.
Для Антошки у дедушки Ильи всегда был припасён подарок – конфетка, яблоко или мандаринка.
Однажды дедушка зашёл к ним домой и попросил папу помочь починить кран на кухне.
– С большим удовольствием, Илья Андреевич, – согласился папа. – Вот и Антоху с собой прихватим. Не возражаете?
– Буду очень рад, – ответил дедушка Илья.
– Заберите их от греха, – улыбнулась мама. – Я хоть догенералю спокойно…
Было воскресенье, и мама решила сделать в квартире генеральную уборку. А когда мама делала генеральную уборку, Антошке с папой всегда хотелось бежать из дома подальше – может быть, даже улететь на Луну.
– Это не мужчины со мной живут, – говорила мама, – а поросята! – И ругала за беспорядок на полках, сор в углах, жирные пятна на столе перед компьютером.
Поэтому папа и Антошка с радостью пошли на второй этаж чинить кран.
В квартире у дедушки Ильи играла тихая музыка и было сумрачно. Пока папа с дедушкой разбирались с краном, Антошка сидел в кресле-качалке и рассматривал комнату. Хотя стоял солнечный день, окна были задёрнуты плотными зелёными шторами, на столе горела лампа. Все стены были заставлены высокими, до потолка, книжными полками.
В углу стояло пианино с открытой крышкой и нотами на подставке. Антошка подошёл ближе. На корпусе пианино были вырезаны узоры, свет от лампы отражался в бронзовых подсвечниках, а клавиши были не белые, а светло-жёлтые. Антошка нажал клавишу и замер от восторга. Звук был живым и ласковым, совсем не похожим на глухое дребезжание кукольного пианино.
Антошка нажал другую клавишу. Потом ещё одну. И ещё…
– Поменять бы надо «ёлочку», Илья Андреевич, – сказал папа, возвращаясь с дедушкой в комнату. – А то рвануть может. И так уже еле дышит. Вы купите только, я вам живо поставлю.
– Спасибо, Гриша… – Дедушка Илья посмотрел на Антошку, замершего около инструмента. – Нравится?
– Раритет, – сказал папа. Он наклонился над подставкой для нот и прочитал: – «Циммерман», тысяча восемьсот девяносто пятый год… Ух ты! Я такого и не видел никогда. Немецкое…
– Это мне ещё от деда досталось. – А у нас, – улыбнулся папа и подмигнул сыну, – у нас непонятно что. Верно, Антоха?
– Мне ваша мама говорила, что Антон музыку любит, – сказал дедушка. – Давайте его послушаем.
Он выключил магнитофон, подозвал Антошку к себе, стал громко хлопать в ладоши – и велел повторять.
Это была смешная игра и совсем нетрудная. Антошка всё повторил – и выиграл. После этого дедушка Илья попросил, чтобы Антошка спел песенку. Антошка спел про кузнечика. После песенки нужно было повернуться к пианино спиной и не подглядывать. Это тоже была интересная игра: дедушка нажимал клавишу и просил Антошку эту клавишу найти. Потом стал нажимать клавиши по две, по три или сразу много и спрашивал, сколько он сейчас клавиш нажимает. Антошка ещё не очень хорошо помнил цифры, поэтому показывал на пальцах – две, четыре, семь – и ни разу не ошибся. Дедушка хвалил, говорил:
– Умница, внучек… – И повторял, уже для папы: – Это замечательно, замечательно!
И вот дедушка Илья нажал сразу девять клавиш, хитро посмотрел на Антошку и попросил сказать, сколько тут звуков. Услышав этот аккорд, Антошка заметно погрустнел, опустил голову и стал рассматривать пол под ногами.
– Не угадал? – тихо спросил папа.
– Здесь другое… – шепнул дедушка, внимательно глядя на Антошку. – Подождите…
Когда звуки совсем исчезли, Антошка поднял голову и посмотрел на дедушку.
– Красиво, правда? – спросил дедушка. – А сколько тут звуков? Сколько клавиш я нажал?
Девять – показал Антошка на пальцах.
– Правильно, что ли? – Папа с сомнением смотрел на дедушку Илью.
– Абсолютно! – улыбнулся дедушка.
– Ёлки-палки! – воскликнул папа удивлённо.
Тут в дверь позвонили. Это мама пришла за ними, позвала обедать. Она уже перестала убираться, и можно было без страха возвращаться домой. Дедушка Илья, когда уже стояли в коридоре, подарил Антошке книжку – «Маленькие прелюдии и фуги» Баха.
– Какие странные буковки! – удивился Антошка. – На жуков похожи.
– Это ноты. Видишь, музыку тоже можно записывать на бумаге, как сказку, – объяснил дедушка Илья.
Антошку волшебная книжка, в которой музыка написана вместо слов, заворожила. Он держал её двумя руками, раскрытую, и рассматривал.
– Скажи дедушке спасибо! – напомнила мама.
– Спасибо! – спохватился Антошка.
– У вашего сына очень хороший музыкальный слух, – на прощание сказал дедушка Илья. – На мой взгляд, абсолютный. Но важнее то, что он умеет вслушиваться в звуки. И очень на них откликается. Душой откликается, понимаете? А это уже редкий дар.
Учите его музыке обязательно. У нас талантливых много, да только наученных мало. Учите.
Дедушка посмотрел на Антошку весело, но и грустно тоже. И, как взрослому, пожал на прощание руку.
Подарок
Папа очень обрадовался, что дедушка Илья похвалил Антошку. Весь день он был взволнован. А вечером признался, что давно хотел отдать Антошку учиться играть на пианино.
– Почему именно на пианино? – спросила мама. – Мне, например, очень скрипка нравится.
– Потому что пианино – самый мужской инструмент, – гордо ответил папа.
– Почему это он мужской? – возразила мама. – Разве мало женщин на нём хорошо играют?
– Много женщин на нём хорошо играют. Но только все великие пианисты – мужчины.
– Так уж сразу и скажи, что все великие люди – мужчины, – улыбнулась мама. – А нам, женщинам, на них надо целый день у плиты трудиться, чтобы их величие не проголодалось.
