Вешние воды

Санин застал отставного майора фон Дöнгофа дома – и в принявшем его поседелом господине немедленно узнал своего бывшего противника. И тот его узнал, и даже обрадовался его появлению: оно напомнило ему молодость и молодые проказы. Санин услыхал от него, что семейство Розелли давным-давно переселилось в Америку, в Нью-Йорк; что Джемма вышла замуж за негоцианта; что, впрочем, у него, Дöнгофа, есть знакомый, тоже негоциант, которому, вероятно, известен адрес ее мужа, так как у него много дел с Америкой. Санин упросил Дöнгофа сходить к этому знакомому, и – о радость! – Дöнгоф принес ему адрес Джеммина мужа, г-на Иеремии Слокома – M-r J. Slocum, New-York, Broadway, № 501. – Только адрес этот относился к 1863 году.

– Будем надеяться, – воскликнул Дöнгоф, – что наша бывшая франкфуртская красавица еще жива и не покинула Нью-Йорка! Кстати, – прибавил он, понизив голос, – а что та русская дама, что, помните, гостила тогда в Висбадене – госпожа фон Бо… фон Бозолоф – еще жива?

– Нет, – отвечал Санин, – она давно умерла.

Дöнгоф поднял глаза, но, заметив, что Санин отвернулся и нахмурился, не прибавил ни слова – и удалился.

* * *

В тот же день Санин послал письмо к г-же Джемме Слоком в Нью-Йорк. В этом письме он говорил ей, что пишет к ней из Франкфурта, куда приехал единственно для того, чтобы отыскать ее следы; что он очень хорошо сознает, до какой степени он лишен малейшего права на то, чтобы она ему отозвалась; что он ничем не заслужил ее прощения – и надеется только на то, что она, среди счастливой обстановки, в которой находится, давно позабыла о самом его существовании. Он прибавлял, что решился напомнить ей о себе вследствие случайного обстоятельства, которое слишком живо возбудило в нем образы прошедшего; рассказал ей свою жизнь, одинокую, бессемейную, безрадостную; заклинал ее понять причины, побудившие его обратиться к ней, не дать ему унести в могилу горестное сознание своей вины – давно выстраданной, но не прощенной – и порадовать его хотя самой краткой весточкой о том, как ей живется в этом новом мире, куда она удалилась. «Написав мне хоть одно слово, – так кончал Санин свое письмо, – вы сделаете доброе дело, достойное вашей прекрасной души, – и я буду благодарить вас до последнего моего дыхания. Я остановился здесь, в гостинице Белого лебедя (эти слова он подчеркнул) и буду ждать – ждать до весны – вашего ответа».

Он отправил это письмо и принялся ждать. Целых шесть недель прожил он в гостинице, почти не выходя из комнаты и решительно никого не видя. Никто не мог написать к нему ни из России, ни откуда; и это было ему по сердцу; приди на его имя письмо – он уже знает, что оно то, которого он ждет. Он читал с утра до вечера – и не журналы, а серьезные книги, исторические сочинения. Эти продолжительные чтения, это безмолвие, это улиткообразное, скрытое житье – все это пришлось как раз под лад его душевного строя: уж за это за одно спасибо Джемме! Но жива ли она? Ответит ли она?

Наконец пришло письмо – с американской почтовой маркой – из Нью-Йорка на его имя. Почерк адреса на обертке был английский… Он не узнал его, и сердце в нем сжалось. Не разом решился он надломить пакет. Он глянул на подпись: Джемма! Слезы так и брызнули из его глаз: одно то, что она подписалась своим именем, без фамилии – служило ему залогом примирения, прощения! Он развернул тонкий лист синей почтовой бумаги – фотография выскользнула оттуда. Он поспешно ее поднял – и так и обомлел: Джемма, живая Джемма, молодая, какою он ее знал тридцать лет тому назад! Те же глаза, те же губы, тот же тип всего лица. На оборотной стороне фотографии стояло: «Дочь моя, Марианна». Все письмо было очень ласково и просто. Джемма благодарила Санина за то, что он не усумнился обратиться к ней, что он имел к ней доверие; не скрывала от него и того, что она точно после его бегства пережила тяжелые мгновенья, но тут же прибавляла, что все-таки считает – и всегда считала – свою встречу с ним за счастье, так как эта встреча помешала ей сделаться женою г-на Клюбера и таким образом, хотя косвенно, но была причиной ее брака с теперешним мужем, с которым она живет вот уже двадцать восьмой год совершенно счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку. Джемма извещала Санина, что у ней пять человек детей – четыре сына и одна восемнадцатилетняя дочь, невеста, фотографию которой она ему посылает, так как она, по общему суждению, весьма похожа на свою мать. Печальные вести Джемма приберегла к концу письма. Фрау Леноре скончалась в Нью-Йорке, куда она последовала за дочерью и зятем, – однако успела порадоваться счастью своих детей, понянчить внучат; Панталеоне тоже собирался в Америку, но умер перед самым отъездом из Франкфурта. «А Эмилио, наш милый, несравненный Эмилио – погиб славной смертью за свободу родины, в Сицилии, куда он отправился в числе тех „Тысячи“, которыми предводительствовал великий Гарибальди; мы все горячо оплакали кончину нашего бесценного брата, но, и проливая слезы, мы гордились им – и вечно будем им гордиться и свято чтить его память! Его высокая, бескорыстная душа была достойна мученического венца!» Потом Джемма изъявляла свое сожаление о том, что жизнь Санина, по-видимому, так дурно сложилась, желала ему прежде всего успокоения и душевной тишины и говорила, что была бы рада свидеться с ним – хотя и сознает, как мало вероятно подобное свиданье…

Не беремся описывать чувства, испытанные Саниным при чтении этого письма. Подобным чувствам нет удовлетворительного выражения: они глубже и сильнее – и неопределеннее всякого слова. Музыка одна могла бы их передать.

Санин отвечал тотчас – и в подарок невесте послал «Марианне Слоком от неизвестного друга» гранатовый крестик, обделанный в великолепное жемчужное ожерелье. Подарок этот, хотя весьма ценный, не разорил его: в течение тридцати лет, протекших со времени его первого пребывания во Франкфурте, он успел нажить значительное состояние. В первых числах мая он вернулся в Петербург – но едва ли надолго. Слышно, что он продает все свои имения и собирается в Америку.

1871

Примечания

1

В добавочной (прицепной) повозке (нем. Beiwagen).

2

Тарталья – каналья! (ит.).

3

»Проклятый плут!» (искаж. нем.).

4

»Тосканский язык в римских устах!» (ит.).

5

»Красоты искусства» (ит.).

6

По замощенной улице молодая девушка шла за водой (фр.).

7

»О, приходи» (ит.).

8

»Это мы» (ит.).

9

Грудным голосом, да! (ит.).

10

Господа мои (ит.).

11

Знаменитейшего маэстро (ит.).

12

Гнева… судьбы… Я больше не буду бояться! (ит.).

13

Гнева… судьбы… Бояться я больше не должен! (ит.).

14

Умру!.. но отомщенный… (ит.).

15

»Тайного брака»: Прежде чем взойдет… (ит.).

16

Скаковые лошади (ит.).

17

Без передышки будет гнать (ит.).

18

Как великолепно!

19

»Стране Данте, где звучит слово «да» (ит.).

20

»Оставь надежду, всяк» (ит.).

21

Каком-то проклятом немце (ит. и нем.).

22

»Героинь» (фр.).

23

В прежние времена – да, пожалуй, и теперь это не перевелось – когда, начиная с мая месяца, множество русских появлялось во Франкфурте, во всех магазинах цены увеличивались и получали название: «Russen-, или – увы! – Narren-Preise». (Прим. автора.)

24

»Через поля, через долины…» (нем.).

25

»Вон, предатель!» (ит.).

26

»Услужливость» (фр.).

27

Увеселительная прогулка (фр.).

28

»Легкие извинения» (искаж. фр.: des excuses légères).

29

Дружелюбными пистолетными выстрелами (искаж. фр.: des coups des pistolet à l'amiable).

30

Итальянское восклицание вроде нашего: ну! (Прим. автора.)

31

Господин Рихтер, подпоручик! – Господин Чиппатола, артист! (фр.).

32

Браво, русский! Браво, мальчик! (ит.).

33

Пресвятая Мадонна! (ит.).

34

»Вино откупорено – надо его пить» (фр.).

35

Все (ит.).

36

Вот черт! Вот черт! (ит.).

37

Речь, обращение (лат. allocutio).

38

А-ла-ла-ла… Что за зверство! Два молодых человека дерутся – зачем? Что за дьявол! Идите домой! (ит. ифр.).

39

Раз… два… и три! (ит.).

40

Варвары! (ит.).

41

Безделушки (фр.: colifichet).

42

»Знаете, граф, ни сегодня, ни завтра ко мне нельзя приходить» (фр.).

43

Ложу для иностранцев (нем.).

44

Довольно! (ит.).

45

Дела на завтра! (фр.).

46

Непременно (фр.).

47

Забудем старые обиды, не правда ли? (фр.).

48

Как у фонтанж (фр.).

49

»Очень хорошо! очень хорошо!» (нем.).

50

Наемный лакей (нем.: Lohn-Lakai).

51

Это не влечет за собою никаких последствий (фр.).

52

В горы, где царит свобода! (нем.).

53

Проклятье! (ит.).

54

Трус! Гнусный изменник! (ит.).

55

»За матросскую куртку из черного бархата, самую модную» (фр.).