…и кажется, что вот-вот выйдешь к морю. Рассказы о путешествиях вдаль и вглубь

скачать книгу бесплатно


Так прошли весь март и Апрель.

Май

Все майские праздники йога-студия работала, но Денис сказал, что уедет на дачу к другу, и я решила тоже не ходить, а посидеть дома и подтянуть институтские дела. Но вместо этого я только и делала, что мечтала о Денисе и представляла себе наше счастливое совместное будущее. Кажется, сейчас я рассказываю об этом с иронией, но в прошлом году никакой иронии не было и в помине.

Говорят, в праздники одинокие люди ощущают своё одиночество гораздо сильнее. И вот вроде Первое мая и День победы – праздники не личные, и вроде меня тоже звали на дачу, и даже не на одну, просто я поехать не могла из-за мамы… А всё равно тосковала я сильно. Десять дней – это много, когда тебе не пишут даже «привет, как дела».

А мне не писали. Денис молчал. Я иногда заходила в WhatsApp и смотрела, когда он там был последний раз. Ждала, ждала… Когда ждать стало невыносимо, когда он не появлялся в WhatsApp уже сутки, я не выдержала и написала. Те самые «привет, как дела».

И в первый рабочий день получила ответ, довольно сухой и краткий, похожий на отписку, когда совсем не ответить – невежливо. Но постепенно, когда мы снова начали видеться на занятиях, отношения наладились, потеплели.

Отношения? Странное слово. Раньше я считала, что отношения – это когда люди вместе живут или встречаются, когда у них общие интересы, секс, любовь. Но Екатерина, мой психолог, говорит, что и это тоже отношения. Я пока не до конца разобралась и не знаю, что думать.

Пожалуй, в мае я впервые осознала: моё настроение делает up and down, как синусоида, вслед за общением с Денисом. Вот он прислал мне утром забавную картинку, и я целый день летаю, смеюсь, всё получается. Пусть картинка не очень смешная – неважно, он обо мне подумал, позаботился. А если молчит, отвечает односложно, то я вяну, всё раздражает, я то и дело хватаюсь за телефон – вдруг что-то пришло от него.

Вывод из этого наблюдения я сделала один: я влюблена. А может даже и так – люблю. Взаимно ли? Это было не так очевидно. Мне казалось, ну, или я хотела так думать, что Денис тоже неравнодушен ко мне – да, я тогда использовала это слово, но из-за своей душевной травмы пока не может решиться быть со мной.

Конец месяца помню как один длинный день, который я с утра до ночи просидела за курсовой и другими институтскими долгами. Кое-что сдала, при этом и работала, и йогу пропустила только раз, когда пришлось на работе задержаться из-за месячного отчёта. И именно в тот вечер, когда с отчётом всё уже почти получилось, и я встала со стула, чтобы размять ноги и спину, позвонила мама.

Голос у неё срывался то в крик, то в плач, и я запаниковала прежде, чем поняла, что у неё случилось. Оказалось, она упала и не может встать. Я никак не могла уяснить, как это вышло, ведь она уже пару месяцев не вставала с кровати. Бросив всё и даже не выключив компьютер, я рванула домой. И уже по дороге к метро поняла, что одной мне маму не поднять.

Я позвонила Денису, объяснила ситуацию и спросила, может ли он приехать. О том, что мама не ходит, я ему как-то уже рассказывала, так что он не удивился. И сразу же согласился. Я отправила ему сообщением свой адрес, он перезвонил и сказал, что разворачивается ко мне, но вряд ли доедет быстро из-за пробок.

Я очень волновалась: как это всё пройдёт? Мы никогда не виделись вне йога-студии, а тут сразу полное погружение в мою жизнь! Как мама его воспримет, не начнёт ли сразу что-то спрашивать, не напугает ли? Сможем ли мы поднять маму, не случится ли чего-нибудь неприятного? Вопросы разрывали мою бедную голову. Когда я уже была в электричке, позвонил Денис и сказал, что едет. Но медленно. Но обязательно приедет.

Я приехала первая. Открыла дверь, захлопнула её за собой, не глядя, сбросила туфли и сумку в коридоре и босиком метнулась в мамину комнату. Начала что-то говорить.

Мама, взлохмаченная, но совершенно спокойная, полулежала-полусидела в кровати. На полу было что-то разлито, валялась чашка и ложечка.

– Сама справилась. Пока тебя дождёшься…

Её голос звучал совершенно по-другому, чем полтора часа назад, когда она позвонила: привычное брюзжание, ворчание, недовольство. Я успокоилась и возмутилась одновременно.

– А почему ты не позвонила, не сказала, что уже всё нормально?

– Зачем? Ты же всё равно домой едешь.

– Мам, я волновалась!

– Ну всё, можешь больше не волноваться.

В этот момент мне показалось, что мне на плечи опустили бетонную плиту. Сил спорить не было. Хорошо хоть, делать ничего не надо, только пол вытереть да посуду собрать, а это я и так делаю каждый день, какая разница, откуда, с пола или со стола. Я вышла из комнаты и позвонила Денису. Сказала, что помощь уже не нужна, мама сама как-то справилась, да, она у меня сильная, огромное тебе спасибо за готовность помочь… И что-то ещё говорила, помню только, что едва шевелила языком, а попрощавшись, прилегла на диван и сразу уснула.

Убирала я в маминой комнате уже утром и, на удивление, не услышала от неё ни одного едкого слова. Потом я обнаружила, что только захлопнула, но не заперла дверь, и всю ночь мы провели без защиты наших трёх замков. Внутренне содрогнулась, но маме говорить не стала. Потом написал Денису и ещё раз поблагодарила. Оказалось, вчера, когда я позвонила, ему оставался ещё час езды до меня.

Настроение в то утро было приподнятое: Денис бросился на помощь по первому зову, а это значит что? Что он неравнодушен ко мне! Правда, и друзья поступают так. Но я отмахнулась от этой мысли.

Июнь

В июне начались каникулы в институте, и я немного выдохнула. Хоть и не успела всё сдать, но надеялась за лето потихоньку доделать, и перерыв воспринимала как огромное благо. На работе мне предложили выбрать время отпуска: две недели мне уже были положены, и я взяла вторую половину июля. Никуда поехать мне не светило, но я решила, что хотя бы в свой день рождения буду отдыхать.

Весь месяц было тепло, иногда даже жарко. Мама, которая и раньше не любила лето, стала просто невыносимой – всё время жаловалась, что ей душно и некомфортно. Даже приезжая домой после йоги, когда дневная жара уже отступила, я выслушивала, как нехорошо ей было весь день.

Я пробовала и сочувствовать ей, и жаловаться в ответ, и молчать, и объяснять, что не могу ничего с этим сделать, и однажды даже накричала на неё. Ничего не помогало. Тогда я стала уходить вечером из дома на пару часов, чтобы просто её не слышать. Я брала с собой книжку и шла в какой-нибудь из скверов поблизости.

Правда, читала я редко. Иногда наблюдала за другими людьми, а чаще мечтала. Да, о Денисе. Мои мечты оставались всё такими же неконкретными; пожалуй, только одно в них было чётко и ясно – в итоге мы были вместе. Когда наступит это «в итоге» и сколько нужно ждать, я не знала. А стоит ли ждать – такой вопрос у меня просто не возникал.

Эти мечты утешали меня. Сейчас я думаю, что, наверное, не провалилась бы так глубоко, будь в моей тогдашней жизни хоть что-то хорошее. Но я крутилась между работой, учёбой и больной мамой, и везде мне было трудно. Везде от меня что-то требовали, а я не только не всегда могла это сделать – я даже не всегда понимала, что от меня нужно.

Как-то вечером, когда я сидела на лавочке напротив фонтана и смотрела, как женщины пытаются разными способами уберечь своих детей от купания в нём, позвонил Денис и сказал, что у него есть билеты в театр Оперетты. Он не помнит название спектакля, билеты покупали родители, но они пойти не могут, поэтому, может, я хочу?

Я хотела. С ним мне вообще всё равно было, куда, театр так театр. Денису я этого, конечно, не сказала, но и изображать радость мне не пришлось – у меня её было много, настоящей! К тому же по сбивчивости его голоса, по желанию быстрее всё сказать я поняла, что вести такие разговоры ему трудно, а может, и страшно. Меня это растрогало и укрепило в мысли: он неравнодушен ко мне.