скачать книгу бесплатно
Новый город. Сборник рассказов
Сергей Цырульников
Кто-то приходит в нашу жизнь, чтобы показать нам, что можно жить иначе. Люди могут прийти на один день, а могут остаться на всю жизнь. Они могут едва коснуться руки, но обаять нас до самого сердца. И тогда магии этого касания хватит, чтобы понять самое важное. Никто не приходит случайно. Каждый из моих рассказов именно об этом.
Новый город
Сборник рассказов
Сергей Цырульников
Редактор Анна Баскаева
Корректор Мария Устюжанина
© Сергей Цырульников, 2023
ISBN 978-5-0051-9217-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
День влюбленных
Я вышел из дома, вприпрыжку пересек двор и очутился у дороги. Поприветствовал мисс Ду Чунтан, сидевшую, как всегда по выходным, за швейной машинкой под металлическим навесом на углу дома. Прошел по тенистой стороне улицы, где невысокие деревья своей формой походили на зеленые чупа-чупсы. На перекрестке перескочил через дорогу между мотороллером и скутером, повернул налево под арку и вскоре очутился на небольшом рынке.
Старики, торговавшие овощами, как обычно, шумно играли в карты, сбившись в кучки. Они напоминали мне голубей, которые торопливо собирают крошки хлеба с тротуара. Чуть дальше женщины в резиновых сапогах, фартуках и желтых перчатках потрошили рыбу для покупателей. Как обычно, мое внимание привлекала прочая водяная живность вроде лягушек, раков, змей и черепах в пластиковых контейнерах.
Здесь пахло не то озером, не то болотом. А поодаль, за корзинами и ящиками с фруктами, продавались живые цветы.
Было около полудня, солнце стояло в зените. Худенькая девушка ловко составляла букеты, прячась под большим зонтом. Готовые шедевры она опрыскивала водой изо рта и ставила в стеклянный шкаф. Я выбрал красные розы и отсчитал деньги согласно ценнику.
– Счастливого Дня влюбленных, – сказала девушка, протягивая мне букет.
Я поблагодарил стройняшку по-китайски и пошел вдоль торгового ряда к выходу на другую улицу.
Двадцатое мая в Китае называют Днем влюбленных, так как эта дата созвучна со словами «Я тебя люблю» по-китайски.
Моя девушка Янхуэй решила собрать подруг в маленькой комнате школьного общежития, где они, собственно, все и жили. Мне же специального приглашения не требовалось, а своевременное появление только приветствовалось.
До школы, где мы работали, оставалось не больше десяти минут ходьбы быстрым шагом. Где-то позади, вдалеке, я услышал музыку к песне Happy Birthday to You, обернулся и увидел большую машину с водяной пушкой, которая распыляла воду, создавая эффект дождя, чтобы освежить воздух и растительность вдоль дороги. Я прибавил шаг, вошел в свой привычный темп, быстро перешел перекресток, куда позже свернула поливочная машина, и вдруг вспомнил один случай. Когда-то в детстве у меня с отцом был разговор о жизни. Видимо, у него тогда был нелегкий период. Он сказал мне: «Сын, запомни, нужно уметь пригибаться под ударами жизни. Нужно быть гибким. Люди – как деревья в лесу, а жизнь – ураган над этим лесом. Непреклонных либо вырывает с корнями, либо ломает. Но ураган пройдет, он не вечен, а те деревья, что сумели пригнуться, выпрямятся и будут жить дальше. Только помни, что не все люди умеют быть достаточно гибкими, чтобы суметь оправиться от всякого рода потрясений. Береги друзей и близких и не предавай никогда».
Этим советам я искренне старался следовать и друзей выбирал исходя из этих соображений – самодостаточных и уверенных в себе.
В своих воспоминаниях я не зашел далеко, так как очутился уже в школьном дворе. Я дошел до общежития, быстро поднялся на четвертый этаж, сделал пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы перевести дыхание, и постучал в дверь. Хуан Янхуэй открыла окно, выходившее в коридор.
– Входи, – сказала она, увидев меня.
Я вошел в комнату. Янхуэй, счастливая, приняла букет, обняла меня одной рукой и своей щекой потерлась о мою щетину. Я шлепнул ее по плюшевой попе. Янхуэй страстно посмотрела на меня, и я уже был готов ответить не менее страстным поцелуем, как она сказала:
– Набери воду, а? – она взяла со стола вазу и сунула ее мне в руки.
– Ладно, еще увидимся, – ответил я с улыбкой. Взял вазу и пошел за водой на лоджию, где находилась раковина. Там же были душевая кабина и туалет.
В небольшом городке Лешань мы были наемными работниками: я учителем русского и английского языков, а Хуан Ян Хуэй – очень талантливая – учителем музыки.
Я пришел раньше других, чтобы, так сказать, быть под рукой, если понадобится помощь. Хотя лучше всего у меня получалось поддерживать ее морально.
В ее комнате я не был уже около месяца. Но тесниться здесь нам было незачем: у меня была отдельная квартира, где мы вместе проводили выходные.
В будни Янхуэй, как и другие учителя, либо была вечерней дежурной и практически до отбоя находилась с учениками, либо дежурной с утра, и после утренней зарядки сопровождала детей на завтрак. В субботу же мы могли проводить время вместе, сходить в фитнес-клуб, заняться шопингом, устроить пикник в парке или придумать что-нибудь еще – фантазии у нас хватало.
Набрав воду в синюю стеклянную вазу, я вернулся в комнату.
– Посмотри, что у меня есть. Вон там в углу, – сказал мне она.
Я увидел картонную коробку, и пока Янхуэй оформляла цветы в вазе, подошел рассмотреть. В коробке лежал маленький, пушистый и белый, как облачко, шевелящийся комочек.
– Как ты ее назвала? – спросил я.
– Сяуджубэн. Маленькая лапка.
– Не поспоришь, – сказал я, вытаскивая питомца из коробки. – Тут все маленькое.
Янхуэй рассмеялась. Мне показалось, что я надел пуховые варежки: таким мягким и теплым был мех.
– Посади щенка на пол, – попросила Янхуэй.
Я отпустил Сяуджубэн. Янхуэй бросила ей грецкий орех. Маленькая лапка неуклюже побежала за ним.
Щенок был настолько маленьким, что орех не помещался в его пасти, и он неуклюже толкал его то носом, то лапами, пока не загнал в угол, а затем, оставив орех в покое, отошел и сделал лужу. Янхуэй не оценила такой поступок и посадила щенка назад в коробку.
Так состоялось мое знакомство с Сяуджубэн.
Щенок рос на глазах. Янхуэй брала его с собой на прогулки, и мы по очереди носили Сяуджубэн за спиной в специальной корзинке. Когда же оставались у меня на ночь, Сяуджубэн с удовольствием ночевала на одной кровати вместе с нами. Только поведение ее было странноватым, будто она стеснялась меня. Если я ее звал, Сяуджубэн виляла хвостом, но бежала не ко мне, а к Янхуэй и, прячась за нее, игриво поглядывала в мою сторону.
Как и все щенки, Сяуджубэн иногда хулиганила – то лужицу сделает, то погрызет что-нибудь. Однажды я положил в рюкзак, где сидела маленькая Сяуджубэн, пару горстей шоколадных конфет для Янхуэй. Она же, придя в общежитие, забыла о конфетах. Поставила рюкзак на пол, выпустила собаку и побежал на работу. Через час вернулась в комнату – и застала Маленькую лапку доедающей конфеты. Янхуэй подхватила щенка и понесла к ветеринару. Отделалась Сяуджубэн промыванием желудка.
В середине лета у нас начался отпуск. Я поехал в Россию, а Хуан Янхуэй с Сяуджубэн уехали за триста километров, в Ченду, столицу провинции Сычуань, искать работу в престижной школе, где можно было бы совершенствоваться и расти профессионально.
Работу она нашла и перебралась в Ченду, а мне предстояло оставаться на прежнем месте еще по крайней мере полгода – согласно контракту.
Янхуэй попросила меня о передержке Сяуджубэн на время, пока она не снимет квартиру. Администрация нового места работы категорически запрещала содержать животных в общежитии. Я, конечно же, согласился и пообещал, что через полгода, к следующему семестру, сделаю все возможное, чтобы перевестись в другую школу и быть поближе к ней.
Поначалу мы созванивались по нескольку раз в день. Но шло время, а Янхуэй не спешила навещать нас и к себе не приглашала. Я прекрасно ее понимал: работа отнимала много времени. Затем мы стали звонить друг другу реже. Перешли на голосовые сообщения, но и они постепенно стали сходить на нет.
Первое время Сяуджубэн скучала по хозяйке и ко мне относилась с недоверием: вроде как она сама по себе, а я сам по себе – словно соседи в коммуналке. Она подозрительно на меня поглядывала. Спала в гнездышке, сделанном мной из перевернутой табуретки и старой футболки, которую я натянул поверх, а вовнутрь положил мягкий коврик. Сяуджубэн не просила еды, а если хотела гулять, то просто подходила ко мне, ждала, когда я посмотрю на нее, и затем шла к двери. То же самое она делала, когда у нее заканчивалась вода. На улице Сяуджубэн всегда искала момент, чтобы убежать. Держать ее приходилось на поводке.
Жили мы у реки Минь, через дорогу от набережной, туда и гулять ходили. Сяуджубэн не умела переходить дорогу, и я пытался научить ее. По пути на набережную стояли мусорные контейнеры. Однажды я нес мусор в обеих руках и держал на поводке собаку. Дойдя до контейнеров, я остановился и, чтобы выкинуть пакеты с мусором, отпустил поводок. Хотел было наступить на него ногой, но замешкался. Сяуджубэн, ощутив свободу, рванула к дороге. Я побежал за ней. Она бесстрашно прыгнула прямо под колеса машины. Водитель успел остановиться, – похоже, у него была хорошая реакция. Сяуджубэн с визгом отскочила на тротуар и прижалась к дереву. Меня бросило в пот. Я подбежал и взял собаку на руки. Это был хороший урок нам обоим. С тех пор Сяуджубэн не спешила переходить дорогу без меня. Так мы стали ближе друг к другу.
Я не упустил момент нашего сближения и стал учить ее простым командам. Что-то она понимала по-китайски, что-то по-английски, ну и по-русски немного тоже. Своим поведением она походила на подростка с множеством комплексов, от которых нам предстояло избавляться. Хоть Сяуджубэн и не была социально адаптированной собакой, но хитрости, предприимчивости и способностей к обучению ей было не занимать.
В один пятничный день, когда я вернулся домой с работы, Янхуэй написала мне сообщение. Мол, прости меня, я встретила парня и влюбилась, но очень хочу остаться с тобой друзьями. Холод пробежал по моему телу. Я посчитал нужным обсудить все по телефону и позвонил ей.
– Привет, дорогая, – сказал я. – Что произошло?
– Прости меня, пожалуйста, – сказала Янхуэй. – Я встречаюсь с другим парнем. Он военный доктор из Австралии, работает в госпитале, я собираюсь переехать к нему.
– А как же я и Сяуджубэн?
– Я не знаю, ты мне очень дорог… – после этих слов в трубке повисла тишина, недолгая и ничего не обещающая…
– Я заберу собаку позже. Пусть еще немного поживет с тобой, – продолжила Янхуэй после паузы. – Давай я тебе деньги на корм переведу?
– Нет проблем. Все в порядке, и деньги у меня тоже есть. Так что не волнуйся.
И снова тишина.
Я дал ей шанс сказать что-нибудь. Просто молчал, надеясь, что все это шутка. Но Янхуэй не отвечала. Я слышал ее дыхание и понимал, что она вот-вот расплачется.
– Береги себя, – на этом я отключил телефон, еле сдерживаясь, чтобы не разбить его о стену.
«Ты мне очень дорог…» Чувствуя, как ее слова прощания тлеют в моей голове. «Береги себя». Вот и весь остаток наших совместных мгновений – в этих двух словах. Сбереги себя от чего? От меня? От нас? От того, что уже давно исчезло в мраке наших непониманий?
Телефон в руке тяжело вздрагивал, как камень в воде, создавая внутренние волны. Я знал, что в настоящий момент нужно не дать им разрастись. Не дать этому чувству недовольства вырваться из меня и вынести с собой все наши разбитые обещания наружу.
Собака застыла у моих ног, смотря в глаза, как будто она тоже что-то понимала. И в этот момент мне стало ясно, что теперь я не один брошенный. Мы оба, я и Сяуджубэн, остались, чтобы вместе смотреть в пустоту, где раньше была наша общая жизнь.
Телефон убрал в карман, чтобы не видеть этот пустой экран, который теперь отражал мое состояние. Мы стояли на пороге нашего общего будущего.
– Ну что, Сяуджубэн, пошли гулять, – сказал я, словно это был единственный путь из этого лабиринта потерь. Собака поднялась, виляя хвостом, будто она знала, что теперь ей, подобно мне, придётся искать новый смысл в повседневности, где раньше была любовь.
Сяуджубэн засуетилась. Я пристегнул к ее ошейнику поводок, и мы вышли на улицу. День был душным и жарким. Как обычно, гулять мы пошли к реке.
Солнце еще припекало, и набережная была пустой. Собака потянула меня к воде. Ей было очень жарко. С такой шевелюрой гулять в жару – приятного мало. Спуск к воде чередовался ступеньками и просто плитами, на которых, после того как вода отступила, остались скользкий мох и ил.
Мы спустились к воде, и Сяуджубэн попила из речки. Затем потянула меня обратно на плиту, и я пошел за ней. Сделав пару шагов, я не удержался, поскользнулся и с криком шмякнулся в воду. Только я успел встать на ноги, как Сяуджубэн прыгнула в речку за мной.
– Ну ты дуреха, куда тебя понесло! – поймав баланс, я потянулся за собакой.
Чтобы выбраться из речки, мне нужно было сделать лишь пару шагов, но сильное течение и каменистое дно значительно усложняли задачу. Ничего не оставалось, как бросить Сяуджубэн на берег. Затем я снял обувь и маленькими шагами стал выбираться из воды. Маленькая лапка стояла на берегу и лаяла. Сандалии мои унесло течением, а смартфон намок и отключился. Я взял мокрую собаку на руки и пошел домой.
Такая концентрация неприятностей в течение одного часа отрезвила меня и взывала к осторожности. Видимо, сегодня просто не мой день.
Дома я обтер питомца полотенцем, а сам принял душ, взял плеер, надел наушники и лег на диван погрустить. Мне хотелось забыть все, что сказала Янхуэй. Но это было непросто. В голове то и дело возникали вопросы: что же произошло между нами, кто виноват и что будет дальше?
Мне казалось, что причина была во мне. А какая причина может разрушить отношения между влюбленными друг в друга людьми? А может это фейк, а не любовь! Я не ее сто процентный, а она не моя?
Я был совершенно подавлен. Хорошо, что все произошло в пятницу. У меня было время оправиться и принять то, что повергло меня в уныние: мы больше не будем вместе.
Я пролежал весь вечер и весь следующий день. Кроме теплой воды из кулера ничего не пил и не ел, всем бедам назло. Сяуджубэн ходила гулять одна, я только открывал дверь по ее просьбе. Где ее носило, я мог лишь гадать. Мир открыл перед ней свои двери. В субботу вечером она вернулась домой с костью и положила ее перед диваном, на котором я переживал свое горе, и, присев рядом, стала намекать мне, что пора бы уже поесть хоть что-то. Я протянул руку и погладил ее по голове, а затем повернулся на другой бок. Сяуджубэн не отступала. Она запрыгнула на диван и стала толкать меня носом и царапать лапой. Я распахнул одеяло и попытался ее накрыть, она отскочила в сторону и стала пронзительно лаять. Я укрылся с головой, чтобы приглушить звук, эхом отдающийся в моей голове. Собака что-то затеяла. Она куда-то убегала, спрыгивая с дивана, и снова возвращалась. В конце концов мне стало интересно, что это она делает. Я выглянул из-под одеяла и увидел, что она стала носить сухой корм из своей чашки и складывать его на диване возле меня. И тут она поймала мой взгляд и прилегла рядом. Я смотрел на это лохматое и грязное создание и чувствовал облегчение от того, что рядом со мной есть тот, кто нуждается во мне. Да и я нуждался в друге.
Я обнял свою маленькую и лохматую грязнулю. Вспомнил День влюбленных, когда в первый раз увидел этот пушистый комочек, и в то же мгновение вспомнил слова моего отца.
Больше всего меня взбудоражило – до мурашек – то, что слова моего отца и поведение Сяуджубэн переплелись в одно целое со мной и Янхуэй в День влюбленных! Всякого рода совпадения никогда не проходят бесследно, а их результат рано или поздно даст о себе знать.
Душу все еще разрывало на части при одной лишь мысли, что мы никогда уже не будем вместе. Тем не менее воспринималась все уже иначе. Я заставил себя встать с дивана, взял Сяуджубэн на руки и сказал:
– Все, моя хорошая, настало время перемен, пора все менять!
Тогда ни она, ни я даже не подозревали, какие перемены нас ожидают.
Я взял ножницы, расческу, машинку для стрижки, прихватил с собой Сяуджубэн и направился в ванную комнату. Там я состриг ее длинную шерсть с туловища и лап и сделал стрижку боб на голове, вымыл ее с шампунем, высушил феном и расчесал. Из лохматой неряшки получилась элегантная собачонка. Затем я принял душ и привел себя в порядок. На ужин пожарил свиной стейк, и мы съели его вместе. Теперь я понял, кто мой настоящий друг.
Следующим утром я погулял с Сяуджубэн, позавтракал, взял рис из своих запасов и отправился в буддийский храм, который расположился на холме по другую сторону реки Минь.
Я шел через мост, в наушниках играла музыка. Крыша храма виднелась издалека. Пройдя мост, я свернул с дороги на тропинку, выложенную тротуарной плиткой, и прошел сквозь бамбуковую рощу. Тропинка трансформировалась в ступеньки, уходящие вверх. Умиротворение и магия чувствовались уже у подножия холма. Тропинку затеняли объемные деревья с лианами. Высокие бамбуки по обе стороны склоняли свои пышные ветви, образуя арку.
Крутой подъем разбавляла площадка с двумя беседками, а рядом росло несколько мандариновых кустов и большое грушевое дерево. До груш было не дотянуться. Чтобы дать себе повод для небольшого отдыха, я сорвал пыльный мандарин и съел его.
Уже совсем скоро я поднялся до самых ворот и вошел внутрь. По всему двору храма тихо разливалась и смешивалась с щебетом птиц спокойная мелодия. Пахло благовониями. Монахи, занимаясь рутиной, не отвлекались на мое присутствие. Я чувствовал себя невидимкой и наслаждался такой атмосферой.
В храм, при котором был и небольшой монастырь, я принес восьмикилограммовый мешочек с рисом. Пройдя павильон с божествами, я вышел в парк перед монастырем и, обратившись к одному коротко остриженному парню в монастырской одежде, сказал на китайском:
– Я хочу передать вам рис.
– Хорошо, спасибо, – ответил мне он, поклонился и ушел.
Не прошло и минуты, как парень вернулся ко мне с другим монахом. Это был его учитель, и он прекрасно говорил по-английски. Учителя звали Швэйюфэй.
Он спросил меня:
– Что тебя, друг мой, привело сюда?
– Я пришел сюда в поисках успокоения своей души.
– И что же произошло?
– Расстался с девушкой. Точнее сказать, она ушла к другому.
Монах улыбнулся.
– И ты переживаешь? Это того не стоит. Я знаю одну легенду, о желтом журавле, она приведет твои мысли в порядок.
Швэйюфэй начал рассказ.
– Жил когда-то в одном городе бедный, но очень веселый человек. Звали его Лао Ма. Он прекрасно играл на бамбуковой флейте и развлекал людей. Рассеивал, так сказать, их печали и приносил им радость. Он был так беден, что не мог заплатить даже за чашку чая. Ма просто умер бы с голоду, если бы хозяин одной чайной не стал бесплатно кормить и поить его.
Но вот однажды Ма явился к хозяину и сказал: «Мне стыдно пользоваться твоим добром. Денег у меня нет, и заплатить за все, что я здесь выпил и съел, мне нечем. Однако я не хочу оставаться неблагодарным». – И с этими словами Лао Ма вынул из кармана кусок желтого мела и нарисовал на стене чайной желтого журавля.
«Этот журавль, – сказал Ма, – принесет вам в десять раз больше денег, чем я задолжал. Каждый раз, когда соберутся люди, я буду играть на своей флейте, а журавль будет сходить со стены и танцевать. Но журавль никогда не будет танцевать для кого-то одного».
