Солнечный луч. На пороге прошлого

– Кого? – переспросил Эгчен и нахмурился: – Зачем нам смотреть на врага?

Явное согласие с ним я увидела и в глазах Илана. Архам же кивнул с пониманием, с ним мы успели обсудить пользу такого подхода еще в дороге. И хоть бывший каан кривился при упоминании отступников, но сейчас осознал, о чем я толкую. Осталось объяснить это и несогласным.

– Затем, байчи, – ответила я, – что враг не спал, как тагайни, всё это время. Придя в упадок, как остальные народы, илгизиты начали свое возрождение раньше нас. Иногда полезно перенимать даже методы врага, если они несут пользу. Это не означает, что мы уверуем в Илгиза, но облегчим самим себе жизнь. Суди сам. Мы можем отправить одного или несколько человек, чтобы они объехали каждое поселение, переписали каждый двор, потратив на это время и нервы. Уж поверьте, новшество вызывает непонимание и противление. Я, как никто, это знаю и по прошлой жизни, и по настоящей. Или же можем воспользоваться методом, который придумали и укоренили у себя илгизиты. Назначенный старейшина или глава составят списки и передадут в Иртэген, где Архам уже сведет их воедино и представит нам точное число. Объяснить одному человеку, зачем всё это нужно, проще, чем каждому двору.

– А илгизиты знают, сколько у них людей? – с толикой иронии и недоверия спросил байчи.

– Знают, Эгчен, – ответила я. – Каждый год каждое поселение присылает им отчет… пояснение: кто родился, кто умер, сколько ныне людей живет и какого они возраста. Сколько мужчин и сколько женщин, сколько детей и стариков. Впрочем, у нас и отступников разные цели переписи. Они ведут подсчет своему войску, потому что каждый мужчина определенного возраста – это их воин. Представляешь, какова численность их войска, байчи? К тому же они совершенствуют… развивают свое оружие. И пока тагайни точат наконечники для стрел, илгизиты делают метательную машину.

– Да, слышал, – мрачно кивнул байчи-ягир. – Танияр рассказывал.

– Мы тоже теперь не только наконечники точим, – усмехнулся дайн. – Спасибо, Ашити, ты принесла нам много важных новостей из земель илгизитов.

– Верно, – чуть расслабился Эгчен.

– Вот видишь, друг мой, – улыбнулась я, – знание жизни врага может принести пользу.

– О чем вы говорите? – подал голос Илан. – Что за оружие у предателей?

– После, – ответила я. – Сейчас поговорим о насущном, а потом я расскажу тебе, что видела в Дэрбинэ. – Он согласно кивнул, и я продолжила: – Вернемся к переписи. Кроме людей, должно быть указано и название поселения, так мы будем знать, сколько их у нас. С учетом территорий двух бывших таганов это будет вовсе не лишним. Пагчи, разумеется, тоже участвуют в переписи. Если они не сохранили знание ирэ…

– Да разве они вообще знали когда-нибудь ирэ? – с искренним удивлением спросил всё тот же Илан, и я усмехнулась:

– Тебе покажется странным, что я сейчас скажу, но когда-то все народы жили вместе и были одинаково образованны. Придет время, и я многое расскажу о прошлом Белого мира, которое мы утеряли, но, можешь мне поверить, предки считали бы тагайни дикарями ничуть не меньше, чем прочие племена. Они все без исключения обладали знаниями, много превышающими те, которые имеете вы. И что такое карта, им не надо было объяснять. Они это знали и умели составлять. Даже комбинаций ирэ у них было значительно больше, чем знают их потомки. Халимы и илгизиты используют и сейчас их больше, чем ты или любой тагайни, но это всего лишь капля от тех знаний, какие были у минувших поколений. И это еще одна наша задача – вернуть людям утерянные знания. Более того, дети больше не будут заучивать только фразы, составленные из ирэ. Они будут обучаться различным наукам: письменности, чтению, математике… потом объясню, истории, истинной истории. А по мере того как мы будем открывать наш мир заново, они станут учить и географию, и прочие дисциплины. Летом мы пригласим халима Фендара, а через него заманим и других ученых людей. Нам есть что им предложить для переезда из Курменая в Айдыгер. Но образование пока оставим, к нему вернемся летом. А до той поры стоит решить вопросы, которые я огласила.

– Я услышал тебя, Ашити, – кивнул Архам.

– Далее, – произнесла я и перевела взгляд на родственника бывшего каана: – Илан, ты блестяще провел расследование минувшим летом, и потому тебе мы доверяем охрану порядка…

– Порядок охраняют ягиры, – возразил Эгчен.

Я накрыла его плечо ладонью и ответила:

– Байчи, ягиры – воины. Они не могут выполнять всё подряд. Да, сейчас, пока не организованы прочие службы, они необходимы, чтобы помогать в обеспечении порядка. Однако службы, которые отвечают за нечто определенное, сильно облегчают жизнь. Полиция, так похожая служба называется в моем мире, следит за порядком на улицах. Они расследуют преступления, ловят преступников. Служба юстиции – это обвинители, защитники и судьи. Они разбирают не только дела о кражах и убийстве, но и споры, вроде того, когда летом ко мне пришли за справедливостью – чей детеныш мгизы, если она разродилась в соседнем дворе. И если всем этим будут заниматься ягиры, то когда же им охранять границы и воевать с врагом, если он придет? Не ягиру гнаться за воришкой. Понимаешь?

Эгчен еще с минуту смотрел на меня, а после кивнул, наконец согласившись. Улыбнувшись ему, я снова вернула внимание Илану:

– Помимо охраны порядка, на тебе и наблюдение за таганами. Это временно, пока мы подберем людей для разделения твоих обязанностей. Сейчас я знаю только тебя и отдаю должное – у тебя хорошие задатки для той работы, которую я описала.

– Я готов, дайнани, – ответил Илан.

Кивнув, я продолжила свою мысль:

– Было бы недурно в будущем направить человека и к илгизитам, чтобы он доносил о том, что происходит в Дэрбинэ. И это нам нужно больше, чем известия из соседних таганов. Вряд ли с нами кто-то решит связаться еще долгое время. Клятва крепко держит людей в бывших таганах, которые вошли в Айдыгер, а потому у нас на данный момент самая сильная армия, и урвать у нас даже кусок земли подобно самоубийству. А вот илгизиты – иное дело. Они опасны не только для нас, но и для всех таганов, потому что их войско огромно, и вооружены они не в пример лучше ягиров, уже не говоря о простых пастухах и пахарях. Язгуйчи есть только у нас, и тем мы хоть как-то можем противостоять отступникам. А еще у них есть подручные великого махира. Насколько я понимаю, а понимаю я верно, чем дальше они от Дааса, тем становятся слабей. Однако Рахон сумел забраться мне в голову еще на Зеленых землях. Впрочем, при втором похищении Отец оберегал меня, и илгизит оказался бессилен, но не каждому так повезет. Итак, у них есть армия, превосходящее наше оружие и подручные. Шаманы в этой битве вряд ли будут участвовать, но! Помимо тех наработок, над которыми работают дайн и ягиры, у нас есть еще кое-кто, кто способен противостоять подручным.

– Кто? – спросил Эгчен, и я улыбнулась:

– Наш хамче, разумеется.

Теперь все посмотрели на магистра. Я с улыбкой, Танияр с пониманием, а вот три тагайни с явным изумлением и даже недоверием. Первым выразил общую мысль байчи:

– Я уважаю тебя, Ашити, ты это знаешь, потому не обижайся на то, что я скажу. Твой хамче стар. Каким бы даром он ни обладал, но это не может сравниться с острым ленгеном. К тому же мы не видим в нем пользы. Отец признал еще одного пришлого, и мы склоняем головы. Дайн принял его, и мы верим своему дайну. Ты добра с ним, и мы не смеем мешать вашей дружбе. Но больше он ни на что не годен. Твой хамче бесполезен.

И стол взлетел. В одно короткое мгновение он поднялся под самый потолок, не уронив ни мои писчие принадлежности, ни сундучок, ни листа бумаги. Эгчен, схватившись за рукоять ножа, вскочил на ноги. Следом за ним порывисто поднялся Архам. Их взгляды заметались по сторонам. Илан тоже приподнялся, но перевел взгляд с меня на Танияра и, не обнаружив и тени волнения, посмотрел на Элькоса.

– А тебе сил и молодости хватит, байчи, чтобы сделать это? – спокойно полюбопытствовал магистр. – Если да, то повтори за мной.

Теперь и на лице дайна отразилось удивление:

– Вы овладели нашим языком? Почему не сказали?

– Не успел, государь, – с почтением ответил хамче. – Это произошло сегодня ночью. Я наконец услышал голос Белого мира и сумел перенять его. Простите, что не предупредил.

– Так вот чем вы занимались полночи, – усмехнулся супруг, уже глядя на меня.

Стол тем временем опустился на свое место, вынудив Эгчена отшатнуться. Элькос развел руками:

– Так что, байчи, повторишь? И если сумеешь хотя бы приподнять его над полом, я признаю, что бесполезен.

Эгчен вернулся на лавку и некоторое время смотрел на магистра. После прижал ладонь к груди и склонил голову:

– Прости меня, хамче, я был неправ. Но я не знал, чем тебя одарили духи.

– Этот дар у меня с рождения, – с достоинством ответил Элькос. – Его дали мне боги моего мира, но Белый Дух увеличил мою силу во много раз. Здесь я обрел истинное могущество и буду рад положить его к ногам дайна и дайнани Айдыгера. Думаю, если я и не всесилен, то кое-что противопоставить илгизитам я смогу.

– Велик Отец в своей мудрости, – теперь почтение байчи принадлежало Создателю.

– Верно, – согласно кивнула я. – Велик Отец в своей мудрости и щедрости. К Айдыгеру Он особенно добр.

Мы немного помолчали, и я встрепенулась первой:

– Но продолжим, Совет еще не окончен. Илан, мы говорили с тобой о сурхах…

– Мне привезут несколько пар из разных таганов в начале лета, – ответил тот, не дожидаясь окончания фразы, а после посмотрел на Танияра: – Позволишь сказать, дайн?

– Говори.

– Дайнани сказала, что я могу брать себе помощников. – Дайн не ответил, он ждал продолжения, и Илан не стал томить: – Я хочу позвать брата. Мы думаем с ним одинаково, Нихсэт будет хорошим помощником. А если потом будет разделено то, чем я стану заниматься, то мой брат может взять на себя порядок в Айдыгере.

– Хлопочешь о брате? – спросил Танияр.

Я невольно усмехнулась, потому что подумала о том же. В эту минуту Илан потерял в моих глазах большую часть своей привлекательности как будущий государственный деятель. Мы только начинали, а советник уже старался возвысить родственника. Признаться, что-то подобное я ожидала лишь через некоторое время, когда корыстолюбцы поймут, что появилось то, чем можно потешить собственное честолюбие. Даже больше, у меня был макет законопроекта и на этот случай, чтобы отсечь разом подобный протекторат.

– Нет! – восклицание Илана вернуло меня в ханам. – Клянусь! Нихсэт дельный, и если позволишь ему служить тебе, то вы с дайнани увидите, что я пекусь не о брате, а о дайнате.

– Нихсэт ждет нашего ответа? – спросила я.

– Нет, – Илан отрицательно покачал головой. – Я подумал о нем, когда ты сказала, что потом разделишь то, чем я займусь. Тогда мне и пришло в голову, что помощником может стать Нихсэт, потому что у нас похожие мысли. Ему я доверяю и знаю, что он может. Ни о ком другом я так думать не могу. Если строить дом, то лучше с тем, с кем потом будешь его делить.

– А если Нихсэт откажется?

– Тогда я постараюсь его уговорить. А если не захочет, то возьму того, на кого укажете, – ответил советник. – Если дайн и дайнани против моего брата, то я не стану с ним разговаривать.

– Нихсэт говорит мало, но думает много, – заговорил Архам. – Мать иногда советовалась с ним. Редко, но бывало. Правда, слушала еще реже, сама решала.

Он замолчал и отвернулся. Впрочем, причиной тут было не чувство вины или тоска по погибшей матери. Скорее всего, деверь отвел взгляд уже потому, что заговорил о ней, тем напомнив, кто на самом деле правил таганом.

– Бери Нихсэта помощником, – вынес решение Танияр. – По делам увидим – дельный или нет. Если толка не будет, возьмешь другого помощника. Обмана не потерплю.

– Я честен с тобой, дайн, – ответил Илан, и я не уловила ничего, что показало бы его неискренность.

– В Совете твоему брату места нет, – продолжил Танияр. – И не обо всем, что услышишь здесь, стоит с ним говорить.

– Я понимаю, дайн, – склонил голову советник. – Я не думал звать Нихсэта сюда и говорить с ним о Совете. Мне подумалось, что он подходит для той работы, о которой говорила Ашити, потому просил за него. Больше ничего.

– Хорошо, – кивнул мой супруг, но я ясно услышала скрытое «посмотрим».

И в этом я была с мужем солидарна. На нашем пути будут ошибки, и в выборе людей тоже, но мне хотелось верить, что в Илане я не ошиблась. В любом случае если Нихсэт будет не менее хорош, чем его младший брат, то мы еще поймем, у кого и к чему склонность больше. Возможно, безопасностью Айдыгера от внешних угроз будет заниматься именно Нихсэт, но на это ответ даст лишь время и успехи братьев. А пока можно было вернуться к прерванному разговору.

Я посмотрела на дайна, и он снова кивнул, но уже мне, дав позволение продолжать.

– Илан, – я снова обратилась к родственнику Архама, – Хасиль всё еще хочет устроить больницу и лечить там людей?

– Да, дайнани, – ответил Илан. – Она ждет, когда сможет говорить с тобой.

Я улыбнулась и перевела взгляд на деверя:

– Архам, это тоже будет в твоем ведении. Если ты не против, то я советовала бы взять в помощь Эчиль. Она хорошо себя показала, пока приглядывала в мое отсутствие за курзымом. Думаю, она сможет помочь Хасиль с устройством больницы. Нужно подыскать дом, где мы ее разместим. Если потребуется ремонт, то Керчун поможет. Я бы даже советовала объединить Эчиль с почтенным мастером, у них светлые головы, а заодно подыскать нового смотрителя курзыма. Возможно, сам Керчун посоветует. Он хороший администратор, и стоит повысить его должность. Подумай над этим. – Брат Танияра кивнул, и я снова посмотрела на Илана: – Скажи Хасиль, что я навещу ее и мы обо всем поговорим.

Советник улыбнулся, и я перевела взгляд на мужа. Теперь пришел черед говорить ему, и это была, пожалуй, самая непростая часть, потому что дело касалось ягиров. Танияр прикрыл глаза, так ответив на мой взгляд. Признаться, мне стало тревожно, все-таки воины таганов были особой частью всего сообщества. У них были свои права и законы, порядки, уклад и свобода воли, а мы собирались покуситься на самое святое – на кодекс ягиров.

– Эгчен. – Поза дайна не изменилась, он был по-прежнему расслаблен.

Супруг не волновался, как я, это мне было известно. Впрочем, верность ягиров ему обеспечивала клятва, даже если они будут не согласны. Они не могли предать, напасть или затеять переворот с целью поставить дайна, какой мог показаться им более удобным. Хотя воинам Зеленых земель я доверяла, они шли за Танияром без вопросов и споров. А вот те, что достались нам от двух павших каанов, лично для меня всё еще оставались чужаками. И пусть самое большое, что они могли сделать, – это уйти в какой-нибудь таган и сменить властителя, с которым уже не смогут прийти войной, но ослаблять армию не хотелось вовсе. Да и попросту ссориться с теми, кто всегда стоял за плечом, тоже.

– У нас теперь стало намного больше земель, – между тем продолжал Танияр, – и бегать навстречу врагу, как раньше, мы уже не можем. Ашити права в том, что войной таганы на нас идти не решатся, если только не сумеют объединиться, но набеги устраивать смогут. Пришла пора защищать не поселения, а границу.

– Да, это мудро, дайн, – кивнул байчи.

– Граница у нас большая, ягиров не хватит, и разъезды не помогут. Пришла пора ставить крепости, между которыми будут стоять кордоны, а разъезды пойдут от крепости до кордона…

– Это всё не наши слова, – вдруг нахмурился Эгчен.

– Верно, – кивнул Танияр. – Мы дадим всему этому наши названия. Сейчас я говорю тебе так, как объясняла Ашити. Я был в ее мире и говорил с таким же властителем, как я. На его земли часто и много нападали соседние племена. Земли жили плохо и теряли людей, потому что граница долгое время была почти открытой. Было много мест, где проходили враги. Потом эти дыры закрыли, и нападений стало меньше. Теперь земли процветают. Мы меняемся, Эгчен, и всё меняется вместе с нами. Такова воля Отца, и ты это знаешь, иначе вещая не помогала бы нам. Ашит идет не к дочери, но по велению Белого Духа. Только ему она послушна.

Байчи, как и остальным, возразить было нечего. Каждое слово дайна было острой стрелой, которая била в цель. Если бы я могла, то сейчас аплодировала бы супругу. Он выбрал самый верный путь. Не я, но Нибо Ришемский и шаманка стали его оружием против закоснелости даже такого преданного человека, как Эгчен. Впрочем, всё было верно. Я лишь когда-то изумилась тому, насколько тагайни беспечны в защите своих рубежей. И не меня взял в расчет дайн, принимая решение, хоть я и подсказала направление. Именно его светлость мог стать лучшим советчиком в этом деле. Кому, как не ему, было знать о набегах и разорениях?

– В каждой крепости будут сурхи, чтобы вести передавались быстро в любой конец дайната, – продолжал Танияр. – Саул скор, но птица летит быстрей. Ей неведомы повороты дорог и непроходимые топи.

– Понял, – отозвался Илан, уже взявший на себя обязанности по разведению почтовых птиц.

Дайн кивнул и ему, а после вернулся к разговору с Эгченом:

– Кийрамы нам не враги, они оберегают нас со своей стороны, мы поможем им, когда в том будет нужда. Каменный лес был нам врагом, но он же и защищал нас, теперь его нет. Когда сойдет снег, мы посмотрим, что находится за его пределами. Твари, какие выжили после того, как мы разбили каменные столбы, должны были сдохнуть за зиму. Их больше ничто не защищает. Это теперь тоже наши земли, и, насколько они тянутся, мы узнаем, и там поставим крепость…

– Хайят, – произнес Архам. Все взоры обратились на него, и деверь пояснил: – Так мы можем назвать крепость на границе.

Твердь, твердыня – перевела я для себя и одобрительно кивнула. Название было превосходное.

– Хорошее название, – едва заметно улыбнулся его брат, а Эгчен кивнул – ему тоже пришлось по душе. – Стало быть, там и поставим хайят. Добавим к нему еще название земли, на которой он стоит, так будет лучше. Огчи-хайят – так назовем крепость за Каменным лесом.

– Замечательно! – просияла я.

– Да, жизнь моя, – улыбнулся мне Танияр. – Но это только название, будем говорить о деле дальше. Эгчен, – он снова сосредоточился на байчи, – тебе собирать язгуйчи. Сначала тех, кто уже стоял на стене и почувствовал в себе воина, потом пусть по поселениям пройдутся более языкастые ягиры и расскажут, что за службу дайну будут давать награду. Готовить их будем лучше, чем первых язгуйчи. Тогда дали, сколько успели, теперь будем воспитывать настоящих воинов.

– Они не осилят науку ягиров, – возразил Эгчен.

– Науку ягиров оставим ягирам, – ответил дайн. – Язгуйчи должны уметь держать в руках клинок и обращаться с ним, стрелять, и не только из лука. Начнем обучать тому, что у нас уже есть. За лето мы должны будем поставить первые хайяты. Туда и отправим новых воинов. Ягиров им в начало назначим, но лучшее войско не будет стоять в хайятах, здесь ничего менять не станем.

– Кого алдаром поставишь? – байчи выжидающе смотрел на Танияра, и я испытала внутренний трепет.

Эгчен подошел к самому главному. Алдар и право его выбирать – это то, что было в основе воинских традиций. Это было одним из главных законов, но…

– Алдаров не будет, – произнес Танияр, и все тагайни посмотрели на него с недоумением. – Я – алдар своему войску, – продолжил мой супруг. – И каждый дайн будем алдаром. У ягиров больше не будет права выбирать. Войско должно подчиняться правителю.

Дайн замолчал, дав Эгчену возможность обдумать его слова. Байчи нахмурился. Он накрыл поверхность стола ладонями и устремил на них взгляд. Безмолвствовали и Архам с Иланом, но их такие новшества особо не касались. Впрочем, когда трещали по швам укоренившиеся традиции, беспокойство испытывали и те, кто не имел к ним отношения.

– Танияр, – наконец заговорил Эгчен, – ты знаешь, я пойду за тобой даже в горящий огонь, и все ягиры пойдут. Мы доверяли тебе и будем доверять, потому что не жалели ни дня о своем выборе. Ты наш алдар, в тебе живет великий Ягтыгур, тебя любит Белый Дух. Ты умный и сильный и если скажешь: «Идите и умрите», мы пойдем и умрем. Если ты так скажешь, значит, так надо. Никто не оспорит. Но это ты. Какими будут другие дайны? Если однажды появится новая Селек…

– Селек не была мне матерью, она заботилась о своем сыне, – спокойно прервал его Танияр. – Дайны будут иметь одну жену. Если дайнани не сможет родить детей, тогда муж отпустит ее и возьмет новую жену. Если дайнани родит дочь и не родит сыновей, значит, у дайна будет не наследник, а наследница. Тогда юная дайнани будет постигать науку ягиров, чтобы могла быть со своим войском, но! – супруг выдержал паузу, дав остальным осмыслить и эти слова, а после продолжил: – Над войском будет стоять байчи-ягир. Он не глава, но первый из воинов. Ему будут подчинены ягиры и язгуйчи, но он склонит голову перед дайном. Ягиры не могут выбирать алдара, потому что алдар – это дайн, и дайн будет ставить своего байчи-ягира – первого из первых. Мой байчи-ягир – ты, Эгчен.

Байчи снова опустил взор – он обдумывал, что сказал Танияр. Я перевела взгляд с Эгчена на супруга.

– Эгчен, – позвал байчи дайн и, когда тот поднял голову, просто добавил: – Верь мне.

И байчи расслабился. Он кивнул и ответил:

– Я верю тебе, Танияр.

Скандала не произошло, и я расслабилась. Впрочем, еще оставались сами ягиры, ягиры всего дайната.

Глава 5

Тишина опустилась на земли Белого мира, метель так и не завыла с приходом ночи.

– Весна, – прошептала я и порывисто села на кровати.

От столь резкого движения напряглось внизу живота, и я некоторое время сидела, поглаживая объемное чрево, внутри которого возился потревоженный будущий дайн. Нынешний правитель по своей привычке не имел ни стыда ни совести, то есть продолжал сладко спать. Мириться с этим я не пожелала и, сжав ладонь Танияра, потрясла его:

– Жизнь моя, проснись…

– М? – сонно вопросил дайн, и я снова потрясла его руку:

– Танияр… Танияр!

Супруг сел и, не открывая глаз, спросил:

– Что случилось?

– Идем, – только и ответила я.

Дайн провел по лицу ладонью, стирая сон, после поморгал и перевел на меня непонимающий взгляд. Однако объяснять мне было некогда, и я, встав с кровати, снова потянула его, нетерпеливо притопнув:

– Ну что же ты сидишь? Идем скорей!

На миг на лице супруга отразилась тревога, но вдруг сменилась иронией, и он полюбопытствовал:

– Ты добралась до кладовки под полом? Хочешь, чтобы я достал тебе окорок мгиза?

– Что? – потрясенно переспросила я.

– Под полом только замороженное мясо, – ответил Танияр. – Но с твоей хваткой рырха ты его точно разгрызешь.

И я задохнулась от праведного негодования.

– Да как ты смеешь?! – возмутилась я. – Думаешь, все мои мысли ночью только о еде?

– У остальных ночью вообще нет мыслей, – справедливо заметил дайн. – Ночью люди спят, и только моя дайнани…

Вскинув руку, я остановила его:

– Лучше молчи.

После обошла кровать с независимым видом, более не тратя на негодника времени. Да попросту обиделась! Я так хотела вместе с ним встретить этот волшебный момент наступления весны, а он… Так низко и гадко издеваться! И над кем? Надо мной! До кладовой я добралась, видите ли, окорок сырой во льду сгрызу, потому что все спят, а я только и делаю, что ем. Но не каждую же ночь! И немного. Так… перекусить выхожу если только.

– Окорок, – фыркнула я и покинула спальню под пристальным взглядом супруга, в котором раскаяния так и не появилось.

Оскорбленная до глубины души, я направилась к тому, кто меня всегда понимал. Вот уж кому и в голову не придет упрекать и обвинять меня в том, что не даю спать! Элькос – мой старый друг, и мне достаточно только постучать в дверь…

– Душа моя, это вы? – донеслось в ответ на стук. И только я намеревалась умилиться, как магистр продолжил: – И что же это вам не спится? Прихворнули? Бессонница? Подождите, сейчас халат накину и дам вам капельки. – А потом и вовсе добавил: – Или вас мучит несварение? Немудрено, вы столько едите, да еще и того, что странно сочетать вместе. Еще минутку.

Он открыл дверь, и я одарила Элькоса ледяным взглядом.

– Благодарю покорно, – сухо произнесла я. – Со мной всё хорошо. – Развернулась и ушла, сердито чеканя шаг.

– Что случилось, девочка моя?! – в спину воскликнул мне маг. – Вы ведь что-то хотели.

– Уже не хочу, – отмахнулась я. – Передумала. Ложитесь спать, магистр. Извините, что побеспокоила.

О, как я была зла! На всех мужчин Белого мира, нет! На всех мужчин Вселенной разом! Черствые, бездушные себялюбцы, неспособные понять всей тонкости женской души и ее потребностей. И Танияр, даже Танияр! А Элькос? Не открыл, не узнал, но сразу наговорил гадостей. И я почитала его своим другом!

– Окорок, – сердито ворчала я, войдя в гардеробную. После сунула ноги в сапоги и взяла шубу: – Несварение… Мерзавцы.