banner banner banner
Солнечный луч. Фаворитка
Солнечный луч. Фаворитка
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Солнечный луч. Фаворитка

скачать книгу бесплатно

– Ваше сиятельство, когда я дала повод обвинять меня в болтливости? – спросила я укоризненно. – Говорите смело. Если ребенку больше трех лет, то я спокойно переживу это известие.

– Гораздо больше! – воскликнула графиня и вновь прикрыла рот пальцами. Затем опять склонилась к моему уху и зашептала: – У Его Величества есть три внебрачных ребенка: две дочери и сын. Он не признал ни одного из детей, но позаботился об их будущем. Они были рождены задолго до вашего появления во дворце. Первая девочка и вовсе от горничной. Государь в ту пору был еще наследным принцем. Покойный король выдал девушку замуж, дал за нее хорошее приданое и велел покинуть столицу. Я не могу сказать, где теперь та горничная и ее дочь, они с мужем исполнили повеление.

Второй тоже была девочка, она родилась у фаворитки государя, когда он уже взошел на престол, но еще не женился на своей покойной супруге. Та дама была замужем, ее муж признал королевское дитя как свое. Баронесса не была официальной фавориткой, и их связь оставалась тайной. К тому же барон так же черноволос, как и государь, потому подвоха не заподозрил.

Ну а третьим был сын. Его родила бывшая фрейлина государыни, уже после ее кончины. Эта фрейлина была его официальной фавориткой еще при жизни королевы. Когда Ее Величество скончалась в родах, любовница короля как раз была беременна. Она родила мальчика. Государь не признал и его, хоть и был рад рождению этого ребенка. Он после этого даже разорвал отношения с его матерью и выпроводил из дворца. Впрочем, благополучие своей бывшей любовнице он обеспечил. Конечно же, выдал замуж, пожаловал ее супругу новый титул и земли, а мальчику назначил неофициальное содержание. Так что даже если супруг бывшей фаворитки разорится, с голоду их семейство не умрет. Ее светлость говорила, что сына государь примет во дворце, когда тот достигнет совершеннолетия. Ему будет предоставлена должность, но о том, кто его настоящий отец, юноша никогда не узнает. Что до дочерей, то одна из них простого сословия, хоть и с королевской кровью, а вторая приходится законной дочерью другому мужчине, и это уже его забота выдать ее замуж и дать хорошее приданое. Ну а после рождения третьего ребенка государь более не допускает появления бастардов. И всё это я узнала в пору службы у герцогини, – закончила Айлид.

– Не волнуйтесь, дорогая, я никогда и ни с кем не заговорю о том, что вы мне поведали, – заверила я подругу.

– Я ведь не причинила вам боли? – встревоженно спросила графиня.

– Вовсе нет, – искренне ответила я. – Он был зрелым мужчиной уже тогда, когда я еще носила платья выше щиколотки, потому следствие многочисленных связей всегда допускала и удивлялась, отчего государь не обзавелся хотя бы одним внебрачным ребенком, хотя бы в доказательство собственной состоятельности. Так что страдать по этому поводу не собираюсь. Тем более его старшая дочь уже может быть замужем, а потому наш дорогой монарх уже мог стать дедом или скоро им станет.

Мы обменялись с Айлид ошеломленными взглядами после моих слов и прыснули, спешно прикрывшись веерами. А ведь и верно, если его старшая дочь родилась, когда Иву было лет пятнадцать, то сейчас ей девятнадцать, а значит, она и вправду могла родить внука своему венценосному отцу и вновь быть беременной. Ивер Стренхетт – дед! Мне пришлось себя ущипнуть, чтобы хоть как-то сдержать рвущийся наружу смех.

Меня и вправду не задело известие о наличие детей у моего любовника. С чего бы? Это всё было давно, а потому совершенно меня не касалось. И я даже понимала, почему он и его окружение молчали о бастардах. Они не были признаны, и король не принимал в их жизни никакого участия, разве что мальчику после посчастливится получить место при своем отце, но почитать его он будет сюзереном и не больше.

А дядюшка не говорил о королевских отпрысках, потому что мне эти знания были ни к чему. Что до наших отношений, то не только Ив не заговаривал о детях, но и я не стремилась их иметь. Не сейчас и не вот так – от любовника. Мне только исполнится двадцать один год, и у меня еще немало времени, которое я могу позволить себе тратить не на семейство, а на важное для меня дело, иначе я бы вышла замуж и не начинала всего этого. А потому магистр Элькос сделал нашу связь с государем безопасной с обеих сторон. Мы могли наслаждаться друг другом и не думать о последствиях.

– Вам и вправду безразлично? – спросила меня немного удивленная Айлид. – Мне кажется, узнай я о том, что у его сиятельства есть внебрачные дети, у меня бы случился удар.

– Дорогая, – я ответила ей укоризненным взглядом, – вы с супругом почти ровесники. Разумеется, вас бы хватил удар. Если бы у графа Энкетта были незаконнорожденные дети, то вышло бы, что он прижил их в браке с вами. Наша же разница с государем – тринадцать лет. Ну как меня может удручать то, что он делал, когда я была еще малым дитя? Оставьте, всё это пустое и не имеет никакого значения.

– Хвала богам, – улыбнулась Айлид и вновь сжала мою руку.

Тем временем процессия покинула кварталы, где проживала знать и выехала на торговые улицы. Они были заполнены, кажется, даже больше, чем те, что мы проехали прежде. Люди оседлали даже фонари, не то что крыши. Королю бросали цветы и выкрикивали добрые пожелания. Он отвечал своим подданным легким поклоном и улыбкой, благодаря их. Никогда монарх Камерата не бывал так близок со своим народом, как в день своего рождения.

Свита была просто сопровождением, и не больше. От нас не требовалось ровным счетом ничего, кроме как следовать за государем, иметь приветливые лица, и не больше. Народ смотрел на короля и только на короля. И тем удивительней было неожиданно услышать:

– Ваше сиятельство! Госпожа графиня Тибад! Пусть хранят вас боги!

Этот звонкий голос отчетливо выделился из толпы. Я порывисто обернулась, отыскивая ту, что прокричала мне благословление, и увидела женщину простого сословия, уже немолодую, но крепкую, с первой сединой в волосах. Я учтиво склонила голову, а после улыбнулась, благодаря незнакомку.

– Где? Где ее сиятельство? – послышался еще один голос, тоже женский.

Обладательницу второго голоса я не нашла, но букет, неожиданно прилетевший в коляску, поймала и подняла руку, чтобы показать, что приняла знак внимания.

– Да благословят вас боги, ваше сиятельство! – выкрикнул второй голос.

– Каков скандал, – шепнула мне Айлид. – Государь наверняка будет недоволен, если ему донесут. Хорошо, что он впереди и не слышит.

Я улыбнулась и спрятала лицо в цветах – мне было безумно приятно! Значит, кому-то мои деяния уже помогли, выходит, простой народ видит в них прок. А значит, всё не зря. Не зря! И пусть еще сделано так мало, но я добьюсь большего для них, для этих женщин, которые призвали для меня милость Богов.

– Восхитительно, – наконец произнесла я и легко рассмеялась.

И, умиротворенно вздохнув, я откинулась на спинку сиденья. Теперь от торжественного выезда я получала искреннее удовольствие. Всего два выкрика, но я была по-настоящему счастлива.

Глава 6

Дворец гудел в предвкушении скорого начала празднества. Народ до сих пор толпился на улицах, ожидая, когда провезут младенца, и Ришемы уже въехали в город. Но так как он был лишь предполагаемым наследником в отсутствии собственного сына у монарха, то не было и торжественной встречи на глазах горожан. Его Высочество должны были принести к подножию трону, и никак иначе.

Да, сейчас сын Нибо и Селии превосходил их по знатности и положению. Вот такой вот забавный пассаж. Сын герцога уже почти являлся принцем, и отцу было впору кланяться своему чаду и воздавать почести. Впрочем, как только государь женится и произведет на свет свое дитя, Высочество вновь превратится в светлость, тем самым утеряв все права на трон, особенно если у короля будет более одного сына. А пока мы ждали наследника престола и его родителей.

Я вернулась в покои, чтобы переодеться к приему и последующему балу. Иву переодеваться было не надо, его наряд на сегодня не менялся. Однако он тоже был здесь и глядел на то, как ловкие пальцы Тальмы поправляют мою прическу и немного меняют ее. Я бросила взгляд на короля через зеркальное отражение. Монарх показался мне рассеянным, взор его хоть и был направлен на нас со служанкой, но уходил куда-то в пространство.

– Тебя что-то расстроило? – спросила я.

Государь встряхнулся. Он поймал мой взгляд через отражение и улыбнулся.

– Нет, – ответил Ив. – Всё идет чудесно. Мне рассказали, что тебя сегодня восхваляли.

– Тебя это задело? – спросила я с любопытством. – Рассердило, расстроило?

– Ничуть, – с легкой усмешкой ответил король. – Мне это пришлось по душе.

– Правда? – я была удивлена.

Нет, я не думала, что монарх обидится на то, что в его праздник и мне досталась капелька народного обожания. И все-таки это было неучтиво и неправильно, если исходить из этикета, а Ив умел становиться занудой, когда дело касалось порядка. Он и сам не был строгим поборником этикета, но он – король, однако от других требовал неукоснительного соблюдения правил. И вот поэтому я ожидала хоть что-то, сказанное едко, однако ошиблась. Государь казался искренним.

– Правда, – он поднялся на ноги, приблизился ко мне и дал знак Тальме удалиться. После присел, обнял меня со спины и уместил голову на плече. – Мне нравится, что ты популярна в народе. Может, пока только единицы заметили то, что ты для них делаешь, но призывать милость богов на кого-то в день рождения короля – это уже что-то да значит. Да, мне это определенно пришлось по вкусу.

– Почему? – полюбопытствовала я.

– Быть может, потому что народ разделяет вкусы своего сюзерена? – хмыкнул государь, а я ответила пытливым взглядом. Однако не стала требовать пояснений, это было всё равно лишено всякого смысла. Раз уж не ответил сразу, то будет изворачиваться и дальше.

– Тогда отчего эта рассеянность? – спросила я об ином. – Что тебя тревожит?

Вместо ответа король поцеловал меня в шею и распрямился.

– Ты готова, душа моя? – спросил он, теперь рассматривая ожерелье на моей шее, то самое, которое подарил мне утром. – Ты вновь права, – неожиданно произнес Ив, – тебе и вправду нужны вот такие вот изящные невесомые вещицы. Отныне я не стану увешивать тебя тяжелыми вычурными побрякушками. Невероятно мило смотрится.

Я поднялась на ноги и развернулась к нему. Накрыв плечи короля ладонями, я заглянула ему в глаза:

– Что с тобой, мой дорогой хищник?

– Ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство, – государь взял меня за руку, поднес ее к своим губам и улыбнулся: – Обо всем этом говорить еще рано. Придет время, и я поделюсь с тобой своими соображениями. Но ты должна знать, что они совершенно безобидны. Так ты готова?

Отступив от монарха, я неспешно обернулась вокруг своей оси и приподняла руки:

– Что скажешь?

– Прекрасна, – рассмеялся Ив, и я ответила:

– Тогда я готова.

Я воспользовалась предложенной рукой, и мы покинули покои. Наш путь лежал в тронную залу. Теперь я входила туда вместе со свитой государя, а не ожидала его появления внутри вместе со всеми придворными. И когда мы спустились, приближенные уже ожидали своего монарха. Здесь же стояли и пажи с мантией, от которой он избавится, как только торжественная часть приема будет окончена. И когда все атрибуты власти были на короле и у короля, он кивнул распорядителю, в почтении застывшему в стороне.

– Вы очаровательны, – шепнул мне Дренг, подле которого я стояла. Он подал мне руку, и я, накрыв предложенный локоть пальцами, улыбнулась:

– А вы всегда хороши, ваше сиятельство.

– Этого у меня не отнять, – не стал со мной спорить болтун.

– Кто ж станет отнимать то, чего нет? – усмехнулся магистр Элькос.

– Ну, разумеется, – едко ответил его сиятельство. – Куда же без вас, сварливый старикан.

В этот момент заиграли музыканты, и государь вошел в тронную залу. Разговоры прекратились, и свита последовала за своим сюзереном. Придворные поклонами встречали короля, он ударил посохом власти об пол, ответив им, и направился к трону под бравурную музыку, заполнившую залу. Мы с Дренгом и магистром – моими вечными спутниками в минуты, когда Ив не мог сопровождать меня, встали на отведенные нам места.

Монарх поднялся на возвышение, сел на трон, и музыканты, закончив «Слава королю», заиграли гимн Камерата. Хор, стоявший на балконе, влился в мелодию. И когда последние ноты растворились в воздухе, теперь уже и мы вместе с остальными склонились перед величием нашего государя. И вновь он ударил посохом об пол.

– Приветствую вас, дети мои, – негромко произнес король, но звук его голоса долетел до каждого уголка залы.

– Пусть хранят боги Камерат и его государя! – дружно гаркнули мужчины.

– Слава королю! – подхватили женщины.

– Да пребудет с нами благодать Вседержителя и прочих богов, – закончил традиционное приветствие Ивер, полагавшееся на такие приемы, а день рождение монарха приравнивалось к важным государственным событиям, что само собой разумеется. Потому и одеяние его было полноценным, и все атрибуты власти находились не в хранилище, а при нем.

Далее должны были последовать поздравления. Первыми, конечно же, выступали послы чужих государств. Они передавали добрые пожелания от своих правителей, далее представители рода Стренхетт из младших ветвей, некоторые из них были столь дальнего родства, что его можно было проследить лишь на родовом древе, но тем не менее капля королевской крови ставила их выше тех, кто еще ждал своей очереди.

И каждый из мужчин этих семей мог быть оглашен наследником в равной степени, как и сын герцога Ришема. По сути, только выбор короля в отсутствии собственного сына возвышал любого из них. Ребенок Нибо и Селии нисколько не превосходил их шансов, и выбор падал на него лишь потому, что герцогиня Ришемская приходилась родной сестрой государя.

Однако если подходить к вопросу со всем тщанием, то можно было уверенно рассуждать, что кроме решения государя у младшего герцога Ришема прав на корону не было… не больше, чем у прочих осколков правящего рода. Во-первых, он был не Стренхетт, а Ришем, и этого не оспорить, потому что родство ведется от отца, а не от матери. Селия же являлась женщиной, а потому закон Камерата не допускал ее правления. Соответственно то, что она сестра короля, не играло никакой роли.

Ив просто использовал лазейку в законе, чтобы дать королевству временного наследника, которого все ждали уже долгие годы. Это было необходимо, чтобы королевство в случае внезапной смерти государя не погрязло в гражданской войне, когда свора дальних родственников кинутся делить трон. Да и не только они. Потомки прежних династий были живы и поныне, а потому без законно признанного наследника мог начаться хаос. И поэтому монарх воспользовался лазейкой в законе, дававшей ему право выбирать преемника по близкородственным узам и уроженца Камерата. Только это возвысило отпрыска Ришемов над остальными кандидатами.

Впрочем, этот малыш не был первым. Государь говорил, что время от времени переписывает завещание, меняя имена преемников. Они не объявлялись, только указывались в посмертной воле. Родственники короля знали, что в отсутствии законного наследника может быть назван один из них, но никто точно не знал, кто именно. А вот теперь был первый случай официального оглашения. И то на время, пока король наконец не примет решение о женитьбе.

– Ив, тебе ведь и вправду придется однажды жениться, – как-то сказала я ему. – Королева тебе необходима, чтобы родить тебе дитя.

– Еще несколько лет, и у меня будет королева, – заверил меня монарх. – Пока я не хочу ничего менять. – Так что результатом его промедления стало нынешнее событие, но это всё вы уже знаете, а потому продолжим.

Поздравления продолжались. После родственников к трону начали выходить сановники. Затем наконец настала очередь приближенных.

– Хотите, выйдем вместе? – чуть склонившись ко мне, шепнул Олив.

– Имейте совесть, ваше сиятельство, – ответила я. – У вас для игр весь год, пусть сегодня день пройдет в королевском благодушии. Я пойду с магистром.

– Я с вами не разговариваю, – фыркнул Дренг.

– Надеюсь, со мной тоже? – полюбопытствовал Элькос.

– С вами я всегда не разговариваю, – ответил магу граф: – Но когда это мешало вам разговаривать со мной?

– Не припомню причин для молчания, – ответил магистр. – Прошу, девочка моя.

Он подал мне руку, скользнул по Дренгу высокомерным взглядом, явно поддразнивая, и мы направились к трону. Я подняла взор на государя и не сумела сдержать улыбки. Он смотрел на меня, и во взгляде плескалась теплота. Магистр, словно в танцевальном па, заложил левую руку за спину, а правой направил меня вперед и сделал шаг назад, склонившись в поклоне.

Покорная движению мага, я шагнула вперед и присела в глубоком реверансе. Наверное, со стороны должно было смотреться изящно и красиво. Элькос позволил себе отойти от этикета. Кавалер, сопровождавший даму, не пропускал ее вперед. Они подходили вместе, приветствовали, произносили заготовленные слова и уходили. Но на то он и маг, чтобы творить волшебство даже там, где царят сухие формулы и правила.

Выпрямившись, я подняла взгляд на короля, но отчего-то всякие традиционные слова показались мне будто неживыми, лишенными души, а мне хотелось сказать много больше и не так. Не здесь и не при всех этих людях, не имевших отношения к тому, что я чувствую.

– Отчего же вы молчите, ваше сиятельство? – спросил король мягко. – Или же не находите слов?

– Слов было сказано достаточно до меня и будет сказано после меня. Что же мне еще добавить?

– Наверное, то, что говорит вам ваше сердце?

– Почему вы спрашиваете меня о его словах? – спросила я удивленно, и в зале, кажется, перестали даже дышать. Придворные жадно вслушивались в наш разговор.

– Кого же мне спрашивать? – удивился в ответ государь.

– Сердце, к вам оно ближе, чем ко мне, Ваше Величество. Вы держите его в руках, так отчего же не слышите того, что оно говорит вам?

– Вы ошиблись, Шанриз, мои руки пусты, – произнес король. – Вашего сердца в них нет. Разве же можно доверять рукам? Я спрятал ваше сердце туда, где его невозможно потерять. Оно здесь, – он приложил ладонь к груди. – Поэтому я не слышу его голос сквозь плоть, но его жар всегда со мной.

– Что же мне еще вам пожелать? – спросила я с улыбкой. – Разве что помолиться за вас моему Покровителю.

– Это лучшее, что вы можете сделать. Вы любимица Хэлла, и ваши молитвы он неизменно слышит. Так пожелайте же мне удачи, Шанриз.

– Удача с вами, Ваше Величество.

Ив вновь приложил ладонь к груди, я повторила его жест, склонила голову и отступила назад, уступив место магистру. Речь мага была похожа на отеческое напутствие. Монарх принял его пожелания благосклонно. Отступив от изножья трона, Элькос протянул ко мне руку, я вложила в его ладонь свои пальцы, и маг, решивший быть оригинальным до конца, пропустил меня под рукой в очередном танцевальном па, а в окончании его сам уместил мою ладонь на сгибе своего локтя, и мы направились на свои места.

– Актеришка, – фыркнул ему Дренг и направился поздравлять короля.

– Попробуйте переплюнуть, мой завистливый друг, – хмыкнул ему в спину маг.

– Зачем вы его подначиваете? – с укоризной спросила я. – Он ведь так и на голову встанет. Дренг не может не принять вызов, тем более от вас.

– Посмотрим, – широко улыбнулся Элькос, и мы устремили взоры на графа.

Его сиятельство пока не сделал ничего этакого, что могло бы выделить его. Он приблизился к изножью трона, склонился перед государем. Мы с магистром продолжали ждать. Дренг распрямился, расправил плечи, после прижал правую руку к сердцу, левую простер к королю и заговорил:

Весна – рождение надежд.

Сияет юною красою,

В покрове призрачных одежд

Она пленяет взор собою.

Ее дыханье – это жизнь.

И звонкий смех душе отрада.

С ней веселиться не стыдись