скачать книгу бесплатно
Если мы, например, называем религию в качестве института, который на протяжении всей человеческой истории боролся за утверждение базисного доверия, то мы тем самым вовсе не считаем религию чем-то детским, хотя очевидно, что в широком смысле инфантилизация не чужда практике и целям религии. Детское доверие во взрослой жизни превращается в способность «верить» — витальную потребность, для которой человек должен найти определённое институциональное подтверждение. По-видимому, именно религия является самым древним социальным институтом, который служит постоянному ритуальному возрождению чувства доверия в форме «веры», одновременно предлагая ясную формулу «греха», с которым надо бороться и от которого надо защищаться. Существование в этом социальном институте потенции детской инфантилизации предполагается на том основании, что вся религиозная практика включает в себя периодическую детскую капитуляцию перед «властью», которая творит всё, распределяя земную судьбу и духовное благополучие. Только осмысленно устроенный мир может дать веру, которую мать передаёт ребёнку через витальную силу «надежды», являющуюся в свою очередь бесконечной готовностью человека верить в достижимость главных своих желаний, несмотря на возникающие время от времени кризисы и зависимости [33–35].
Модель консультационно-координационной части работы
такого интегрированного «Центра» представлена в первых уровнях схемы 1 как:
«Уровень У1» — анализ обращений и классификация «конфликтных» ситуаций по субъекту и предмету обращения, первичная относимость к группам — решениям и др.
«Уровень У2/1» — идентификация возможных решений и принятие предварительного решения как относимость первичной «конфликтной» ситуации к классу ситуаций — решений — по консультированию, обучению и другим «техническим», в т. ч., юридическим услугам, а также возможным исполнителям услуг.
Модель производственно-исполнительной части работы
такого интегрированного «Центра» на примере ЦСИ «Пардаугава», может быть представлена в следующих специфицированных уровнях схемы 1 как:
«Уровень У2/2» — Проверка первичных консультационных рекомендаций, повторная идентификация возможных решений и относимость предметной конфликтной ситуации к классу ситуаций — решений, т. е., группам — заказам по вопросам консультирования, обучения, «технической» услуги и др.
«Уровень У3» — Оценивание возможных решений и установление практических предпочтений в условиях, как правило, весьма ограниченных ресурсов. Здесь предполагается повторная работа по схематизации «услуги» по существующим в базе исполнителя прототипам решений — образцам.
«Уровень У4» — Уровень принятия решения и выполнения принятых решений. Здесь проводится и документируется работа по заказам «обучения», консультационных и других услуг.
Ведущими «техническими» принципами для обучения в целом будут:
• использование системных понятий родного языка и изучаемых иностранных языков, признание в обучении приоритета родного языка;
• опора на сознание, мышление и речь в формировании навыков системного мышления, использование для обучения до предела сжатой информации (модели, системные схемы, алгоритмические таблицы, формулы и т. д.);
• внедрение телекоммуникационной системы обучения, а также интенсивные практика, контакты и международный обмен.
Вырабатываемые методические решения подразделяются на стандартные решения и нестандартные, для которых не существует прототипа-образца. Стандартные решения принимаются многократно в сходных ситуациях. Нестандартные решения в дальнейшем, как правило, превращаются в модель стандартного решения или прототип — образец. Организационно билингвальные психологические, юридические или иные услуги жителям, а также координация в работе и обучение английскому языку могут соответствовать структуре Центра, включающей профильные подразделения. Работа с «техническими» специалистами, психологами и экспертами предполагагает, кроме того, существенную часть поиска и выявления возможных решений, а также выбора в условиях, как правило, весьма ограниченных трудовых, финансовых и временных ресурсов. В связи с расширением практики консультирования, обучения и сферы разнообразных частных, в том числе, медицинских услуг целесообразно иметь в виду следующий общенаучный комментарий.
Комментарий философа-естественника. Исследования психоневрозов и практика психоанализа на Западе вполне убедительно показали, что «психический фактор» или «душа» являются существенной причиной этих заболеваний наряду с уже такими признанными причинами как «наследственность», «физконституция», «геофизические процессы», «бактериальная инфекция» и т. д. Больной, и не только он, ищет то, что способно захватить его и придать осмысленный вид хаотичному беспорядку, установившемуся в его невротической душе. Известно также много неудач терапевтического воздействия на организм и что эффективными часто оказываются как раз «психические средства», выполняющие роль «экстрактов желез». Например, приемлемое объяснение или слова утешения могут оказывать оздоровительное воздействие, в т. ч., и на деятельность самих желез. Хотя слова, произносимые врачом или священником, являются не более чем сотрясением воздуха, однако, в силу определённого «авторитетного» положения врача, священника или учёного по отношению к психике пациента, они приобретают для него особую важность.
Слова оказываются действенными настолько, насколько они сообщают некоторый высший «духовный» смысл или значение. В этом и заключается их воздействие, что, конечно, противоречит медицинской «присяге» принципам каузальности и материализма. Любой, кто пытается в психологии мыслить честно, признавая при этом конфликт религии и науки, вынужден также признавать недостоверность и недоказуемость всех метафизических позиций, равно как и всех вероисповеданий.
Философские утверждения в психологии есть продукты определённой личности, живущей или жившей в определённое время в определённом месте, а не результат чисто логического безличного процесса, и в этом смысле они субъективны. Обладают ли они объективной общезначимостью, зависит от того, много или мало людей мыслят сходным образом. Западная психология понимает под «умом» умственную функцию психики и присущую индивиду «разумность», хотя в области философии Запада ещё можно встретиться с безличным Всеобщим или Высшим Разумом, являющимся, по мнению Карла Юнга, реликтом изначальной человеческой души [34].
Нашему взору открывается нечто подобное, когда мы сопоставляем наш склад ума с восточным образом мысли. На Востоке ум — это космический принцип, сущность бытия вообще, тогда как на Западе ум образует непременное условие познания, а потому и мира как представления. На Востоке не существует конфликта между религией и наукой, ибо наука там не зиждется на пристрастии к фактам, а религия — на одной только вере. Сегодня можно считать знамением времени осознание ограниченности европейского разума и обращение к опыту восточной мудрости. Воссоздание телесных и мыслительных практик далёкого прошлого исходит из глубин современной восточной культуры и составляет её отличительную черту. Христианский мир считает человека полностью зависимым от милости божьей или, по крайней мере, от церкви как единственного санкционированного Богом земного средства спасения.
Когда религия теряет свою актуальную власть, тогда возраст и люди должны находить другие формы общего благоговения перед жизнью, которые бы извлекали витальность из расчленённой картины мира. Восток, напротив, упорно настаивает на том, что человек сам есть единственная причина своего совершенствования и спасения, ибо Восток верит в самосовершенствование и самоспасение. Критическая или позитивная философия, мать современной психологии, по выражению Карла Юнга, осталась и, пожалуй, ещё остаётся для Востока столь же чуждой, как и для средневековой Европы [34].
1.4. Платформа для формализации системных моделей сложных объектов
Задачи создания и применения инновационных технологий искусственного интеллекта в различных видах профессиональной деятельности требуют адекватного «инструментария» в научно-исследовательской и проектно-конструкторской работе. В качестве такого «инструментария» может использоваться функционально — структурный подход к моделированию сложных объектов, прежде всего, профессионально-организационной деятельности (ФСП) и соответствующие ему формализмы, исторически развивавшиеся для ситуационного управления большими системами.
Как все философские направления «проявляются» по их отношению к основному вопросу философии, так все подходы к созданию тех или иных систем «проявляются» по их отношению к проблеме установления объекта. В ситуационном управлении, например, эта проблема сводилась к построению семиотической модели объекта [36]. Ряд авторов при этом подчёркивал парадоксальный факт отсутствия общих приёмов и методов построения подобных моделей, в отличие, например, от задач управления процессами, осуществляемых на технологических объектах со сложившейся математически хорошо описываемой структурой [37–38].
Всё дело в том, что классические «естественные» науки начинали свой анализ с чётко отграниченных и материально выделенных объектов созерцания, существование и законы жизни которых не зависели от деятельности человека. Считалось, что они были именно такими, какими мы их находили и видели. Затем на этих объектах развёртывалась сложная система познавательных, в том числе, измерительных процедур, с помощью которых субъект расчленял, вычленял, сочленял и анализировал процессы и механизмы, а также сами организованности материала, присущие этим объектам [27–29]. Посредством специальных знаков он описывал их и отделял от материала объекта, наделяя «естественными» законами жизни, независимыми от характеристик материала. Рассматриваемые далее в качестве идеальной действительности, они либо переходили в сферу собственно научной теории с её логикой и методологией, либо могли возвращаться в сферу эмпирического исследования — практического использования и употребляться в качестве рабочих моделей материальных объектов как, например, сегодня в системах искусственного интеллекта.
Однако уже достаточно давно в кибернетике появился класс задач, и прежде всего, задач управления в сложных организационных человеко-машинных системах, для которых состав и структура управляемого объекта однозначно не определимы. Их выявление и описание не может быть произведено достаточно простыми средствами на основе непосредственного обследования и анализа, осуществляемых с использованием традиционных подходов. В таких задачах необходимо применение специального инструмента, позволяющего реализовать построение модели объекта, с учётом специфических особенностей моделируемой или проектируемой деятельности. В качестве такого «инструмента» в своё время в Риге в Центральном НИИ систем гражданской авиации (ЦНИИАСУГА) был разработан аппарат функционально-структурного подхода (ФСП) к моделированию сложных объектов управления, рекомендованный к применению Научным советом «Кибернетика» АН СССР[9 - Научные усилия нашего института систем гражданской авиации (ЦНИИАСУГА) при создании философско-методологического семинара ведущих специалистов системно-кибернетического профиля Латвии с правом печати и приглашения «нетрадиционных» системных специалистов (Уёмова А. И., Щедровицкого Г. П., Поспелова Д. А. и др.), согласно полученному мной как аспирантом Уральского научного центра (УНЦ) АН СССР вроде как закрытого Постановления ЦК КПСС о партийной учёбе высшего звена руководителей-специалистов, нашли поддержку в АН Латвии и в ЦК КПЛ.] [27–29].
Функционально — структурный подход в управлении предполагал:
• рассмотрение какой-либо деятельности (преимущественно управления) в качестве специфической системы с вычленением процессов, задающих специфику рассматриваемой деятельности;
• структурирование этих процессов, то есть, их представление множеством, например, управленческо-интеллектуальных операций с заданным на нём множеством специфических прагматических (общесистемных) отношений;
• установление информационной базы, необходимой для осуществления этих процессов деятельности, а также выявление состава и структуры объектных процессов, соответствующих ранее установленной информационной базе.
Рассмотрение изложенного, по-существу, проектного подхода в виде теоретических положений, соответствующих процедурам выявления и описания состава и структуры сложного объекта управления, дало возможность обобщённо сформулировать следующие выводы [37–38]:
1. Любая существующая система деятельности со сложившейся профессионально — организационной структурой в аспекте компьютеризации представима «миром» её моделируемой деятельности» (в дальнейшем, «миром»).
2. «Мир» моделируемой деятельности содержит операциональную и объектную составляющие деятельности.
3. Операциональная составляющая «мира» моделируемой деятельности состоит из базисной и логической частей.
4. Базисная часть операциональной составляющей «мира» представима упорядоченным множеством операций, приводящих в результате своего осуществления к выработке решений.
5. Логическая часть операциональной составляющей «мира» представима множеством правил осуществления операций.
6. Объектная составляющая «мира» моделируемой деятельности содержит информационную и структурно-функциональную части.
7. Информационная часть объектной составляющей «мира» представима множеством информационных признаков или характеристик, необходимых для осуществления множества операций (образующих, например, для деятельности авиадиспетчеров базис-граф оперативного ситуационного управления [43]).
8. Структурно-функциональная часть объектной составляющей «мира» образуется связанным предметно-функциональными отношениями множеством объектных элементов, информация о фактических и нормативных (желаемых) состояниях которых необходима для осуществления операций.
В соответствии с данными инженерной психологии человек в процессе осуществления своей профессиональной деятельности формирует в памяти семиотическую модель её «мира» [36–37]. Модель «мира», например, деятельности по управлению представляет собой систему, состоящую из модели среды, в которой эта деятельность осуществляется (эту модель мы называем моделью объектной составляющей «мира») и модели процессов, непосредственно её осуществляющих (эту модель будем называть моделью операциональной составляющей «мира») [36–38].
Такое понимание термина «семиотическая модель» в ситуационном управлении дало возможность уточнить содержание понятия «мир моделируемой деятельности», в частности, в аспекте компьютеризации. Оно суть совокупность связанных множеств управленческо-интеллектуальных операций, приводящих в результате своего осуществления к выработке решений, правил осуществления операций и определяемого семантикой этих правил множества информативных признаков (или характеристик) с соответствующим ему множеством связанных предметно-функциональными отношениями элементов управляемого объекта, информация о фактических и нормативных (желаемых) состояниях которых необходима для осуществлнения операций. Была представлена система основных понятий и их формальных обозначений, служившая основой дальнейших разработок специального формального аппарата [37–38].
Y = {y
} — множество управленческо-интеллектуальных операций (УИО);
i=1,2,3,…,n
R
= {r
} — множество прагматических (общесистемных) отношений, которыми будем называть отношения в операциональной структуре деятельности, порождаемые целенаправленностью деятельности и существуюшие в процессе её осуществления;
k=1,2,3,…,l
[R
(Y)] — упорядоченное множество управленческо — интеллектуальных операций или операциональная структура, которой будем называть совокупность операций, связанных прагматическими (общесистемными) отношениями;
Р ={p
} — множество правил осуществления операций деятельности;
i=1,2,3,…,n
C (Y) — множество информационных признаков или характеристик, необходимых для осуществления операций, и, в частности, речь может идти о множестве признаков или характеристик, соответствующих отдельной операции;
X ={x
} — множество элементов объекта, информация о фактических и нормативных (желаемых) состояниях которых необходима для осуществления операций;
j=1,2,3…, m
R
= {r
} — множество топологических и функциональных отношений(в общем случае, предметно — функциональных отношений);
t=1,2,3…, f
[R
(X)] — структура объекта деятельности и его элементов;
С (Х) — множество признаков или характеристик элементов объекта, в частности, речь может идти о множестве признаков или характеристик отдельного элемента или объекта в целом.
М = (М
, М
) — «мир» моделируемой деятельности;
Моп = (S
, P) — операциональная составляющая этого «мира»;
M
= [S
, C(X)] — объектная составляющая этого «мира»;
Так как по определению М = (М
, М
) и, кроме того,
М
= (S
, P) = [R
(Y), Р] и
М
= (S
, P) = [R
(Х), С (Х)], то
М = {(S
, P), [S
, C(X)]}, и наконец,
М = {[R
(Y), P), [R
(X), C (X)]}
Полученное выражение означает, что описание «мира» моделируемой и/или компьютеризируемой деятельности может быть получено на базе описаний множества прагматических (общесистемных) отношений, заданных на множестве операций деятельности, правил их осуществления, а также на базе описаний множества признаков элементов и множества предметно-функциональных отношений, заданных на множестве этих элементов объекта.
Из определений операциональной и объектной составляющих «мира» моделируемой деятельности следует, что для целей компьютеризации конкретной деятельности необходимо иметь описания на естественном языке «деловой прозы» указанных составляющих деятельности с последующей формализацией этих описаний.
В дальнейшем множество операций с заданным на нём, например, отношением R
— «следовать за…» называем базисной частью операциональной составляющей М
и обозначаем как М
. Соответственно, описание базисной части операциональной составляюшей деятельности на естественном языке будет лингвистической моделью «базисной части» операциональной составляющей и обозначится как: ММбоп = М[R
(Y)]
Получаемое в результате осуществления этого этапа моделирования описание упорядоченного множества операций позволяет ответить на вопрос, «что» и «в какой последовательности» делает лицо, принимающее решение (ЛПР), для выработки управленческого решения. При этом, однако, остаются открытыми вопросы «как это осуществить?» и «что необходимо знать (иметь)» для осуществления операций? Другими словами — остаются неопределёнными правила P осуществления множества операций Y и множество информационных признаков С (Y), необходимых для осуществления операций. Моделирование операциональной составляющей некоторых видов, преимущественно дискретно-операционной, деятельности целесообразно осуществлять представлением множества операций в виде базис-графа управления G, представляющего собой ветвящуюся многоуровневую структуру подграфов, вершины каждого из которых отождествляются с операциями Y, а дуги соответствуют бинарным отношениям R
— «следовать за…». В дальнейшем функционально-структурный подход был применён в разработке и систематизации формально-логических языков описания современных систем. Компоненты языка описания фиксировались в форме вариантов для различных типов систем, а само рассмотрение представлялось относительно независимыми языками описания для различных типов систем [38–40].
Под «языком описания» в системах моделирования и воспроизводства профессионально-организационной деятельности обобщённо понимаем упорядоченную совокупность языков и языковых средств, на базе которых осуществляется описание конкретного типа системы и технологии машинного воспроизведения её жизнедеятельности. Он характеризуется системой базовых концептов и определений и входит составной частью в логико-лингвистическое обеспечение современных систем.
Формально язык описания систем представим в виде: N = N
(N
