скачать книгу бесплатно
По льду
Анна Цой
Это не было началом, скорее концом. Моя жизнь постепенно опускалась на самое дно, и на поверхности меня держала только недавно родившаяся дочь. Муж скатывался в игровую зависимость, нас выгнали с прошлой съёмной квартиры, и нам пришлось переехать в более дешёвую. Деньги постепенно заканчивались, я впадала в депрессию, не имея возможность попросить у кого-то помощи. До того момента, пока он вновь меня не нашёл – бывший парень, преследующий меня уже больше года. На что готов он ради отмщения? Или смысл совсем не в этом? И на что готова я сама ради своего ребёнка?
Содержит нецензурную брань.
Анна Цой
По льду
Подъездная дверь открылась крайне неохотно. На скрип и противный писк домофона я уже не обращала внимание, будто это могло иметь хоть какое-нибудь значение.
– Быстрее шевелиться не можешь? – раздалось позади от мужа, – ощущение, будто ты сдохла.
Я вдохнула морозный воздух улицы и выдохнула тёплый, поднявшийся паром к индевеющим ресницам.
– Оглохла? – уже совсем кричащее сбоку – мы вышли под козырек подъезда.
Говорить ему ничего не хотелось. Он, если честно, был таким, если не всегда, то после свадьбы точно. Если можно было так назвать нашу скорую роспись «по залёту». Сейчас Сонечка тихо сопела в массивной коляске, которую я толкала впереди себя по пандусу, пока мой «любимый и родной» пошатываясь жмурился от яркого солнца на первой ступени. Ещё бы – просидела бы я всю ночь перед ноутбуком в компании шумных друзей с пивом, точно не смогла бы стоять ровно.
Сейчас было девять утра, и он планировал как обычно лечь спать, в то время как шумный и крикливые мы тащились на длительную прогулку, чтобы не мешать ему.
– Ребёнка не заморозь, – решил проявить интерес к дочери он, – часа два хватит.
Я кивнула, прикидывая, что это время придётся разделить надвое и пойти в торговый центр в шести дворах от нашего дома. Выйдет даже больше из-за длительного пути туда и обратно.
Он достал из кармана пустую пачку сигарет, бросил в урну и выругался так, будто и не за ними шёл сейчас в магазин. В такие моменты он выглядел странным.
У нас было типичное знакомство на вписке, благодаря которой у нас и получилась дочь. Совершенно стандартная липкая гадость, выбраться из которой я желала уже год с того самого дня, как она произошла. Но никто из нас не был виноват в случившемся, и Соню я любила больше кого бы то ни было. Она была моим единственным спасением от окружающего мира.
Я свернула вправо и двинулась дальше по улице, в то время как Никита направился к местному магазинчику.
Мы переехали сюда неделю назад, убегая с прошлой квартиры впопыхах – эту пришлось найти за считанные часы. Район здесь был хоть и не самый плохой, однако намного хуже того, в котором мы жили ранее. Типичные серые хрущевки в обрамлении разбитого асфальта и грязных сугробов – так выглядела моя жизнь в прошлый год и будет выглядеть ещё долго.
Во двор зарулил большой чёрный внедорожник, заставив меня отпрыгнуть к чужому подъезду, чтобы не идти по дороге – бордюры здесь были крохотные. Сквозь тонированные окна ничего не было видно, однако громкая музыка словно специально была убавлена в тот момент, когда машина проезжала мимо нас с дочерью. Это заставило меня нахмуриться и проводить его взглядом. А он, словно надсмехаясь, остановился у нашего подъезда, нагло загородив все свободное место.
Дверь открывалась медленно, однако из салона он вышел быстро, как делал это всегда. Я закатила глаза. Путешествовать за мной по городу стало у него сродни игре – найдёт или не найдёт. Всегда находил. Может даже с дружками поспорить как быстро найдёт меня, в то время как я пыталась убежать от него подальше.
Артём с гадкой улыбкой оглядел меня, коляску, а после весело помахал рукой, мол «Давно не виделись».
Он делал так с того самого момента, как мы расстались год и два месяца назад. К слову, произошло это с кошмарным скандалом и угрозами от него. Для меня это было в прошлом, для него не забылось до сих пор. Потому, он решал переезжать за нами с мужем, чтобы иронично покупать квартиру рядом и с видом бывалого ловеласа водить туда своих новых девушек. Я в это время должна была, видимо, реветь в подушку или с ревностью бросаться на него с кулаками. Про первое комментарии я старалась не давать даже самой себе, а насчёт второго имела достоинство. Пускай измеримое граммами, но какое было.
Его появления каждый раз выглядели так, будто он оказывался рядом по чистой случайности. Я могла бы умерить своё эго, предположив, что так и есть, однако это был уже даже не пятый раз. За мной определённо следили. Нагло, бессовестно и абсолютно безнаказанно – ко мне никто не подходил, более того он со мной даже не разговаривал, потому Никита его даже не замечал. Наверное, Никита не замечал ровным счётом ничего вокруг себя, только если у этого нет монитора, в который можно глазеть.
Отвечать ему я естественно не стала, только прикрыла усталые глаза на пару секунд и отвернулась, чтобы продолжить путь подальше отсюда.
Меня ждало редкое для обычного дня спокойствие и тишина.
***
– Ты же знаешь, что я всё это не одобряю! Так зачем поступаешь, как первая дура?! – распылялась мама, – будешь звонить мне с такими новостями, то… можешь вообще сюда не звонить!
Я отняла от уха телефон, нажала на кнопку отключения вызова и отправила его в карман куртки. Она сама бросила трубку, в чём смысл перезванивать ей? Чтобы снова услышать крики? Я слишком устала от её извечных претензий и перестала вестись на эти провокации. Она сейчас сидит перед своим телефоном, смотрит в экран и ждёт моего преклонения.
Плохая дочь идеальной матери, желающей слышать только хорошее. Она до сих пор не смогла принять нашего расставания с Артёмом.
Идеальная пара для меня по их словам. Я не стала бы отрицать того, что в какой-то степени так и было, однако… всё было слишком сложно. Настолько сложно, что сама я себе не прощу этого никогда. Я была изменницей – мерзкой и отвратительной настолько, что не смогла бы оставаться с ним больше ни дня. Потому призналась в ту же ночь, собрала вещи и перебралась в съёмную квартиру. Тогда всё ещё было хорошо, и у меня было достаточно денег для этого – Тёма всегда позволял мне не работать и заниматься хобби. Благодаря этому моё увлечение рисованием развилась настолько, что мои картины начали покупать. Помню, как радовалась первой продаже, и могу отследить момент, с которого всё пошло на спал. Ночь моего падения и целый месяц сомнений и слез. А после… две полоски, врачи и поиск Никиты через знакомых и друзей. Не скажу, что осчастливила его собственной беременностью, но аборт мне никто делать не предлагал. Я бы и не сделала его при любом раскладе. Тогда я чувствовала себя даже лучше, чем сейчас – сейчас у меня не осталось вообще ничего, как в сердце, так и в мыслях. Проблема была в том, что испортила свою жизнь я сама. Никто не виновен в этом кроме меня.
– Шапку бы надела, и так в голове ничего нет, – вибрирующий голос и карие глаза, смотрящие на меня.
Не смеющиеся, но и не злые – скорее ожидающие от меня чего-нибудь. Артём потушил сигарету о металлический поручень и сделал обманчиво-расслабленный шаг к двери подъезда.
– Что ты здесь забыл? – решила поинтересоваться я.
Вышло как-то безэмоционально и будто совсем без интереса. Кажется, это почувствовал и он, отчего едва заметно дёрнул щекой и приосанился. В моей голове в этот момент словно бушевало море в попытках потушить щемящее совестью разгорячённое сердце.
– Говорю же – в твоей голове пусто, – усмехнулся он с язвительными нотками, – но даже ты умнее своего идиота-мужа, – смешок, – он меня так и не запомнил. Сегодня второй раз познакомились.
Передо мной была распахнута дверь, а каждый шаг отслеживался внимательно прищуренным взглядом в обрамлении чёрных ресниц. Артём был красивым, даже с отросшей щетиной на щеках и усталым видом. Он всегда следил за собой, хоть мы оба и понимали, что происходит. Чего стоила его причёска с выбритыми висками и копной тёмных волнистых волос. С ней он выглядел немного опасным, в моём сознании эта причёска всегда ассоциировалась с боксёрами, которые стриглись именно так.
Ему очень шло, а подметила это именно я года три назад, после того, как мы успели съехаться в тогда ещё квартире его родителей. Сами они жили в частном доме недалеко от моих. Мы были с ним теми самыми друзьями детства, у которых всё складывалось очень хорошо. До одного момента.
– Никита знал тебя и до первого «знакомства», – сказала ему, откидывая крышу коляски и убирая все накидки.
– Значит он ещё больший идиот, – ответил он, смотря как я беру на руки мелкое чудо в розовом комбинезоне.
Она ещё спала, однако вскоре должна была проснуться, чтобы кушать.
– Может прекратишь преследование? – с надеждой спросила я.
Я надеялась на ответ «нет», я будто желала мучать нас двоих ещё очень долго.
Щелчок креплений коляски и мой тяжелый вздох. Мне предстояло нести её на третий этаж, и если спускал её Никита, то сейчас мне предстояло делать это самой. Без лифта и всех прелестей цивилизации, которых не существовало в нашем новом доме.
– Тест ДНК, – неожиданно произнёс он, я опешила и даже не стала забирать у него сложенную коляску, – я его оплачу, а ты дашь мне уколоть пальчик Сони.
Он нетерпеливо начал подниматься по лестнице, в то время как я с круглыми от удивления глазами плелась следом.
– Ты наслушался свою маму? С чего такие мм-м… предложения? – запыхавшаяся я остановилась в середине пролета, смотря на его совершенно спокойное лицо с интересом в глазах.
– Предложение? – он хмыкнул, – возможно. Возникло желание… – усмешка, – убедиться в том, что ты мне лжёшь.
Я было поставила ногу на ступеньку, но вмиг вернула её обратно.
– Вру в смысле…? Что я тебе… что? – я нахмурилась, пытаясь осмыслить его слова, – зачем тебе моя дочь? Что ты вообще хочешь мне этим доказать? Что я плохая? Я и без тебя знаю. Я принимала все твои насмешки и издевательства, но сейчас… Так что никаких тестов. Я уверена, что ребенок его.
С мечущимся сердцем я промчалась мимо него в квартиру. Деревянная дверь поддалась не с первого раза, а под его пресным взглядом было неприятно. Я вошла, положила малышка на специально подготовленную тумбу в коридоре, расстегнула комбинезон на пару кнопок и, не закрывая дверь, вышла за коляской.
– Если не дашь согласие, то я добьюсь его через суд, – прохладно сообщил мне Артём.
Я ухватила ручку всё ещё придерживаемой им коляски и потянула, чувствуя, что отпускать её он не хочет.
– И останешься ни с чем! – зашипела я, – отпусти!
Он усмехнулся и сделал шаг ближе ко мне, я отшатнулась и растерялась ещё сильнее. Раньше он себе такого не позволял.
– Вась, будь добра и сделай хоть один раз так, как хочу я, – он начал наклоняться к моему лицу, вынуждая вновь отступать.
– Ты перестанешь орать когда-нибудь?! – в проёме показался по-настоящему заоравший Никита, сперва с ненавистью оглядев меня, а после обратив внимание на того, кто даже выпрямляться, чтобы скрыть свои намерения, не стал, – проблемы? – уже спокойный, но хмурый вопрос.
Моё сердце замерло, в то время как на лице Артёма появилась удивительно гадкая улыбка, которой он наградил заспанное лицо моего мужа.
– Никаких проблем, – мне было страшно настолько, что по телу прошла ледяная волна, – мне просто помогли поднять коляску.
То, с какой злостью взглянул на меня муж, можно было даже не описывать – от такого можно было умереть от сердечного приступа.
– Сама не могла поднять, что ли?! – он был возмущён и рассержен, – домой пошла. В следующий раз чтобы без помощников!
Я кивнула, вжав голову в плечи, и рывком попыталась забрать коляску снова. Артем всё ещё не отпускал её, я дёрнулась и почти влетела в него.
– Уверена? – один-единственный вопрос мне, скрывающий в себе кучу смысла.
Но я уже сделала выбор во благо дочери, которой без отца будет сложно. Потому кивнула и смогла, наконец, забрать тяжелую коляску у него, пока Никита стоял и сверлил взглядом уже нас двоих.
На фоне захныкала Соня, поторопив мои шаги. Уже через секунду я стояла над ней, а за спиной была закрытая дверь.
– Хвостом крутить долго будешь? – Никита прошёл мимо меня, не забыв шмякнуть мне подзатыльник, отчего капюшон упал с головы, – только этим и занимаешься. Шлюха.
На глаза накатили слезы под аккомпанемент крика ребенка. Я стерла их, взяла себя в руки и выдохнула с улыбкой:
– Сейчас мы с тобой разденемся и пойдем кушать, да? – руки оперативно снимали комбинезончик и верхнюю шапочку, оставляя нижнюю на месте – в квартире было немного прохладно.
– И заткни её чем-нибудь, надоели! – продолжил наседать муж, – всю ночь орали. Может вам в подъезде ночевать, раз ты её успокоить не можешь?
Я промолчала, предположив, что говорить ему о режущихся зубках и о том, что объяснить трёхмесячному ребенку что-то нельзя, не стоит – он мог разозлиться ещё больше.
Мы медленно направились на кухню готовить смесь и разогревать завтрак Никите. Хорошо, что Соня дала мне полчаса с утра, иначе приготовлением пришлось бы заниматься сейчас и…
– Резче давай! – «подбодрил» Никита из комнаты, параллельно прибавляя громкость на ноутбуке.
Очередной супергеройский фильм с кучей громких спецэффектов на полной громкости. Не знаю, как он сам ещё не оглох, но я радовалась, что Сонечка пока не реагирует на громкие звуки, иначе пришлось бы что-то делать с его привычками.
Нам было тяжело справляться в однокомнатной квартире. И это не считая того, что ночью здесь было ещё шумнее. У Никиты было два состояния: перед компьютером в наушниках с криками на тех, кто его побеждал, или перед ним же, только с собственным братом и его друзьями, в компании пива и чипсов.
Во время беременности было легче. Меня не мучал обещанный токсикоз, не было тяжести или других последствий, появившихся после родов – у меня было длительное принятие того, что я совершила, и как мне с этим поступить. Но я смогла признать ошибки, попыталась морально восстановиться и спокойно продолжить жизнь. Сперва этому мешал сам Никита, а после Артём, каждый раз подкрадывающийся незаметно. Тяжесть уходила только с дочерью на руках, когда мысли в голове оставались только о ней. Я ненавидела весь мир, но боготворила её. Она стала моей жизнью и спасением.
– Ну, мне долго ждать? – уже совсем злой крик.
Я ускорилась.
***
– Могла бы и привезти мне внучку, – обиженно пробурчала мама голосом из кнопочного телефона, – четвертый месяц, а видела тебя только после выписки.
Я тяжело вздохнула и ответила, прижимая дочь к груди и укачивая её больше часа. Есть даже вероятность, что удавалось бы мне это легче без звонков и криков мужчин на фоне. Одиннадцать на часах, а у них только общий сбор. Обожаю.
– Ты живешь в другом конце города, а я смогу только на автобусе с двумя пересадками, – я почти пела это, стоя на кухне перед окном, – ты могла бы приехать сама. Я буду рада тебя видеть.
На улице вновь валил снег. Красивый такой, пышными хлопьями и очень плавно. Я бы сказала волшебно, не будь вокруг такого шума.
– К вам?! – она даже возмутилась, – нет уж, увольте! Твоего ненормально вообще терпеть невозможно!
Я была с ней согласна, но если учитывать, что он отец, выбирать не приходилось.
– Уж сколько раз я говорила тебе, что ты могла вернуться к Артёмушке? – она затараторила в трубку, вновь продолжив любимую тему, не успели мы помириться с ней с прошлого раза, – он уж сколько тебя зовёт, а ты?
Я зажмурилась и качнулась более резко, чем нужно было. Соня нахмурилась, будто осуждая меня.
– А ты выводишь меня из себя! – крикливое от мамы.
– Никто не зовёт меня обратно, – в который раз произнесла для неё я, – а даже если я начну упрашивать его это сделать, то он начнёт издеваться надо мной ещё сильнее.
Она прорычала, перебив меня:
– Примет! Я даже с мамой его говорила, а она сказала, что сама тебя примет, если он нет!
Я закатила глаза.
– Даже если и так, то представь сколько он будет… как будет ненавидеть меня после того, что я сделала! Только представь себе. Я же хочу нормального отношения к дочери, а не…
– А не что?! Ты сама-то себя слышишь, дура? Этот твой относится к твоей дочери нормально, как ты говоришь?! Относится, ну?!
Я промолчала, пытаясь остановить её словоохотливость и крик. Естественно, этого не произошло, и она взревела:
– Думаешь, что как только она вырастет, он её полюбит? Да хрен там! Будет шпынять так же, как и тебя! Принеси, подай, отойди и исчезни! Хочешь своей судьбы для дочери? Разве виновата она в твоих грехах?!
Я попыталась успокоиться. Теперь сама – с ней это было бесполезно.
– Ты не права, мама, – тяжёлые слова, – всё не так плохо, как тебе кажется.
– Правильно, всё ещё хуже! – не прекращала она.
Вновь молчание с моей стороны, прерванное стуком в дверь и последующими словами Никиты из комнаты:
– Василиса, открой, – это он такой милый только при брате бывает.
Даже по имени меня назвал, будто комплимент сделал, честное слово.
Повторный стук и мой поспешный ответ маме:
