В учениках у реальности

Ну, кажется, ясно? И этот процесс, начатый сто лет назад, лавинообразно растёт – ежегодно всё новые и новые виды консультаций. В информационных центрах собираются данные о фермерах всей Европы. Учебники в мягкой обложке, каждые два года новые.

Появляется что-нибудь новое, и тут же учёные: чем это фермер занимается? И тут же образуется группа, и новый учебный курс.

Маленькие подвижные группы, колоссальное число разных курсов. Голландцы считают, что в нынешней ситуации такая форма самая удобная. Это не надо понимать так, что мы можем проскочить элементарную стабильную сельскохозяйственную школу. Ничего не делая, мы время от времени озираемся на Запад, на Восток и удовлетворённо замечаем: «О, а у них этого уже нету. А у них теперь вот что».

По-моему, мы не отдаём себе отчёта, в каком времени находимся. Может, потому, что у нас не было такой области – сравнительная педагогика? Вот фрагмент из неё. В Норвегии, например, закон о начальном образовании был принят на многие десятилетия раньше, нежели в России. Норвегия проводила начальное, в том числе сельскохозяйственное, обучение медленно и постепенно – минимум век. А в Советской России, согласно декрету Наркомпроса, массовую безграмотность должны были ликвидировать к десятилетию Великой Октябрьской революции.

«Русское солнце», – показывает Паул на шар над автострадой. – «Почему?» – «Красное». Я не соглашаюсь, у нас сейчас изменения. «И какого цвета, розового?» – «Смешанного». – «Тогда, значит, – делает вывод Паул, – русское солнце белое».

Половиной земли фермеры в Голландии владеют, а другую половину арендуют у собственников. Мой московский коллега настораживается: «Они богатые?» – «Нет». – «Почему?» – «Потому, что правительство регулирует цены на землю и ещё налоги с прибыли…»

Вот как? А мы всё пугаем. Записываю в блокнот для себя: чем выше классовое сознание, тем ниже уровень образования. У фермеров-растениеводов он самый высокий, университетский. Но Паул считает, что эта ситуация неинтересна: в Голландии растениеводов мало, получил диплом – и финиш. Гораздо интересней ситуация с цветоводами. Образование у них самое низкое, по голландским меркам, зато объём цветоводства на рынке самый высокий – 100 миллионов цветов в день, треть мирового рынка. Экономика толкает образование, цветоводы кидаются на разные курсы, пробуют то, это – интересно.

– Может, и интересно, – говорю я, – но непонятно, кто кого толкает: образование или экономика?

– О'кей, – кивает Паул, – объясняю по-другому.

Вот прекрасный пример для начинающего фермера. Допустим, вы хотите им стать. Пожалуйста. Банк открывает кредит. Некоторое время вы спокойно работаете, никто вас не беспокоит. Но в один прекрасный день на ферме появляется консультант, скажем ветеринар, и интересуется: что это такое там выросло у коровы под хвостом? И если вы не можете ответить толком, вас спросят: а где вы учитесь? А если и на этот раз не получат ответа, консультант просто сообщит в банк: этот фермер нигде не учится, он не может вести дело. И банк ставит точку. Банк – контролёр и регулятор образования.

Банк, биржа, аукцион… Образование просто вросло во все структуры, образовательны практика, экономика, политика. Вся общественная практика образованная…

Ну ещё один пример для закрепления – практическая школа в Барневельде. Специализируется на международных проектах в странах Азии и Африки. То, что нам надо. Восемьдесят процентов времени, сорок курсов в неделю – практика.

Свиньи, коровы, кролики… Интересуюсь: а чья это школа?

Вопрос вызывает заминку. Наконец отвечают: фермеров.

Ясно. Они, значит, платят. Нет, поправляют, платит государство. Как это? Ведь кто, как говорится, платит, тот заказывает музыку? Ан нет, то чисто российские мечтания, и к тому же маниловские. Нам не нравится музыка, и мы мечтаем: вот соберутся крестьяне, встанут на ноги и закажут другую. Какую? В Голландии вся система устроена иначе, и музыка играет такая: государство платит, контролируя конечные результаты.

Фермерская ассоциация набирает учителей, учителя учат по собственным учебникам и программам, учёные помогают учителям повысить квалификацию. Каждый вносит свой вклад, а монополии ни у кого нет.

Народное ж образование…

Школа фермера Бома

Что мы ещё увидели? Тропическую школу в Дейфинтере – она нетипична, как все аграрные школы Голландии; сельскохозяйственный университет, в чудесной библиотеке которого имеются старые отчёты Петровской академии, нынешней Тимирязевки; институт общества СТОАС – содействия аграрному образованию, где готовят учителей сельскохозяйственных школ… За неделю пробегом мы осмотрели их, кажется, около двух десятков.

И теперь я думаю: что осталось в памяти? Не коровы, не свиньи, даже не компьютерная графика, а, пожалуй, человеческие лица.

Вот что самое странное: сельское хозяйство, но всюду человеческие лица.

И на ферме, куда мы в конце концов доехали. У фермера Яна Бома было замечательное лицо. Над таким, чувствуется, поработали многие поколения. Они жили в этом же доме с камином, книгами, картинами в рамах, старинными часами. На стене в доме, правда, не висело генеалогическое древо предков с XVII столетия – такое я видел в доме норвежского фермера, – но схема дедовской фермы тут была. Ян Бом унаследовал её от отца. Судя по фотографии, он был похож на него. В шейном платочке, модном клетчатом пиджаке. Фермер с университетским образованием.

О чём говорить? Ну, я спросил, для чего в обществе изобилия, где всё ломится от избытка, где занят каждый кусок земли и нет никакой нужды в фермерах, столько фермерских школ, курсов, университетов?

– Зачем вам столько? – спросил я фермера Бома.

Его ответ состоял из трёх пунктов.

Первое. Сельское хозяйство, сказал Бом, – это древнейший вид культуры.

Второе. Ну да, вон тот просто учится и не хочет идти на ферму. Но он вообще пока не знает, чего хочет. А вдруг потом захочет?

И третье, не менее странное. Да, сейчас у нас такая ситуация – изобилие, хватает фермеров. А вдруг ситуация изменится?

Правда, странно? Какая-то совершенно другая логика. Явно не наша. Нам сейчас не до этого. Криком не докричишься. Письмо не отошлёшь, клей не клеит, конверт кривой. Поле скособочено, если что уродилось, так урод. Вырастить хотя бы крестьянина начала века, научиться элементарному… И всё-таки, думал я, надо бы крестьянину и про это знать. Чтобы перестали «вешать лапшу на уши»: не хватает, мол, только техники, не те цены… Интересно, врут или не врут? А может быть, и не врут? Просто свинопасы. Ах, какое громадное общество свинопасов!.. У какой ямы пасём…

А голландцы считают, что я не прав. Нельзя делить мир на фермеров и свинопасов. Это и исторически неправильно. Фермеры вышли из свинопасов, в каждом свинопасе есть немножко фермера. Да и кто может знать, кроме самого человека, что из него выйдет. «Я всё понимаю, что вы говорите», – сказал я по-голландски инспектору Паулю Энгелькампу. Он засмеялся. По-голландски я, конечно, ничего не понимаю. Но мне кажется, они думают о нас лучше, чем мы сами о себе.

Глава 3

Что там, за перевалом тысячелетий?

У меня дома есть каменная фигурка из застывшей десять миллионов лет назад лавы. Подарена в холодном клубе человеком в валенках – художником, учителем из северного села Помоздино. Маленький человечек переползает гору. Скульптурка называется «Эй, что там, за перевалом тысячелетий!».

Школа в скалах, над которой висят два спутника

…Этой встрече предшествует давняя история. В перестроечные времена я познакомился с норвежцем Пэром Дюлоном, лидером международной организации по развитию образования. Он приехал в Москву и предложил нам, тогдашним «теневым реформаторам», сотрудникам Временного научно-исследовательского коллектива (ВНИКа) «Школа», выступить с проектами. Я сделал сообщение о сельской школе, рассказал, всё как есть: семьдесят процентов зданий не имеют канализации, в десяти процентах школ не горит лампочка Ильича. Норвежцы были в шоке. Начали между собой переговариваться: «Сицилия? Танзания?»

«Знаете, – мягко сказали мне, – то, о чём вы рассказываете – потрясающе. Мы даже не можем найти аналогов. В Норвегии тоже разные условия. Есть школа в скалах. Но над ней висят два спутника и транслируют первоклассные учебные программы. Поэтому мы не знаем, какой у нас с вами может быть совместный проект».

Я покраснел. Не за себя, за державу, как говорится, обидно. Видимо, почувствовав моё состояние, Пэр сказал, что попросит своего друга, который занимается сельской школой, пригласить меня в Норвегию. Скоро пришло письмо и книга по истории норвежского образования. Так я познакомился с Ларсом Аасе – преподавателем учительского колледжа, профессором, специалистом по народной школе.

Помню уютный дом Ларса в Кристиансенде, в южной Норвегии. Пол в ванной с электрическим подогревом. Но всё-таки, это был сельский дом – с камином, всякими вязаными штучками, горшочками с цветами. В Кристиансенде во всех частных домах на подоконниках стояли цветы и сидели кошки.

Но важнее то, что не увидишь со стороны: память.

Ларс показал мне книжку, наподобие телефонной, которая в Норвегии есть почти в каждой семье и куда записывают историю жизни всех членов рода. Он открыл её на букве «L» и прочитал мне, что было написано про его предка в пятом колене, его тоже звали Ларс, у него было пятеро детей, он был фермер, и вот, видите, даже известно, что любил выпить.

Из домашней памяти складывается народ. И народная школа.

В Норвегии всеобщее образование было введено лет на сто пятьдесят раньше, чем в России, и вводилось медленно, постепенно, почти век (а не как у нас – к десятилетнему юбилею Октябрьской революции). Но и теперь норвежское образование не утратило духа народной школы.

Я побывал в нескольких школах. В вестибюле одной висели оленьи рога и пахло деревом. В окрестностях другой школы леса принадлежали частным лицам и, заботясь не только об их сохранности, но и о красоте, в школе изучали предмет «дизайн леса». В третьей школе я никак не мог понять, частная она или государственная? Мы говорим: кто платит, тот заказывает музыку, а тут «музыку» заказывала местная община, родители, ученики, учителя, а платило – государство. Всё наоборот. Но что вам кажется более нормальным?

Для того, чтобы обеспечить норвежцев куриными яйцами, достаточно на всю страну иметь четыре крупных птицефабрики. Но в Норвегии существует закон, который ограничивает объём производства отдельного хозяйства – чтобы все норвежские фермеры могли завести своё дело. Эта социальная защита – не кур, а людей, тоже, по-моему, из области народной школы.

Последняя, открытая для детей и взрослых (в народной школе, кстати, Ларс когда-то познакомился со своей женой), является, по мнению профессора Аасе, одним из перспективных направлений развития образования в Норвегии. Не правда ли странно: мы пытаемся приподняться на цыпочки, заглянуть к ним вперёд, а они оглядываются назад? «Идущий за мною встал впереди меня, потому что был прежде меня». (Евангелие от Иоанна, 1, 15).

Отрывки из книги Ларса Аасе «Сельское образование в провинции Агдер, Норвегия»[1], хороши, по-моему, тем, что, как ни странно, узнаваемы и понятны вдалеке от Норвегии. Это удивительно, о чём он пишет, проработавший всю жизнь в образовании норвежский учитель, директор школы, преподаватель колледжа, методист. О том, что сельская школа изучает свой родной край, использует местный материал, привлекает мастеров. Ну что, мы этого не знали?

«О любви к своему делу, – цитирую комментарий переводчика Инны Перель, – об уважении коллег – и равных себе по опыту, и совсем молодых, о готовности к разумным новшествам и пропаганде их всеми имеющимися у человека средствами. А также о том, как люди любят свою страну, и ничто не кажется им мелочью на пути к лучшему».

Школа для ребёнка всегда уникальна

Видимо, нам настолько плохо в сегодняшнем настоящем, что даже всё вчерашнее кажется нам замечательно-мечтательно-золотым.

Но наверняка можно поискать нечто хорошее и в сегодняшнем времени, чего не было, не хватало в прошлые годы.

Так, например, терпимость к другому, инакомыслящему. Ну да – не всё привычно, ну да – надо ещё научиться жить в многообразии, ну да – ой как не просто научиться признавать чужое мнение, не схожее с твоим.

Например, мнение ребёнка. Но это же важно!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Опубликованы в газете «Сельская школа со всех сторон», № 1, 2001 г.