скачать книгу бесплатно
– Ишь чего! Можете и не одеваться. Все равно потом раздевать будут.
В комнату уверенно вошел высокий белобрысый человек лет сорока, одетый в короткое пальто с широким ремнем и кобурой. Быстро окинул взглядом голубых глаз девушек, слегка пристукнул каблуком сапог и с легким акцентом выговорил:
– Ты что, Астафьев, девок не видел? Или всю жизнь только поручни гладишь? Встань в дверях, пусть оденутся.
– Да, товарищ Весня…нен! – Матрос засунул маузер в кобуру, свисающую чуть не до колена, вышел в коридор и прикрыл дверь.
Только теперь Ася и Рита удивленно оглянулись кругом. Кроме них, в комнате никого не было. Полог кровати зашевелился, и из-под нее высунулась голова Зерваса, из-под второй выбирался Иосава. Все четверо отошли за ширму и, собравшись тесным кружком, едва открывая рот, зашептались.
– Это из ЧК,– сказал Иосава.– Если вас туда повезут, обратно не выпустят.
– Что им от нас надо? – прошептала Рита, она была сильно напугана.
– Наверное, не от вас, а от вашего отца,– предположил Зервас. – Но возьмут всех. Сами знаете, у них так.
– Что же делать? —Розовые щечки Риты побледнели.
Зервас выпрямился, лукаво улыбнулся, в глазах сверкнуло.
– Густава Эмара читать надо,– загадочно сказал он, нагнулся к девушкам и быстро зашептал.
– Ты с ума сошел! – произнес Иосава.– Может, они никого не забирают.
Зервас усмехнулся.
– Они приезжают в двенадцать часов ночи чай пить? Ты же знаешь, ЧК без добычи не уходит. Одевайтесь, девочки.
Первой оделась Ася, обняла сестру, перекрестилась, хоть и считала себя атеисткой, вздохнула и вышла к матросу.
– Сестра сейчас будет готова,– сказала она ему, прикрывая за собой дверь. Иосава и Зервас сразу приложились к ней ухом. Через несколько секунд из столовой послышался звонкий голос Аси:
– Неужели для этого надо было приходить в два часа ночи?!
Зервас подмигнул другу и удовлетворенно кивнул.
– Двое в столовой и один в дверях. Всего трое. Рита, теперь ты.
Ребята спрятались за ширмой, а Рита смело открыла дверь.
– Собрались уже? – недовольно проворчал матрос.
– Помогите, пожалуйста.– Рита отошла к окну.– Не могу застегнуть на спине.
– Что, от страха пальчики дрожат? – следуя за девушкой, усмехнулся Астафьев.
В тот же миг за его спиной вырос Зервас. И пока Иосава прикрывал дверь, Зервас обрушил белый эмалированный таз, в котором девушки иной раз мылись за ширмой, на голову матроса «Онеги». Таз был завернут в платье старшей сестры, поэтому звук получился негромкий, а эффект – отличный. Матрос замер, будто увидел далекий райский остров, и мягко повалился на пол. Сразу же в шесть рук его запеленали в простыни, а в рот запихнули Асины модные, выше колен, из французской вискозы, розовые панталоны.
– Сестра меня убьет за них!
Зервас взвесил в руке тяжелый маузер, покачал головой – хороший трофей. Потом нахлобучил на голову бескозырку «Онега» и сказал:
– Это скальп врага. Займемся остальными.
Сначала было недоумение, потом надежда, что произошла ошибка, затем возмущение, а теперь в душу профессора Макарова прокрался страх. Это был не жандармский офицер, перед которым можно было выступить с гневной речью о правах и свободах и получить неприятный, но все-таки подобающий профессорскому положению вежливый ответ. Теперь посреди его столовой стоял высокий, одетый в пальто, вооруженный человек, а за ним, спиной к прихожей, солдат с длинной, почти в рост человека, винтовкой. Несчастная напуганная Таисия Христофоровна жалась к мужу. Веснянен смотрел на семью Макаровых безучастным взглядом и говорил такое, от чего уже не страх, а ужас охватывал профессора. Он чувствовал себя не уверенным преподавателем, лучшим специалистом по подвижным составам и тягам, а обреченным тормозным кондуктором, который не может остановить соскальзывающий в пропасть вагон.
Товарищ Веснянен говорил размеренно, четко, без сомнений и послабительных интонаций:
– Нет, барышня, вы ошибаетесь. Сейчас всего лишь двенадцать двадцать, а к двум вас всех, возможно, уже расстреляют.
Таисия Христофоровна вскрикнула и прижала к себе Асю. Вагон рухнул, профессор не верил своим ушам.
– О чем? О чем вы говорите? – голос сел и стал сиплым.– За что вы хотите нас расстрелять?
– За контрреволюционную деятельность. За подрыв молодого рабоче-крестьянского государства.
– Какая контрреволюция, какой подрыв? Я всю жизнь локомотивы строил. Я инженер, я студентов учу.
– Мы знаем все. Судя по вашему выступлению на собрании преподавателей высших учебных заведений, которое вы тайно провели на квартире доцента Куликова, учить вы больше никого не будете.
Из прихожей послышались шаги.
– Ну что ж, – не оборачиваясь, сказал Веснянен,– похоже, все собрались. Товарищ солдат, вы с этим… Астафьевым проводите господ контрреволюционеров к авто. А я здесь осмотрюсь.
Но товарищ солдат вместо ответа странно крякнул, а невозмутимый Веснянен, обернувшись, уставился прямо в дуло направленного на него маузера. Младшая дочь профессора пришла не под конвоем матроса «Онеги», а с двумя высокими молодыми людьми. То, что они молоды, было видно сразу, хотя ниже глаз лица прикрывали сложенные треугольником белые повязки, в которых Таисия Христофоровна без труда узнала наволочки подушек своих дочерей, а одному лоб прикрывала сдвинутая на брови бескозырка. На полу, раскинув ноги, прислонившись к стене, сидел солдат с широко раскрытыми удивленными глазами. На лбу набирал синеву ушиб – Зервас сбил его с ног рукояткой револьвера. Иосава подхватил выпавшую из рук винтовку и направил ее на бывшего владельца. Зервас подошел к Веснянену поближе.
– Что за маскарад? – возмутился чекист.
– Садитесь, а руки положите на стол, не то… – Константин хотел вспомнить какую-нибудь эффектную фразу из Густава Эмара или Карла Мая, но ничего, кроме «Виннету, все сказал», в голову не шло, поэтому закончил просто: – Не то пристрелю.
Веснянен подчинился беспрекословно, и Зервас впервые понял, какой силой убеждения обладает оружие.
– Собирайтесь, профессор. Вам здесь оставаться нельзя,– сказал Иосава.
– Но я ни в чем не виноват. Я докажу это. Товарищей чекистов неправильно информировали.
– Приват-доцент Копелюжный тоже ни в чем не был виноват. И где он? А профессор Рунге? А Липкин из механической лаборатории? Где они все?
– Боже! Мне и идти-то некуда! —Профессор развел руками. Обвел взглядом комнату, жену, дочерей. Зервас тем временем вынул наган Веснянена и передал его Иосава. Тот прислонил к стене винтовку и направил на солдата теперь уже револьвер.
– Быстрее решайте, профессор,– поторопил Иосава.
Страх перед ЧК пересилил. Таисия Христофоровна схватила мужа за руку.
– Мы не останемся, правда, Саша?
– Не допускайте ошибку, профессор,– спокойно проговорил Веснянен.
– Молодые люди неопытны, расположены романтично. А у вас семья. Отправляться в бега в вашем возрасте чревато. Мы дадим вам возможность оправдаться. Поверьте, вас внимательно выслушают.
– Не слушай его, папа,– вмешалась Ася.– Десять минут назад он обещал нас расстрелять. Ему нельзя верить. Надо бежать, пока нам помогают эти двое незнакомцев.
Профессор вспылил:
– Да кто это?! Как вы оказались в моем доме? Хоть лица у вас и прикрыты, но, по-моему, я вас знаю.
– Это наверняка ваши студенты,– подсказал проницательный Веснянен.– Слишком хорошо знакомы с жизнью института.
Зервас ткнул в спину дулом револьвера.
– Еще слово – и следующую речь будете произносить перед Энгельсом!
Профессор всплеснул руками.
– Ну да, конечно! Это же…
– Молчи, Саша! – одернула мужа Таисия Христофоровна.– Молодые люди хотят нам помочь. Я понимаю, это трудно, но мы должны бежать.
– Но я ни в чем не виноват! – опять повторил профессор.
– Папа! – твердо сказала Ася.– Я не собираюсь отправляться в ЧК. Или мы уходим все, или я ухожу с этими людьми.
– Я тоже,– поддержала сестру Рита.
Профессор был в смятении. Он припомнил вечер, даже не собрание, так, дружеское чаепитие у Куликова. Неужели пару критических замечаний в адрес новой власти можно считать контрреволюционной деятельностью? Но ведь кто-то донес и изложил так, что его считают врагом. И из-за него может пострадать вся семья. А может, все обойдется? Он им все объяснит, если надо, повинится. Сказал же красный товарищ, что его выслушают, ведь не какой-то уличный шалопай, профессор все-таки. Как же все это бросить? В бега? С тремя женщинами? В его-то пятьдесят лет? Нет, невозможно. А девочки? У них пока только амуры в голове, с кавалерами своими в благородных разбойников играют.
Но профессор понимал, что в ЧК объясняться будет трудно, и его женщины под угрозами и дулами пистолетов не выдержат, сломаются. Твердая убежденность в своей правоте и невиновности не позволяла ему вот так, ночью, торопливо, трусливо покинуть Петроград. Если он убежит, значит, признает свою вину.
– Девочки!– наконец профессор принял решение.– Собирайтесь и отправляйтесь с этими людьми. Тая, ты тоже. Вернетесь, когда все образуется.
Давно уже, наверное, лет двадцать, он не называл ее этим ласковым именем. Только в молодости, когда инженером-путейцем ухаживал за ней. Ася и Рита начали было уговаривать отца, но он строго вскинул руки так, как обычно останавливал своих разгорячившихся студентов.
– Собирайтесь. И быстро, времени мало.
– Давайте, девочки, самое необходимое. – Таисия Христофоровна вышла с дочерьми из комнаты.
Иосава, не отводя револьвер от солдата, посмотрел на Зерваса.
– А ты проверь у него карманы. Там документ будет какой-нибудь, на случай, если нас остановят.
Зервас прижал дуло маузера к спине чекиста и левой рукой обшарил карманы. Во внутреннем нашел вчетверо сложенную бумагу, развернул ее и прочитал вслух:
– Сим документом удостоверяется, что товарищ Веснянен Уве Карлович является особым уполномоченным отдела по борьбе с контрреволюционными элементами при Чрезвычайной Комиссии Петроградского комитета рабочих и солдатских советов. Тра-та-та.– Быстро пробежал глазами в конец Зервас.– Вождь краснокожих Урицкий, подпись, печать. Хорошая бумага, мы ее одолжим, потом вернем.
Он подмигнул окаменевшему Веснянену. Вернулись женщины, девушки в легких пальто и с небольшим саквояжем, Таисия Христофоровна также, как и была, по-домашнему.
– Таисия, почему ты не одета? – удивился профессор.
– Я останусь с тобой.– Таисия Христофоровна взяла мужа за руку и встала рядом. – Не спорь.
Иосава повернулся к девушкам.
– Веревку, быстро!
Те бросились на кухню и вскоре вернулись с бельевой веревкой, на которой еще остались прищепки.
Связанных чекистов затолкали в комнату девушек, к запеленатому, как младенец, и покрасневшему от натуги Астафьеву. Зервас нахлобучил бескозырку матросу на голову и торжественно произнес:
– Я возвращаю тебе скальп, мой бледнолицый брат. А вы, – он повернулся к Веснянену,– если будете кричать, то панталоны найдутся и для вас.
И он красноречиво указал на матроса.
– Я не буду кричать,– поторопился солдат.
– Я тоже, – холодно буркнул Веснянен.– Но вы же понимаете, что вас скоро поймают?
– Конечно,– ответил Зервас.
Чекистов оставили в комнате и закрыли ее на ключ. Иосава и Зервас сняли с лиц наволочки – скрываться уже не было смысла, профессор их узнал. Иосава отдал ему ключ и наган.
– Вернете потом хозяину. Дайте нам один час – и открывайте.
Зервас отдавать тяжелый внушительный маузер отказался, это была его законная добыча. Но и наган оставлять было жалко.
– Это ты зря, Сандро. У них еще много таких штучек,– сказал он, вынул револьвер из рук профессора и опустил в карман своего пиджака. – Пусть полежит здесь, может, пригодится.
Прощаться с родителями было невыносимо тяжело, возможно, они виделись в последний раз. На уговоры времени не оставалось. Заплаканные девушки пошли вслед за ребятами.
У подъезда стоял автомобиль с откинутым верхом. Перед ним расхаживал водитель в кожаной куртке и кепке.
В темном подъезде Ася прошептала:
– Как мы отсюда уйдем?
– Не уйдем, а уедем,– уверенно сказал Зервас.
– Ты умеешь водить авто? – восхитилась Рита.
– За отцом часто приезжали на авто по работе, и меня научили. Там другая модель была, но я думаю, что принцип у них одинаковый.
– Ладно. Девочки, идите и прямо садитесь в авто,– стал распоряжаться Иосава.– А ты, Котэ, приведи механика сюда.
Утерев слезы, осмелевшие Рита и Ася вышли из подъезда и направились к машине, уверенно взялись за дверцу и попытались ее открыть. От неожиданности водитель всплеснул руками и бросился к девушкам.
– Вы куда, дамочки? Это вам не таксомотор какой-то.
Он попытался остановить их, но тут же ему в спину уперлось что-то узкое и твердое. В ухо негромко произнесли:
– Тихо, не кричи. Спокойно идем со мной. Тебя ждет товарищ Веснянен. Дойдешь до него – будешь жить, нет – значит, не будешь.
