скачать книгу бесплатно
Имелось одно «но», и это самое «но» звалось «Дональд». Чертов обормот не прорвется, при всем его везении. Побег – это мастерство хаоса, это тот же абордаж, и удача там нужна, но все же мастерство – ключевое слово. С другой стороны, а что мне Дональд? Он втянул меня в эту кашу, втянул с самого начала, с той проклятой системы красного гиганта. Вот пусть и выкручивается сам.
«Он помог тебе справиться с Джахизой».
Да, ладно, помог. Если бы ему не понадобилась доктор Карпцова, мне бы вообще не пришлось встречаться с Гончей.
«Он дал тебе новый смысл жизни».
Хах, попутно отобрав старый.
«Старый ты забрала у себя сама».
…
«Засомневалась. Заколебалась. Начала считать трупы».
Слушай, мама… Почему бы тебе не заткнуться?!
Кровавая пелена рассеивалась перед глазами, я стояла на коленях, правую руку простреливало болью, а кулак прилип к стене.
Дура. Алекса, ты дура.
Я потерла руку и легла. Так-то оно лучше. После отказа от последнего желания я могу до самой казни жить спокойно, продумывать план, надеяться и всячески себя обманывать.
«Ты опять?»
Да, я опять. Мне все равно, что я сейчас думаю – завтра будет завтра, и если смогу, я свою жизнь выгрызу. И хватит.
Входная стена засветилась, в ней словно взрезали прямоугольник, и внутрь кубарем вкатился Дональд. Я подобралась, присмотрелась к охраннику, но вход зарос слишком быстро. Раздраженно взглянув на обормота, который едва не приземлился мне на колени, я поинтересовалась:
– Ну и какого черта ты здесь?
Дональд посопел, отполз в угол. В силу габаритов камеры это у него получилось так себе. Вопрос был риторическим: очевидно же, что он просто не стал отказываться от последнего желания, как некоторые.
И хватило же наглости.
– Я п-подумал, что вместе умирать веселее.
Как мило. А еще – это мои собственные мысли минутной давности.
Бесит.
– Сидел бы у себя и думал. Если ты помнишь, казнят нас вместе.
– П-помню.
Я вздохнула:
– Ты зачем приперся?
– Так это… В-веселее же.
– Ну и как? – спросила я после паузы. – Чувствуешь подъем и радость?
Дональд промолчал. Ну прости, не оправдала. Зато хотя бы я и впрямь развлекусь.
– И что будем делать?
Он или придурок, который решил, что перед казнью бывает крутой секс, или сентиментальный дурачок, или просто трусит, и ему нужна мамочка.
– Обсудим п-план бегства?
Я хмыкнула и, поддавшись чертикам, треплющим меня изнутри, расхохоталась.
– О, mein Gott, – простонала я. – Если бы ты был не ты, я бы решила, что разговариваю с провокатором.
Дональд, едва видимый в полумраке, улыбнулся:
– Значит, п-план есть. Х-хорошо.
«Для тебя – нет».
Я смотрела на бледную тень, одетую, как и я, в пижаму, и в голове у меня раскручивалась пружина. Дональд хладнокровен, спокойно-обречен и как-то неприятно умиротворен. Вряд ли такой хочет умереть, такой должен паниковать и дрожать мелким тремором.
Суд.
Среди вещей моего обормота-капитана нашли два билета внешнего рейса. Таким образом «Телесфор» остался тайной и висел себе в камуфляже у планеты. Господин Валкиин смущенно бормотал самую вероятную версию: мол, мы консультироваться прилетели, а охранник и босс чего-то не поделили. Пожалуй, если бы не нервный пациент, который застукал нас прямо над телами, мы могли бы оправдаться.
Господин Валкиин выглядел чертовски убедительным и, я бы сказала, идеальным.
Я вспоминала его диалог с доктором Марией.
Я вспоминала, как он вел себя при нашем задержании.
Пока я молча смирялась с потерей скафандра, пока молча же выжидала окончания разбирательств, он продолжал до конца играть роль, пытаясь выгородить двоих неудачников, которые просто не вовремя пришли на прием. И только получив приговор, он затих, а я как раз начала искать пути спасения. Но черт меня подери, это разница не между лохом и профессионалом. Это разница между двумя профи, один из которых оптимист, а другой – фаталист.
«Не сходится».
Почему он местами потрясающе наивен? Почему я могу такого сметливого засранца поймать на вранье? Если он так мастерски прикидывается милым простаком, то не должен он допускать проколы!
Мне было… Неприятно. Понадобился смертный приговор и ночь на двоих в карцере, чтобы до меня наконец дошло, насколько неоднозначен этот везунчик. Я поглядывала на подернутый полумраком силуэт и проникалась подозрительностью. А вдруг та потасовка, когда я проникла в «Телесфор», была все же планом? Или еще лучше: вдруг он целенаправленно заманил меня на свой фрегат? Вдруг его якобы привязанность к Лиминали – это тоже часть плана? Допустим, хочет усилить ее и… И – что? Начнет галактику покорять? Да ладно. Нескольких Лиминалей мятежные миры ухитрились отправить на тот свет, а уж Мономиф с одной совладает.
Стоп.
«Если со м-мной – с моим витаконтроллером – что-то случится, тотчас же откроется к-криокамера Лиминали. К тому же я м-могу открыть ее в любой момент откуда угодно».
Мозги скрипели и грелись, и в чертовой камере, как мне показалось, стало жарко. Пытаясь найти путь к бегству, я совсем забыла, что я теперь не одна.
– Капитан?
– Да?
– Скажи мне, а почему ты не позовешь на планету… м-м-м… друга?
«Будь внимательна, он совсем не тот, за кого себя выдает». Я честно себе пообещала, что как только выберусь, выбью из него правду. И пусть ледышка только попробует меня оттащить.
Дональд запустил пятерню в волосы и вздохнул:
– Ж-жаль, что ты вспомнила. Я не м-могу.
Так-так, он этого ждал и безбожно себя выдал. Такой проницательный и такой наивный.
– Тогда ты блефовал?
Кивок. И глаза слишком далеко, и слишком темно. Я придвинулась к нему, встав на четвереньки, и за подбородок вздернула приопущенное лицо.
– А теперь еще раз. Ты что, наврал мне, что можешь освободить ее и призвать?
– Д-да.
Я отпустила его и отползла в угол. Все очень плохо. Выдуманный мною стратегический гений врет, как младшеклассник, и очень этим смущен. Оно, конечно, мои инквизиторские навыки могут сбоить, но это вряд ли. Собственно, его вранье – это даже не самое худшее. Во-первых, Дональд прекрасно понимает, что я его раскусила, и все равно врет. Во-вторых, он действительно привязан к своей замороженной королеве.
– Когда нас казнят, этот наш общий знакомый все равно очнется, – как можно грубее сказала я. – И останется один на один с кораблем, космосом и необходимостью двадцать два часа в сутки сидеть в холодильнике. Нравится?
Дональд мотнул головой.
– Лет через триста корабль начнет умирать, – продолжила я. – Там начнет дохнуть все. Видел разлагающийся корабль? Там охрененно пахнет. Может, она перенастроит энергоснабжение, и…
– Замолчи.
Ага. Я рада, что нащупала нежное место. Нам ведь весело, ты помнишь?
– И не подумаю. Хотя… Что я знаю о ней? Вдруг она примчится к месту твоей казни? Или решит отомстить? Или не примчится?
– Алекса, замолчи.
Хорошие интонации, мне нравится. Всю жизнь мечтала так провести время перед смертью.
– Так что скажешь? Ты в ответе за ту, которую приручил? Или просто удобно изображать несчастного влюбленного?
Дональд не стал отвечать, а я скисла: черт, похоже, перестаралась, загнала его в оболочку. Взорвись он – можно было бы раскрутить обормота на откровения, узнать хоть что-то о возможности спастись. И плевать, что нас слушают.
– П-послушай. Я думал об этом. Даже если бы п-путь сюда занимал меньше сорока минут, я б-бы не стал рисковать. Если все з-затянется, нас убьют, а она п-попадет… К ученым.
Я некоторое время осознавала сказанное, а потом улеглась, насколько могла, отвернувшись к стенке. Это так мило. Придурок в корне ошибался, он при всем своем уме был идиотом, и это так мило. Я не знаю, что творится в голове у Лиминали, но по поводу завтрашнего пробуждения я ей не завидую.
Еще, конечно, стоило бы узнать у обормота, что он за фрукт, но общаться с ним расхотелось. На том свете непременно сведем счеты. Пижама кололась и натирала поясницу, мне не выдали под эту дрянь нижнего белья, кожа головы умоляла о душе, а мне просто ничего не хотелось.
– П-прости. Но наш единственный шанс – это п-пройти «Куб».
«Тогда у нас нет шансов».
– П-послушай… М-мне тоже не нравится решение. Хотя бы п-потому, что я получил нужные данные.
Я открыла глаза, на удивление быстро поняв, о чем это он.
– Что?
– Да. Т-терминал закачал в меня информацию, не всю, правда. Д-для нее есть, э-э-э… Лекарство.
Эх. Да, везет ей.
– Кстати, ты помнишь, что она назвала тебя по имени?
– К-когда?
– Я имею в виду «твое» имя. Пока тебя прилепило к этому прибору, она села рядом и назвала тебя по имени. Не «Валкиином».
Тишина. Дональд думает. Не знаю, что он там использует, – загадочное чутье или не менее загадочный ум, – но он думает. Ну, пускай. Полезно ведь.
– Это с-странно. Как она узнала?
– Скоро спросим у нее.
Дональд, к счастью, промолчал. Я лелеяла слабую надежду, что новый повод подумать капнет хоть чуть-чуть на нужную чашу весов. Потому что мы не сможем скоординировать свои действия – ни по дороге на казнь, ни в изнанке, а значит, наш шанс – это Лиминаль.
«Наш».
Алекса, ты жалкая. Тебе же не нужен никто. Если получится, ты сама вытащишь идиота – за задницу, но вытащишь. Если у тебя не получится – ты расстроишься, но вспомнишь, что зачем-то дошла до этого момента, а значит, есть смысл дойти и до следующего. Всегда есть пункт Б, правда?
Я слушала себя и поражалась до тех пор, пока не заснула.
Что, кстати, тоже было по-своему поразительно.
* * *
В огромном лифте, который из тюремных бараков должен был поднять нас наверх, были стулья и даже диванчик.
– Переодевайтесь.
Охранник стоял свободно и расслабленно, и если бы не прикрытие, я бы его разделала даже без своего скафандра. Я потянула через голову пижамную рубашку. Оно, конечно, нехорошо еще и бесплатный стриптиз показывать, но что делать. В некоторых мирах пытают перед казнью, просто для развлечения толпы. Где мозги вскрывают, где насилуют сутки кряду – что ни мир, то свои вкусы. На Х67 жаждут видеть в «Кубе» свеженьких и бодрых.
Тоже своего рода извращение.
– Синдикат дал вам десять минут потрещать, – сказал охранник, выходя наружу. – И без хрени мне тут. Если что, упеленаем спецпластом.
Прикрытие опустило стволы и потопало за ним. Дверца в тяжелых створках хлопнула, и десять минут пошли. Попялились на переодевающуюся и вышли с миром. Ну что за цивилизованная мафия, загляденье просто.
С утра к нам заглянул представитель правящего синдиката, потом какой-то местный священник-еретик: вроде как покаяться предлагал. Потом прибежал настырный паренек из сил планетарной самозащиты: очень его заинтересовало, чем убили доктора. Намекал, что верит нам, но ничего поделать не может.
