Песнь ветра. Между западом и югом

– Она нас не коснётся! – самоуверенно, с восторгом, объявил советник и остальные чиновники его поддержали. – Мы подписали мирные соглашения со всеми королевствами Юга! Эра мира, Объявленная Азовом Третьим, наступила! Хвала стихиям!

– Хвала стихиям! – ответил ему хор голосов.

Сирел смотрел на восторженные лица советников и Легатов и не мог понять, кто сошёл с ума – они или он. Кто-то прикоснулся к его руке. Третий обернулся и увидел свою старшую единокровную сестру Юну, одетую в карминовую мантию ордена Матерей.

– Это бесполезно, братец, – покачала головой женщина. Чёрные перья на её головном уборе укоризненно колыхались, – они не станут слушать, пока кто-нибудь не прольёт пару вёдер невинной крови на их шёлковые простыни.

– Я должен что-то сделать! – Сирел упрямо нахмурился.

Неон и Артес подошли поближе, но не успели ничего сказать: Третий в два прыжка преодолел ступени, ведущие к тронам, и замер напротив отца.

В бледных глазах императора Бельфегора мелькнуло удивление, тут же сменившееся гневом. Худое лицо осунулось ещё больше, во взгляде зажглась ненависть.

– Посланник уже здесь, за Янтарной пустыней, – сказал Сирел чётко, в наступившей тишине, – Я его чую! Я вижу знаки его присутствия! И мы не имеем права плевать на безопасность нашей страны!

– Неудивительно, что ты их чуешь! – ответил ему отец чуть хриплым голосом. – Но твоих подозрений нам мало.

– Отец, прошу, послушай! – Сирел дал слабину, на миг ссутулив плечи и добавив в просьбу оттенок мольбы.

Он так и не смог понять, за что отец возненавидел его ещё в детстве, и эта недосказанность мешала ему разговаривать с Императором хладнокровно.

– Я устал от твоих выходок! – взорвался Бельфегор, повысив голос. Ветер, стихия Императора, ворвался в узкие окна, колыхая знамёна, и пороша снегом чёрные одеяния советников, – Убирайся!

Сирел выпрямился, холодно глядя в глаза отцу. Лёд, казалось, сковал его сердце, сменившись, тут же, жгучим пламенем злости. Третий наследник церемонно поклонился, нарочито медленно спустился по ступеням и вышел из зала Советов, сопровождаемый неодобрительными взглядами чиновников. Лишь братья и сестра сочувствовали ему, но никак не могли помочь.

Мужчина вышел из ворот дворца, глубоко вздохнул, наполняя лёгкие колким зимним воздухом. Прохожие, одетые как вороны, укрыв головы шапками в виде птичьих голов, неистово плясали под звуки ритуальной мелодии. Птицы каркали, вылетая из храмов, а их добыча – кусочки свежей свинины и говядины, падали на заснеженные тротуары.

– Да минует Смерть каждого из нас! – пропел Жрец Огня, танцуя мимо наследника.

– Ещё одно глупое имперское суеверие! – заметил наследник, сам себе под нос, и содрал с головы украшенный перьями шлем.

Он быстро шёл сквозь танцующую толпу вниз к узким переулкам Нижнего города, подальше от суеверного и суетного дворца. Сирел уже не чувствовал ни ненависти, ни злости. В душе его зрела странная, упрямая, решимость. Он знал, что ему делать и никакие предрассудки не могли его остановить. Люди окликали его, просили надеть шлем обратно, не навлекать на себя внимание Смерти. Но Третьему наследнику было плевать.

Белый снег падал на его чёрные волосы, ветер поднимал полы тёмно-синего плаща. Вслед ему летели протяжные, тоскливые, переливы волынки, дрожали, танцуя, синие знамёна, деревья тянули к серому небу тонкие, озябшие руки-ветви, вороньё пело свою злорадную песню. День Смерти был в самом разгаре.

Глава 3. Предчувствие

Beltaine – Parcel of Rogues

Весенний воздух был насыщен сладостным ароматом мокрой молодой листвы. За сине-серой пеленой туч скрылось светило. Тихие раскаты грома ещё слышны были над горной грядой, окаймляющей горизонт, но здесь, над столицей, дождь уже прошёл. Ветер кружил над вершиной Материнской горы, то лаская камни нежным дуновением, то нападая вихрем, крошащим древнюю породу.

В Пиршественном Зале яблоку негде было упасть: так много гостей съехалось на праздник. Треугольные колонны зала были увешаны цветочными венками из синих и красных цветов. Древние зодчие вырезали дворец из скалы, а большой зал находился точно в его центре, поэтому окна у него были лишь на потолке и образовывали небольшой купол, в который закатное солнце бросало косые лучи.

На возвышении у Северной стены стояли три трона: золотой в центре, бронзовый справа и серебряный слева. А на тронах восседали Правители Империи: Император Бельфегор, его брат-Казначей Ирий и брат-Воевода Леон. За столом чуть ниже расположились советники, жены и дети правителей.

Первый Наследник Императора, Артес Первый, до сих пор не мог прийти в себя от радости. Сегодня пятого дня Травяного месяца, он впервые стал отцом.

– Я ещё сомневаюсь насчёт имени, но думаю, что из звуков Купола Имянаречения лучше всего составить имя Свирь! – сильный голос Артеса далеко разносился по каменному залу.

– Свирь? – удивился Неон, тревожно стрельнув глазами на младшего брата.

Сирел ответил ему спокойной полуулыбкой:

– Хорошее имя. Красивое.

– Долго же нам пришлось мёрзнуть! – заметил Неон, недовольно. – Почему нельзя ждать в помещении?

Он до сих пор не мог отогреться. С момента схваток до рождения ребёнка, будущий отец и его родня стояли на самой вершине Материнской горы, слушая Песни Ветра.

– В следующий раз одевайся теплее! – хлопнул его по худому плечу Сирел усмехнувшись. – Не сомневаюсь, что своё отцовство ты спланируешь на более тёплое время года.

– Только не в Огненный! Говорят, все рождённые в Огненный – страшные зануды! – весело окликнула их Юна, махнув рукавом карминовой мантии.

Второй, рождённый в Огненный, ничуть не обидевшись, погрозил ей пальцем.

Со столов, стоявших ниже, в спину Сирелу прилетела ложка. Мужчина поморщился и обернулся. Но у Бовы, что привлёк его внимание, вид был вполне серьёзный. Судя по мокрому плащу, да следам грязи под скамьёй, он только прибыл на праздник. Тарелка перед ним была пуста. Третий слегка повернулся на стуле, словно бы поправить тяжёлые складки своего парадного лазоревого плаща. Тонкий свиток желтоватой бумаги скользнул ему в ладонь, как юркая змейка. Выпрямившись, наследник развернул бумагу под столом и прочитал.

– Ты совершенно не следишь за своим лицом, Сирел, – прошипел Неон, ткнув брата локтем.

– За что, вихрь тебя возьми? – огрызнулся Третий.

Локти будущего казначея были так же остры, как и его язык. Второй наследник никогда не делал лишних движений без повода, однако сегодня он опоздал: Тагал Северная, первая жена императора Бельфегора, мать Юны, Артеса, Ирики и Ямала, успела заметить тень тревоги и злости на лице своего пасынка, но расценила это по-своему.

– Сирел, – окликнула она Третьего наследника, – нельзя предаваться унынию в такой день. Ты же не хочешь навлечь беду на свою племянницу?

– Конечно не хочу, – ответил ей Третий, сжав записку в кулаке.

Его отец, Бельфегор Первый, прервал беседу с советниками и обратил на сына взгляд своих холодных, бледных глаз.

– Тогда какая мысль так омрачила твоё лицо? – продолжала настаивать Первая Жена Императора. – О чём ты думал?

Артес поёрзал на стуле, ссутулив широкие плечи, Неон замер, неестественно выпрямив спину. Салахиль, невеста Третьего наследника и его же двоюродная сестра, устремила на него взгляд сердитый и недовольный. К императору приблизился советник Илим и что-то зашептал, кося глазами на Третьего. Вторая Жена Императора – Лия Западная, мать Неона, его сестры и брата, состроила на лице выражение бесконечной усталости и презрения. Советники, как по команде, скривили рты, устремив на наследника неодобрительные взгляды.

И Сирел не выдержал. Тяжёлые, масляные светильники, весящие под потолком на массивных цепях, противно заскрипели под напором неизвестно откуда взявшегося ветра. Третий наследник поднялся.

– О войне, – громко ответил он. Зал ахнул, оскорблённый грубейшим нарушением традиций. – Позволь мне выйти, отец.

Сирел с насмешкой поклонился правителям и ушёл, не дожидаясь ответа. В след ему летел гневный ропот толпы.

Бова догнал его почти сразу, стоило Сирелу ступить под своды широкого коридора, ведущего из дворца. На стенах теснились изображения, посвящённые войнам с Посланниками. Абааасы картинно распахивали полные зубов пасти и шли войной на могучих великанов-Правителей. За полторы тысячи лет этими мозаиками украсили весь дворец, даже самые тёмные и далёкие проходы. Посланников неизменно изображали страшными, тощими. Черты их лиц, бледные, смазанные, резко контрастировали с черноволосыми и яркими образами Правителей.

– Какой ветер дует в твоей пустой голове! – выпалил трибун южного гарнизона, догоняя друга. Латы, скрытые зелёным плащом, гремели в такт его шагам.

– Лучше расскажи мне, что за новости ты принёс! – ответил Сирел, разворачиваясь к Бове. Он поднял зажатую в кулаке записку на уровень лица, – что за бред?

– Это не бред! – Бова нахмурился. – Я только что оттуда.

– И?

– Всё сгорело! Все рукописи и свитки.

– Да как такое вообще могло произойти? – разъярился Сирел.

– Говорят, несчастный случай: писарь забыл забрать светильник и тот упал на ветхую бумагу.

– Ты сам-то в это веришь?

– Конечно, нет. Но копать под префекта городской стражи не могу. Это выше моих полномочий.

– Император знает? – Сирел смирил гнев, глубоко вздохнув.

– Ему сообщат после праздника, в соответствующей обстановке, – язвительно заметил Бова. – Ты-то о чём думал?

– Сам не знаю, – Третий прижал руку к виску, морщась от головной боли. – Надоели эти многозначительные взгляды и шепотки.

– Будто у тебя есть выбор, – пожал плечами Бова. – Что у тебя осталось, в итоге? Тот жалкий эскиз?

– Ничуть и не жалкий, – ответил Сирел. – Хоть он и неподробный, но, зато теперь мы знаем, что искать.

– Вопрос только где? – Бова зло сплюнул. – Великая Библиотека Индигира только что частично сгорела. Весьма удачно сгорела. Но кому это было нужно?

– Теперь ты мне веришь? – Сирел посмотрел в глаза другу.

– Верю? Во что? В тайную организацию ахедов, которая уничтожает королевства изнутри? Или в то, что побеждённые Посланники вдруг вернулись и жгут книги о себе? – жёстко спросил Бова, вскинув иссечённую шрамом бровь. – Ты одержим, Сирел. Знаешь, как тебя советники называют?

– Брехливым псом? – Сирел только усмехнулся, устало.

– Именно! – Бова зло ткнул его кулаком в плечо. Трибун южного гарнизона развернулся, вглядываясь в лик последнего Посланника с золотыми волосами, изображённого на стене, – конечно, я на твоей стороне. Но во имя всех стихий и великих прародителей, я надеюсь, ты ошибаешься.

В Верхнем городе, в Обители Матерей ярко горел свет. Похожее на пирамиду здание украшали статуи и барельефы с кошками. Юна, вступившая в должность Верховной Матери Индигира пять лет назад, стояла у окна и глядела на вечерний город. В её кабинете присутствовали ещё Матери, и они нервничали, ожидая порядком запоздавшего посетителя.

– Салахиль, дочь Леона Второго, прибыла, – объявила секретарь, открыв дверь и впустив в помещение девушку в бордовом плаще.

– Проходи, милая, – кивнула Юна обернувшись.

Салахиль сбросила плащ, небрежно швырнув его в руки секретарю и прошла в центр, держа голову несколько выше, чем требовали приличия. Её платье сложного красного цвета отливало фиолетовым, что тоже было несколько вызывающе для ещё незамужней девушки.

– Итак, ты уверена, что хочешь служить нашему ордену? – Юна была невозмутима.

– Хочу, – кивнула невеста Сирела.

Она была недурна собой, но высокомерие, проскальзывающее порой на её лице, портило этот облик.

– В качестве Подруги ордена. Скоро я стану женой Воеводы, и моя помощь будет просто необходима Матерям!

Карминовые мантии женщин, сидящих в комнате, слегка заволновались, выражая удивление. Но голоса никто не подал. Юна также осталась спокойной. Только вздохнула, про себя, в который раз отметив, как сильно девушка отличается от своего покойного брата Тейна.

– Что же, желание твоё мы исполним и с радостью примем тебя, как Подругу. Мать Ингода, – обратилась Юна к полненькой, невысокой Матери, – вы будете наставлять нашу юную Подругу.

– Почту за честь, Мать Индигира.

– Надеюсь, наша дружба принесёт гармонию в мир, – Юна чуть склонила голову, глядя в глаза двоюродной сестре.

Но Салахиль осталась безучастной, только мельком посмотрелась в изящное зеркало, что носила на цепочке, как кулон. Окинув Ингоду разочарованным взглядом, она попрощалась и вышла из кабинета.

Три правителя и их жены собрались вечером в общих покоях дворца. Советники, так как приходились близкими родственниками нынешним властителям, также были приглашены. Весть о пожаре в Великой Библиотеке уже достигла ушей знати, и новость эта теперь не давала им покоя.

– Это ужасная трагедия! – Илим прижал руку к сердцу.

– Но как такое могло произойти? – недоумевала Тагал Северная. – Ведь Хранители Библиотеки люди ответственные! Иных не берут на эту должность.

– Говорят, – Илим понизил голос, привлекая внимание, – это поджог!

Толпа ахнула. Зароптала.

– Но кому это было нужно? – равнодушно пожала плечами Лия Западная. – Зачем жечь книги о Посланниках? Кому до них есть дело?

– Кому, кому… – загадочно проговорил Илим. – Кто в последнее время твердит об их прибытии? Кто собирает редких абаасов со всей страны, свозит в Индигир и пугает нас?

– Уж не на Третьего ли Наследника ты наговариваешь? – возмутился Воевода Леон.

– Пусть меня разразит гром, а ветер перестанет петь моё имя! – Илим поднялся. – Но я уверен, это его рук дело!

– Но зачем ему сжигать библиотеку? Это не очень разумно. Ведь ему негде теперь брать сведения о Посланниках, – покачал головой Казначей Ирий. – Как¬-то это не очень логично.

– Не только у него теперь нет сведений о Посланниках, – покачал головой Илим, – но и мы теперь слепы. Нет больше у нас способов опровергнуть его слова. Он теперь станет источником знаний о враге. А может быть… – Илим сделал многозначительную паузу, окинув свою родню тяжёлым взглядом, – может быть, теперь он сам станет врагом!

– Ерунда! – вскочил Леон со своего места.

– Глупости! – испугалась Тагал.

– Бред. – покачала головой Лия.

– Подумайте сами, – перекричал их Илим, – что ждёт бутона в нашей империи? Он станет Воеводой, только если наш Император больше не женится. И Бельфегор даже милостиво согласился дать ему такую возможность! Но что сделал безродный? Отказался жениться на твоей, Леон, дочери, тем самым отвергнув дар, данный Правителями! Три года он служил на Юге, прости Праматерь, как обычный центурион, а мы надеялись, что его эта ссылка образумит. Но вот он вернулся и что мы увидели? Он снова отказался от величайшей должности в империи! И все ради чего? Кто в силах понять его мотивы? Быть может, он так зол на императорских жён, на членов совета, что выносил страшный план мести! Внушить нам мысль, будто Азов Шестой не справился, не снял проклятие. Расшатать веру народа в Правителей, подорвать авторитет армии. Быть может, там, на юге, он три года обучался у ахедов? Вдруг, он один из них! Что, если он – наш первейший враг!

– Праотец тебя побери! – разъярился Леон. – Что ты несёшь?! Как ты смеешь говорить о своём будущем Воеводе такие вещи! Сирел – верный пёс империи!

– Что ж тогда этот «верный пёс» никак не женится на твоей дочери и не укрепит свои права на трон? Без этого брака – он просто безродный бутон, позорящий своим существованием наш род!

Шум, поднявший в зале, разнёсся далеко за его пределы. Взмыли в воздух испуганные птицы за окном, вздрогнули стражники в коридоре. Один только император Бельфегор, казалось, не был удивлён или озадачен. Взгляд его бледных глаз был далёк от происходящего, казалось, он полностью ушёл в свои тревожные мысли.

Материнская гора вся была пронизана ходами и пещерами, словно муравейник. Алхимическая лаборатория находилась на северном склоне, почти необитаемом из-за отсутствия света, да и дорога туда шла через лабиринт холодных и сырых ходов. Сирел этот путь знал, почти с самого детства, когда остался на попечении у Тейна. Тот часто наведывался к алхимикам, только дела свои обсуждал за закрытыми дверьми. Теперь у Сирела был свой вопрос к друидам.

Наконец, в конце пути, показалась высокая деревянная дверь, украшенная барельефами древних алхимических символов. Знаки стихий там были начертаны старым, уже запрещённым в империи, способом. Третий наследник взялся за медное кольцо в пасти абааса и постучал четыре раза. Через минуту дверь со скрипом отворилась.

– Зачем ты пришёл? – спросил его маг огня Омогой, сдвину чёрные брови.

Он всегда был таким, сколько Сирел помнил: одинаково суров со всеми, авторитетов не признавал, но и не презирал людей только за их происхождение.

– А, Сирел! Проходи, не стой на пороге, – послышался голос друида-врачевателя Эллея.

Старик был слеп, но это ему, казалось, не мешало. Он был главным врачевателем Императорской семьи.

– Омогой, мне не удобно вас беспокоить в столь поздний час, но всё же, – Третий подошёл к столу и развернул свёрнутый в рулон свиток старого пергамента, где сохранился отвергнутый эскиз мозаики времён Последней Войны с Западом. – Вы не расскажете мне вот об этом предмете, – он приставил палец к одной из деталей рисунка.

Маг огня нахмурился ещё больше, глядя на пергамент, поднял на наследника тяжёлый взгляд чёрных глаз:

– «Гнев Солнца» уничтожен. Чертежей не сохранилось.

– Неужели, наследник, тебя интересует эта легенда?

– Я не уверен, что это легенда, – покачал головой Третий, – Тейн тоже искал эти чертежи, а у меня нет причин сомневаться в нём.

– И зря, – оборвал его Омогой. – Тейн вечно совал свой нос туда, куда не следует.

– Так что вы ответили ему? Неужели тоже, что говорите мне?

– Да, Сирел. «Гнев Солнца» уничтожен, а его создатель сошёл с ума. И мы повторяем это и для тебя.

– Почему? – Третий не выказал ни возмущения, ни разочарования.

– Потому что мы вынуждены. И мы не вольны нарушить свою клятву, – покачал головой Эллей.

Друид приблизился к наследнику и взял его за руку, увлекая за собой вглубь комнаты:

– Погляди лучше, что я изобрёл.

Сирел схватил рисунок со стола и спрятал обратно в карман плаща, скрутив небрежно. Друид подвёл мужчину к столу, занятому пробирками и ретортами, склянками, горелками и трубками. Сирел в этом не разбирался, для него алхимия была наукой странной и непонятной. Кому она была нужна в их мире, где друиды могли исцелять, а вода из Источника Жизни возвращала молодость и силу?

– Вот это, – Эллей взял со стола запечатанный пузырёк, – средство от жара. И мне удалось обойтись без живой воды.

– А какой был смысл без неё обходиться? – пожал плечами Сирел. После недавнего разочарования Третий не испытывал интереса к научным изысканиям друида.

– В том, что рано или поздно Воды Жизни иссякнут и магия уйдёт из мира. Вот тогда человечество окажется один на один с болезнями и ранами. Мы должны быть готовы.

– Это будущее слишком далеко и слишком туманно, – отмахнулся Сирел, – а вот абаасы и ахеды кружат у наших границ уже сегодня!

– Это будущее не так уж и далеко. Полторы тысячи лет назад были маги всех стихий, сто лет назад погиб последний маг двух стихий. Нынче остались только маги одной стихии.

– Ну а Источник Жизни здесь причём?

– Ты же хочешь снять проклятие? – неожиданно серьёзно спросил Эллей. Омогой тоже подступил ближе.

– Хочу, – осторожно согласился Сирел.

– Тогда узнай, что было украдено из Великой Библиотеки.

– А что было украдено? – насторожился Третий, который впервые слышал об этом.

Но друид и маг промолчали.

– Значит, Азов Третий проклятие не снял, – заключил Сирел, сердито. Он откинул со лба прядь иссиня-чёрных волос и сжал кулаки, – и вы молчите?!

– Сирел, наше положение и без того шатко.

– А я, по-вашему, могу рисковать головой бездумно? – разозлился Третий.

– Бутон ты или нет, но будущего Правителя не казнят, – проворчал Омогой.

– Так помогите мне! Расскажите о «Гневе Солнца»!

– Мы не можем. С нас взяли клятву, – ответил Эллей, – и поверь, мёртвые мы тебе точно ничем не поможем.

– Да какой от вас вообще толк! – Сирел вышел из себя и стукнул кулаком по столу. Как назло, его рука попала точно по одной из колб. Кровь закапала с его правой ладони.

– Мы понимаем твою злость, наследник, – Эллей спокойно взял его руку в свою сморщенную ладонь, второй ладонью он накрыл порез, – но мы на твоей стороне.

Руки друида словно засветились изнутри. Тепло охватило кулак наследника, вошло в кровь, достигло сердца, исцеляя и успокаивая.

Carreg Lafar – Afon Yr Haf

В императорских садах, разбитых на склонах Материнской горы, суетились садовники. Звуки расположенного у подножия горы Индигира практически не долетали до дворцовых высот. В центральной части сада летом пылали алой листвой могучие клёны, под их тенью цвели кустарники с сиреневыми, нежными цветками. Но пока, весной, кругом поднимались к небу только робкие бледно-зелёные ростки, да чернела перекопанная земля.

Нынешние жёны правителей предпочитали красно-фиолетовую гамму центральной аллеи, подчёркнутую синими цветочными бордюрами вдоль дорожек и фонтанов.

Сирел не любил центр сада, с его вычурными клумбами и обилием красного, женского цвета. Его мать в эту часть парка никогда не пускали, поэтому она разбила свой маленький садик между скал. Высокие стены не давали ветру унести плодородную землю, но и солнце не имело сюда полноценного доступа. Поэтому в этом уголке росли только тенелюбивые растения, да куст белых роз, что мать Третьего наследника посадила в насмешку над предрассудками дворца.

Садик приходил во всё большее запустение: вьюнки плотной пеленой засохших побегов закрыли каменную кладку над входом, клумбы смешались с газоном, неухоженная трава доставала человеку до пояса. Плющи плотно укрывали стены, ползли по скалам в недосягаемую высь, оплетали гнилые скамьи и каменный столик, крышу беседки и деревья.

За три года, что Сирел служил на юге, куст белых роз разросся, ощетинившись острыми колючками, и уже давно не цвёл. Качели, что раньше весело покачивались под веткой крепкого дуба, ныне лежали в грязи, под слоем прелой листвой. В углу сиротливо стояла мраморная статуя Дриады, хранительницы природы. Мать Сирела больше других стихий почитала Землю и Воду, передав сыну настороженное отношение к Огню. Дриада охраняла её покой, защищала её сад, но саму её не сберегла.

Сегодня Сирел пришёл сюда, дабы поразмышлять, в тишине. В основании статуи, в потайном отделении, он хранил свои записи, чертежи и дневники ветеранов последней войны. Третий копал под печать секретности, наложенную прошлым императором, и никто не должен был об этом знать.

Мужчина прикоснулся к холодной щеке каменной статуи, разглядывая облупившуюся позолоту на мраморных волосах. На лице её пролегли высохшие дорожки от дождевой воды, словно Дриада оплакивала свою подопечную. Засохшие побеги плотно окутали её, соединив со стеной узорчатым плащом.

Внезапно, старая деревянная дверь, с остатками алой краски, отворилась: на пороге в косых солнечных лучах появился Артес, с маленьким красным свёртком на руках. Красивое лицо будущего императора сияло счастливой улыбкой. Свёрток пошевелился, издав тихий писк.

– Сирел! Смотри, кого я принёс! – продолжая улыбаться, он приблизился к статуе и аккуратно передал свёрток брату.

Сирел осторожно взял ребёнка на руки, придержав головку, и откинул угол покрывала. На него, щурясь и зевая, глядела синеглазая и темноволосая девочка, крайне похожая на своего отца.

– Ты заметил, что и ей передалась наша горбинка на носу?

Горбинка была единственной чертой, что роднила всех отпрысков первых императоров и неизменно передавалась из поколения в поколение. Даже детям Белых Роз.

– Жаль только, что девочек она не очень красит, – удручённо кивнул Артес и обернулся к статуе. – Нет, ну надо же! Золотые волосы. И кто только такое придумал!

– Говорят, что на северо-востоке живут люди с волосами цвета бронзы, отчего не может быть и золотоволосых? – рассеянно заметил Сирел, думая о своём.

– Да ну, – отмахнулся Артес, забирая девочку обратно, – Скорее Западный ветер розами запахнет!

– И это мне говорит человек, разделяющий суеверные настроения женской части дворца! – покачал головой Третий.

– Сам виноват. Необязательно быть суеверным, чтоб уважать чужие взгляды. Ну не хотят они в праздники говорить о политике и войне, неужели так сложно промолчать было? – лёгкий упрёк был слышен в голосе мужчины. – Бросил меня одного.