скачать книгу бесплатно
Что же касается новопассита, то я скупала его коробками. Я «подсела» на новопассит, как слабовольный подросток на героин. И далеко не всегда эти сладко пахнущие капли могли угомонить ночную лихорадку моего растревоженного сердца. В лучшем случае я проваливалась в полный странных ярких сновидений полусон-полубред. После такого сна я чувствовала себя не отдохнувшей, а окончательно добитой.
В общем, ничего они не понимают в безответной любви, эти жизнерадостные телефонные консультанты.
Если бы можно было усыпить человека на время! Заснуть на пару лет – а потом проснуться с румянцем бодрости на отдохнувшем лице. Выстрадать положенное во сне. Проснуться обновленной и нечуткой к огненным взглядам брюнетов, которые пудрят тебе мозги. Временная летаргия. Идеальная панацея для таких, как я, для слабых женщин, влюбленных в манипуляторов.
Если бы он сразу дал мне понять – ничего, мол, не выйдет, ты, дорогая, баба хорошая, но не в моем вкусе, можешь зарубить это на своем курносом носу, – я бы, честное слово, смирилась. Но нет – он постоянно меня обнадеживал.
Однажды он пригласил меня на рок-концерт.
Спрашивается, почему бы ему было не позвать Веру из бухгалтерии или Наденьку из службы анонсов. Но он выбрал именно меня. Я восприняла это как знак свыше и расстаралась, балда. Купила кожаные штаны и бандану – чтобы выдержать рок-стиль. Увидев меня, он рассмеялся. Панибратский хлопок по плечу – и из почти двойника ранней Шер я развенчана в нелепую тетку в странном одеянии.
– Сними эту бандану, старушка! На нас все смотрят, я стесняюсь. А эти кожаные штаны тебя полнят!
Весь концерт я просидела как на иголках. Никакого удовольствия не получила и даже не запомнила, кто именно выступал. Я комкала в руках кожаную бандану и мечтала под землю провалиться. Мне казалось, что все окружающие смотрят на меня насмешливо. И я чувствовала себя бочкой жира, хотя в зале было полно женщин куда толще меня.
Мне хотелось поскорее попасть домой и переодеться.
Но когда концерт закончился, он предложил вместе поужинать. Я растерялась. С одной стороны, я так давно мечтала об этом – вкушать буржуазную клубнику под пышной шапкой взбитых сливок и чтобы напротив сидел он. И молча любовался бы мною и тем, как я ем. С другой стороны, я почему-то продолжала чувствовать себя уродиной. Я была красивой, совершенно точно. Но в глазах моих не было того особенного блеска, который отличает настоящую красавицу от самозванки.
И все же я согласилась. Я знала, что никогда не прощу себе упущенной возможности. Ничто не огорчает так, как то, что мы не сделали когда-то, хотя и могли.
Он привел меня в китайский ресторан на проспекте Мира. Я заказала экзотический десерт – боярышник в кляре. Но есть от волнения не могла – вилкой катала кусочки теста по луже патоки и совершенно по-идиотски молчала.
А он, представьте себе, говорил о любви. Не о любви ко мне, конечно, а об абстрактной любви. Но звучало это обнадеживающе. И правда, если он ни на что не хотел намекнуть, то почему поднял именно эту тему? Почему не завел разговор о чем-нибудь безопасном – о растущих ценах на автомобили или стратегических особенностях хоккея на траве.
– Любовь – это самый опасный противник, – говорил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Никогда не знаешь, на какую уловку она пойдет в следующий раз, чтобы выставить тебя полным дураком.
– Тебе так не везло в любви? Я затаила дыхание.
– У меня было много женщин, но все как одна суки. Ненавижу сук. Именно поэтому я решил изменить свое отношение к любви.
– И?
Кажется, в тот момент у меня поднялась температура. Такое странное ощущение – как будто бы сердце растеклось по всему организму, как ртутные шарики.
– Понимаешь, я всегда был слишком категоричным. Я обращал внимание только на тех женщин, появление которых было сродни удару под дых. Знаешь, старушка, есть такие люди, которые кровь заставляют закипеть.
Уж я-то знаю, подумала я, тщетно пытаясь остановить кипение.
– Такие люди делают тебя несчастным, – он раздраженно отодвинул свою тарелку с острым рисом. – Можно попробовать твой боярышник?
– Конечно, – прошептала я.
Я знала, что сейчас, вот сейчас, он скажет что-то важное.
Но он принялся сосредоточенно жевать. Мне пришлось ждать по меньшей мере десять минут, пока он справился с десертом и с помощью зубочистки избавился от остатков патоки, прилипших к зубам.
– Так вот. В последнее время я стараюсь обращать внимание не только на девушек, которые одним взглядом отправляют тебя в нокаут. Я подумал – а что если любовь иногда подкрадывается исподтишка? А ты увиливаешь от нее, упорно поворачиваясь спиной.
К чему он это? Неужели имеет в виду меня? Я сидела напротив него и улыбалась. Проснись и пой, корова в кожаных штанах! Конечно, он имеет в виду тебя, а кого же еще? Не официантку же, которая только и успевает подносить ему сливовое вино.
– Совершенно с тобой согласна.
– Вот видишь! – возликовал он. – Значит, не один я так считаю. Значит, это правда.
– Я тоже часто об этом думаю. – Воодушевленная хрупким теплом, вдруг возникшим между нами, я протянула руку и погладила его по щеке. Он улыбнулся, я смутилась.
Благословенное тепло, нежное, как бутон подснежника. Если правильно за ним ухаживать, лелеять его и подпитывать, то оно может разрастись в вибрирующий огонь.
– Именно по этой причине я и пригласил сегодня тебя…
Вот оно! Наконец-то! Йе-е-ессссс!
Без преувеличений – я готова была вспрыгнуть на стол прямо в уродующих мою (толстую? Или не хуже, чем у других?) задницу штанах, каблуками раскидать тарелки и исполнить что-нибудь зажигательное и энергичное под «Танец с саблями», например.
– Я… я очень рада… Правда.
– Я хотел поговорить с тобой. Уверен, ты все правильно поймешь. Ты всегда казалась мне умной.
Я подалась вперед.
– Продолжай.
– Это касается Веры. Веры из бухгалтерии. Мне казалось, вы подруги.
Многоголосый хор ангелов в моей голове оборвал свое пение.
– Ну… не то чтобы подруги. Так, общаемся от случая к случаю. А что?
– В последнее время я много о ней думаю.
– Обо мне? – на всякий случай уточнила я.
– О ней. О Вере. Я вдруг подумал, а вдруг она – именно то, что я искал?..
…Подонок. Подлец.
Я прислонилась лбом к стеклу. Автобус трясло. Жалко, что в общественном транспорте нельзя курить. Как он мог так поступить со мной? Это не вчера произошло, но запомнилось, как и все горькие обиды, ярко. Неужели он просто ничего не заметил? Как я смотрела на него, как я, подобно отважной амазонке, охотилась за его взглядом? Как я радовалась его улыбке, как волновалась, когда разговаривала с ним? Как можно быть настолько нечутким? Или он просто был садистом? Сознательно ловил от этого кайф?
Если бы можно было с ним поговорить… Сейчас я бы не постеснялась. Почему я не догадалась обо всем его расспросить? Как безвольное бревно, поплыла по течению, влекомая кипящей яростью…
Автобусы я не люблю. Такое впечатление, что водитель нарочно тормозит как можно резче, чтобы пассажиры, как кегли, повалились друг на друга. Вот и сейчас – не успела я задуматься, как мне отдавили ногу. А на мне, между прочим, были бежевые замшевые сапожки, сшитые одним авангардным модельером на заказ. На каждой щиколотке вышивка, имитирующая татуировку в кельтском стиле. Хотя к чему на зоне бежевые сапожки… Там мне выдадут другую этническую обувь – валенки.
И все же – странно… Из-за него я несколько лет прожила, словно в тюрьме. Он заточил меня в пространство, ограниченное одним-единственным человеком – им самим. И вот теперь я отправляюсь в настоящую тюрьму – из-за него же…
А прошлой зимой был еще такой случай.
Он позвонил мне поздним вечером, когда я уже легла спать.
– Солнышко! Ничего, что я так поздно?
Его голос, как выяснилось, работал эффективнее заточенного в алюминиевую кастрюлю будильника. Я так и подскочила на кровати. Сон как рукой сняло.
– Ничего страшного! Я еще и не думала ложиться.
– Ты, кажется, в Сокольниках живешь?
– Да.
– Просто у меня машина сломалась. Ее чинят сейчас, но им потребуется несколько часов. А на улице мороз – жуть. Может, на чай пригласишь… – он помолчал. – Конечно, если это неудобно, то я все пойму.
– Удобно! – взревела я. – Конечно, приезжай! Записывай адрес!
Разумеется, я оптимистично решила, что сломанная машина и непогода – это классический прием интеллигентного соблазнителя. Я наскоро застелила кровать и побежала в ванную брить подмышки. На мне были бигуди, я торопливо сдирала их, вырывая целые пучки волос. В итоге на моей голове получилось нечто, более всего напоминающее парик Долли Партон.
У него был мобильный телефон, и вскоре он позвонил еще раз, чтобы уточнить номер подъезда.
– Как, ты уже подъехал?! – Я ужаснулась. Мне не хотелось, чтобы он видел меня с растрепанными волосами, без косметики и в плюшевой пижаме с пятном от кетчупа на груди.
– Еще нет, но скоро буду… Знаешь, а я почему-то очень хочу тебя увидеть.
– Я тебя тоже.
– Я тортик купил. Ты любишь «Эстерхази»?
– Конечно! Мой любимый торт.
На самом деле я бы восхитилась, даже если бы он принес консервированную спаржу или рыбные палочки в панировке. Все, чем ему бы вздумалось угостить меня в ту ночь, я мгновенно возвела бы в ранг самого любимого блюда. Потому что это была бы еда, которая предшествует любви. Заниматься любовью с любимым человеком – разве не для этого я рождена на свет?
– Кажется, я только что поняла, в чем смысл жизни, – рассмеялась я.
– И в чем же?
– Потом расскажу. Главное, ты приезжай побыстрее.
– Хорошо. А ты надень, пожалуйста, белую рубашку, она мне так нравится!
– Что?
– Белую рубашку с вышивкой на кармане. Ты в ней так сексуальна.
Господи, он помнит мою одежду! А я столько времени была уверена, что он и присутствия-то моего не заметит, если я сама не подойду поздороваться.
– Конечно. Жду тебя.
– Целую.
И он отсоединился.
А я бросилась к шкафу, но рубашки с вышивкой на кармане не обнаружила. Запоздало вспомнила, что в порыве хозяйственности упрятала ее в корзину с грязным бельем. Отыскала рубашку в ворохе несвежих колгот. А что – не такая уж она и грязная. Только на воротнике полоска тонального крема. Но ее можно отстирать в раковине, а потом быстренько высушить под утюгом.
А что есть у меня в холодильнике?.. Какой кошмар, варенье заросло плесенью! Сколько месяцев стоит здесь эта банка?
Пока грелся утюг, я успела накрасить глаза, натянуть черные чулки с подвязками и подпилить ногти. Воротничок никак не хотел сохнуть, и в конце концов я решила оставить все как есть. Наверняка надолго эта рубашка на мне не задержится – раз он сам признался, что считает ее сексуальной. А судьба сексуальных вещей – быть сорванными в порыве страсти и в течение всего вечера небрежно валяться на полу. Растрепанные кудри я собрала в высокий хвост – получилось стильно.
А он все не появлялся. От скуки я решила испечь шарлотку. Сорок минут – и у нас будет душистый свежий пирог. После секса самое время поесть сладкого – можно прямо в постели. Я замесила в миксере тесто и обсыпала корицей яблоки. Хозяйничала и улыбалась. Какое же это счастье – готовить для любимого мужчины.
Прошло два часа, а он так и не появился. Поверх сексуальной рубашки мне пришлось надеть кардиган. В конце концов я и чулки сменила на рейтузы – ничего страшного, успею оперативно переодеться, пока он будет подниматься по лестнице.
На столе остывала шарлотка. Хотелось спать. Я сварила кофе и попробовала кусочек пирога. Вкусно. Включила телевизор – работал только ночной молодежный канал. Тупо понаблюдала за тем, как блондинистая Шакира виртуозно потрясает ягодицами. Вот бы и мне научиться быстро-быстро вращать попой в разных плоскостях – от мужиков отбоя бы не было.
Я не помню, как уснула. Утром обнаружила, что сижу в кресле, свернувшись калачиком. Ноги затекли, мышцы ныли, как после занятия аэробикой-латино, шею ломило. Я посмотрела на часы – половина одиннадцатого. Восхитительно, я опоздала на работу.
А он так и не приехал.
…В офисе я появилась через полчаса – и никто не посмел меня отчитывать, наверное, потому что у меня и так был похоронный вид. Косметику я смыла, а заново краситься не стала. Под глазами наметились синяки (но это была не та красноречивая синева, которая окаймляет глаза красивой женщины после бессонной ночи любви), голова не поворачивалась, потому что всю ночь я провела в прохладной комнате в рубашке с мокрым воротничком.
Он тоже опоздал. Я думала, что он виновато потупится или хотя бы попробует мне все объяснить. Но он подошел ко мне и как ни в чем не бывало хлопнул по плечу. Это он так со мной здоровался – терпеть не могу этот жест, допустимый в общении лишь с нелюбимыми женщинами.
– Прости, старушка! Хочешь орешков? – весело воскликнул он и протянул мне раскрытую пачку кешью.
– Нет, спасибо, – холодно отказалась я. – Знаешь, а я тебя вчера ждала.
Все-таки он немного смутился.
– Я понимаю. Прости, ради бога. Вчера у моей бабы день рождения был, я напился, и мы поссорились. И от отчаяния я начал звонить всем знакомым девушкам и напрашиваться в гости… Я идиот, извини, старушка…
… – Девушка, откуда же вы взялись тут, такая интересная?
Автобусный приставала совершенно не стеснялся обратиться ко мне, нарядно одетой задумчивой женщине, несмотря на то что был лохмат, не умыт и, кажется, изрядно пьян. Совсем молодой парень, блондин, широкое русское лицо, нос картошкой, веснушки. С трудом сфокусировал на мне взгляд, но улыбался вполне дружелюбно. Обычно я таких принципиально игнорирую. Хотя что уж там, я вообще стараюсь общественным транспортом не пользоваться.
Но в тот момент мне захотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Главным образом для того, чтобы отвязаться от куда более навязчивого собеседника – внутреннего голоса.
– Вы считаете меня интересной?
– Еще бы! Никогда раньше таких не встречал. Вы случайно не артистка?
– В некотором роде.
– Знаете, а я бы на вас женился, – простодушно улыбнулся он. – Не верите? Правильно, мужчинам доверять не стоит. А я все-таки правду говорю. Спорим?
Мне вдруг стало грустно. Что же я делаю? Уже с пьяными в автобусе кокетничаю… Цепляюсь, как за соломинку, за последние мгновения свободы. Я и не подозревала, что сердце может так ныть от самых обыкновенных вещей. Этот автобус мне надолго запомнится. Может быть, я буду даже скучать вот по этому никчемному блондину. Если я ему об этом сейчас скажу – не поверит.
– Простите меня. – Я решительно встала и пробралась к выходу. С этого момента у меня своя дорога.
