Предательство. Последние дни 2011 года

Благодарности от командования, полученные во время войны, не очень впечатляли – напечатаны они были на плохой бумаге, блеклая краска, уступали грамотам в его понимании. А награды вызывали почтение, трогал их Сергей осторожно. В прикосновении чувствовалось уважение, очевидно, это передалось ему от отца. Особое уважение Сергей испытывал к медали «За отвагу», которую отец иногда разрешал повесить на его грудь. Это были мгновения гордости, безумной радости. Сергей носился по комнате, превращая стулья в зенитные пулеметы, стрелял по самолетам противника. Шум и ажиотаж скоро надоедал всем, поэтому приходилось его успокаивать, утверждая, что враг повержен и уничтожен. Довольный мальчик скрытно поглаживал медаль и сильно расстраивался, когда медаль приходилось возвращать.

Они сидели рядом. Отец укладывал все обратно в пакет, а маленький Сергей периодически поглядывал на него и был уверен, что отец его защитит. Неизвестно от кого, неизвестно от чего, но обязательно защитит. От этой уверенности ему было легко, тепло и светло.

* * *

– Вы обратили внимание, что, когда говорят Америка, предполагается США. В этом главное достижение власти США.

– У нас фантазии хватило только на упрощенный вариант. В советские времена говорили партия, подразумевали Ленина. В современной России и не говорим, и не подразумеваем, – заметил Сергей Георгиевич.

– Что так скептически? – поинтересовался Олег Борисович.

– Долго объяснять. Давайте продолжим разговор о США.

Олег Борисович ничего не ответил, только одобрительно кивнул. Опять выглянуло солнце, ярко осветив сугробы. Тени от больших сосен, стоящих вдоль дороги, легли на нее, превратив ее в пешеходную зебру, лишь черные полоски отдавали синевато-голубым оттенком. Чуть дальше от сосен стояли одиночные березы, на ближайшей из них сидела синица и периодически меняла позу – подставляя под солнечные лучи то одну сторону тела, то другую. Она внимательно следила за мужчинами, как только они подошли на расстояние, которое она посчитала неприемлемым для себя, синица вспорхнула и быстро исчезла.

– Согласен, – подтвердил Олег Борисович. – На первое место по значимости для будущего Вы поставили факт возникновения движения «Захвати Уолл-стрит». На второе место, я предполагаю, Вы поставите начало гонки за президентское кресло?

– Нет, безусловно, это важное событие, но я бы обратил внимание на убийство Усамы бен Ладена.

Олег Борисович удивился, но постарался не особо это показывать.

– Да, я помню, что в прошлом году мы говорили на эту тему. Если я не ошибаюсь, Вы утверждали, что по тому, как он будет убит, можно многое сказать о его связи со спецслужбами США, – вспомнил Олег Борисович.

– Точно, было такое дело. Придется держать ответ, – согласился Сергей Георгиевич. – Пропускаю нюансы и сразу отмечаю главное.

– Предполагаю, сам факт убийства?

– Нет. Одну фотографию из Белого дома – президент Обама, госсекретарь Клинтон, высокопоставленные сотрудники Пентагона и Госдепа смотрят прямой репортаж о ликвидации Усамы бен Ладена.

– А что в этом странного? – удивился или сделал соответствующий вид Олег Борисович.

– Странно то, что из глухомани Пакистана идет прямой судьбоносный для всего мира репортаж, а в Белом доме не нашлось ни одного профессионального оператора, который показал бы Обаму и его команду одновременно с изображением на телеэкране.

– Что из этого следует?

– А следует то, что они чего-то боялись.

– И какой вывод?

– Предполагаю, что что-то они фальсифицируют, – высказал свое сомнение Сергей Георгиевич.

– Не смерть же самого бен Ладена? Это уж чересчур, на такое никто не подпишется, особенно президент США в начале очередного старта гонки за кресло президента, – заметил Олег Борисович.

– Если коротко изложить мое мнение, то оно сведется к следующему. Первое. Никто не собирался арестовать и доставить в США бен Ладена. Операция задумывалась и осуществлялась как целенаправленное убийство. Живой он был не нужен – много знал, мог очень многое рассказать о связях и контактах с американскими спецслужбами. Мертвые имеют одно преимущество – они ничего не рассказывают.

– Мертвые имеют одно преимущество – они ничего не рассказывают, – повторил Олег Борисович и задумался.

* * *

– Они хотят меня убить. Я слышал их разговор. Один из начальников сказал, что я много знаю. Я случайно это услышал. Если я не совершу теракт, меня следует убрать. Мертвые ничего не рассказывают, так он сказал.

Молодой араб, которого Олег Борисович иногда привлекал в качестве грузчика для работы в своем магазине, был чрезвычайно испуган. Говорил он сбивчиво, и его трясло.

В последнее время в городе возникло много исламских группировок, которые конкурировали друг с другом, откровенно боролись за лидерство, понимая, что лидерство обеспечивает доступ к деньгам, оружию и уважение арабских спонсоров, приверженцев исламского фундаментализма. В борьбе за лидерство в особом почете были теракты, которые существенно повышали рейтинг той или иной группировки.

Сбивчиво рассказав суть дела, араб попросил хозяина магазина, кем и представлялся Олег Борисович, спрятать его в подсобном помещении, а потом собирался бежать в Европу. Олег Борисович понимал, что это не решение и не выход из положения.

Перед ним сидел испуганный и загнанный молодой человек. Мухаммед, так звали араба, напоминал зверя, зажатого в угол, понимающего весь ужас ситуации. Ошалевшие глаза, нервные движения рук, срывающийся голос – все свидетельствовало о том, что он был доведен до состояния, в котором возможно свершение безумного поступка. Только что-то внутреннее, порядочное продолжало сопротивляться и искать выход из сложившейся ситуации.

Неизвестная группировка, которая его терроризировала, состояла из нескольких человек, которым случайно попали фотографии из Сети его сестры, проживающей в Германии. Фотографии, сделанные на пляже курортного городка, были несколько фривольного характера, но вполне приемлемые для европейца. Группировка поставила перед Мухаммедом требование: убить сестру или совершить теракт. Первые встречи с представителями группировки не вызывали опасений – обычные разговоры об ответственности перед религией и традициями. Потом началось психологическое давление, посыпались угрозы физической расправы, которые сменялись разговорами о рае, куда попадают защитники веры. Ни один день не проходил без встречи с членами группировки. Когда ему предложили уехать на несколько дней, Мухаммед понял, что обратной дороги не будет: или его уберут, или он должен совершить теракт.

– Что ты хочешь? – прямо спросил Олег Борисович.

– Бежать, мне все равно куда, но только бежать. Они не оставят меня в покое. В этом городе мне не жить.

– Понимаю тебя.

– Может быть, спрячете меня в магазине? Я тихо буду сидеть на складе? – вопрос Мухаммеда был похож на мольбу.

– Нет, этот вариант не пройдет, – сразу предупредил Олег Борисович. – Тебя они будут искать прежде всего здесь. Я предполагаю, что они знают, что ты иногда работал у меня. Когда тебе сказали, что ты уедешь с ними?

– Вчера, вечером.

– А когда собрались уезжать?

– Завтра.

Спрашивать дальше не имело смысла. Было очевидно, что парня собирались использовать в темную или направляли в центр подготовки смертников. Домой он не вернется в любом случае. И его внутренне ощущение опасности не подвело.

Олег Борисович немного нервничал. Он не сомневался, что за Мухаммедом следят – он не был членом радикальных группировок, не принимал участие в различных движениях, поэтому мог сбежать, а этого группировка не должна была допустить.

– Возьми коробку с вентилятором и сходи к Абделю, кондитеру, его лавка ниже по улице. Скажи, что очень хороший вентилятор, и я готов его дешево отдать, завтра получаю новую партию, нужно место.

– Я знаю его лавку, – голос Мухаммеда дрожал, как ни старался он скрыть свой страх.

– Иди, а я подумаю.

Надо было действительно подумать и понять, не провокация ли это против него, Олега Борисовича? Чем больше он прокручивал ситуацию, тем яснее становилось, что все было направлено против Мухаммеда – тихого и скромного парня, мечтающего о работе, доме и семье. Он не вписывался в среду радикальной и религиозной молодежи, которая его окружала. Они вынесли ему приговор. И это было очевидно!

Логика подсказывала, что не следует ему, Олегу Борисовичу, вмешиваться в эту ситуацию. Более того, его положение нелегала и задачи, которые он решал, не позволяли ему это делать. Но было еще и желание помочь этому простому, незащищенному от мракобесов парню. Что двигает людьми, когда они спонтанно бросаются в горящие дома, бурлящие реки? Чувство справедливости. Это чувство и подсказывало Олегу Борисовичу ход его действий.

Отправил Мухаммеда в лавку Абделя Олег Борисович не случайно. Если за ним следили, его приход в магазин было делом обычным – здесь он работал, а подозрение, что приходил за советом, отпадало само собой. Сделав два телефонных звонка, Олег Борисович стал ждать возвращения своего грузчика. Один звонок был в местную транспортную компанию заказа такси, а второй – знакомому, который выполнял небольшие поручения Олега Борисовича.

Вскоре Мухаммед появился с той же коробкой, с которой ушел в лавку. С порога он сообщил:

– Абдель очень обрадовался. Но сейчас у него нет денег. Если до конца недели потерпите, то он возьмет вентилятор сегодня.

Голос Мухаммеда не дрожал, он немного успокоился и, возможно, поверил, что ему помогут.

– Переставь местами напольные вентиляторы, большие сдвинь в угол, – дал задание Олег Борисович.

Мухаммед сразу же стал передвигать вентиляторы, не задавая себе вопроса, для чего это нужно. Прошли два молодых человека, которые на мгновение остановились у витрины и продолжили путь. Мухаммед продолжал с энтузиазмом передвигать вентиляторы, когда позвонили на мобильный телефон Олега Борисовича. Это был звонок из транспортной компании, они подтвердили, что такси уже на месте.

– Мухаммед, кончай работать. Бери коробку с вентилятором и срочно иди в лавку Абделя. Отдашь вентилятор, скажи, что я жду денег в конце недели. Сам выйдешь через второй вход, он у него есть.

– Да, я знаю.

– Выйдешь через этот вход, у перекрестка стоит такси. Назовешь свое имя, и тебя отвезут к моему знакомому, а он перевезет тебя дальше. Вот тебе немного денег, – Олег Борисович всучил деньги растерявшемуся Мухаммеду и аккуратненько его выдворил.

Больше всего Олег Борисович не хотел слов благодарности, а может быть, не хотел видеть слезы надежды в глазах молодого человека. Олег Борисович посмотрел на часы. Оставалось еще полчаса до прихода двух продавцов, которые отлучились с разрешения Олега Борисовича. Мухаммеду определенно повезло – он пришел тогда, когда их не было.

Через час, когда Олег Борисович сидел за конторкой, в магазин зашли двое молодых людей и стали спрашивать про Мухаммеда. Продавцы направили их к Олегу Борисовичу, который подтвердил, что он немного поработал и ушел домой. Олег Борисович не сомневался, что в это время Мухаммед уже был далеко за пределами города, борцам за чистоту веры его не найти. Мухаммед получил возможность осуществить свою мечту, а неизвестные люди избавились от риска погибнуть в теракте.

* * *

– Второе. Не сумев как бы взять его живым, они очень быстро избавились от тела бен Ладена. Потрясающее развитие ситуации – американцы очень позаботились, чтобы лютый враг был похоронен до восхода солнца, как того требуют законы ислама, поэтому тело вертолетом доставили на авианосец и похоронили в море, скинув с корабля.

– Американцы утверждали, что они подготовили тело к захоронению в соответствии с мусульманскими традициями.

– С каких пор мусульман хоронят в море? – удивленно спросил Сергей Георгиевич. – Похоже, что они очень хотели спрятать тело таким образом, чтобы его никто и никогда не нашел. И прежде всего дотошные журналисты, а не фанатичные последователи. Море очень для этого подходит, особенно если корабль двигается. Место неизвестно, дальше все сделает вода, рыбы и время.

– Согласен, что в этой истории много сомнительных моментов. Могу сказать, что меня удивило, что они направились на двух вертолетах Black Hawk непосредственно к дому. Создается такое впечатление, что они хотели заранее сообщить Усаме бен Ладену, что прилетели, и дать ему возможность взять оружие, чтобы иметь основание его убить на месте.

– Я далек от знания возможностей спецназа ВМС США «морских котиков», но, когда по телевизору показали дом, в котором он обитал, я был удивлен, что двухметровый забор с колючей проволокой по нему оказался непреодолимым препятствием для спецназовцев такого уровня. Они не могли тихо, с помощью штурмовых средств пробраться на территорию дома? – с удивлением спросил Сергей Георгиевич.

– В том-то и дело, что нужен был шум. Более того, они еще взорвали входную дверь пристройки.

– Меня удивило описание поведения «террориста номер один мира», а такую информацию давали сами американцы в СМИ, что бен Ладен вышел в коридор, а потом вернулся в комнату за автоматом. Вышел в коридор, чтобы спросить: это бомба взорвалась или кастрюля упала? И это террорист, который десять лет держал в напряжении весь мир? Хочется задать вопрос: а был ли мальчик? Еще один штрих. Все эти годы бен Ладена мир видел с автоматом в руке. Где этот автомат? Что могло быть лучшим доказательством его смерти? Почему американцы не предъявили его миру? Это могло быть сильным пиаровским ходом.

– Много нестыковок. Одни говорят, что он застрелился, другие – что его убили. Одни говорят, что образцы ДНК взяли на месте убийства, другие – на военно-морской базе. Из-за большого числа нестыковок министр обороны США Роберт Гейтс закрыл информацию об операции.

– Создается впечатление, что в ходе операции что-то пошло не так, и они стали импровизировать. А в целом, – заключил Сергей Георгиевич, – создается впечатление, что спецслужбы США дурачили всех, выжимая из бюджета колоссальные деньги. А объект оказался дряхлым и слабым, и эксплуатировать его воинствующий образ было уже невозможно, поэтому его надо было срочно убрать, чтобы скрыть всю затею с неуловимым и всемогущим «террористом номер один». Заодно и закрыть дело о теракте 11 сентября 2001 года, похоронив ряд неудобных вопросов. Очень удачно, в юбилейный год.

– Возможно, Вы и правы, – согласился Олег Борисович. – Дальше разыгрывать эту карту было опасно – несостоятельность бен Ладена была очевидна. А его смерть в результате дерзкой операции на территории Пакистана, без уведомления правительства, оказалась весьма к месту, учитывая предстоящие выборы.

– Генералам – ордена, президенту Обаме – второй срок президентства. Правда, у союзника – Пакистана – горький осадок остался. Американцы в очередной раз пренебрегли суверенитетом дружественной страны.

– Должен заметить, что пакистанцы тонко отомстили им, – сообщил Олег Борисович. – Один из вертолетов из-за жесткой посадки не смог взлететь. Американцам пришлось его взорвать, очевидно, в нем была секретная начинка. Неизвестно, насколько удачно они его взорвали, учитывая их спешку, но есть устойчивые слухи, что пакистанцы передали его Китаю. На радость американцам.

* * *

Николай Васильевич называл себя «китайцем русского розлива». Его родители жили в небольшом городе Казахстана, занимались мелким бизнесом – готовили и продавали еду, привлекая к труду своих детей. После службы в армии старший сын Николай перебрался в Москву, где устроился работать таксистом. С развалом СССР природная склонность к бизнесу получила возможность полностью раскрыться. В середине 90-х годов он был одним из ведущих бизнесменов китайского происхождения.

Николай Васильевич приехал к Сергею Георгиевичу отметить пятнадцатилетие знакомства. Каждый год первого августа они встречались, чтобы отметить это событие. В тот год, когда Сергей Георгиевич вынужден был покинуть университет, встреча происходила у него на даче – он редко выбирался в Москву, стараясь избегать всего, что ему напоминало об университете, ректором которого он был.

– Пить что будешь? – спросил Сергей Георгиевич.

– Немного шампанского, чисто символически, я за рулем, – предупредил Николай Васильевич.

Татьяна Александровна, накрывая стол, поинтересовалась:

– Николай, как мальчики? Как Настя? Где они сейчас?

Николай Васильевич коротко рассказал о делах трех сыновей, о супруге Насте, потом сообщил:

– Отправил их всех с тещей на море.

– Тогда, может быть, выпьешь и останешься у нас? – предложил Сергей Георгиевич.

– Не получится, дел много, да и пить я стал редко и мало.

Сергей Георгиевич не стал настаивать, помня разговор в предыдущую встречу, когда Николай Васильевич пожаловался на сердце. Татьяна Александровна, сославшись на дела, оставила мужчин наедине, и они предались воспоминаниям. Вспоминали разные случаи – серьезные и смешные, забавные и грустные, но неожиданно всплыла одна история.

– Помнишь, Сергей, был полковник, он возглавлял криминальную милицию?

– Помню. Еще его племянница у нас в университете училась. Наглая была девица. Небольшого роста, худенькая, тихая, но начиналась сессия, и она всех терроризировала, выжимая оценки. Сколько раз приходили сотрудники милиции по поручению дяди, чтобы ей поставили повышенные оценки.

– Приходили с просьбой? – поинтересовался Николай Васильевич.

– Ты когда видел или слышал, чтобы они приходили с просьбой? Наглые сотрудники угрожали всевозможными проверками, другие приходили с четко определенными требованиями и сроками их исполнения. Обычно это все происходило на уровне деканата, только два раза мне пришлось вмешиваться.

– Вот почему он на тебя зуб имел, – понял Николай Васильевич.

– Не думаю, – усомнился Сергей Георгиевич, – мы встречались пару раз, вроде все было нормально.

– Ты так думаешь? Я тебе не говорил, чтобы не расстраивать. Он пару раз подымал вопрос, чтобы я подсунул тебе взятку.

– С чего это?

– Громкое дело, шум, продвижение по служебной лестнице. Непокорных в системе не любят, – сделал вывод Николай Васильевич.

Сергей Георгиевич ничего не сказал. Он давно понял, что, будучи ректором, он не вписывался в существующую систему высшего образования. Никого не интересовали его потуги по развитию науки среди студентов, усилению роли студентов в жизни университета, воспитанию свободных личностей. Дух свободы, необходимый для науки, был опасен для чиновников министерства – в этом случае необходимо было быть профессионалом своего дела, уметь отстаивать свое мнение. Система, построенная на основе безрассудного выполнения приказов начальства, не создает передовую научную среду. Она создает серую массу псевдонаучных сотрудников, в которой легко растворяются чиновники, имеющие скромные знания и скромные профессиональные навыки. Серое хорошо растворяется в сером, создавая серую гармонию, подумал Сергей Георгиевич.

Они еще долго сидели за столом, предаваясь воспоминаниям, рассуждая о политике, мировом финансовом кризисе. Николай Васильевич всегда был уверен, что Китай будет великой державой:

– У Китая есть цель – стать первой державой мира. Все делается для этого. Посмотри, что делается с кредитами. В России очень высокие ставки, плюс скрытые откаты. На такие деньги бизнес не построишь.

– Согласен, у нас с кредитами и ставками большая проблема для малого и среднего бизнеса. Кажется, я познакомил тебя с Александром Николаевичем, у него завод растительного масла в Подмосковье. Когда грянул кризис, правительство выделило банкам огромные средства на поддержку реального сектора экономики. Не помню, под нулевой или какой-то маленький процент. Так вот, для поддержки своего производства он брал кредит из этих денег в банке под 25 процентов и столько же откатом. Власть продемонстрировала свое трепетное отношение к экономике, а банкиры заработали огромные деньги, а главное, они вместе помогли промышленности. На бумаге.

– На бумаге, понятно. Бизнес без дешевых кредитов не развивается. В Китае все проще – государство стимулирует бизнес, а успешному бизнесу снижают проценты или списывают кредит, если вновь открытый бизнес осуществляет экспорт в Европу, США и другие страны.

– Есть цель, есть задачи. И вся государственная машина вместе с бизнесом целенаправленно работает на их реализацию. У нас в университете, в последний год моего пребывания, работал один доктор биологических наук. Он бывший военный и занимался закрытой тематикой. После развала СССР организовал собственное производство, совместно с китайцами построил завод в Китае по производству белка. Знаешь, что он отметил? Семь лет назад в Китае не было биотехнологов. За эти годы не только создали соответствующие направления в университетах, но и выпустили специалистов высокого уровня. Вот что значит государственная политика.

– А что делает сейчас этот биотехнолог?

– Не знаю, слышал, что китайцы следующие заводы построили без его участия. Кажется, заплатили, а дальше все делают сами.

– Это по-китайски, – засмеялся Николай Васильевич. – Знаешь, Запад долго пренебрегал и унижал Китай. У китайцев на уровне генов зафиксировалась тяга к знаниям и желание добиться результата. С одной стороны, систематическое унижение и пренебрежение возможностей китайского народа сыграло положительную роль – мы не стесняемся учиться, не говорим «понятно», если не вникли в суть.

– Потом внутренняя конкуренция, – продолжил Сергей Георгиевич, – она тоже играет большую роль.

– Конечно, – согласился Николай Васильевич. – Один миллиард людей ищет возможность улучшить свою жизнь. Вот где потенциал. Когда Запад переносил промышленное производство в Китай, они думали, что обеспечат себе огромный рынок реализации собственной продукции машиностроения, станкостроения, приборостроения. Но, получив оснащение и заводы, Китай стал использовать все это как стартовую базу для ускоренного развития. Не сомневаюсь, что Китай перегонит США по экономической мощи в ближайшие годы.

– Согласен, это не за горами, что так случится, понимают и в США, – заметил Сергей Георгиевич. – С финансовой мощью Китая американцы вынуждены считаться. Вице-президент США Джо Байден недавно прилетал в Пекин и выслушал от руководства Китая лекцию о том, как надо жить, когда живешь в кредит. Весьма занятная ситуация.

– По китайским телеканалам передавали репортажи о встрече премьер-министра Японии с Вэнь Цзябао, председателем Госсовета КНР, – сообщил Николай Васильевич, который регулярно смотрел китайские телеканалы. – Приняли решение об использовании национальных валют вместо доллара в сделках между японскими и китайскими компаниями. А все идет к тому, что юань станет мировой валютой.

Разговор о политике неожиданно закончился. Стали вспоминать первую встречу, историю развода Николая Васильевича с предыдущей женой, которая наняла киллера, чтобы убрать его, ее попытки отнять часть имущества с подключением посольских сотрудников, когда пришлось вмешиваться и Сергею Георгиевичу. Жизнь за эти годы оказалась далеко не скучной. Через час Николай Васильевич собрался в дорогу. Сергей Георгиевич пошел его провожать. Возле машины они обнялись.

– Не пропадай, Николай.

– А ты держись, Сергей. Все, что случилось, уже прошло, будем рассчитывать на лучшее. Я скоро уеду на месяц-другой. Но к Новому году, как всегда, заеду.

* * *

– А Вы никогда не хотели стать политиком? – неожиданно спросил Олег Борисович.

Сергей Георгиевич удивленно посмотрел на него, немного подумал. При этом его лицо выражало некоторую растерянность, характерную для человека, который что-то долго ищет и находит это прямо перед собой.

– Если говорить честно, такого желания никогда не было. Всегда мечтал создавать ракеты и самолеты, но не осуществилось… Думаю, я мог быть хорошим юристом, а вот политиком… Может быть, одна реплика моего отца сыграла в этом роль. Мы с ним сидели дома за праздничным столом, не помню, я был старшеклассником или студентом первого курса. Отец показал мне на Брежнева, выступающего по телевизору, и сказал: «Если хочешь быть счастливым человеком, никогда не будь политиком».

Олег Борисович внимательно слушал. Когда Сергей Георгиевич закончил свой ответ, возникла пауза, которую он не стал нарушать – неожиданный вопрос поменял тему, а предлагать новую он не хотел. Инициативу взял Олег Борисович и задал еще один неожиданный вопрос: