Предательство. Последние дни 2011 года

– Не много тебе будет?

– Нет, я еще могу поесть, – предупредила Наташа с полным ртом конфет.

– Ладно, – согласился отец, – твои возможности я знаю. Теперь поговорим о Деде Морозе.

Наташа перестала жевать, удобно расположилась возле отца, слегка прижалась и приготовилась его слушать.

– Дед Мороз один, а детей много, очень много. Он не успевает, ему помогают ученики. Они молодые, и белые бороды у них еще не выросли.

– Бороду из ваты Дед Мороз на елке надел, потому что он молодой?

– Да. Ведь он почти настоящий Дед Мороз, только с белой бородой проблема.

– Через три года он станет настоящим?

– Через три вряд ли, но через пять-десять – точно.

– Тогда я сама буду большой, – заключила Наташа. После небольшой паузы спросила: – А на Новый год с подарком придет настоящий?

– Конечно, – успокоил Сергей Георгиевич, – в новогоднюю ночь подарки разносит сам Дед Мороз. Только времени у него очень мало, оставит подарок хорошему ребенку и сразу к другому торопится.

– Чтобы успеть ко всем?

– Точно, – подтвердил Сергей Георгиевич и обнял дочку.

– Мама, я еще пойду на елку, – решительно сказала она.

– Вот и хорошо. В четверг пойдем на елку – папа принес еще билеты.

31 декабря поздно вечером Наташа села на маленький стул у елки так, чтобы ей была видна входная дверь. Родители не обратили на это внимания, но минут через двадцать-тридцать это вызвало интерес:

– Наташа, что сидишь у елки? Пойдем, поможешь мне готовить салат, – предложила мама.

– Не могу, я должна дождаться Деда Мороза, – серьезно сказала дочь.

Никакие уговоры не помогли, Наташа продолжала сидеть. Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы не соседка – тетя Женя, которая пришла за Татьяной Александровной. Каждый год в новогодний вечер она готовила соседке козинахи.

– Наташа, пойдем наряжать елку, – предложила тетя Женя.

Ее единственный сын сидел в тюрьме, настроения особого не было, а поставить елку – традиция. Предложение было заманчивым, после небольшого колебания Наташа согласилась и пошла с мамой.

– Папа, если придет Дед Мороз, пусть подождет, и позови меня, – строго попросила Наташа.

Когда они ушли, Сергей Георгиевич решил воспользоваться моментом. Он достал новогодний подарок, положил под елку. Оставив дверь открытой, он пошел к соседке.

– Наташа, Дед Мороз пришел, он очень торопится! Пойдем быстро, – прокричал Сергей Георгиевич.

Наташа засуетилась, отложила елочные игрушки и, схватив руку отца, поспешила домой. Вбежав в квартиру, она стала искать Деда Мороза.

– Наверное, он очень торопился, – предположил Сергей Георгиевич. – Даже входную дверь не успел закрыть.

Наташа была расстроена, но открытая дверь, которую она проверила, убедила ее в правдивости предположения отца. Большой пакет подарков переключил ее внимание, и переживания, что Деда Мороза не увидела, ее не мучили.

– Мама, представляешь, Дед Мороз приходил, – громко сообщила Наташа, когда вернулась мама. – Он торопился, оставил подарки.

– Наверное, в следующий раз он обязательно тебя дождется, – предположила улыбающаяся Татьяна Александровна, поглаживая ее по голове.

* * *

Сергей Георгиевич не любил поездки в предновогодние дни – бесконечные пробки, нервные водители, поэтому продукты, шампанское и все другое, необходимое для длительных новогодних каникул, приобреталось заранее, чтобы максимально исключить перемещения перед Новым годом. Необходимость поездки на работу его расстроила, но утешало то, что после сдачи отчета ему – научному консультанту – не надо будет там появляться до окончания новогодних каникул.

Татьяна Александровна заметила, что Сергей Георгиевич огорчился, узнав о предстоящей поездке дочери, поэтому постаралась его успокоить:

– Не волнуйся, ты же знаешь, как аккуратно она водит машину.

– Знать-то знаю, только на дорогах бардак, можно застрять.

– Да, вчера Антон четыре часа добирался до дома.

– Когда он собирается к нам в деревню?

– Тридцать первого утром у него поставка, отправит фуру и приедет.

– К вечеру доберется, – заключил Сергей Георгиевич. – Я и Наташа уезжаем, тебе не трудно будет одной остаться с Мариком?

– Нет, обед вчера вечером приготовила, а с ним теперь легко – больше стал самостоятельно играть.

– Нам бы дождаться, когда он заговорит, вокруг все девочки его возраста уже начали говорить.

– Заговорит, не волнуйся. Еще устанем от его болтовни, – успокоила Татьяна Александровна. – Мальчики позже девочек начинают говорить, к трем годам обычно они восполняют пробел. Не забывай, Марику только год и девять месяцев.

– У меня такое ощущение, что он знает слова, но не хочет говорить – и так его понимают, – предположил Сергей Георгиевич.

Татьяна Александровна ничего не сказала, только улыбнулась, возможно, что она что-то вспомнила.

* * *

– Пойми, она – ребенок, задала вопрос и забыла, а ты пытаешься ей научно ответить, – Татьяна Александровна пыталась успокоить мужа.

– А как? Ребенок задал вопрос, а я должен промолчать?

Проблема назревала несколько дней. Наташа, маленькая егоза с голубыми глазами и пышными вьющимися светло-русыми волосами, рано стала говорить. Радость родителей быстро улетучилась, когда она в четыре года стала задавать каверзные вопросы. Это был нескончаемый поток, а ответы не всегда поспевали за вопросами. Сложность заключалась еще в том, что Наташа, подобно губке, умудрялась впитывать все разговоры взрослых, все, что сообщал телевизор. Потом делались выводы и задавались вопросы. При всем непререкаемом авторитете отца ответы, которые не соответствовали ее выводам, принимались скептически. Хуже обстояло дело с ответами, которые не соответствовали заключениям детей, которые были старше ее и в особом авторитете. К ним относилась и Лика, которая была старше Наташи на два года.

Когда Сергей Георгиевич гулял с Наташей вдоль набережной реки Кура, она как-то подозрительно спросила:

– Почему Кура такого цвета?

Цвет воды Куры всегда был коричневым, от светло-желтого до темно-серого оттенка в зависимости от времени года. Но вопрос показался подозрительным, особенно тон, которым он был произнесен. Следовало предполагать, что ответ она знала, а Сергею Георгиевичу предстояло доказать, что он его тоже знает.

– Кура к нам течет издалека, – начал объяснять Сергей Георгиевич, – по дороге в воду попадает много земли, глины и песка, поэтому она такого цвета.

Наташа выслушала ответ отца, сделала паузу, словно сравнивала его с чем-то, а потом высказала свое мнение:

– Нет…

– Почему нет? – возмутился Сергей Георгиевич.

– Потому, что чистая вода попадает в Тифлисское море, – уверенно, четко произнося каждое слово, сообщила довольная собой дочь. – А грязная вода течет к нам.

Ловушка захлопнулась. Тест был провален. Осталось только немного скрасить ситуацию:

– Не Тифлисское, а Тбилисское море, и не море, а водохранилище.

Но Наташа никак не отреагировала на последнее замечание отца. Сергей Георгиевич по Тифлисскому морю быстро определил, что это мнение Лики – ее мать часто Тбилиси называла по-старому – Тифлис. А насчет моря – это, очевидно, Рудик, отец Лики, поспособствовал.

Через минуту Наташа носилась по набережной, ее не интересовала ни Кура, ни цвет ее воды, ни море, куда уходит чистая вода. Надо было найти киоск, где продавали мороженое, и аккуратно подвести к нему отца и уговорить его купить вторую порцию.

Вопрос, после которого пришлось вмешаться Татьяне Александровне, прозвучал утром в субботу во время завтрака. После веселой игры отца и дочки казалось, что день благополучно начался, и ничего не предвещало осложнения. За столом, смотря на яичницу-глазунью, Наташа неожиданно задала вопрос:

– Почему Солнце круглое?

Сергей Георгиевич спокойно воспринял вопрос, не видя в нем подвоха. Первая попытка псевдонаучного объяснения не имела успеха. Но через минуту он понял, что на этот вопрос нет простого ответа. Наташа, подхватив часть яичницы на вилку, сидела и ждала ответа, отрицательно качая головой при каждом новом толковании геометрической формы Солнца. Татьяна Александровна сочувственно посмотрела на мужа, для которого вроде простой вопрос оказался очень сложным для ответа. Что сказать? Как коротко объяснить ребенку, почему Солнце круглое?

Татьяну Александровну стало раздражать упрямство Наташи, которая не хотела вникать в объяснения отца, и она решила внести ясность:

– Солнце – старшая сестра Луны. Луна круглая, поэтому Солнце тоже круглое.

Наташа немного подумала, потом одобрительно кивнула:

– Луна – младшая сестра, поэтому она не всегда круглая. Солнце – старшая сестра, поэтому она всегда круглая.

Свое логическое заключение ей понравилось, довольная собой, она быстро доела яичницу, забыв и свой вопрос, и мамин ответ.

* * *

Дивный лес вдоль дороги, прихваченный морозом и присыпанный легким снегом, всегда вызывал восторг. Сочетание черноты ночи и белизны снега, окружающей темноты и светящих приборов автомобиля переводило реальность в виртуальность, которую нарушали одиночные встречные машины и радио. Радиостанция городских новостей в столь ранний час повторяла интервью политических обозревателей на злободневные темы. В тот день темой общения с радиослушателями было дело Магнитского.

Сергей Георгиевич усилил звук и стал слушать обозревателя: «Мы вновь возвращаемся к проблеме Магнитского. Для некоторых слушателей напомню, кто такой Сергей Магнитский. Сергей Леонидович Магнитский родился 8 апреля 1972 года в СССР, в городе Одессе. Можно сказать, что он родился в стране, которая не существует. Напомню, что он являлся гражданином России, проживал в Москве, был женат и имел двух детей. С 1995 года работал аудитором британской консалтинговой компании Firestone Duncan. 24 ноября 2008 года был арестован, а 16 ноября 2009 года скончался в больнице СИЗО «Матросская тишина».

Такова краткая справка, но за ней скрываются многие факты, которые требуют уточнения. Начнем с вопроса нашего слушателя Андрея, который спрашивает о связи Магнитского и фонда Hermitage Capital Management, основателем которого являлся Уильям Браудер.

Как я уже говорил, Магнитский работал в Firestone Duncan, где возглавил отдел налогов и аудита. Сама компания оказывала юридические услуги, в том числе и фонду Hermitage.

Слушатель Владимир Николаевич спрашивает, с чего все началось. А все началось с того, что в 2007 году в Hermitage и обслуживавшей ее Firestone Duncan начались обыски, вызванные подозрениями в создании схемы уклонения от налогов при помощи разветвленной сети дочерних организаций. В ходе обысков были изъяты документы, компьютерные данные и печати трех российских организаций фонда Уильяма Браудера. Сразу после этого фонд продал все свои российские активы. По версии следствия, дочерними компаниями фонда незаконно покупались акции стратегических российских предприятий, в том числе «Газпрома», «Сургутнефтегаза» и «Роснефти». Тогда представители Hermitage объявили, что МВД осуществило рейдерский захват трех ее дочерних компаний, воспользовавшись изъятыми в ходе обыска печатями и документацией. Сразу после обысков в 2007 году Магнитский начал независимое расследование с целью защитить интересы инвестиционного фонда и выяснил, что 5,4 миллиарда рублей налогов, уплаченных захваченными дочерними компаниями инвестиционного фонда в 2006 году, были изъяты из российской казны преступниками как «излишне уплаченные». Также Магнитский дал показания о том, что сотрудники правоохранительных органов незаконно завладели имуществом Hermitage.

У наших слушателей вызывает повышенный интерес причастность сотрудников МВД к делу Магнитского».

Кто бы сомневался, подумал Сергей Георгиевич, что доблестные сотрудники МВД приложили руку к этому делу. Его личный опыт свидетельствовал, что по требованию начальства дело могли открыть там, где его не было в помине. Не случайно среди сотрудников МВД в ходу поговорка: «Был бы человек, а дело найдется».

Обозреватель продолжал отвечать на вопросы слушателей: «Слушатели Ольга Петровна, Игорь, Олег Михайлович и другие спрашивают о причастности сотрудников МВД к хищению государственных средств. Необходимо отметить, что в июне и октябре 2008 года Сергей Магнитский дал показания в отношении причастности сотрудников МВД – подполковника Кузнецова и майора Карпова – к крупномасштабному хищению 5,4 миллиарда рублей из бюджета России.

Спустя несколько недель после дачи Магнитским показаний подполковник Кузнецов и его подчиненные были включены в следственную группу по формированию уголовного дела против самого Сергея Магнитского. Кузнецову и его прямым подчиненным понадобилось лишь несколько дней для фальсификации документов и организации ареста Сергея. Поместив Магнитского в СИЗО, следствие начало методичную «обработку», принуждая его отказаться от его свидетельских показаний.

Сергей Магнитский 13 октября 2009 года вновь повторил свои показания в отношении причастности подполковника Кузнецова и майора Карпова к хищению государственных средств.

Сейчас на связи с нами Анна Петровна из Курска, она спрашивает, есть ли факты, которые косвенно подтверждают обвинения. Могу сообщить, что согласно документам, представленным руководством компании Firestone Duncan, семья Кузнецова потратила около трех миллионов долларов в течение трех лет на приобретение различного имущества, а семья Карпова – более одного миллиона долларов, имея скромные доходы сотрудников органов. Для справки сообщаю, что зарплата Кузнецова соответствовала 850 долларам США в рублевом эквиваленте.

12 ноября 2009 года в своем заявлении в Тверской суд города Москвы (за четыре дня до трагической гибели) Магнитский указал на роль следователя Сильченко, которая сводилась к выгораживанию и освобождению от ответственности его коррумпированных коллег. Магнитский открыто заявил, что его удерживают в качестве заложника, осознанно организовав против него незаконное уголовное преследование.

Дмитрий Петрович из Москвы спрашивает о позиции руководства МВД и Генеральной прокуратуры по фактам хищения, совершенных сотрудниками силовых структур. Должен сказать, что непосредственно свою позицию руководство ни МВД, ни Генеральной прокуратуры не огласило. Могу сослаться только на факт, о котором я уже говорил, а вы сами делайте выводы – Министерство внутренних дел и Генеральная прокуратура до сих пор отказываются расследовать роль коррупционеров в погонах в хищении 5,4 миллиардов рублей из государственной казны и последовавшем затем преследовании Магнитского и его коллег. Более того, заниматься делом о хищении бюджетных средств было поручено именно тем сотрудникам МВД, которые были обвинены в причастности к этому преступлению.

Большая группа слушателей интересуется, при каких обстоятельствах погиб Сергей Магнитский. Смерть наступила 16 ноября 2009 года. Он провел в СИЗО 358 дней. Провел в условиях, подорвавших его здоровье и заставивших его мучиться от постоянной невыносимой боли. В целом картина смерти сложная, сотрудники СИЗО, естественно, говорят об одном, независимые эксперты утверждают другое. Можно предположить, что утром ему стало настолько плохо, что в течение нескольких часов он просил о помощи, после чего врач решил перевести его в другое учреждение, где могла быть оказана экстренная медицинская помощь. Однако следователи вначале не захотели давать разрешение на перевод в другой изолятор и задержали переезд до пяти часов вечера. По прибытии в СИЗО «Матросская тишина» вместо оказания помощи тюремщики надели на Сергея, который непрерывно кричал от боли, смирительную рубашку и заперли в одиночном боксе. Через 1 час и 18 минут, не выдержав мучений, Сергей скончался. Все это время команда скорой медицинской помощи находилась рядом, но им так и не разрешили войти к нему».

Неожиданно автомобиль, который сворачивал с второстепенной на главную дорогу, не пропустив автомобиль Сергея Георгиевича, попытался быстро выскочить на главную дорогу, его занесло и повело юзом. Сергей Георгиевич, предугадав этот неоправданный маневр, предварительно сбросил скорость и стал резко тормозить, чтобы избежать столкновения. Больной на всю голову, подумал Сергей Георгиевич о водителе, надо же искать приключения на свою голову там, где причины нет, – пропусти одну-единственную машину на трассе и двигайся куда хочешь. Неизвестный водитель какое-то время приходил в себя, пытаясь понять, почему он это сделал. В знак извинения и благодарности мигнул аварийными сигналами и тронулся с места. Ехал он медленно, очевидно, не мог сразу избавиться от пережитых эмоций. Сергей Георгиевич не стал плестись за ним, нажал на педаль газа и быстро объехал. Лишь незначительное время он видел фары этой машины в зеркале заднего вида.

* * *

Мы всегда торопимся, мы всегда куда-то мчимся, думал Сергей Георгиевич, нам некогда остановиться и увидеть, что наша суета оборачивается безразличием к другим.

– Сергей Георгиевич, – обратилась к ректору университета Светлана Игоревна, главный бухгалтер, – Вам плохо?

– Нет, просто задумался. Приходила Анна Васильевна, просила поднять зарплату или увеличить нагрузку.

– Да, ситуация у нее тяжелая, – согласилась Елена Васильевна, начальник планово-финансового управления, которая, очевидно, была в курсе дела.

– Она рассказала мне: дочка потеряла работу из-за сокращения. На руках внучка-инвалид. Вся в слезах, не знает, что делать, – подвел итог своей беседы Сергей Георгиевич.

Университет гудел уже неделю. В соответствии с постановлением правительства надо было переходить на новую систему оплаты труда. И в правительстве, и в министерстве про постановление забыли. Три года, отпущенные на переход, подошли к концу, в министерстве вспомнили и стали требовать выполнения постановления.

Сергей Георгиевич помнил тот день, когда неожиданно возникла проблема. 31 августа в актовом зале состоялось праздничное мероприятие посвящения абитуриентов в студенты. Во второй половине дня в кабинете ректора был организован небольшой фуршет в связи с началом нового учебного года. Присутствовало все руководство университета, кроме Светланы Игоревны и Елены Васильевны.

– Они на совещании в Рособразовании, что-то там срочное. Думаю, что скоро подъедут, – объяснил их отсутствие Сергей Георгиевич и предложил: – Начнем, а когда они придут – продолжим.

У всех было праздничное настроение, было, что сказать и рассказать. На таком фоне мрачные лица вошедших в кабинет Елены Васильевны и Светланы Игоревны резко контрастировали. Они пытались поддержать праздничное настроение, но удавалось это с большим трудом. Чувствовалось, что что-то случилось.

Оставив их в кабинете после завершения мероприятия, Сергей Георгиевич спросил:

– Что, меня снимают с должности?

– Тоже скажете, – смутилась Светлана Игоревна.

– До 1 декабря должны перейти на новую систему оплаты труда.

– За три месяца, думаю, успеем, – с облегчением сказал Сергей Георгиевич, предполагая, что проблема не такая сложная, а сотрудницы расстроились из-за дополнительного объема работы.

– Проблема в том, что всю работу надо закончить в конце октября, – раздраженно сообщила Елена Васильевна. – За два месяца до введения новой системы мы должны предупредить всех сотрудников и согласовать новые трудовые договора и…

– …предварительно разработав новую систему, согласовать с профсоюзами, трудовым коллективом, составить и согласовать новые должностные обязанности…

– Не продолжай, – прервал Светлану Игоревну Сергей Георгиевич. – Я понимаю, что значит – почти тысячу двести договоров прервать, получить согласие каждого и согласовать с каждым новый договор.

– И это при изменении штатного расписания и сокращении некоторых должностей, – продолжила Светлана Игоревна.

– А что говорят ваши коллеги?

– Ничего, они спокойны. Сделают столько, сколько успеют. Отпишутся, что все сделали, а кое-что и у нас возьмут. У нас-то положение особое. Рособразование не упустит возможности нас проверить по полной программе, – ответила Елена Васильевна и не стала напоминать об угрозе, которая нависла над ректором.

Сергей Георгиевич ничего не сказал, только кивнул в знак согласия. Отношения с Булаевым, руководителем Рособразования, не сложились. Требование Булаева – сперва личная преданность и исполнение любых приказов, а потом справедливость и всякая другая мелочь, включая мнение коллектива, – не соответствовало жизненным принципам Сергея Георгиевича. Свою лепту вносили и замы Булаева, которые не простили новому ректору того, что он прекратил отмывание бюджетных средств по проведению исследований инноваций в образовании. Сколько десятков миллионов рублей, иногда думал Сергей Георгиевич, оказались в карманах чиновников, а образование продолжало нищенствовать.

Один выговор уже имелся, правда, сам Сергей Георгиевич не понял, за что, но проверяющий исполнил поручение руководителя. Второго выговора следовало избежать. Вызвав Наташу, секретаря, Сергей Георгиевич предложил:

– Завтра в девять часов собери у меня всех деканов, ректорат и профсоюзы, а вы приходите в половине девятого с предложениями. Продумайте все, что нужно, кому что поручить, кого подключить. Я тоже подумаю. Перед уходом занесите материалы, которые у вас имеются. Вечером поработаю с ними.

Разговор закончился, но Светлана Игоревна и Елена Васильевна не уходили. Сергей Георгиевич вопросительно посмотрел на них.

– Сергей Георгиевич, наши сотрудницы собрались у меня в кабинете, не поздравите с новым учебным годом? – спросила Светлана Игоревна.

Сергей Георгиевич улыбнулся, лукаво посмотрел на сотрудниц:

– А я думал, что вы нарушили нашу традицию из-за предстоящих трудностей. Надеюсь, что прорвемся. Когда мне прийти?

– Минут через пять, – почти синхронно предложили они.

Через десять дней общая картина стала вырисовываться. Основные трудности преодолевались, хотя возникали локальные напряженности. Еще через неделю работа стала рутинной, и напрягал лишь объем. По всем сложным вопросам они собирались втроем, чтобы оперативно их решать.

В тот день все обговорили, приняли решения, но возникла проблема Анны Васильевны, которой Сергей Георгиевич хотел помочь.

– На сегодня последний вопрос: что будем делать с Анной Васильевной?

– Ничего не получится, – высказала свое мнение Светлана Игоревна. – Еле достигли шаткого равновесия на кафедре. Стоит ей добавить, все придется начинать заново.

– Она или дочь согласны работать уборщицей, – продолжал настаивать Сергей Георгиевич.

– Не получится, и так вынуждены были сократить кафедральные площади, которые убирают. Может быть, Вы попросите арендаторов, они что-нибудь предложат, – посоветовала Елена Васильевна.

Пожалуй, это единственный вариант, подумал Сергей Георгиевич. Он не любил обращаться к арендаторам, которые всегда готовы были выполнить его просьбу. Но каждая просьба определяла маленькую зависимость, которой непременно когда-нибудь воспользуются арендаторы. Сергей Георгиевич понимал, что обращение – это способ решить проблему Анны Васильевны, и он знал, что это сделает.

– Слезы женщин на Вас сильно действуют. Берегите сердце, – посоветовала Елена Васильевна.

– Вот потому и хочу помочь, чтобы сберечь сердце. Понимаю, второй раз починке оно не подлежит.

Оставшись один, Сергей Георгиевич подумал о сотрудницах бухгалтерии, планово-финансового управления, отдела кадров, канцелярии и других служб, которые полностью выложились, чтобы выполнить постановление. Простые сотрудники, получающие небольшие зарплаты, стараются выполнять поручения. А те, кто поставил их в такое положение, не понесут наказания, выпишут себе премии, доложат начальству об исполнении и будут ждать повышения. Те, равнодушные, не думающие о простых работниках, своими штрихами незаметно создают пропасть между властью и народом. Когда власть, подумал Сергей Георгиевич, научится реально контролировать себя? Хотя ей это нужно?

* * *

Мы всегда торопимся, мы всегда куда-то мчимся, думал Сергей Георгиевич, нам некогда остановиться и увидеть, что наша суета оборачивается безразличием к другим. И в этом сила коррупционной Системы. Мы разделены, разобщены – мы сами реализовали принцип «разделяй и властвуй».