скачать книгу бесплатно
подняли на лифте наверх, на операционные этажи, укололи снотворное в спину и оставили на время у стеночки
я лежал, смотрел перед собой наверх и еле слышно напевал что-то из детства
когда меня привезли в операционную, кто-то из персонала прислушался и спросил у коллеги:
– Что это он там поет?
– «Черный ворон» вроде…
– Ну вот еще, – возмутился я. – Не дождетесь! Это украинская народная песня…
…когда я очнулся (а произошло это, скорее всего, несколько раньше, чем было запланировано), мне зашивали живот
объясню почему: кожу на ноге вскрыли, опухоль и некоторую часть прилегающей к ней ткани вырезали и отправили на обследование
одну из мышц пересадили с задней части голени на боковую
а чтобы вся эта красота не приводила в дальнейшем в ужас окружающих, вырезали с живота лоскут кожи и пересадили его сверху на послеоперационную область
получилось ничего так, красиво
так вот, к моменту, когда я пришел в себя, оставался заключительный аккорд, нужно было заштопать дырку на животе
ощущение было такое, словно кожу чуть тянут вверх
совсем не больно, разве что чуть дискомфортно
я начал разговаривать с докторами
они отвечали мне
манипуляций я не видел, т. к. ниже моей груди стояла загораживающая обзор перегородка
вдруг кто-то прошел мимо стола и чуть задел мою ногу
левую! целую! ногу мою кто-то задел!
я сказал: стоп! сделайте это еще раз, пожалуйста!
они удивились: что сделать?
ногу, говорю, заденьте
ну пожалуйста, говорят, жалко, что ли
потом осталось только сделать несколько швов, и старший врач подошел ко мне, спросил, как я себя чувствую
я сразу попросил его пойти вниз и рассказать маме, которая ждала меня в палате
он согласился и ушел, предварительно распорядившись не везти меня в реанимацию, а сразу доставить в палату, т. к. от наркоза я уже отошел
Глава четвертая. После операции
меня привезли вниз, я еще на входе воскликнул: мама, я живой! все в порядке! нога на месте!
переложили на кровать совместными усилиями, ногу поместили на специальную шину, которая стала моей подругой на две с лишним недели
на оперированной поверхности была большая повязка
все было сделано так: на пересаженную кожу положили большое количество стерильной марли и, пришивая кожу, ниткой как бы прижимали эту марлю
потом в эту марлю шприцем брызгали всякие заживляющие средства
удаляли ее, сперва оставив нитки на швах, покрывая рану специальным «бубликом»: из бинта и ваты сворачивают – в стереометрии это называется «тор» – такое приспособление, которое, с одной стороны, закрывает рану от внешнего воздействия, с другой – позволяет ее забинтовать, но не непосредственно по коже, а над нею
когда меня привезли, я завел на коммуникаторе песню «Мария» «Маши и медведей»
почему-то именно ее мне было приятнее всего слушать в тот период, и я радовался, натыкаясь на нее на «Нашем» или «Максимуме»
теперь, понятно, я всегда вспоминаю тот октябрьский вечер, когда слышу ее
больше всего напрягали две вещи: туалет и ночной сон
смешно, но когда мне впервые после операции захотелось «по-большому», я на полном серьезе собрался было встать и пойти в туалет
этические моменты меня мало волновали в той ситуации адаптируешься и в определенном смысле теряешь стыд, свойственный человеку в нормальной обстановке: в конце концов, надо же как-то делать свои дела
просто физически неудобно было сидеть на пластмассовой утке, край которой был не шире полутора сантиметров
ну и еще я просыпался по ночам
таблетки снотворного хватало максимум часов до трех, после чего глаза открывались, а организм требовал, чтобы я как-то изменил свое положение
я был прикован к шине, на которой лежала нога, и мог принять три позы: либо просто лежа на спине, либо чуть повернувшись вправо, либо же чуть влево, в основном скрутив шею
но суть оставалась той же: я все равно лежал на спине, все, что могло затечь – затекало, и уснуть снова я не мог
иногда удавалось уломать дежурную сестру дать еще одну таблетку или сделать укол (лучше, конечно, первое) и как-то уснуть до утра, часов до семи-восьми
но на следующую ночь все повторялось
конечно, я мог потом задремать, глядя кино, днем, но тогда мне еще меньше хотелось спать ночью…
через две с лишним недели мне разрешили вставать
и шину забрали
нога смогла теперь лежать несколько разнообразнее, а вместе с нею и весь я – по ночам стало полегче, но я все равно каждый вечер клянчил снотворное и складывал его в тумбочку – только лишь на случай, если снова проснусь ночью
мне принесли сперва казенные костыли, потом мама купила в аптеке неподалеку собственный комплект
когда я встал в первый раз, костыли не понадобились
надо было сперва научиться просто стоять на правой ноге, пытаясь опустить левую
с непривычки в ноге стреляли сильные боли, и я довольно быстро возвращался в исходное положение, лежа на кровати
на следующий день я уже более-менее уверенно стоял, а еще через время я взял костыли и сделал первые несколько шагов по палате
потом до двери
потом по коридору до поста дежурной сестры – и обратно
поскольку у меня был с собой не только ноутбук, но и GPRS-модем[3 - Напомню, это 2006-й год.], я смог вылезать в инет – скорость была низкая, связь плохая, но хоть как-то
15 ноября я писал большую статью по Трудовому кодексу для газеты «Акция», отправил очередной вариант главреду и решил снова прогуляться
прошел довольно бодро до сестринского поста и обратно, когда в ноге оторвался тромб и забил легочную артерию
выглядело все так: я добрался до палаты, присел, поднял ноги на кровать – и упал на подушку…
мне повезло несколько раз
во-первых, я не упал в коридоре, мог бы и сломать что-нибудь или повредить послеоперационную область
во-вторых, хотя мамы в это время и не было – она поехала оформлять для меня очередную квоту – в палате был сосед, Виталик, обычно проводивший все время у телевизора, в середине коридора, и находившийся там по несколько часов – сколько бы я пролежал, отключившись, пока кто-нибудь меня не обнаружил, неизвестно, а с обескровленным легким мне хватило бы минут пяти
когда я очнулся, передо мной был лечащий врач с нанашатыренной ваткой
я мог говорить только по слогам, на большее не хватало воздуха
в изголовье повесили баллон с воздухом, на лицо надели маску, появились реаниматологи
меня довольно быстро положили на каталку и повезли
в реанимации первым делом должны были установить подключичный катетер
врач никак не мог попасть в артерию
исколол мне всю грудь, я орал как резаный, а он просил потерпеть
наконец я предложил ему отдохнуть, с чем он и согласился
посовещавшись с коллегами, тот же доктор поставил мне катетер в яремную вену и мне стали вливать, в числе прочего, разжижающий кровь гепарин…
в реанимации была жуткая тоска
я почти не мог двигаться, почти ничего не видел четко, поскольку был без очков, и даже поднимать-опускать спинку кровати сам не мог, приходилось подзывать кого-то – потом, правда, навострился и наощупь давил заветную кнопку, ездил время от времени вверх-вниз
в палату никого не пускали, рядом лежали послеоперационные больные и приходили в себя
по утрам сестры делали влажную уборку палаты и влажной же тряпкой (другой, конечно) протирали и больных
ощущение мерзейшее, но хоть какая-то гигиена
посетителей туда не пускали, мама смогла прорваться всего один раз
самое же обидно заключалось в том, что на следующий день, 16-го ноября, была первая годовщина рождения сына, и я хотел поздравить жену, придумал ей такую красивую речь – и вместо этого попал в реанимацию
я пропал из эфира, поскольку сотовые мои были выключены, я не дописал статью для «Акции», валялся, как бревно, и перспективы мои были самые туманные
прошло несколько дней, мама сказала, что меня повезут на «чистку вен» в Первую Градскую больницу
машина пришла назавтра ближе к ночи, меня одели с небольшой моей помощью, перенесли на каталку и повезли вниз
при погрузке я успел глотнуть чуть морозного ноябрьского воздуха (почти три недели не был на улице)
в наполовину заклеенном окне скорой я вижу Трешку, ипподром, эстакады, я не просто гуляю, я катаюсь по Москве! по пустой (поздний вечер)! с ветерком!
мужики! – насколько громко могу, сиплю я санитарам – а музыки нет? – нет, говорят
да и чего там, и без музыки здорово, ведь Москва!
я каждый поворот по дороге к Ленинскому помнил, и съезд, и два кольца, и разворот
я словно сам был за рулем, так что еще на подъезде к больнице сказал маме: ну, вот и приехали
Глава пятая. Первая Градская
в Первую Градскую я прибыл, кажется, ближе к одиннадцати
когда уже в палате меня поместили на койку, я чуть привстал, чтобы осмотреться
коек напротив было 7
стало быть, 14-местная палата…
спустя несколько минут пришел какой-то врач, уселся на мою кровать и начал задавать вопросы, что да как
потом я узнал, что все это время мама устраивала небольшую революцию, целью которой было помещение меня в местную реанимацию
революция состоялась, меня перевезли снова
реанимация Первой Градской находилась на предыдущем эволюционном этапе по сравнению с институтом Герцена, оборудование было древним
но действенным
мне никогда не случалось пробовать наркотики
