Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Можно было опасаться, что на Украине, где обаяние победоносного революционного повстанчества держалось долго, трудно будет достигнуть необходимого единства в деле проведения начал регулярной армии. Но оказалось не так. На совещании коммунистической фракции украинского ЦИК и ответственных работников в Киеве единогласно была принята резолюция, признающая, что спасение Украины – в искоренении анархо-повстанчества и в создании правильных централизованных воинских частей по типу российской Красной Армии.[85] Те разногласия, какие имелись в нашей среде к моменту VIII съезда, сейчас совершенно изжиты. Многие недоразумения разъяснились в ходе вещей, отдельные предрассудки износились. С теми товарищами, которые, казалось, были отделены чуть ли не пропастью от «официальной» военной политики, мы работаем теперь рука об руку, и никому не приходит в голову вспоминать в практической работе о прежних разногласиях.

Установление этого полного единства методов военного строительства было уже само по себе серьезнейшей гарантией успеха работы по возрождению ослабленного Южного фронта.

ПОПОЛНЕНИЕ

Армии нуждались в пополнениях. Эти пополнения поступали за последние два месяца в достаточном числе не столько из мобилизованных новых возрастов, сколько из так называемых дезертиров. Я говорю «так называемых», ибо по существу дело идет о сотнях тысяч крестьян, которые ни откуда не дезертировали, а просто не являлись на призыв, потому что мы не успели захватить их ни нашей агитацией и организацией, ни репрессией. Планомерная борьба против уклонения при нажиме Деникина на южные губернии вызвала, как известно, могучий прилив уклонявшихся в ряды Красной Армии. Они приходили в прекрасном настроении, считали себя не дезертирами, а «добровольцами», стремились всячески загладить свою просрочку и дали нам уже десятки тысяч прекрасных солдат. Нет сомнения в том, что курс на «середняка» благотворно сказался и в этом факте.

СНАБЖЕНИЕ

Труднейшим вопросом являлось снабжение. Несомненно, что здесь многое было упущено вследствие крайне бесформенной постановки этого дела в центре. Под влиянием уроков событий мы сделали шаг вперед, сблизив бывшую чрезвычайную комиссию по снабжению Красной Армии с центральным отделом военных заготовок ВСНХ и с ЦУСом, распределительным органом военного ведомства. Это – шаг вперед на пути к созданию народного комиссариата военного снабжения со строго оформленным централизованным аппаратом и с таким же режимом суровой дисциплины, как и в военной организации. Пока еще этого нет. Центральный отдел военных заготовок работает далеко не с тем напряжением, не с той точностью, какие требуются. Но не сомневаюсь, что тов. Рыков, на котором лежит сейчас ответственность за дело военного снабжения, достигнет необходимых результатов. Известный успех сделан уже и сейчас. Мы знаем, что у нас есть, знаем, сколько расходуется, знаем, что получим завтра, и потому вполне уверены, что не потерпим краха в деле военного снабжения.

Одновременно совершалась напряженная работа в области упорядочения распределительного аппарата в воинских частях. Здесь остается еще достигнуть многого. Путь, какой проходит патрон, сапог, рубаха от тов. Рыкова до стрелка на линии огня, слишком долог. Этот путь необходимо сократить. Точность учета ни в каком случае не должна отражаться на быстроте, подвижности, маневроспособности снабженческого аппарата. Здесь необходимо развернуть такую же инициативу, как и в области оперативной. В конце концов успех не только в позиционной, но и в нашей затяжной маневренной войне на три четверти определяется качествами организации снабжения. Чтобы обеспечить победу над Деникиным, нужно создать такую комбинацию баз, транспортных средств, учетных и распределительных органов, чтобы красноармеец, наступая, был сыт, чтобы его не заедала вошь, чтобы на ноге его были портянка и сапог, чтобы винтовка его была вовремя вычищена и смазана. И в этом направлении сделан большой успех. Как в рамках всего советского государства мы маневрируем, перебрасывая лучших работников из других ведомств туда, где сейчас необходимее всего приложение усилий коммунистов, так и в рамках военного ведомства, на фронте, в отдельных армиях, мы учимся и учим временно перебрасывать лучших наиболее ответственных работников в такую отрасль, деятельность которой в данный момент важнее всего: из политических отделов армий, дивизий, из трибуналов мы временно перебрасываем работников в область снабжения, для того чтобы здесь заложить твердые начала учета и быстроты распределения.

ЗАПАСНЫЕ ЧАСТИ

Резервуаром, из которого пополняются действующие армии, являются запасные части. Кризис Восточного фронта был в свое время кризисом пополнения, который в свою очередь явился в значительной мере результатом недостаточности запасных частей. То же самое повторилось сейчас на Южном фронте. Как весною на востоке, так теперь на юге мы все усилия прилагали к тому, чтобы развернуть и поставить на должную высоту запасные части. Рассуждая чисто теоретически, было бы правильно эти запасные части сосредоточить в руках тыловых округов под руководством главного штаба. Но голодный центр, из которого мы извлекали многие тысячи лучших работников, не может сейчас справиться с этой задачей. Как я уже сказал, мы сперва начали воевать, а затем приступили к созданию армии. Вот почему армия наша создавалась в значительной мере в полосе огня. Запасные части наши размещены в прифронтовой полосе, более богатой продовольствием, и обслуживаются непосредственно работниками действующих армий. Чтобы судить об отдельной армии, достаточно познакомиться ближе с ее запасными частями. Сейчас можно сказать с полной уверенностью, что запасные части Южного фронта поставлены на большую высоту. Непрерывность питания наступающих армий хорошими маршевыми пополнениями обеспечена вполне, а это значит, что обеспечена непрерывность победоносного наступления.

САНИТАРНАЯ ЧАСТЬ

Хуже обстоит дело пока что с санитарной частью. Помимо организационных недочетов, к устранению которых приняты меры по соглашению с Наркомздравом, виною плохого положения санитарной части является пассивность в этом деле советских организаций и учреждений, партии и профессиональных союзов. Буржуазные государства, располагавшие в начале империалистической войны колоссальными ресурсами, не справлялись сами с делом помощи раненым и больным солдатам и обращались к содействию общественной инициативы. Оскудевшее пролетарское государство в еще большей степени нуждается в содействии общественной советской инициативы. Нужно развернуть самую широкую агитационную и организационную работу в стране под лозунгом помощи раненым и больным красноармейцам. Нужно организовать день раненого красного воина. Нужно создать во всех сколько-нибудь крупных пунктах комитеты помощи раненым и больным красноармейцам. Нужно в санитарный аппарат ввести тысячи коммунистов и особенно коммунисток. Нужно установить на железнодорожных станциях дежурство советских организаций для контроля над проходящими эшелонами с ранеными. Необходим зоркий и внимательный советский глаз в военных лазаретах. Красноармеец должен убедиться, что трудящиеся массы не только заботятся об его семье, но внимательно и любовно ухаживают за ним самим, когда жестокая механика войны выводит его из строя.

ОБЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Общее положение можно считать достаточно благоприятным. На Урале Советская Республика приобрела вторую базу. Мы продвигаемся почти безостановочно в двух главных направлениях на Омск и Актюбинск. Богатейшая полоса Сибири уже стоит под знаменем Советской власти.[86]

На юге перелом достигнут. Это лучше всего доказано мамонтовским налетом: белогвардейская кавалерия прорвалась нам глубоко в тыл, – наши войска не дрогнули и продолжают планомерно и уверенно продвигаться на юг. Правда, Деникин захватил огромную область Украины. Но в этой оккупации нет ничего прочного, ничего устойчивого. Успех ее определяется исключительно эшелонным характером той войны, которую продолжает вести украинское повстанчество. В полевой войне Деникин был бы разбит, ибо на украинском фронте действуют с его стороны крайне незначительные силы. Но, имея перед собой неорганизованное, рассыпающееся партизанство, которое держится за линии железных дорог, Деникин шахматными маневрами через узлы железных дорог совершает огромные скачки и захватывает большие пространства вне всякого соответствия с его действительной силой. Вся эта оккупация Украины окажется жалким карточным домиком, как только будет нанесен удар по основному его ядру и по его базам.

Западный фронт пока не имеет самостоятельного значения: это производная величина Восточного и Южного фронтов. Наши неудачи на юге ободрили польскую шляхту и латышско-литовско-эстонскую белую гвардию. После ликвидации Колчака решающий удар на Южном фронте будет означать ликвидацию разбойничьих потуг бессильного польско-румынского империализма и бандитизма Юденичей-Балаховичей. Взятие нами Пскова показывает, что и сейчас уже мы окрепли на западе.[87]

С Южного фронта, где я по несколько раз посетил все армии и был во многих дивизиях, я прибыл с глубочайшей уверенностью в несокрушимости Красной Армии. Среди работников-коммунистов, строителей армии, царит полное единодушие в мыслях и действиях. Многие тысячи военных специалистов нимало не соблазнились временными успехами Деникина и продолжают честно работать рука об руку с нами: об этом между прочим свидетельствует красноречивое воззвание бывших офицеров, служащих в нашей 13-й армии, к офицерам белогвардейцам. В красноармейских частях – глубокое напряженное стремление наступать и победить. Крестьянские пополнения настроены прекрасно. Снабжение упорядочивается с недели на неделю. Материалов налицо больше, чем многие полагают. Аппарат военных заготовок будет в ближайшее время прибран к рукам и тем самым обеспечит армию вполне. Наша вторая база, Урал, удвоит источники наших сил. Спокойствие, уверенность, выдержка, напряженный труд – победа обеспечена за нами!

26 августа 1919 г.

«Известия ВЦИК» N 189, 27 августа 1919 г.

Л. Троцкий. ДЕНИКИН БУДЕТ УНИЧТОЖЕН!

(Речь на соединенном заседании Московского Совета и представителей профессиональных союзов и фабзавкомов 26 августа 1919 г.)

История наших фронтов не всегда могла быть уподоблена прямой линии. Мы знаем на наших фронтах колебания наступлений и отступлений, удач и тяжких поражений. Разумеется, многие неудачи объясняются ошибками и даже, в отдельных случаях, прямыми изменами. Но если мы захотим понять историю наших красных советских фронтов в ее полном объеме, то мы должны, прежде всего, уяснить себе и твердо помнить одну простую истину. В то время как буржуазные страны, участвовавшие, скажем, в последней империалистической войне, в течение ряда лет и десятилетий строили свои армии, а затем приняли участие в мировой войне, – у нас процесс шел в обратном порядке. История вынудила нас начать войну, мы вынуждены были вступить в бой, и во время боя мы начали строить Красную Армию. Все наши успехи и неудачи можно понять и объяснить только при свете этого основного факта. Не мы выбирали для себя фронты, они нарастали, по мере того как советская опасность вырисовывалась все более и более перед мировой буржуазией. Мы бывали свидетелями превосходных успехов на Восточном фронте и тяжелых неудач на Южном. И там и здесь боролась одна и та же Красная Армия, построенная по одним и тем же методам и часто одними и теми же советскими работниками, ибо лучших работников, организаторов наших побед, мы все время перебрасывали из армии в армию, с фронта на фронт, чтобы дать возможность приобретенным ими опытом и личными качествами обслуживать наибольшее количество армий. Методы одни и те же на всех фронтах. Вы помните в основных чертах историю Восточного фронта. Мне довелось в начале августа, год тому назад, выехать из Москвы на наши, тогда еще молодые и неокрепшие фронты. И там, под Казанью, наши лучшие работники, и в их числе москвичи, приложили силы к тому, чтобы из отдельных отрядов создать централизованную, гибкую, устойчивую рабоче-крестьянскую армию. Так была создана одна из наших регулярных армий. Мы сразу перешли в наступление и имели огромный успех. Но тут у нас обнаружился фронт на юге и на севере; потребовался фронт на западе после краха германского империализма, и в связи с новыми революционными перспективами мы принуждены были снять кой-какие силы с Восточного фронта. Колчак воспользовался этим и в начале марта перешел в контрнаступление. Мы потеряли значительную часть наших завоеваний. Линия колчаковского фронта приблизилась на 60–80 верст к Самаре, Симбирску и Казани, а в некоторых местах, как у Спасска, подходила к Волге на 30 верст. Но успехи Колчака продлились недолго, только до конца апреля. В этот момент рабоче-крестьянская Россия, прежде всего Россия пролетарская, собрала свои лучшие силы, сделала величайшее напряжение и помогла ослабевшему Восточному фронту встать на ноги. В конце апреля, через 7 – 8 недель после победоносного наступления Колчака, наступления, которое многим казалось гибельным для Советской России, мы перешли в контрнаступление по всей линии фронта, мы перешли через Урал и вернули все, что утратили. Мы отхватили до настоящего времени широкую полосу Западной Сибири, форсировали Тобол и сейчас на некоторых участках прошли на 70 – 80 верст от него. Все данные говорят, что у Колчака не осталось серьезных резервов, что он совершенно разбит. Правда, те же данные говорят, что Колчак готовится дать нам сражение и роет глубокие окопы. Но если мы вспомним, что Колчак собирался короноваться в Москве, и оглянемся на тот путь, который он прошел, то увидим, что наше дело на Восточном фронте идет недурно. Наша Красная Армия прошла за это время больше 950 верст на восток… (Речь прерывается аплодисментами и кликами: «Да здравствует Красная Армия!»)

Мы можем сказать Колчаку, роющему глубокие окопы: «Рой их поглубже, мы глубже закопаем тебя в них!». (Аплодисменты.) Но, товарищи, в тот момент, когда наша восточная армия перешла в наступление, наш Южный фронт сильно дрогнул. В тот момент, когда восточная армия наступала на Бузулук, Бугульму и другие города, на Южном фронте Деникин развил наступление в определенном направлении и по всему фронту, и здесь получилось то же, что было на востоке в начале марта, когда наша армия, прошедшая 300–400 верст, обессилела материально, физически и морально. К этому времени Деникин сосредоточил на линии Дона и Северного Донца свои глубокие резервы, привлеченные им с Северного Кавказа и побережья Черного моря.

Сейчас наше положение на Южном фронте очень тяжело.

На Украине общих трудностей, с которыми мы встречаемся, гораздо больше, чем в Великороссии. Почему? Потому что рабочий класс на Украине еще слаб, потому что украинское кулачество гораздо сильнее. Украинский кулак, привыкший к смене разных режимов, хочет грабить и накоплять все своей вольной волей. Вот атмосфера на Украине, атмосфера, которая создается мировоззрением сытого осатанелого кулака, имеющего под руками винтовку и презирающего коммунизм. Нужно, чтобы у украинского пролетариата, у деревенской бедноты появилась уверенность в себе и твердая необходимость раз навсегда показать украинскому кулаку, что без определенного государственного строя Украина жить не может, будет расхищена, растаскана коршунами мирового империализма. Это украинскому кулаку нужно внушить не агитацией, не пропагандой, нужно, чтобы сам пролетариат понял, что до тех пор, пока он не пройдет каленым утюгом по спине украинского кулака, – до тех пор не удастся рабочему Украины и деревенской бедноте создать советский украинский аппарат и рабоче-крестьянскую Красную Армию, ибо, товарищи, стыдно признаться, стыдно подумать, что в настоящий момент солдаты, скажем, в Киеве кормятся гораздо хуже, чем в Москве, Твери, Калуге и т. д. Украинский кулак хлеба не дает, а если у него пробуют его взять, он отбивается винтовкой, бомбой и саперными инструментами. Он идет разрушать железные дороги и устраивает крушение маршрутных поездов, которые везут хлеб рабочим и солдатам. Сейчас это украинское кулачество в западной части Украины и на юге проходит уже через 8-й или 9-й режим. Оно проходит сейчас через режим Деникина. Надо рассчитывать, что, поскольку Деникин задержится на Украине, – он со своей стороны примет все меры к разоружению тех слоев украинского кулачества, которые вынуждаются ходом борьбы встать в оппозицию к помещичьей контрреволюции. Таким образом, та пропасть между кулаками и пролетариатом, которая на Украине вообще политически еще не была осознана в такой мере, как в Великороссии, деникинским режимом будет до некоторой степени уничтожена. На это указывает уже то, что на Украине появилась масса беженцев из районов, которые захвачены Деникиным. Эти районы, как вы знаете, уже достаточно широки и увеличиваются все больше. Украинское партизанство, украинская разруха, слабость организации украинского рабочего класса – вот что сказалось на крайнем правом фланге украинского фронта и помогло Деникину развернуть наступление в таких широких размерах. Ни для кого из вас не тайна, что в наших собственных рядах, в том колоссальном деле, каким мы были заняты, в деле построения Красной Армии были разногласия, недоразумения, ошибки и предрассудки. Мы строили армию, учась на критике, которая иногда была жестокой. И когда мы после тяжких неудач на Южном фронте собирались в кругу наиболее ответственных работников пролетариев-коммунистов во всех армиях Южного фронта и обсуждали вопрос о причинах неудач и о методах возрождения и укрепления армий Южного фронта, – то мы выносили наши резолюции единогласно. И этот факт полного единодушия ответственных работников Южного фронта, – разумеется, как и других фронтов, – в вопросе о методах и путях строительства Красной Армии был лучшим залогом и лучшей гарантией того, что мы победим. Стало быть, деникинская кавалерия, которая у нас захватила губернии и важнейшие города, не сломила нашей уверенности в правильности методов построения Красной Армии. И мы, товарищи, в этой области прежде всего обратились тогда к вам, обратились к советам других городов и потребовали новых маршрутных поездов с передовыми пролетариями-коммунистами, потому что в тяжелой борьбе многие из тех, кого послали на Южный фронт и на другие фронты, погибли смертью героев. Теперь, мысленно оглядываясь на работу нашей армии Восточного и Южного фронтов, я вспоминаю десятки первоклассных закаленных борцов, которые были представителями сотен и тысяч пролетариев Петрограда, Москвы и всей России. Они недавно были у станков, некоторые из них участвовали в подпольной партийной организации. Но вот история потребовала от них, чтобы они из пролетариев фабрик и заводов стали воинами и вооруженными борцами. И, товарищи, говорю вам – они не осрамили вас, не осрамили рабочего класса. Если мы имеем сейчас армию, если мы не стоим беззащитными и обнаженными пред лицом хищников всех стран, если есть у нас опора на востоке, на юге и на севере, то это заслуга закаленных рабочих, которые сделали свое дело, как представители рабочего класса, как боевые военные комиссары. Слава нашим военным комиссарам! Нам нужен был командный состав для Южного фронта. Мы нашли его! (Аплодисменты.)

Мы приступили к мобилизации новых возрастов, но, прежде чем эти новые мобилизации дали свои результаты, мы в широком объеме предприняли борьбу с дезертирством. Одновременно с этим мы получаем большие подкрепления добровольцами. В тот час, когда перед крестьянином в наших южных губерниях в конкретной форме стал необходимым выбор между Деникиным и Советской властью, тамбовский, курский, воронежский, рязанский мужик сказал себе, что при Советской власти нельзя считаться с теми многими лишениями, которые приходится терпеть, что деникинский режим сдирает с него семь шкур – и крестьяне в тысячах и в десятках тысяч представителей своих молодых поколений стали добровольно являться в волостные, уездные комиссариаты.

Следующим острейшим вопросом был для нас вопрос о снабжении, здесь, товарищи, мы тоже сделали огромный успех. У нас военное снабжение в центре было чрезвычайно разобщено. Это была ошибка советского центра. После того как наши фронты на наших испытаниях обнаружили, что нет победы и успеха без правильного обильного снабжения, мы сделали решительный шаг вперед и ввели в центре объединение основных органов и учреждений военного снабжения. Я должен сказать, что в организации работы центрального отдела военных заготовок еще не все обстоит благополучно, но самое важное сделано.

8 месяцев тому назад мы спрашивали себя, не погибнем ли мы из-за того, что у нас не хватит для солдат сапог, шинелей, винтовок, патронов. Товарищи, после того мы сделали в этом направлении огромный шаг вперед. Урал сейчас в наших руках, а вы знаете, что это значит! Мы вернули себе Ижевский завод, Пермь с Мотовилихой, Екатеринбург, Златоуст и всю дорогу на Сибирь с ее неисчерпаемыми продовольственными и иными богатствами. Если раньше мы стояли на одной ноге, то теперь мы стоим на двух ногах – одна в Москве и другая в Екатеринбурге, – и теперь свалить нас во сто раз труднее, чем полгода назад. Кроме того, мы научились перебрасывать работников. Если в армии наступают сомнения, колебания, мы снимаем со всех фронтов коммунистов и бросаем их в опасные места.

Вот основные элементы возрождения Южного фронта: коммунисты, которые строят армию, и пополнение – крестьянская масса. И, как я сказал, эти крестьяне на Южном фронте идут с полной готовностью и дали немало добровольцев, которые создали прекрасные полки. Теперь, во время наступления Деникина в Воронежской и Курской губерниях, кризис Южного фронта был кризисом пополнения. Теперь есть пополнения вооружением и снабжением, есть командный состав и есть коммунисты, способные вдохнуть душу живую, – значит, победа обеспечена. Крепость и мощь красных воинских полков сказались именно в том, что прежде, чем подошли серьезные пополнения из тыла, они, в момент, когда заряды почти израсходовались, зацепились, задержались и организовали первое сопротивление врагу. У Деникина значительные силы, но силы ограниченные. Его сила в его коннице. У него могла быть надежда побить нас только в том случае, если бы его кубанские и донские резервы имели в себе силы настолько, чтобы без передышки гнать нас на Москву и за Москву. Но, с того момента как он дал нам передышку, как он дал нам возможность привести в движение тот самый аппарат, которого у него нет, – аппарат Советской власти и аппарат коммунистической партии, – его дело кончено.

После удара Колчаку мы выросли втрое, а что стало с ним? Он совершенно рассыпался и сойдет на нет! Что стало с нами под ударами Деникина? Мы выросли в 4–5 раз!

Товарищи, я не хотел бы вас вводить в заблуждение лишним оптимизмом, но, на основании всего того, что я видел, я могу с полной уверенностью сказать, что никогда наше наступление не было так обеспечено, как со стороны реальной силы, так и со стороны снабжения. Мы пошли в наступление, вооруженные с ног до головы, и это наступление не задержится, пока мы не прижмем Деникина к Кавказскому хребту и не задушим его окончательно! (Аплодисменты.)

Разумеется, товарищи, нас постигла неприятность, не военная неудача, а в полном смысле неприятность. Это – прорыв мамонтовской кавалерии.[88] Если рассматривать этот прорыв с точки зрения кавалерийского набега, то он представляет собой, несомненно, предприятие, удачно проведенное. Мамонтовские кавалерийские полки наметили известную точку и ударили на запад. Этим они оттянули нашу пехотную часть и, оттянувши, через разорвавшееся место фронта прорвались в наш тыл и начали там хозяйничать, бесчинствовать и безобразничать в тылу у Южного фронта. Они хотели захватить врасплох наши части. Их целью было захватить у одной армии левый фланг, у другой – правый и, таким образом, затянуть армии, сдвинуть их с места. В течение 2 дней, действительно, можно было опасаться, что Южный фронт дрогнет, но Южный фронт, товарищи, не дрогнул ни одной своей крупной мышцей. Он остался там, где стоял. Конный враг кинулся на нашу Красную Армию, но наш красный стрелок остался лицом к югу, лицом к Новочеркасску и Ростову. (Аплодисменты.)

Судьба Царицына предрешена, так как наступление идет с полной уверенностью и планомерностью. Мы взяли обратно Борисоглебск и захватили станцию Поворино. Как вы знаете, мы заняли Валуйки, Волчанск. Мы находимся от Харькова в расстоянии 60 верст. (Аплодисменты.) Деникин не может сдержать наше наступление на Царицын, в направлении на Борисоглебск и в направлении на Харьков, так как удар Деникина на Украине крайне незначителен. Там нет тяжелых масс, там все на поверхности – это легкая кавалерийская пена, и она будет смыта тем ударом, который мы направляем в основу деникинской армии. Вот почему нам не страшен временный, эфемерный успех Деникина на Украине.

Сегодня телеграф принес весть о том, что красные войска взяли Псков. (Аплодисменты.) Стало быть, нашим западным врагам – англичанам – становится все труднее. Вспомним, как на нас наступали наши враги с востока и с юга. Они сперва надеялись на германских империалистов, потом на англо-французов, и видели в них только легкий кавалерийский авангард, а потом надеялись, что придет настоящая грозная сила, которая задушит Советскую власть. Но когда оказалось, что Англия и Франция не способны двинуть против нас ни одной крепкой и надежной дивизии, тогда выяснилось, что англичане могут давать Деникину патроны и танки, но не могут давать своих солдат. Товарищи, я около двух месяцев не был в Москве, за это время вы пережили немало тяжелых дней и недель, дней горького испытания и тревоги за судьбу Южного фронта. И там на юге у нас были тревожные дни, и не раз лучшие из наших красноармейцев спрашивали с опасением, с болью о том, что в Москве.