Советская республика и капиталистический мир. Часть II. Гражданская война

Встрепенулась страна. В губерниях, в уездах, в волостях в центре всеобщего внимания стоит теперь один вопрос – собрать и сосредоточить все силы и средства для отпора Колчаку. Помимо мобилизации пяти лет, объявленной Советом Народных Комиссаров, все губернии стремятся создать образцовые части из наиболее сознательных, революционных и самоотверженных рабочих и крестьян-добровольцев. Пример подали губернии Поволжья, где коммунисты Сызрани, Самары, Симбирска, Казани с лихорадочной энергией создают ударные революционные полки. Рабочие Москвы живут единой мыслью, единой заботой – обеспечить Восточный фронт. В Петрограде совершается героическая работа в интересах Восточного фронта. Пензенские рабочие телеграфируют о спешном формировании ими ударного полка. В Ярославской, в Вологодской губерниях коммунисты выполняют свой долг, мобилизуя для Восточного фронта лучших борцов. Россия встрепенулась, губерния соперничает с губернией, уезд с уездом в деле отпора Колчаку. Это – благородное соперничество, вызываемое не суетным честолюбием, а стремлением оказать наибольшую услугу делу рабоче-крестьянской революции.

Опасность на Восточном фронте велика. Силы Колчака еще не разбиты и даже движение его к Волге не остановлено. Но уже сейчас можно сказать с глубокой уверенностью, что колчаковской опасности Советская Россия противопоставит могучий, сокрушающий отпор.

Не терять ни дня, ни часа! Все силы, все средства взять на учет и поставить на дело! Каждого работника поставить на надлежащее место! Каждая губерния, каждый уезд, каждая волость должны сейчас работать так, как если бы вся тяжесть колчаковского нашествия должна была обрушиться целиком на них. Эти весенние недели решат вопрос целиком. Рассыплется Колчак – исчезнут вслед за ним остатки красновских и деникинских банд, англичане увезут прочь свои оккупационные войска, и Гинденбург уберется вон со своими жалкими «железными» батальонами.

Колчак – единственная серьезная опасность. Эта опасность будет преодолена, устранена, задушена.[68] Рабоче-крестьянская Россия хочет жить и будет жить.

Гибель и смерть Колчаку!

Да здравствует рабоче-крестьянская Россия!

«В пути» N 34, 20 апреля 1919 г.

Л. Троцкий. I. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ВСЕУКРАИНСКОГО ЦИК[69] 19 МАЯ 1919 Г

Не без волнения выступаю я сегодня пред аудиторией этого многострадального города,[70] который назывался матерью городов русских и который оказался падчерицей революционного развития последних лет.

Волна социальной, пролетарской революции докатилась сюда значительно позже, нежели в остальные крупные центры России. Я хорошо помню те дни, когда мне пришлось быть в проклятой памяти Брест-Литовске. Там находилась тогда и знаменитая украинская мирная делегация, посланная Радой, а в это же время рабочие и крестьяне Украины продвигались, пробивая себе дорогу к Киеву. И как раз в тот день, когда окончательно созрел нарыв предательства со стороны центральной Рады, когда стало ясно, что за спиной рабочих и крестьян Украины Голубович договаривается с Гогенцоллернами и Габсбургами относительно продажи Украины, как раз в этот самый день был занят Киев. Я помню, как на вопрос одного из членов делегации у прямого провода о положении Киева, немец-телефонист с промежуточной станции ответил: «Киев умер». Мы тогда не без издевательства сказали Кюльману и Чернину, что они разговаривают с делегацией украинского правительства, у которой почва под ногами осталась только в самом Бресте.[71]

Но это был только краткий проблеск. Вы, товарищи, хорошо знаете, что произошло затем. Вам хорошо памятны те дни позора и унижения, когда под тяжестью немецкого сапога была раздавлена молодая советская Украина и казалось, что история Советской власти дописывает свою последнюю страницу. Я вспоминаю, каким издевательским взглядом смотрели на нас эти сиятельные дипломаты, эти Кюльманы и Чернины, которые полагали, что они призваны управлять миром, и что мы являемся людьми, которые выброшены на поверхность только случайной волной революции, что вместе с этой волной мы должны уйти и снова очистить место для их беспредельного господства. И когда мы пытались говорить от имени миллионов рабочих и крестьян, они издевались над нами.

И вот теперь мы встретились в этом самом Киеве, свободном от германской оккупации, от Скоропадского, от Петлюры и прочей нечисти, и гордо спрашиваем наших врагов: где те самые сиятельные дипломаты, которые говорили с нами, глядя сверху вниз? Где кайзер Вильгельм? Где барон фон-Кюльман? Где граф Чернин? Они все сгинули, а мы остались и творим волю рабочих и крестьянских масс, пославших нас. (Шумные аплодисменты.) Да, мы можем сказать, что за 16 месяцев, прошедших со времени Брестских переговоров, Советская власть утвердилась и чувствует себя прочнее, чем когда бы то ни было. Если нам приходится иногда сдавать позиции и отступать, то это не надолго, но когда мы возвращаем под Советскую власть страны и города, то это уж навсегда.

Эта устойчивость Советской власти является залогом победы нового строя, создающегося на развалинах буржуазного государства. Эта уверенность является тем, чего не хватало до сих пор рабочему классу и что служило средством порабощения рабочих масс Кюльманами, Черниными и т. п. И что бы там ни говорили Клемансо, Вильсон и Ллойд-Джордж о Советской власти и о нашем предстоящем поражении, мы можем сказать им: «Вы еще прыгаете на окровавленной земле, но призраки Романова, Гогенцоллернов и Габсбургов стоят уже перед вами и твердят вам о близкой и неминуемой смерти».

Вы вернули город Киев с боя, как и всю территорию Украины. Помню, когда впервые вами был занят Киев, один из членов болгарской делегации спросил меня, верно ли, что Киев занят при помощи китайцев, латышей и баснословно оплачиваемых петроградских рабочих. Сейчас никто уже подобных вопросов не задает и не задаст. Теперь всему миру известно, что освобождение Украины было делом самих рабочих и революционной части крестьян Украины. Наши полки не принимали или почти не принимали никакого участия в этом деле. Рабочие и крестьяне Украины, объединенные могучим порывом и ненавистью к скоропадчине и петлюровщине, устремились могучим потоком на злейших своих врагов и в течение короткого времени вымели всю нечисть из Украины. История овладения городами Харьковом, Екатеринославом, Киевом и Одессой представляет собой одну из блестящих страниц истории революционного движения. Наши потомки будут с восторгом читать, как революционные массы восставших рабочих и крестьян стремительным потоком с севера на юг в течение двух-трех месяцев очистили огромную территорию и присоединили к Советской власти десятки миллионов людей.

Но это только первая страница, за которой открывается ряд других страниц, говорящих не языком мира и мирного труда. Судьба рабочей революции такова, что, завоевав какую-нибудь позицию, она не может на этом успокоиться, а вынуждена ее углублять, расширять и укреплять. Буржуазия очень живуча, и каждое малейшее уклонение или послабление в борьбе с ней окрыляет ее надеждами на возможность реставрации. Поэтому, какой бы работой ни занимался честный гражданин Советской Республики, у него под руками должна находиться наготове винтовка, ибо в каждый момент она может ему понадобиться для борьбы со злейшими врагами Советской власти, власти трудящихся.

Вам известно, товарищи, как трудна борьба с буржуазией, как трудно изменить ее привычки, уничтожить ее аппетиты. Вам это особенно известно, ибо здесь у вас на улицах Киева буржуазия не чувствует себя еще опрокинутой и представляет собою тот бульон, в котором усиленно развиваются микробы всяких заговоров.

Но вашей украинской буржуазии мы можем сказать: рабочий класс, победив своих врагов, открыл возможность честно трудиться всем тем, кто желает работать. Но в то же время рабочий класс заявляет, что поскольку буржуазия будет делать попытки к возвращению ее классового господства, постольку он будет гнуть ее голову к земле и топтать ее, пока не выбьет из нее всякую мысль о возможности реставрации.

Товарищи, мало взять в свои руки страну, нужно ее еще организовать на новых началах. Наша страна (позвольте говорить о Великороссии и Украине, как об общей нашей стране) является сейчас вооруженным лагерем, и поэтому в первую голову приходится приступить к организации гарнизона вооруженного лагеря, т.-е. Красной Армии. Ведь не следует забывать, что первая победа, одержанная на Украине над контрреволюционной буржуазией, была совершена не Красной Армией, а могучим порывом миллионов революционных рабочих и крестьян. Перед натиском этих миллионов рабочих побежали полчища Петлюры, побежали непобедимые французы и англичане. Но, товарищи, революция создает победы, но она же несколько и затрудняет создание постоянной армии.

Лишь только после того как бурный поток революции входит в берега государственности, удается приступить к строительству постоянной армии и ликвидации тех нежелательных сторон повстанчества, которые дают себя очень сильно чувствовать, после того как власть окончательно переходит в руки рабочих и крестьян. В эпоху борьбы за власть, в эпоху революционного движения повстанчество является необходимым этапом и играет положительную роль. Но как только власть окончательно закрепляется в руках рабочих и крестьян, повстанчество делается реакционным. Поэтому первейшей задачей рабоче-крестьянской власти является создание организованной и хорошо дисциплинированной армии, которая была бы послушным орудием в руках пролетариата.

В свое время мы в Великороссии пережили то же самое, что и вы здесь. У нас были свои идеологи партизанщины. Левые эсеры, которые тогда еще открыто не объявили себя нашими врагами, энергично агитировали против создания Красной Армии. Они заявляли, что рабоче-крестьянская революция может делаться только руками повстанцев, и считали чуть ли не изменой революционному движению стремление к созданию постоянной армии. Но в том-то и дело, что в этой борьбе против создания Красной Армии и кроется вся мелкобуржуазная сущность насквозь проникнутой предрассудками части интеллигенции и зажиточного крестьянства.[72]

Рабочий класс в целом не боится дисциплины, не боится организованного целого. Рабочий класс не боится также наложить свою тяжелую руку на тех из своих отсталых товарищей, которые не успевают идти с ним в одной упряжке. Вспомните только, как боролся рабочий класс с штрейкбрехерами и отсталыми элементами в экономической своей борьбе. То же самое он делает и в политической борьбе. Другое дело – интеллигенция и кулацкие элементы деревни. Им свойственен индивидуализм, тот самый индивидуализм, который заставляет нервного интеллигента то идти с бомбой против Советской власти, то умирать на баррикадах вместе с борцами за Советскую власть; тот самый индивидуализм, который заставляет кулацкие элементы деревни держаться одной рукой за Советскую власть, а другой цепляться за всякое контрреволюционное выступление. Вот в чем, товарищи, источники всяких контрреволюционных выступлений. Когда кулацким элементам деревни не угрожает непосредственная опасность со стороны каких-либо внешних врагов, они рассуждают так: если нашему уезду будет угрожать опасность, мы выкопаем из земли спрятанные там винтовки и пулеметы и будем бороться с врагами. Сейчас же Советская власть требует от них представить в ее распоряжение известное количество хлеба, лошадей и людей, и это бросает их в оппозицию по отношению к Советской власти. На этой струнке играют различные Камковы, Григорьевы и т. п. Здесь лежит источник григорьевского мятежа,[73] с которым вам необходимо покончить в ближайшее время, чтобы обеспечить себе возможность борьбы с внешними врагами и приступить к внутреннему строительству.

Но, как было сказано на предыдущем вашем заседании, мало покончить с григорьевским мятежом, нужно еще покончить с «григорьевщиной». А для этого необходимо ясно и твердо заявить всем: после того как власть перешла в руки рабочих и крестьян, все должны быть построены в стройные колонны, выровняться и сорганизоваться под общим знаменем. На агитацию всяких демагогов против воинской дисциплины и назначенных правительством командиров мы можем сказать, что правительство выбрано волей миллионов рабочих и крестьян, и что воля этого коллектива для нас более священна, нежели воля тех маленьких отрядов, которые выбирают своих начальников. Поэтому мы можем сказать всем этим господам: руки по швам! Вы являетесь врагами рабочего класса, вы дезорганизуете работу по организации Красной Армии, вы дезорганизуете Советскую власть! Я думаю, что могу от вашего же имени сказать всем этим господам: горе вам, если вы не поймете значения устремлений рабочего класса!

Он беспощаден к своим врагам и сотрет в порошок всех тех, кто становится ему на пути. Он имеет на это право, ибо он есть носитель общего счастья для всех трудящихся и всего человечества.

Здесь в Киеве мне приходилось слышать много об организованности и силе кулацких элементов на Украине. Это несомненно факт, с которым приходится считаться. Задачей рабочего класса поэтому, является здесь вырвать деревенского бедняка и середняка из-под власти и влияния кулацких элементов. Здесь предстоит поединок между хорошо организованными деревенскими кулаками и пролетариатом за влияние на среднего крестьянина и поединок этот нелегок, ибо помимо отсталости и темноты крестьянина прекрасную почву для агитации кулаков дает еще то обстоятельство, что город ныне не может дать деревне почти ничего взамен получаемых оттуда продуктов. И до тех пор, пока крестьянин и даже рабочий не почувствует, что Советская власть улучшает условия его существования, борьба с кулацкими влияниями будет затруднительна для пролетариата. Но мы можем сказать крестьянину: тебе трудно, мы тебе мало даем в обмен на то, что получаем от тебя, но знай же, что при всяком другом правительстве после нынешней грабительской войны тебе было бы в двадцать раз еще хуже. Это нужно объяснить крестьянину, он должен убедиться, что мы в первую очередь берем все у кулака, а уже затем у середняка. И я уверен, что крестьянин, у которого не зажили еще рубцы от немецких плетей, пойдет с нами. Нужно только помнить заповедь тов. Ленина: «Не командуй, а будь старшим братом крестьянина». Само собой разумеется, что там, где нужно проявить твердую власть, там, где нужна беспощадность для подавления всяких контрреволюционных выступлений, там рабочий класс не должен останавливаться ни перед какими мерами. Там же, где это возможно, он должен действовать словом убеждения и стремиться к объединению беднейших и средних крестьян с пролетариатом.

Как я уже сказал, перед украинским пролетариатом стоит задача ликвидации григорьевского мятежа. Против Григорьева надо действовать решительно. Выбросим из городов лучших рабочих, лучших политических работников партий, профессиональных союзов, советских учреждений. Каждый утраченный в этой борьбе день чреват новыми опасностями и жертвами. Мы можем быть уверены, что при энергичной и централизованной работе мы в течение одной-двух недель справимся с этим делом.

Но есть еще более ответственная задача. Необходимость изгнания и истребления деникинских и красновских банд, обеспечения западных границ Украины и всей Федеративной Российской Республики требует и сосредоточения наших общих сил и единства действий. У нас слишком много общих врагов, чтобы мы позволили себе роскошь дробления наших сил. Выступление Григорьева подняло настроение и придало духу всей черносотенной и белогвардейской нечисти на Волге, в Москве, в Петрограде. С запада нам угрожают банды польской шляхты и буржуазии, поддерживаемые Антантой. Донецкий бассейн является общим узлом наших действий на Южном фронте.

Это единство отнюдь не означает покушения на независимость Украины. Нам нужно связаться воедино для того, чтобы все враги знали, что русская и украинская армии – части одной общей армии с общими ресурсами и общим командованием. Надо, чтобы в случае угрозы Петрограду мы могли туда бросить дивизии с юга и наоборот – в случае угрозы на юге, могли бы пользоваться помощью севера. (Аплодисменты.) Это должно быть, наконец, открыто и отчетливо провозглашено. Советский режим предоставляет каждому народу полное право на самоопределение. Но это не означает отказа от централизации. Для того чтобы украинцы могли развивать свой язык, свою культуру, иметь свои школы и свои издания, вовсе не необходимо разделение действий российских и украинских дивизий и полков. Когда опасность грозит советскому режиму, когда в недрах гарнизона Советской Украины поднят желтый и пьяный мятеж, Советские Россия, Украина, Латвия должны быть в военном отношении объединены, должны составить общую крепость мировой революции. Пусть солдаты говорят на разных языках, но они – части одной армии труда, в которой установлена одна общая дисциплина. И когда их позовут на выручку советских границ России, когда киевские, харьковские, одесские полки пойдут на выручку Петрограда, и наоборот – это отзовется всюду могучим эхом. Мы должны быть крепки, а для крепости нам нужно единство. Мы не имеем права падать, так как поднялись слишком высоко. Мы стоим по слову евангелия, «как город на горе», и светим всему миру. Если бы мы теперь свалились, это было бы ударом для рабочего класса всех стран на многие десятилетия. Но мы не свалимся. Советские Россия, Украина и Латвия, взявшись за руки, будут едины в борьбе.

Я явился к вам от Красной Армии с выражением глубочайшей веры в торжество революции. Да здравствует Украинская Советская Республика! Да здравствует наша общая пролетарская победа над всеми врагами рабочего класса! (Аплодисменты. Интернационал.)

«Известия Всеукраинского ЦИК», 20 мая 1919 г.

Л. Троцкий. II. РЕЧЬ НА РАБОЧЕМ МИТИНГЕ В КИЕВЕ 20 МАЯ 1919 Г

Товарищи!

Советская власть есть не что иное, как сам организованный рабочий класс, олицетворение трудового народа. Если власть рабочих еще не поставлена на должную высоту, то это является следствием оставшейся от старого режима темноты и невежества масс. У нас нет теперь власти в буржуазном смысле слова. Буржуазия от власти прогнана железной метлой рабочих и крестьян. Не выручила буржуазию и ее хитрая механика парламентаризма, которым долгое время дурачили рабочих.

Советская власть – это ты, – говорит тов. Троцкий, обращаясь к рабочим, – это твой духовный позвоночник. Если она плоха – посмотри и познай самого себя, ибо ты ее выбирал, ты ее назначал.

У нас и теперь имеются такие, которые говорят, что рабочим рано взять власть в свои руки, ибо надо им еще поучиться. Такие голоса раздаются из лагеря меньшевиков и других соглашателей. На это мы, коммунисты, говорим: господа меньшевики, укажите нам адрес, где бы рабочие могли в условиях буржуазного строя обучиться строить жизнь на свой лад? (Бурные аплодисменты.) В этом и состоит хитрая механика буржуазии, которая в лице различных соглашателей обращается к рабочему классу с советом поучиться. И через 30 лет с тем же советом придут к пролетариям дети этих же меньшевиков и других, ибо все соглашатели различных толков представляют собою передаточный ремень для политики буржуазии. Мы говорим, что рабочие должны учиться управлять государством и строить свою жизнь на новых коммунистических началах не в академиях, а на практике. Нам говорят «друзья» в овечьей шкуре: «У вас есть Советская власть, а где же молочные реки и кисельные берега?». Верно, товарищи. У нас еще и теперь имеются буржуи, живущие на проценты от награбленного ими добра, еще и теперь на улицах Киева мы встречаем много несчастных, нищих, умоляющих о куске хлеба. Но это далеко не вина Советской власти. Это – наследие гнилого буржуазного строя. Правящие классы за все время их господства безжалостно грабили и эксплуатировали народ, они бросили его на кровавую бойню и покрыли всю землю кровью, гнилью, падалью и мерзостью. Власть же рабочих всего несколько месяцев как получила возможность производить чистку страны от буржуазного наследия. А на это нужно время. В течение короткого времени рабочие свергнули царя, опрокинули Милюкова, а потом и Керенского со всеми соглашателями.

Враги рабочих и крестьян тешили себя тем, что пролетарский всадник не долго удержится в государственном седле. Особенно много надежд буржуазия возлагала на весну 1918 года, когда, по ее понятиям, проклятый голод должен был доконать московских и петроградских рабочих и вообще весь революционный пролетариат. Мы переживали мрачные дни, когда вы были в плену у германского империализма. Наши души рвались к вам, но мы были тогда бессильны. Нашими слабыми партизанскими отрядами мы не были в состоянии идти к вам на помощь, и с раной в душе принуждены были молчать и видеть, как вы задыхаетесь под гнетом немецкого юнкерства. Мы жили надеждой и уверенностью, что рано или поздно правое дело рабочего класса восторжествует и на Украине, а также в других странах. У нас в то время заседал граф Мирбах, который вел переговоры с буржуазными партиями, считая, что Советская власть – это каприз истории: рабочие, мол, взбунтовались, но, в конце концов, власть отдадут. Он с нетерпением выжидал, пока на смену рабочим придут достойные его партнеры. В ужасных условиях находилась Советская власть в России весной 1918 года: на всем юге, как и на Украине, господствовала немецкая военная клика; на Волге – чехо-словаки; Латвия, Литва, Белоруссия также находились в сфере владычества германского кайзера. Кайзер был всемогущ. В его владениях не заходило солнце. Рабочие в России, однако, не отчаивались, подтянули пояса потуже и повели дальнейшую борьбу с врагами-эксплуататорами. С гордо поднятой головой мы смотрим теперь в глаза будущему и спрашиваем: «Где ты, всемогущий кайзер?». Корона его в грязи. Гг. Чернины, Кюльманы и другие, как крысы по норам, прячутся от гнева народного. Немецкий трудовой люд ведет отчаянную борьбу с прислужниками буржуазии из лагеря соглашателей-шейдемановцев. Власть же русских рабочих теперь во сто раз крепче.

Русские рабочие первые подняли красное знамя мировой революции и бросили боевой клич рабочим других стран. И действительно, мы являемся сейчас живыми свидетелями того, как вся Европа постепенно озаряется ярким пламенем могучего революционного подъема. Русские рабочие в настоящее время стали передовыми борцами мировой революции. К нам приехали представители рабочих Франции, Германии, Бельгии, Болгарии и много других, и вместе с этими дорогими гостями пролетариат России заложил основу III Коммунистического Интернационала.

Во Франции рабочие уплатили десятками тысяч жизней за попытку строительства жизни на новых началах. В 1871 году в Париже буржуазия безжалостно мстила рабочим Франции. Нарядные дамы зонтиками выкалывали «преступные пролетарские глаза». Неимоверно хуже было бы в России, если бы была установлена власть Колчака, Краснова или холопа из холопов – Григорьева. Кровью были бы залиты рабочие районы. На заводах буржуазия не стала бы тогда отличать меньшевика от большевика. Прошло бы много лет, пока рабочие были бы в состоянии поднять свою голову и повести дальнейшую борьбу за свое освобождение. Товарищи! У власти должен остаться исключительно рабочий класс, и буржуазия, как класс, должна быть уничтожена. Конечно, людей этого класса, желающих честно без всяких привилегий работать, мы примем в трудовую семью. Но с буржуазией, как классом, мы должны продолжать отчаянную борьбу на жизнь и на смерть и не дать ей поднять голову. Ибо если ей удастся хоть на время оправиться – будут сотни тысяч жертв.

К нам обращаются господа интеллигенты со слабыми нервами с вопросом: «Чем отличается власть рабочих от власти царя, раз вы прибегаете к тем же суровым мерам наказания и к расстрелам?». На это мы, исполненные сознанием своей правоты, отвечаем: у царя было ружье в руках, чтобы истребить рабочих и крестьян, которые боролись за свои права; у рабочих же ружье в руках, чтобы бороться с капиталистами и помещиками – своими угнетателями, которые желают вернуть себе свое господство и снова закабалить трудовой народ. Насилие рабочих есть священное насилие. Этого не замечает только мелкобуржуазная тварь, которая мечется между борющимися сторонами. Историю делают рабочие массы, с одной стороны, и контрреволюционная сволочь, в лице колчаковцев, деникинцев и других, с другой. Между ними же путаются под ногами соглашатели различных толков.

Председатель учредилки, вождь правых эсеров, заседал в Самаре, Саратове, строил Учредительное Собрание и организовывал армию в тесных объятиях с Колчаком. Когда же армия была создана, Колчак сказал: «Пошел вон, – ты нам больше не нужен». Тогда этот самый Чернов прибежал к нам в Советскую Россию и обратился к нам с увещеванием: «прекратите, мол, гражданскую войну». Мы заявили и заявляем таким мелким плутам: «Не путайтесь под ногами и не мешайте рабочим вести свою героическую борьбу».

Наш фронт революционной борьбы протянулся сейчас на 8.000 верст. Такого фронта история еще не знала. Вам известно, товарищи, что недавно зашатался наш Восточный фронт. Среди петроградских рабочих – недовольство. Но это недовольство ребят, которым мать раздает по мелкому ломтику хлеба. Могут ли ребятишки сердиться на нее, если у ней нет больше хлеба? У Советской власти нет сейчас достаточно хлеба не потому, что она раздала хлеб буржуазии, а потому, что это является следствием грабительской хищнической войны империалистических коалиций. Петроградские рабочие и рабочие всей России поняли сущность положения и с энтузиазмом бросились на Восточный фронт для борьбы с врагами Советской власти. Революционный подъем рабочих и революционных крестьян совершил чудеса. Полчища колчаковцев отогнаны больше чем на 200 верст. Сегодня только получена мною телеграмма, что нами занята ст. Чишми, откуда рукой подать до Уфы, которая временно отнята у нас. В армии Колчака полное разложение. Целые части переходят под красные знамена мировой революции. Только сегодня видел я в Киеве роту сибирских рабочих, отправляющуюся на Дон для борьбы с красновскими и другими бандами. В Москве таких рот очень много. Темная невежественная повязка постепенно спадает с глаз самых отсталых рабочих.