Белла, чао!

Белла подошла к сестре, опустилась рядом на колени, взяла Анжелу за руки.

– Анжелочка, милая моя, самая любимая моя сестренка… – ласково начала Белла. – Я пока не знаю, что на самом деле произошло. Может, у Гены были причины взять деньги и уйти. Может, с ним случилось что, всякие-разные обстоятельства бывают… Как это… наезжали на него, вот! Эти самые, криминальные структуры!

– Он мог сказать мне… я бы все поняла! – дрожащим голосом, растерянно произнесла Анжела – из ее глаз катились крупные, прозрачные слезы. – Да я бы ради Гены… Я ради него с себя кожу живьем содрала бы!

Только сейчас Белла заметила, что ее сестра вовсе не так молода (36 лет, на восемь лет старше Беллы) и не так красива. Девушка словно увидела сестру со стороны – в первый раз.

Морщинки уже возле глаз, складочки возле губ, второй подбородок безвольно провисает… А сколько у Анжелы конкуренток – хотя бы она, ее младшая сестра! Сколько еще девчонок в Ирге молодых, здоровых, хорошеньких… И как мало вокруг нормальных, неспившихся, работящих мужчин… Поистине, для Анжелы Гена был последним шансом. Сказочным принцем на белом коне!

И еще деньги эти – двести тысяч, заработанные так нелегко! Белла наклонилась, поочередно поцеловала руки сестры.

– Не надо ничего с себя сдирать. И не надо пока загадывать – все равно ведь не угадаем. Чего раньше времени судить? – продолжила Белла тихим, успокаивающим голосом. – Не будем ни судить, ни оправдывать Гену. Пока.

– А что делать-то, а? – прошептала Анжела.

– Я сейчас соберусь и поеду в Михальск.

– Зачем – в Михальск?!

– А куда еще? Там железная дорога, вокзал. Поезд из Томска до Москвы идет мимо.

– До Москвы?! Ты в Москву собралась? – От ужаса Анжела даже плакать перестала.

– Нет, конечно. Я его на вокзале поймаю, Гену. Поговорю. Все выясню.

– Ты думаешь, ты на вокзале его найдешь?

– А где еще? Куда ему еще податься? Он москвич, живет в Москве – сами его паспорт видели. Только на вокзал ему идти!

– Да, да… – согласилась Анжела, тяжело вздохнув.

– В общем, я его найду, поговорю с ним, все выясню. Может, верну его. Скажу, что ты все готова понять, простить, принять.

– Да, да…

– Ну, а если не найду, то… – Белла не успела договорить – сестра вновь принялась рыдать. – Анжела. Анжела, перестань. Прекрати истерику. Все хорошо. Сейчас поеду в Михальск. Всё. Точка. И вообще, Гена, может, еще сам вернется…

Сестра потихоньку успокоилась, с усилием улыбнулась:

– Беллочка, а как же ты пойдешь? Там же вот-вот лед вскроется? Это же опасно, мост может снести!

– Так я же не по льдинам скакать буду! Если мост стоит – по нему перейду. Уплыл – туда ему и дорога, домой вернусь.

– А… а если ты перейдешь на другой берег, а мост снесет?

– Тогда я у теть Раи останусь! – весело воскликнула Белла. – Сто лет тетку родную не навещали… Ух, как она мне рада будет! Все, Анжелка, я побегу.

Белла быстро переоделась – натянула джинсы, схватила куртку (жара на дворе!). Кроссовки – на ноги. Что еще? Деньги, документы… Мало ли что.

Деньги – небольшая сумма – хранились у Беллы в комнате, в томике Пушкина. Слава богу, Гена до них не добрался. Кое-чего из одежды, из предметов первой необходимости…

Застегивая рюкзак, девушка заметила в окно, как мимо, по дороге, прошли Сашок с Веней. Потом еще люди. Сашок, кстати, вел под руку свою мать… «К реке идут. Наверное, смотреть, как лед вскрылся… Только бы успеть!»

– Анжелка, чао! – крикнула Белла весело. – Постараюсь поскорее вернуться… Но тут уж как получится!

– Чао, – растерянно, смятенно отозвалась Анжела. – Белла, чао…

Белла выскочила из дома, помчалась по дороге к реке.

На полпути нагнала Веню и Сашка с его матерью. Сашок – этот непутевый балагур – обожал свою старушку мать. Именно обожал – восхищался ею, вечно таскал за собой, подшучивал над ней, волновался о ней всегда, при каждом удобном случае приносил ей подарки и гостинцы… Хоть шоколадку, даже пьяный вдрызг (но это раньше было, до того, как стал работать у Тимура) – но Сашок дарил матери какую-нибудь мелочишку вечером, в конце каждого дня.

Маленькая, ветхая, в потертом черном пальтишке, Анна Тимофеевна буквально висела сейчас на локте своего сына.

– Маманя, ну ты ноги-то шустрей переставляй… – шутливо подгонял ее Сашок.

– Да я не могу шустрей. Голова кружится… Белла! – улыбнулась беззубым ртом старушка. – Куды? Тож ледоход смотреть?

– Здравствуйте, Анна Тимофеевна… Привет, Сашок! Веня, здравствуй! А что, началось? – взволнованно спросила девушка.

– Пошло дело! – улыбнулся Веня. Он, как всегда, принялся неотрывно глядеть на Беллу – с ласковой, безнадежной тоской.

– Венечка, я тебе подарок принесла… – Белла достала из кармана куртки фигурку Гамлета. – Это я тебя в виде принца Датского изобразила…

– Принца Датского… – хихикнул Сашок. – Слышь, мам? Она его Датским назвала… Как же, будешь при Тимуре Датским… Белла, он не датский, он в завязке!

– Да, насчет Тимура… – спохватилась Белла. – Вы ему, ребята, передайте, что я по делу в Михальск собралась.

– А что случилось? – с тревогой спросил Веня.

– Ничего… Пусть Тимур к Анжеле зайдет, она ему все объяснит, – улыбнулась Белла. «Расскажешь при Сашке, так он на весь поселок растрезвонит…»

В этот момент они всей толпой поднялись на пригорок и ахнули.

Внизу неотвратимо и стремительно двигался ледяной покров Ирги, уже весь потрескавшийся. Это было так странно – снег на земле растаял, а река – во льду…

Раз – и две ледяные глыбы поднялись, столкнулись – раздался треск, словно из пушки выстрелили ядром. В следующее мгновение рядом столкнулись еще льдины, образовав затор, и тут же были снесены мощным течением.

Лед грохотал, вздымался, опадал и продолжал стремительно нестись вперед. Ничто, никакая сила на земле не могла остановить это движение.

И жутко, и красиво… Стихия.

Именно это зрелище страстно жаждала увидеть Белла – и она дождалась своего.

– Боже мой… Вы посмотрите! – не владея собой, крикнула она. – О-о… Вот это да!