скачать книгу бесплатно
Пожаловалась, что её дети не навещают её уже несколько недель. (Сосед до этого мне сказал, что мистер Перес скончался несколько лет назад из-за болезни сердца.)
– Я расстроена, что мои дети не приходят ко мне в гости. Мой муж уже несколько дней не бывает дома после работы. Где этот изменник и ублюдок? Знаю, он спал с этой сукой Шэрон с работы!
Бедная женщина застряла в жизни эдак лет пять назад. Я прекрасно понимал, что она всё время продолжала двигаться к кухне, и должен был придумать, как её удержать.
Чтобы она успокоилась, я сказал:
– Ваши дети приедут в выходные на ужин.
Почему-то миссис Перес не поверила. Она потянулась к кухонному столу, схватила большой нож, какими обычно режут мясо, и начала им размахивать.
– Приведите моего мужа домой сейчас же! Я отрежу ему яйца! – кричала она.
Я, попятившись, приказал ей бросить нож и расчехлил кобуру. По рации приказал сержанту жилищного управления немедленно отреагировать и прислать машину скорой помощи. Всё это время я думал о деле Элеоноры Бумпурс и не хотел, чтобы меня обвинили в стрельбе в эмоционально неуравновешенного человека и попасть на страницы газет. Заголовок мог бы гласить: «Полицейский расстрелял женщину, страдавшую эмоциональным расстройством».
Я решил не ждать прибытия начальника, поэтому, спросив её, как долго она прожила в «Домах Смита», медленно разблокировал баллончик со слезоточивым газом и взял его в правую руку.
Миссис Перес больше не была настроена говорить. Она начала бросаться на меня с ножом. Я крикнул: «Бросьте нож сейчас же!» Она не повиновалась приказу. Не имея другого выбора, я распылил баллончик ей в лицо.
Химическое вещество попало ей прямо в глаза, ослепив на несколько секунд. Если она не бросит нож и продолжит им размахивать, мне будет нелегко её остановить. Мой последний шанс не дать ей пырнуть меня – застрелить её. К счастью для меня, она уронила нож, пытаясь вытереть глаза и унять нестерпимое жжение. Я усмирил её и намочил подвернувшуюся мне тряпку холодной водой, чтобы промыть ей глаза…
В мой последний день участия в операции «Точка давления» Уотсон оказался на дежурстве.
Когда я проходил мимо, на его лице блуждала дерьмовая ухмылка. Я задумался: «Что, чёрт возьми, он для меня приготовил?» Сержант раздал патрульные задания. Меня послали на пеший пост в «Дома Уольда». Ночь прошла без происшествий, по крайней мере на патрулировании. Уотсон всё ещё дежурил, когда я пошёл на последнее задание. После он сказал мне с той же дерьмовой ухмылкой:
– Тебя назначили в РПС-6 в Верхний Манхэттен, Гарлем.
ГЛАВА 3. Верхний Манхэттен
Верхний Манхэттен представлял собой сплошную зону боевых действий. Районы с высоким уровнем преступности располагались в Центральном Гарлеме и Вашингтон-Хайтс, испещрённые полуразрушенными зданиями. На заброшенных участках валялись обрушившиеся кирпичи, разбитые стёкла и выброшенные героинщиками шприцы.
Преследовать подозреваемого по таким участкам было всё равно что бегать по минному полю. Когда мои ботинки касались тротуара, я благодарил Бога и проверял, не пробило ли стекло ботинок и не вонзилось ли оно в ступню.
Часто стреляли в нескольких сотнях метров впереди или позади меня. Звук выстрелов был обычным делом в моей жизни как полицейского из жилищного управления. Зайти в лифты жилых домов означало встать в лужу мочи с таким сильным запахом, что хотелось блевать. К сожалению, в конце концов я привык, и запахи в лифтах меня уже не беспокоили.
Мой первый обход дома в Гарлеме состоялся осенью 1988 года. Это была смена «4—12», которая обычно считалась самой загруженной. Я дежурил по сменам в восемь с половиной часов: неделю работал с семи утра до трёх дня («7—15»), следующую – с четырёх дня до полуночи («4—12») и, наконец, «вампирскую» смену с полуночи до восьми утра («12—8»).
Ночные смены всегда были насыщенными, и любой, кто выходил на улицу после полуночи, скорее всего, был не в лучшей форме. Тогда судебная система работала круглосуточно. Я получал кучу сверхурочных, от двадцати до сорока часов в месяц.
В мой первый день на РПС-6 мне назначили в пару офицера Хондо. За неделю мы стали постоянными напарниками. Хондо был очень правильным полицейским. Он хорошо включался, когда дело касалось процедур из патрульного Руководства, поэтому его партнёрство было значительным преимуществом: я никогда не беспокоился о неправильном оформлении документов. Но соблюдение правил затрудняло достигнуть цели – попасть в подразделение полицейских, работавших в штатском.
За месяц я так на Хондо повлиял, что он начал приспосабливаться к моему образу мыслей и к тому же стал больше производить арестов. Мы получили постоянное назначение и автомобиль со всеми условиями. Мы контролировали одновременно пятый и шестой каналы, которые покрывали весь Верхний Манхэттен – от шоссе Рузвельта до реки Гудзон и от 116-й улицы до оконечности Манхэттена в Вашингтон-Хайтс. Мы патрулировали в общей сложности шесть участков, с двадцать пятого по тридцать четвёртый, каждый из которых, казалось, был хуже предыдущего. Все они считались очень загруженными домами, и мы обрабатывали двадцать пять – пятьдесят вызовов за ночь. Пятьдесят процентов вызовов касались тяжких преступлений. За одну такую смену мне приходилось вынимать оружие из кобуры пятнадцать – двадцать раз, и я готов был стрелять, если бы возникла соответствующая ситуация. Большинству полицейских даже не приходится вынимать оружие из кобуры.
Став полицейским, вы могли попасть в элитную группу, известную как «Пять процентов». Эти копы должны были делать лишь одно – производить как можно больше арестов за тяжкие преступления. Я искал преступления: те, которые фактически происходили, и те, которые вот-вот должны были произойти, – и старался давить на преступников до конца.
Иногда это срабатывало, иногда нет. Я считал, что люди, совершившие тяжкое преступление и расхаживающие теперь на улице, являются частью преступного сообщества, поэтому кто-то должен уравнивать правила игры. Полицейские пытаются сделать улицы безопаснее для законопослушных граждан.
Мы с Хондо обеспечивали безопасность семнадцати жилых комплексов, всего сто шестьдесят четыре дома. Патрулировать было нелегко, но для нас это означало лишь ещё несколько дополнительных крыш, с которых можно было сидеть и наблюдать.
Это была идеальная площадка для наблюдения за бандами наркодилеров и за их действиями.
Не было двух одинаковых банд; у каждой – свои правила. Большинство банд наркодилеров работали как хорошо отлаженная машина – с продавцами обоих полов и наблюдателями на каждом углу.
«Менеджер» раздавал уличным дилерам ампулы крэка или героина. Дилер продавал товар покупателям.
Помощник босса следил за повседневными операциями, чтобы никто не пытался присвоить наркотики или снять дополнительные деньги, обойдя интересы команды. Помощник босса ещё отвечал за своевременное снабжение «менеджеров» ампулами крэка в их тайниках.
Наблюдателями обычно были подростки, которые пытались быстро заработать или заранее застолбить себе место в банде. Дилеры получали определённый процент с каждой проданной упаковки. Они могли зарабатывать десять – двадцать долларов за упаковку, от десяти до двадцати упаковок в час. В каждой обычно сорок – пятьдесят ампул. Хорошим рабочим днём для большинства банд, специализировавшихся на крэке, считалось отдать от трёхсот до пятисот связок. При цене в три доллара за ампулу получалось сорок тысяч долларов в день, или двести семьдесят тысяч долларов в неделю.
Героин продавался между 116-й и 118-й улицами, а ещё между Первой и Третьей авеню. Реализовывался он и на отрезке со 122-й по 126-ю улицы вдоль Парк- и Лексингтон-авеню. На каждом пластиковом пакетике героиновые банды оттискивали свой товарный знак, идентифицируя себя. В пачке героина было десять пластиковых пакетиков; «кирпич» состоял из десяти таких пачек.
В начале моей карьеры бо?льшая часть арестов, произведённых мной, приходилась на операции по крэку в том или ином районе. Героином торговали в основном за пределами «Домов…», что связывало мне руки. Некоторыми из таких точек управляла итальянская мафия, и я хорошо знал, чем может обернуться противостояние мафии. Когда я работал в РПС-6, у меня всё же была кое-какая доля героиновых арестов.
Первыми, на ком я сосредоточился, были «Дома Линкольна» и «Дома Вагнера». Во время смены «4—12» в середине января я сказал Хондо, что надо бы произвести арест, и мы направились к «Домам Линкольна». На 132-й и Мэдисон-авеню наркодилеры открыто торговали, работая перед небольшим продуктовым магазином, открытым круглосуточно.
Мы взобрались на крышу соседнего здания по Мэдисон-авеню, чтобы вести наблюдение. Хондо на крыше прослушивал ещё и оба радио.
Судя по тому, что я увидел, были четыре смотровые позиции в разных концах Мэдисон-авеню, с которых можно предупредить дилера и покупателей о патрульных машинах в районе с помощью специального вызова «пять-ноль». Он останавливал передачу наркотиков, и покупатели делали вид, что собрались здесь только для того, чтобы закупиться в продуктовом магазинчике.
Руководил операцией огромный темнокожий парень лет двадцати в чёрной отороченной мехом куртке и чёрных джинсах, которые висели у него на заднице прямо поверх спортивных штанов. Он приказал темнокожей женщине в пуховике и шерстяной шапке открыть мусорный бак. Та, вытащив оттуда коричневый бумажный пакет, кивнула наблюдателям на одном из углов. Они в свою очередь начали подзывать потенциальных клиентов – «розовые колпачки открыты».
– Ну вот мы и дождались, напарник, – обратился я к Хондо.
Покупатели стали приближаться к женщине-продавцу, и вскоре в очереди стояли не менее дюжины человек. Дилерша обменивала ампулы с крэком на наличные. Я не сводил глаз с совершаемых сделок и следил за количеством завершённых обменов. «Менеджер» прошептал что-то на ухо дилерше, жестом попросив её поторопиться. Та передала последние ампулы крэка последнему покупателю, и деньги перешли в руки «менеджера».
Я жестом показал Хондо: «Давай перехватим их». Кроме того, у меня появилась мысль устроить облаву на дозорных.
Когда мы подходили к машине, моя кровь качалась, заставляя сердце бешено колотиться. Так происходило всегда, когда я собирался арестовать кого-то за продажу наркотиков.
Мы поехали вдоль Мэдисон-авеню, надеясь, что времени стоять на красный свет у нас будет как раз столько, чтобы поймать дилершу и «менеджера» одновременно.
– Хондо, я возьму «менеджера», ты берёшь дилера.
– Понял, напарник.
Мы рассчитали всё идеально. Они понятия не имели, что мы собираемся их схватить. Хондо быстро перевёл машину в парковочный режим; моя дверь уже была приоткрытой. Я выскочил наружу и врезался в «менеджера», прижав его к стенке продуктового магазина. Мне удалось подсечь и повалить его на землю. Я несколько лет практиковал искусство айкидо, но знал, что не выиграю схватку стоя. Он был здоровый как бык.
Я смог надеть на него наручники, не причинив вреда ни ему, ни себе. Вскоре и Хондо надел на девушку наручники и усадил её на заднее сидение машины, к «менеджеру». Им предстояло провести длинные выходные в следственном изоляторе.
Я связался по рации с Центром:
– 9779: двое задержанных на углу Мэдисон и 132-й. Попросите сержанта жилищного управления связаться с нами в точке нашего местонахождения.
– 10—4, 9779.
Босс прибыл на место очень быстро. Я уже проверил мусорный бак, стоявший на углу, и нашёл в нём четыре коричневых бумажных пакета, в каждом из которых было по сто розовых ампул с крэком на уличную стоимость в тысячу двести долларов.
Почему-то летом 1988 года никто из дилеров не работал на улицах через дорогу от «Домов Линкольна». Я задавался вопросом: «Куда, чёрт возьми, они все делись?» Я знал, что они всё ещё сдавали товар, потому что тротуары и коридоры внутри жилых комплексов усеивали розовые и синие колпачки. Я стал внимательнее искать возможные места операций с наркотиками и решил попробовать несколько нетрадиционную для обычного полицейского тактику.
Сидя на крыше напротив 132-й улицы между Парковой и Мэдисон, я заметил, что предполагаемый покупатель остановился у стены заброшенного сгоревшего здания. В бинокль я увидел в стене дыру размером с бейсбольный мяч. Покупатель засунул в неё немного наличных. Через несколько секунд оттуда показались два пальца, которые сбросили в руку покупателя ампулы с крэком. Я понаблюдал за несколькими такими сделками, затем решил спуститься, чтобы подойти к зданию поближе. Мне нужно было проверить заброшенные рядом с ним стоянки, чтобы выяснить, как дилеры попадают внутрь. Я искал потенциальные пути отхода и любые возможные растяжки внутри.
Мы с Хондо встретились после работы, чтобы обсудить то, что я увидел, и то, что я планировал сделать во время нашего следующего обхода, который мы решили провести вместе с Пятой бригадой. Кроме того, мне удалось поговорить с полицейским по прозвищу Би-Дог, опытным в аресте подозреваемых ветераном. Он был как тот кирпичный нужник – такой парень, которого вы хотели бы видеть рядом, если дела пойдут совсем плохо и, как у нас говорят, если дерьмо разлетится по всем углам. Его напарник, Томми Би, тоже был опытным ветераном, который позже перешёл в пожарное отделение Нью-Йорка.
На следующий день, купив кувалду в одном из хозяйственных магазинов Бруклина и положив её в багажник патрульной машины, я и Хондо встретились с Би-Догом и Томми Би. Я сказал им занять позиции на заброшенной стоянке, а сам стал ждать через улицу напротив. Через несколько минут покупатели выстроились вдоль той самой дырявой стены, на сей раз их было намного больше. Похоже, дела у банды, продававшей ампулы с синими колпачками, шли хорошо.
Я предупредил напарников, чтобы они переключились на восьмой канал, который Центр не контролировал, и сообщил им, что направляюсь прямо к стене. Медленно подкравшись к дыре, я хорошо размахнулся и ударил кувалдой по шлакоблоку. Чтобы пробить его и цементный барьер, потребовалось несколько хороших ударов. Дилер бросился к выходу, но не тут-то было: там его поприветствовали мои напарники, которые надели на него наручники. Я продолжал крушить шлакоблоки до тех пор, пока не проник внутрь. Мы обнаружили несколько упаковок с крэком, в которых было порядка тысячи ампул с синими колпачками.
Так я впервые столкнулся с бандой Моргана. Я хотел тогда стать одним из ведущих полицейских в команде, и у меня было только одно желание – переодеться в штатское, перейдя в подразделение по борьбе с преступностью.
ГЛАВА 4. Бэтмен
В конце лета 1988 года во время душной смены «4—12» мы с Хондо ехали по Мэдисон. Улицы заполонили дети, которые охлаждались под работавшими гидрантами. Я сказал напарнику, что ночью собираюсь найти какого-нибудь правонарушителя под арест, и спросил:
– Ты ведь тоже будешь искать, брат?
Хондо показал мне поднятый большой палец. Это была наша первая смена после трёхдневного РВД[1 - Регулярный выходной день. – Прим.], и мы хотели быстро произвести два ареста, которые гарантировали бы нам явку в суд в следующий выходной.
В ту ночь на углах Мэдисон- и Парк-авеню очень оживлённо торговали наркотиками. На противоположных углах стояли дозорные. Отпускал товар афроамериканец в чёрных шортах и белой футболке. Мы решили провести вертикальную слежку на Мэдисон, 2150, потому что здесь было идеальное место для наблюдения с крыши.
Я перегнулся через выступ крыши с биноклем в руках. Было видно, как дилер пытается накачать[2 - «Качка» на сленге продавцов наркотиков используется для описания деятельности дилера. – Прим.] «синие колпачки». Но я не видел ни его тайника, ни «менеджера», который подносил бы новые связки. Мы пробыли на крыше ещё немного и всё равно решили перехватить дилера. Если повезёт, у него при себе останется несколько ампул.
Когда мы подъехали к дилеру, он замер, словно олень в свете фар. Обыск его не дал результата: у него не было при себе ничего, даже долларовой банкноты, которая доказывала бы, что он проводил операции. Ни одной ампулы с синим колпачком. Мне не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его.
Пожилой мужчина, стоявший рядом с дилером, сказал:
– Ты кого из себя вообразил? Бэтмена? Я видел, как ты на крыше следил за нами.
Я улыбнулся и ответил:
– Верно. Пусть твои друзья знают, что Бэтмен за ними присматривает.
Сев в патрульную машину, я, засмеявшись, повернулся к Хондо:
– Ты знаешь, это делает тебя Робином, чудо-мальчиком.
– Очень смешно, Пит.
Так я стал известен в Гарлеме как Бэтмен. Это имя следовало за мной от шоссе Рузвельта до реки Гудзон.
Осенью 1988 года я работал с полицейским по имени Джим. Мы росли в одном районе и дружили с детства больше пятнадцати лет. И вот мы ехали осенней ночью, и он вдруг спросил:
– Ты сегодня вечером что-нибудь планируешь?
– Чёрт, конечно да, брат! Хочу сделать один арест и получить сверхурочные.
Мы изучили наш рабочий журнал, прежде чем отправиться на крышу и приступить к наблюдению. Я выбрал здание в «Домах Вагнера». В ту ночь Вторую авеню заполонили люди, пришедшие за крэком, который продавался на нескольких углах одновременно.
Здание, которое я выбрал, находилось напротив места, где бойко торговали наркотиками прямо перед мелким продуктовым магазином на Второй авеню. Магазин был весь в строительных лесах, что несколько блокировало обзор, но я всё равно видел, какая велась активность вокруг наркотиков.
Осенний ночной воздух был свежим и холодным. Торговавший на углу мужчина латиноамериканского происхождения, одетый в толстый жёлтый пуховик, прошёл сзади ледогенератора, стоявшего за продуктовым магазином, чтобы достать из коричневого бумажного пакета несколько ампул и сунуть их в карман. Я бросил Джиму ключи:
– Давай быстрей к нему, подъедем и схватим.
Я держал дверцу машины приоткрытой, готовый выпрыгнуть. Джимми слегка притормозил у тротуара, но мы всё ещё катились, когда я выскочил. Дилер побежал, но я поймал его сзади и прижал к ледогенератору. Преступник сопротивлялся. Мы наскакивали друг на друга минуту-две, пока я не заставил его подчиниться. Надев на него наручники, я развернул его, чтобы проверить карманы на наркотики, и увидел огромную рану на его носу, из которой сильно шла кровь. Мне нужно было срочно оказать ему медицинскую помощь, но сначала пришлось закончить его обыск.
В кармане его пуховика были крэк и пачка денег. Заглянув за ледогенератор, я обнаружил ещё тысячу триста ампул крэка. Всего у него было тысяча триста семьдесят пять ампул.
Слава богу, на углу во время ареста было не так много людей: ситуация могла бы быстро перерасти во что-то некрасивое.
Дилера обвинили в преступной торговле наркотиками, тяжком преступлении второй степени и сопротивлении аресту. Я посоветовал Центру оказать преступнику медицинскую помощь перед тем, как заняться его делопроизводством, и срочно отправил его в медицинский центр на Метро-Норд, чтобы его там зашили.
Наш новый сержант отделения ждал меня на выходе из больницы. Он был очень зол, потому что раньше, в этот же день, он отвёл меня в сторону и сказал:
– Никого не избивать! Не люблю заниматься таким дерьмом.
Я заверил его:
– У вас не будет проблем со мной, сэр.
Но прошло всего несколько часов, и вот на тебе.
Он не был большим поклонником ни меня, ни моих арестов. Если бы у него появился шанс, он переназначил бы меня на пеший пост, что лишило бы меня патрульной машины, связав руки при аресте кого-нибудь за наркотики. Слава богу, больше месяца в нашем командовании он пробыть не смог.
Осенью 1988 года ситуация в «Домах Вагнера» вышла из-под контроля – на территории комплекса и за его пределами началась настоящая эпидемия крэка и героина. Банда «чёрных колпачков» вела операции на 119-й улице между Первой и Второй авеню. Внутри самих «Домов Вагнера» несколько банд поменьше проводили героиновые операции для итальянцев, которые контролировали Паладино-авеню. Банда «розовых колпачков» размещалась на 118-й, а «жёлтых колпачков» – на 124-й улице. Эти две опасные наркобанды контролировали территорию в радиусе пяти кварталов на Второй авеню. Банда, известная как «Пурпурный город», была, безусловно, самой опасной из всех, контролируя 122-ю и 123-ю улицы между Второй и Третьей авеню. Банды держали весь район в полном страхе. Самое дикое было то, что у «Ангелов ада» был клуб на 124-й между Второй и Третьей авеню. Ни одна банда наркоторговцев не осмеливалась ступить на эту сторону улицы.
Я начал стабильно выходить в ночную смену, что давало мне свободу арестовывать тогда, когда хотел. Новым сержантом нашего отделения стал мой хороший друг Гувер, который сразу же дал мне полную свободу действий.
В первый ночной выход я пробрался на автобусную станцию и спрятался в автобусе, откуда открывался прекрасный вид на Вторую авеню. Я увидел высокого тощего чернокожего в чёрном пальто, предлагавшего покупателям ампулы. Я позвонил Хондо и сказал, чтобы он подъехал.
На авеню стояли несколько человек. Мы подъехали к дилеру прежде, чем тот среагировал. Когда я схватил его, он стал сопротивляться. Я смог ударить его ногой сзади колен, и он присел на тротуар. Он был очень жилистый и быстро вскочил на ноги. Он бросился вперёд и попытался схватить меня. Я ударил его ногой в висок, мгновенно нокаутировав, и быстро надел на него наручники. Дилер лежал как куль и казался безжизненным. В панике я подумал, что убил парня… Он был настолько высокий, что мы еле впихнули его в машину. Люди начали окружать нас с напарником. Ситуация становилась чрезвычайно опасной. Разъярённая толпа кидала в нас бутылки и всё, что попадало под руку, и это сильно затрудняло наш отход.
Хондо завёл машину, крича:
– Ты убил этого парня! Что нам делать, если он окажется мёртв?
– Заткнись, чёрт возьми! Езжай на Паладино-авеню. – Если парень мёртв, сброшу его в Ист-Ривер.
Мы припарковали машину в тупике. Я сказал Хондо:
– Выходи из машины.
У меня был баллончик со слезоточивым газом. Небольшую дозу его мне удалось ввести в ноздри дилеру, надеясь, что это сработает как нюхательная соль. И сработало. Дилер не понимал, что случилось и почему его арестовали. Я разъяснил:
– Ты продавал крэк на 124-й улице.
Говоря с французским акцентом, он сказал:
– Я просто навещал друга.
