скачать книгу бесплатно
– Женился бы он на мне… Вот же навязали на мою голову идиота, – шептал он себе под нос. – Чертов извращенец.
* * * *
Покинув квартиру Зинаиды Курляевой, Тимонин, пребывавший в добром расположении духа, долго слонялся по городу. Наконец, утомленный пешей прогулкой, завернул в ресторан, где и запил горячие блины водкой и русским квасом. Закончив поздний завтрак, Тимонин рассчитался с официантом и снова очутился на залитой солнцем улице. После приема пищи хорошо бы устроить себе небольшую развлекательную программу. Но разве найдешь достойное развлечение в городе, оглушенном жарой и безветрием, отравленным дымом горящих лесов.
Но тут Тимонину неожиданно повезло. Проходя мимо городского дворца культуры, он остановился перед большой афишей, прикрепленной к витрине на самом видном месте. «Внимание. Десятая конференция работников жилищно-коммунального хозяйства. Торжественная часть. Выступление самодеятельных коллективов и солистов областной филармонии».
Тимонин потоптался у дверей, после недолгих колебаний, переступил порог дворца культуры. Две женщины вахтерши, разомлевшие от жары, наглотавшиеся висевшего в воздухе дыма, выполняли инструкцию руководства: пропускали в зал строго по приглашениям. Но если приглашения не предъявляли, пускали и так. Тимонин выпил в буфете сто пятьдесят водочки и прицепил холодного пива. Утолив жажду, прошел в зал, полный нарядно одетых людей, в основном женщин, и занял свободное место в первом ряду.
Торжественная часть благополучно клонилась к завершению, публика позевывала, ожидая короткого перерыва и заявленного после него концерта местных самородков, плясунов и певцов, а также двух известных солистов областной филармонии.
Чтобы люди не разошлась, досидели до конца, устроители мероприятия обещали делегатам конференции после концерта раздачу памятных сувениров. Блокнотов, папок, календарей с городской символикой, шариковых ручек с эмблемами Подмосковья и прочей бесполезной ерунды. Начальство точно рассудило: ради того, чтобы получить за бесплатно какую-нибудь пустяковину, люди готовы вытерпеть многое. Если же раздать сувениры раньше времени, зал опустеет.
Заместитель главы городской администрации Кузин, державший слово последним, отбарабанил по бумажке, на ходу придумав собственную эффектную концовку выступления.
– И теперь, когда мы получили заверения областного руководства в поддержке нашего курса…
Кузин оглянулся на лица людей, сидящих в президиуме, нашел физиономию областного чиновника, сдуру пообещавшего денег на коммунальные нужды, игриво погрозил начальнику пальцем.
– Мы уверены, что все задачи нам по плечу. Теперь профинансируйте наших городских коммунальщиков в полном объеме. Обратной дороги, как говориться, нет.
Он снова шутливо погрозил пальцем, на этот раз почему-то аудитории. Тимонину показалось, что грозят пальцем лично ему. Тимонин поднял руку и погрозил указательным пальцем Кузину.
В это время активистка патриотического клуба «Союз нерушимый» Таня Родимова, отвечавшая за самодеятельные выступления, стояла за кулисами и старалась справиться с волнением. Она в сто первый раз повторяла слова, которые должна произнести через пару, появившись на сцене минут перед аудиторией. Но простые заученные фразы распадались бессвязные на слова, голос предательски дрожал. «Выступление нашего художественного коллектива посвящено, – бубнила Таня. – Оно посвящено… Посвящено оно… Десятой областной конференции работников жилищно-коммунального хозяйства. Мы, молодые… Посланцы… Посланники… Посранники… То есть…»
* * * *
– Спасибо, что собрались, – Кузин в последний раз обратился к собравшимся. – Спасибо, что пришли на наше мероприятие, значение которого трудно преувеличить, переоценить.
Тимонин принял слова благодарности на свой счет. В эту минуту он решил, что пришел сюда не зря. И отмолчаться, тихо отсидеться в кресле он просто не имеет права. Теперь, после слов благодарности, он обязан что-то ответить этому симпатичному мужчине, и вообще высказаться перед аудиторией по многим волнующим вопросам.
Когда из зала раздались жиденькие аплодисменты, Кузин сложил бумажки в аккуратную стопку, поклонился слушателям. Сойдя с трибуны, уселся в президиуме. Чиновник раздумывал над сложным вопросом. Сколько денег прилипнет к рукам, когда местные организации получат подряды на строительство теплосетей. И сколько ему, Кузину, положено комиссионных за то, чтобы подряд достался именно этой организации, а не другой. И сколько надо отдать наверх? И сколько распределить между своими? Чертова тьма вопросов.
Надо все обдумать, посоветоваться со знающими людьми. Сейчас ещё пару слов скажет председательствующий собрания, председатель подкомитета городского законодательно собрания. Закроет торжественную часть – и шабаш. Можно позволить себе холодного пивка, а заодно уж нужно прояснить некоторые деловые моменты.
Тимонин живо поднялся, пробежал по проходу вдоль первого ряда, пересчитал ногами ступеньки на сцену, взлетел наверх и плечом оттеснил от трибуны какого-то мужичка, собиравшегося закрыть торжественную часть конференции. Поставив портфель на пол, Тимонин встал перед микрофоном и улыбнулся залу.
– Спасибо за теплые слова, которые я здесь услышал в свой адрес, – веско заявил Тимонин. – В моей жизни коммунальное хозяйство играет важную роль. В прошлом году я делал ремонт в своей квартире. Ну, разумеется, ремонт делал не я, а мастера делали. Так они столкнулись с проблемой совместимости эксклюзивной импортной сантехники и отечественно подводки. То бишь канализационных сетей… Ну, несоответствие. Дырки там не совпадают.
Кузин тронул за рукав сидящего рядом областного начальника Шахова и кивнул на выступающего Тимонина.
– Это ваш, областной? – спросил Кузин.
– Не наш, – покачал головой Шахов. – А я думал, он ваш. Из коммунальщиков.
– А может он оттуда? – Кузин показал пальцем на потолок. – С самого верха?
– Много чести для нас, чтобы оттуда прислали.
Кузин забеспокоился, привстал на месте, решая, что делать дальше. Позволить чужаку полностью раскрыть волнующую проблему совместимости с канализационными сетями импортной сантехники или деликатно, без скандала прервать выступление?
– Это такая мутота, ремонт делать, – развивал мысль Тимонин. – Кто сталкивался, тот знает. А кто ещё не пробовал, тот хлебнет лиха. Короче, даже начинать не советую. По мне, так лучше жить в грязи, как свинья в луже, чем разводить эту бодягу с ремонтом.
В зале засмеялись. Тимонин остановился, слил остатки воды из графина в стакан и опустошил его в два глотка. Начальники в президиуме переглядывались друг с другом. Кузин зарделся лицом. Мероприятие, кажется, под угрозой. Народ за кулисам тоже забеспокоился. Даже Таня Родимова замолчала и с тревогой уставилась на сцену. В зале, кажется, начинали понимать: на сцене происходит что-то не то, все идет не по писанному. Сделав паузу, Тимонин продолжал:
– А теперь давайте все вместе отправимся в буфет и выпьем чего-нибудь освежающего, – говорил он. – А то в зале жара и воняет потом, как в солдатской казарме. И как вы только здесь сидите?
* * * *
Кузин решительно поднялся с места, шагнул к трибуне. Он подошел к Тимонину сзади, дернул его за рукав. Но тот не даже не оглянулся. Кузин повторил попытку. Тимонин нагнулся и достал из портфеля толстую пачку денег и потряс деньгами в воздухе. Зал загудел.
– Я угощаю всех, – заявил Тимонин. – Покупаю весь буфет вместе с буфетчицей. Если она кому-то из мужиков понравилось, если кто любит толстых баб, – жрите. Хватит всем. Кстати, пивка я уже попил, ну, полное дерьмо. Брать не советую. Лучше водочки. А дорогим нашим женщинам – рябины на коньяке.
Последним заявлением Тимонин окончательно завоевал симпатии зала. Обеими руками Кузин вцепился в плечо Тимонина.
– Уберите деньги и сойдите с трибуны, – прошипел Кузин.
– Что? – обернулся Тимонин.
– Я говорю, не срамите наш съезд, наш слет. Нашу конферн… И себя не срамите. Немедленно уберите деньги. И сойдите с трибуны.
– Что?
– Здесь вам не цирк.
Тимонин повернулся к чиновнику лицом и молча толкнул его ладонью в грудь. Кузин качнулся, как неваляшка, но не упал. Члены президиума, переговариваясь, стали вставать с мест. Кузин понял, что конференция, проходившая так гладко, так ровно, скомкана и безнадежно испорчена.
– Что за хулиганство? – подал голос пузатый Шахов.
Тимонин хотел ещё что-то сказать, но микрофон отключили. Замигал верхний свет. Тимонин решил, что договорить ему все равно не дадут. Значит, коллективный поход в буфет отменяется, выпить водки в веселой компании коммунальщиков не удастся, не судьба. Тогда он размахнулся и кинул в зал деньги. Крупные купюры разлетелись, как стайка напуганных птиц.
– Охрана, сюда. Хулиганят, – закричал Шахов.
Но охрана, заперевшись в будке киномеханика, смотрела увлекательный телефильм со стрельбой и мордобоем. Призывы Шахова оказались гласом вопиющего в пустыне.
– Сюда, ко мне, охрана…
В партере поднялась унизительная для человеческого достоинства, совершенно неприличная возня. Женщины вставали на сиденья кресел и, задрав руки кверху, ловили летящие по воздуху деньги. Кто-то пытался забраться ногами на спинки кресел. Купюры вертелись в воздухе, не давались в руки. Какой-то солидный лысый человек уже ползал на карачках по проходу, ища упавшие деньги под креслами.
– Черт вас всех раздери, где охрана? – надрывался Шахов. – Вызовите милицию.
* * * *
Кузин снова наскочил на Тимонина, вцепился в лацканы пиджака и стал оттаскивать его от трибуны. Тимонин оторвал руки противника от своей одежды, левой ухватил Кузина за галстук. Он сдавил галстуком, как удавкой, шею заслуженного коммунальщика. А правой влепил ему пару увесистых пощечин.
Физиономия Кузина с левой стороны зарделась бурыми пятнами. Но коммунальщик не собирался сдаваться, он изо всех сил пнул нападавшего носком лакированного ботинка в голень. Тимонин поморщился от боли, ослабил хватку. Кузин выдернул галстук из руки самозванца, попытался ударить его кулаком в живот. Но Тимонин оказался проворнее, он схватил за длинное горлышко стеклянный графин. И разнес графин о голову Кузина.
Стеклянная посудина взорвалась, как осколочная граната. По сторонам брызнули, далеко разлетелись мелкие осколки. Но на Тимонина уже набросился областной начальник Шахов. Тесня Тимонина огромным выпуклым животом, Шахов, имевший разряд по вольной борьбе, хотел болевым приемом вывернуть руку хулигана, заломить её за спину. Но и здесь Тимонин оказался проворнее.
Он сильно ударил Шахова кулаком в грудь. Тот отлетел к трибуне, огляделся по сторонам. Вырвал из гнезда увесистый микрофон, попытался садануть им, как молотком, по башке хулигана. Тимонин встретил противника мощным крюком в челюсть. Шахов с микрофоном в руке слетел со сцены, выломал спиной несколько кресел и остался лежать на полу, раскидав руки по сторонам.
Охранники, пропавшие неизвестно где, так и не появились. Зато активистка Таня Родимова вывела на сцену участников художественной самодеятельности, плясунов, переодетых в матросские костюмы и бескозырки с надписями «Северный флот». Молодежь вся, как на подбор: жилистые крепкие девушки и десяток мускулистых парней, готовых броситься в драку. Все словно ждали команды «фас».
Наступил критический момент. На несколько секунд установилась такая напряженная тишина, что, казалось, стало слышно, как стучат человеческие сердца. Силы были неравны. Тимонин, отступая, шагнул задом к краю сцены. Ребята из самодеятельности сжали кулаки и сделали вперед пару шагов.
– Стоять, мать вашу дышлом, – вдруг надрывно заорал Тимонин. – Стоять, паразиты. А то гранату взорву. Гранатой вас, сволочей…
Хотя в руке хулигана не гранаты никто не увидел, все сразу безоговорочно поверили в её существование, морячки попятились назад. При слове «граната» в партере поднялась паника.
– Я вам устрою, – пообещал Тимонин. – Все тут к хренам разнесу. Своей гранатой.
Люди уже успели собрать все деньги, даже передраться между собой успели. И теперь спешили спастись от неминуемого взрыва, напирали, лезли вперед, толкались плечами в дверях. В конце концов, двухстворчатые двери, не выдержавшие мощного натиска, слетели с петель. Толпа устремилась в фойе.
Тимонин подхватил портфель, спрыгнул со сцены. Он добежал выхода из зала, смешался с толпой. Кто-то из самодеятельных плясунов хотел броситься в погоню, но, вспомнив о гранате, остался стоять на месте.
Члены президиума, во время потасовки прятавшиеся за кулисами, снова появились на сцене и начали ругаться. Кто-то спрыгнул вниз, стал помогать подняться валявшемуся среди сломанных кресел Шахову. Но тот не так и не смог встать на ноги.
Кузину принесли смоченное водой полотенце. Главный городской коммунальщик был расстроен, угнетен случившимся больше других. Сидя на сцене, он стирал полотенцем кровь с разбитой головы и бормотал что-то невразумительное.
Вместо обещанных денежных вливаний из области он в присутствии начальства и подчиненных получил графином по башке. Не голову разбили графином, репутацию. Какой уж после этого авторитет руководителя? Какой спрос с подчиненных? Какие комиссионные? Хоть заявление по собственному пиши.
Тушу областного чиновника Шахова подняли на руки самодеятельные артисты и через служебный вход понесли на улицу. Там уже надрывалась сирена «скорой помощи», которую догадалась вызвать вахтерша.
Тимонин бегом пересек площадь, свернул в переулок. Пропетлял по дворам, заметая следы. Вскоре он вышел на тихую пустынную улицу, засаженную пыльными тополями. Остановившись на крае проезжей части, он долго ждал машину, когда она появилась, поднял руку, проголосовал частнику. Синие «Жигули» затормозили, Тимонин сунул голову в салон.
– В деревню Черниховка отвезешь? Километров тридцать отсюда.
– Знаю, – кивнул молодой водитель, выехавший покалымить. – Нет, не пойдет. Там лес горит. Дорога перекрыта.
– Я заплачу. По высшему разряду.
– Это само собой, заплатишь. Только ничего, братан, не выйдет. Километров за десять до Черниховки выставили милицейский кордон, никого не пускают. Я точно знаю, в субботу оттуда тещу вывозил.
– Тогда продай мне свою машину.
– Ты что, рехнулся? – водитель выпучил глаза. – Иди в автосалон. Я сам эту тачку три месяца назад купил.
– Послушай…
Тимонин обогнул машину спереди, поставил портфель на мостовую, наклонился к водителю. Затем дернул дверцу на себя. Ухватив частника за шею, сдавил пальцы и стукнул его лбом о баранку. Затем он выволок жертву за волосы из салона и пару раз навернул автолюбителю по морде. Парень отлетел на газон. Тимонин сел за руль и газанул с места.
* * * *
Утром Девяткин раздвинул шторы и залюбовался видом, открывавшимся из окна на Лавру. Вдохновленный величественным зрелищем, он пропел «Утро красит нежным светом», заказал завтрак на двоих в номер и отправил Бокова за газетами. Помощник вернулся через пять минут, протянул Девяткину свежий, пахнущий типографской краской номер районки.
Фотографию Тимонина увеличили, взяли в розовую рамочку и поместили на видном месте, в правом углу четвертой страницы. Текст под фотографией заканчивался словами: «Просьба всех, кто встречал этого гражданина или что-либо знает о его место нахождении обращаться…» Далее следовал номер гостиничного телефона и обещание солидного материального вознаграждения.
– Хорошая работа, – одобрил Девяткин.
– Стараюсь, – отозвался Боков.
Проглотив завтрак, Девяткин завалился на кровать, положил ноги на высокую спинку и углубился в подробное изучение газеты, начав с раздела «происшествия». Ничего примечательного, заслуживающего внимания.
– Шестидесятилетний водитель грузовика Ковальчук был застигнут в постели несовершеннолетней школьницы, имя которой мы, по понятным причинам, не называем, – прочитал Девяткин вслух. – Мужчине предъявлено обвинение по 134 статье УК РФ. Примечательно, что спустя неделю в постели все той же школьницы был застигнут мусорщик, пятидесятилетний летний гражданин Саркисов. В скором времени обвиняемые предстанут перед судом.
– Ну и нравы, – покачал головой Боков. – Потаскушку судить надо.
– За что? Ей нравятся мужчины не первой и даже не второй свежести. Что тут поделаешь?
Приятный и содержательный разговор прервал телефонный звонок. Девяткин сел на кровати и снял трубку. Звонили из приемной заместителя главы городской администрации Кузина. Секретарь передал просьбу своего начальника срочно зайти в приемную.
– Уже иду, – сказал Девяткин и сунул ноги в ботинки.
Через четверть часа Девяткин переступил порог просторного кабинета с окнами во всю стену. За рабочим столом он увидел мужчину средних лет с забинтованной головой. Сквозь повязку проступало бордово пятно запекшейся крови. Девяткин приблизился к столу, раскрыл перед лицом чиновника милицейское удостоверение. Кузин, не особо искушенный в процессуальных тонкостях задержания преступников или беглых психов, других документов от милиционера не потребовал.
– В связи с чем вы разыскиваете этого субъекта? – спросил Кузин. – Что он у вас там натворил?
– Он психически больной человек, – не раздумывая, ответил Девяткин. – Временами буйный. Я должен доставить его в профильную больницу.
– Я так и понял, что этот гад того… С большим приветом. Здоровый человек не покусился бы на это, – Кузин покрутил указательным пальцем у забинтованного виска. – В смысле на мою голову не покусился. А он, сволочь, меня графином. Со всего маху. При людях. При начальстве. Прямо на конференции коммунальщиков.
Девяткин сел за стол для посетителей.
– Расскажите по порядку, – попросил он.
Кузин в живописных подробностях пересказал дикое происшествие, приключившееся лично с ним и другими участниками областной конференции коммунальщиков.
– Выходит на сцену этот черт, – рассказывал чиновник. – И начинает нести околесицу про дырки в импортной сантехнике. Потом приглашает всех пить с ним водку. И рябину на коньяке. И, наконец, швыряет в зал деньги. Толстую такую пачку. Мол, сами пьянствуйте. Тут я не выдержал, встал… Хотел приструнить…
Девяткин слушал, опустив взгляд на полированную поверхность стола. Он сохранял каменное выражение лица, но на самом деле сдерживал приступы подкатившего к горлу смеха.
– Этот псих избил и сбросил с эстрады руководителя областного звена Шахова. А потом пообещал взорвать в зале гранаты. Это уже натуральный терроризм.
– У него была граната? – насторожился Девяткин.
– Я почем знаю, – пожал плечами Кузин. – У него с собой портфель, а что в портфеле? Может, там тротила десять килограмм.
– Скажите, может, он как-то вскользь обмолвился о том, что собирается делать? Назвал чье-то имя? Или упомянул населенный пункт, город или поселок?
– Ничего такого. Возможно, псих до сих пор находится в нашем городе. Ищет новые жертвы. Я почему-то в этом почти уверен.
– Вы обратились куда следует?
– Я не писал никаких заявлений, – помотал головой Кузин. – Вообще не хочу вмешивать в это дело городскую милицию. И Шахова уговорил не заявлять. Мне не нужны сплетни и пересуды. Это, может, в Москве большого человека по башке графином звезданут, и никто ничего не узнает. А у нас тут все на виду. И так разговоров на месяц вперед хватит. А если уж милицию подключать…
Кузин обречено вздохнул и погладил забинтованную голову.
– Большая к вам просьба: найдите эту тварь. И поместите в психушку тюремного типа.
