скачать книгу бесплатно
– А можно для меня просто Мия?
На несколько секунд повисла пауза, а потом Пальма замотала головой.
– Нет, – твердо сказала она. – Мне нравится, когда ученики обращаются по имени-отчеству. Мне так комфортней.
Своей подчеркнутой серьезностью она напомнила мне маленькую девочку, нарядившуюся в мамины платье и туфли, и возомнившую себя взрослой. Но я все же не стал спорить. На «ты» мы можем и чуть позже перейти.
– Что вы собирали? – без всякого перехода спросил я.
– Тутовник. – Она раскрыла пакет и показала свой «улов». – Будете?
Пальцы у нее тоже были фиолетовыми. Видимо, от этого самого тутовника.
– Угощайтесь! – Мия сделала шаг ко мне.
Не знаю почему, но сердце у меня пропустило удар. Наверное, недосып и эспрессо дали о себе знать.
Я отделился от забора и заглянул в пакет, спросил:
– А разве ягоды не следует мыть перед тем, как предложить их гостям?
Она рассмеялась, вынула из пакета пару продолговатых черных корябушек и тут же отправила их в рот. Прямо вместе с крохотными зелеными веточками.
– М-м-м! – напоказ причмокнула Пальма. – С микробами просто умопомрачительно вкусно.
Я скривился, но невольно задержал взгляд на ее лице. На нем тоже имелось несколько фиолетовых пятнышек. А еще губы… губы Мии по краям стали синими от сока. Просто удивительная замарашка! И, главное, ни капли не смущается.
– Не пугайтесь вы так: я не умру от холеры! – Пальма чуть наклонила голову на бок и прищурилась. – У вас в столице так не принято, верно?
Я, кажется, перестал дышать. Она сказала «в столице» – мне не послышалось? Но я же не говорил, откуда приеду…
– Откуда вы знаете, что я из Москвы?
– Угадала, да? – Мия расплылась в довольной улыбке. – Считайте, что вас выдала нездоровая бледность и снобистское выражение лица.
Она даже нос задрала кверху от гордости за свою сообразительность, а я как-то сразу расслабился.
– Хм… – протянул я, сверля ее взглядом. – Кажется, родители забыли рассказать вам, что называть человека снобом – дурной тон.
– Извините. – Она даже не попыталась изобразить чувство вины. – Я не хотела вас обидеть. Присядьте пока вот тут, на скамье. Я помою для вас ягоды и приведу себя в порядок, а потом мы начнем занятие.
Она пошла к дому, а я невольно проводил ее взглядом. Сзади девчонка была очень даже ничего: ноги длинные, попка красивая. Хотя, надо признать, спереди Пальма мне тоже понравилась. Если на фото она казалась обычной, то в жизни производила другое впечатление. В ней однозначно было что-то цепляющее, какая-то изюминка. Но в чем именно она заключалась, понять я пока не мог.
Когда Мия скрылась в доме, я присел, куда мне велели, и огляделся. Участок показался мне небольшим, но уютным: повсюду цвели какие-то кусты, у крыльца росли пальмы. Вдоль тропинки, ведущей к крыльцу, пестрели розы. В общем, сад вполне годился для журнальной фотографии, а вот дом был совершенно непримечательным и, кажется, старым. Хотя точно оценить его состояние я не смог: домишко слишком плотно оплели разнообразные лианы.
– Заскучали? – Пальма вернулась во двор минут через десять. Бриджи и майку, в которой она свалилась с дерева, сменил сарафан – простой такой, в цветочек. В нем только семечками на базаре торговать, но… мне он почему-то понравился.
– Держите! – Пальма всунула мне в руки чашку с собранными ягодами. – Ешьте спокойно: я вымыла их в хлорке и подержала под кварцевой лампой.
– Весьма любезно с вашей стороны, – хмыкнул я, скользнул взглядом по ее пальцам. – А руки вы, видимо, мыть не стали?
Она развернула ко мне ладони, на которых по-прежнему, виднелись фиолетовые пятна, и притворно вздохнула.
– Не отмываются.
Я невольно отметил про себя, что у Пальмы короткие ногти. Я сто лет не видел таких. В моем окружении все девушки с длинными, наращенными ногтями, и Вика не исключение. Каждую неделю она ходит в салон, что-то там со своими руками делает, а потом требует у меня на этот счет комплиментов. Я обычно не вижу никаких изменений, но никогда не признаюсь. Мода есть мода. Интересно, почему Пальма-то от нее отстает? У нее что, настолько плохо с деньгами, что даже на маникюр не хватает?
– Неужели тутовник по-прежнему не внушает вам доверия? – спросила Мия, по-своему истолковав мою задумчивость.
Я кивнул.
– Не внушает. Раньше мы с ним не встречались.
– Правда? – Ее глаза удивленно распахнулись. – Значит, вам повезло. Это же классно – пробовать новое!
Я подцепил одну черную корябушку из чашки и отправил в рот. Пальма замерла, уставилась на меня с горячим нетерпением.
– Ну?
– Вкусно! – улыбнулся я, и она чуть не запрыгала на радостях.
Она, вообще, как-то не умела скрывать эмоций, держать лицо.
Я съел еще несколько ягод, после чего Пальма повела меня за дом. Там, в тени виноградных лоз, обнаружилось еще одно крылечко. Мы поднялись на него, и Мия, привстав на цыпочки, стала шарить рукой по наличнику над дверью.
– Что вы делаете? – не понял я.
– Ищу ключ.
Доска под ее ногой жалобно скрипнула.
А дом и правда стар, – подумал я, – крыльцо рассохлось, а дверь, кажется, застала революцию. Мама права: Пальма – нищебродка и явно нуждается в деньгах, а значит, посвящать ее в свои тайны крайне нежелательно.
Мия наконец нашла ключ и отперла замок; распахнув дверь, застыла рядом с гостеприимной улыбкой.
– Добро пожаловать в мою мастерскую.
Я с сомнением шагнул через порог этой хибары. Воображение рисовало грязь, облупленную штукатурку и рваный линолеум. Но мастерская оказалась довольно уютной и светлой. Почти все пространство комнаты заполняли стулья и мольберты. Стены и потолок были выкрашены в белый, на стенах висели картины – какие-то пейзажи.
– Выбирайте себе место, – предложила Пальма, и я плюхнулся на первый же стул.
– Показывайте! – Она присела рядом.
– Что? – не понял я.
– Свои работы.
– Я же говорил по телефону: у меня их нет.
– Ну перестаньте! Не надо меня стесняться, – Ее лицо выражало крайнюю степень заинтересованности. Должно быть, Пальма и в самом деле верила в то, что я непризнанный гений, которому только робость мешает озарить свет своим талантом. Ну и дуреха!
– Я не обманываю, – буркнул я с раздражением. – Последний раз я рисовал в школе и получил трояк.
Последнее говорить явно не стоило – Мия вдруг переменилась в лице и даже чуть отодвинулась. Кажется, она заподозрила меня в чем-то нехорошем. Интересно, кстати, в чем?
Откинувшись на спинку стула, я одарил Пальму самой обворожительной из своих улыбок.
– Зачем вы записались на урок? – холодно поинтересовалась она в ответ.
Действительно, зачем? Мне следовало бы продумать легенду, а я этим не озаботился: слишком торопился. Ну ничего, сейчас что-нибудь сочиню.
– Понимаете… – начал я, оглядываясь по сторонам в поисках идей. – Иногда нужно пробовать в отпуске что-то новое, иначе жизнь превратится в день сурка.
– Чтобы развлечься, вам лучше прыгнуть с парашютом или полетать на воздушном шаре, – сухо заметила она. – Рисование не даст вам острых ощущений.
– Я похож на искателя острых ощущений? – искренне удивился я.
Она добросовестно задумалась, а меня вдруг осенило. Женщины – существа крайне жалостливые, значит, на это и надо давить.
– Ладно, отвечу вам честно, – я на тон понизил голос, чтобы звучать убедительней. – Уроки рисования мне выписал психотерапевт.
– В каком смысле?
– В прямом. На последнем приеме мой психотерапевт вдруг вскочил и говорит мне: Платон… – Уже брякнув собственное имя, я осекся. Господи, какой же я идиот! Я же представился Романом. Романом!
В столь дурацкую ситуацию попадать мне еще не доводилось, и я понятия не имел, как выкручиваться. Мозг предательски вырубился, ладони похолодели.
– Так что там Платон? – сама того не ведая, подсказала выход Мия. – Что умное он сказал о вашей проблеме?
– Он сказал, что искусство лечит душу.
– А вашу душу нужно лечить?
– Да.
– От чего же? – В ее глазах заплясали смешинки. – От несчастной любви?
– Почти, – кивнул я. – От несчастной любви к работе.
– Никогда таких диагнозов не слышала.
– Значит, вам повезло.
Она придвинулась обратно и уставилась на меня требовательно.
– И что же вы замолчали? Я жду подробностей.
В ее любопытстве было что-то ребячливое. Я специально выдержал небольшую паузу, чтобы еще сильней его подогреть.
– Подробности не очень интересны, – задумчиво произнес я. – Пашу как вол, а повышение опять пролетело мимо меня.
– Время от времени это бывает у всех.
– Ага, но со мной такое уже третий год подряд.
Она посмотрела на меня с искренним сочувствием, а я поспешил еще больше ее разжалобить:
– Я понимаю, что из меня посредственный ученик, но очень прошу не выгонять. Мне, как воздух, нужна перезагрузка. Кстати, предложение о двойной оплате все еще в силе.
Она не ответила. Кажется, прикидывала что-то там у себя в голове.
– Понимаю, – грустно улыбнулся я. – Вы, наверное, планировали посвятить лето своему творчеству, а тут меня принесло.
– Вовсе нет.
– Ну мне-то можете не врать! Я не дурак – понимаю, что учить всяких бездарей – сомнительное удовольствие. Вы явно грезите совсем о другом – о выставках.
Пальма рассмеялась.
– Вы ошибаетесь! Ни о каких выставках я не грежу. У каждого свое призвание: кто-то создает шедевры, а кому-то нравится учить. Я из последних.
«Очень жаль!» – мысленно констатировал я. Ведь, если бы Пальма мечтала о выставках, можно было бы под видом мецената увезти ее в Петербург. Матвей бы поскучал немного сначала, а потом, глядишь, и переключился бы на новую провинциалку.
– Хорошо, я буду вас учить! – наконец согласилась Мия. – Мне даже интересно, что из вас получится. А начнем мы, пожалуй, с небольшого натюрморта.
Она встала со стула и подошла к столику в конце комнаты, выставила на него из шкафа кувшин, кружку с отколотым краем, потом положила рядом с ними пару пластиковых яблок. Я, сам того не заметив, вдруг залюбовался простотой ее движений. Пальма держалась совершенно бесхитростно, по-домашнему, а мне это было в диковину. Я привык, что девушки рядом со мной строят из себя этаких избалованных кошечек: прогибают поясницы, оглаживают себя по бедрам.
Мия вдруг обернулась и посмотрела в упор. Я этого совершенно не ожидал и смутился, как какой-нибудь прыщавый подросток.
– Готовы? – спокойно спросила она, совершенно проигнорировав мою реакцию.
– Наверное.
Она снова подсела ко мне и начала говорить что-то о композиции. Я изо всех сил пытался слушать внимательно, но все объяснения словно летели мимо меня. А все из-за колхозного сарафанчика Пальмы. Он чуть задрался, и я не мог не коситься на открывшиеся моему глазу девичьи колени. Думать вдобавок мешало то, что от Мии очень вкусно пахло – ветром и морем – меня так и подмывало придвинуться к ней поближе, но, конечно, я запретил себе это делать.
– Все понятно? – закончив объяснять, спросила Мия.
– Да вроде, – буркнул я, пряча взгляд. В моей голове, к сожалению, не отложилось ни слова.
– Значит, принимайтесь за дело. – Она закрепила на моем мольберте большой лист, а после вручила мне несколько карандашей и ластик.
Черт! Неужели следующий час моей жизни пройдет настолько бездарно – за дурацким рисованием? Просто пытка какая-то!
Я отставил чашку с тутовником на соседний стул и попытался изобразить воодушевление.
Пальма зачем-то встала за моей спиной. У меня даже в затылке потяжелело от ее пристального взгляда. Я выждал немного, а потом возмутился:
– Я не могу работать, когда вы смотрите.