скачать книгу бесплатно
– Конечно, – Райан сделал шаг ближе к нам. – Джинсы потерты, ботинки зашнурованы кое-как, рубашка, не то чтобы помята, но, – он сморщился и помял руками воздух. – Ну, вы понимаете. Не брился сколько? Месяц? Да ни одна женщина его бы таким не выпустила из дома.
– Алле! – воскликнул я. – Я здесь, сижу прямо перед вами. И я ваш преподаватель.
– Мы знаем, профессор, – хором ответила вся группа, и они дружно рассмеялись.
Это тоже была их своеобразная фишка: каждый раз, когда я напоминаю им, что я их преподаватель, они хором кричат «мы знаем, профессор». Меня это бесит. Бесит вот уже целый месяц.
– Да еще и то, как он наслаждается дождем, – не унимался Райан. – Все к одному. – Он взглянул на меня в упор. – Как вы там писали, профессор? «Дождь – романтика одиночек»?
Попал в самый центр. Выбил чертов «бычий глаз». Но мне было приятно. Приятно не то, что он так хорошо меня читает, это ни у кого не может вызвать приятных чувств, а то, что кто-то читает мои книги. Лучше этого нет ничего в этом гнилом мире. Уж поверьте мне.
– Ну, вы скоро там? – испугано спросила Вика.
Она нервно пританцовывала у двери, и все время взволнованно оглядывалась на нас. Стоять на стреме для нее явно было впервые.
– Кто-то идет по коридору, – шепнула она.
Все мы быстро выдохнули и застыли с сигаретами в руках, готовые от них избавиться в любой момент. Шаги раздались ближе. Кто-то шел по коридору в сторону аудитории. Вика тихо пискнула и кинулась к своему месту. Я чертыхнулся про себя. Надо найти кого-то другого следующий раз.
Кто-то громко топнул совсем рядом. Звук был тяжелым, как если бы человек весил намного больше сотни. Заскрипели половицы. Мы напряглись, приготовились бросать сигареты. Бритни снова случайно задела меня ногой, но на этот раз поднялась ей выше. Я бросил на нее взгляд, и она с улыбкой прижала палец к губам.
Я ждал, когда в дверь постучат или она со скрипом откроется, но этого не произошло. Я услышал, как шаги начали удаляться, а затем застучали по лестнице. Уж не знаю, кому там вздумалось ходить в такое время, но шел он явно не по наши души. Мы расслабились.
Сделав последнюю затяжку, я выбросил окурок в окно.
– Ай, как не хорошо, профессор, – сказала Бритни и сделала то же самое.
Так же поступили и все остальные курильщики, довольно скалясь.
– Ну вот, – я тяжело вздохнул. – Мы только что оставили кучу улик на месте преступления.
– Как и само место преступления, – подхватил Райан и отправил свой окурок вслед за нашими.
– Так, – я взмахнул руками. – Давайте вернемся на свои места и продолжим с того, на чем остановились.
Все быстро расселись и с интересом уставились на меня. Пожалуй, такого количества заинтересованных взглядов получало не так много преподавателей университетов, потому, думаю, я мог этим гордиться. Хотя, если быть уж до конца откровенным, не так много преподавателей университетов рассказывали захватывающие истории из своей жизни, обличенные в мистический роман на страницах еще не вышедшей книги.
Я отодвинул стул и сел за свой старенький обшарпанный стол, который не меняли еще с советских времен.
– Итак, военные? – не выдержал паузы Райан.
Квотербек заерзал на своем месте, а Бритни толкнула локтем подругу и они вместе придвинулись ближе. Я видел интерес и в глазах других студентов – а в общей сложности группа состояла из двадцати одного человека, – но больше всего моим рассказом интересовались семь человек. Я называл их Великолепная семерка, и в нее входили: Семен «квотербек» и его друг Артур, староста Лена с подругой-мышкой Таней, Юля «Бритни» с подругой Светой и, конечно же, единственный и неповторимый Алексей «Райан», он же Элтон Джон. Думаю, именно эти семеро всерьез задумывались над карьерой писателей и потому слушали так внимательно все, что я говорил. С другой стороны, их мог попросту заинтересовать сам рассказ и с их будущим он не имел ничего общего.
– Да, военные, – я кивнул, подхватывая рукой карандаш. – Они уже копошились там вовсю, в то время как мы только начали что-то осознавать.
– «Там» – это где? – нетерпеливо заерзал Артур.
– Всему свое время, – я окинул его суровым взглядом и продолжил: – Конечно, на тот момент о вмешательстве военных мы ничего не знали, и знать не могли. Ведь мы и не подозревали, что что-то происходит. Как вы помните, я откинул идею о том, что рисунок и рассказ Ули имеют хоть какое-то отношение к действительности.
– Опрометчиво? – спросила Бритни.
Я кивнул:
– Как и практически все, что я совершал в жизни. Но ошибки это не плохо, ошибки формируют нас как личность, помогают нам расти. Во фразе, что «только дураки учатся на своих ошибках», не вся правда. Невозможно добиться чего-то, не ступив пару раз не туда, не набив тройку-другую шишек. К этому нужно относиться с терпением, с пониманием, и тогда ошибки сформируют опыт, а опыт сделает вас мудрее.
Староста Лена принялась что-то лихорадочно записывать в тетрадь и через секунду Таня последовала ее примеру. Я тихо кашлянул в кулак, чтобы не показывать свою улыбку.
– Но вся эта история с военными сейчас не имеет никакого смысла, так как на тот момент мы были еще слишком далеки от них, как географически, так и психологически, – продолжал я. – Осень пролетела для нас незаметно, как и лето, как и каждый последующий сезон, что начинали мелькать перед нами как кадры кинофильма, все ускоряя свой бег. Впервые, мы стали замечать, как жизнь в буквальном смысле проносится перед глазами.
Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, вновь устремив взгляд за видимую в окно часть горизонта.
– Осенью еще троих поместили в больницу со схожими симптомами. Но узнали мы об этом только зимой, так как новостями не интересовались, не восприняв происшествие как что-то важное.
Я оглядел аудиторию и, убедившись, что все меня внимательно слушают, продолжил:
– Зима для нас так же прошла под знаком неведения, и ее можно было бы легко выкинуть из повествования, но под Новый год произошло кое-что важное, – я перевел дыхание и отбил барабанную дробь о кожу молескина. – История как таковая не имеет критической важности для общего сюжета, однако она имеет первостепенную важность для всей картины в целом.
– Вы имеете в виду, что она важна для понимания чего-то важного, что свяжет сюжеты первой и второй книги вместе? – поинтересовалась Бритни.
– Отчасти, – я задумчиво погрыз кончик карандаша. – Не могу сказать, что это будет там написано прямым текстом, но определенные намеки будут. Внимательные люди смогут хоть примерно что-то понять.
– Опять ваши игры, профессор? – усмехнулся Райан.
– Нет, сэр МакКеллен, – огрызнулся я. – Просто я планирую написать еще одну книгу.
Глава вторая: Пиковая дама.
1
31 декабря 2001.
Взяв пакет двумя руками, я выключил свет в прихожей и вернулся в комнату. Не смотря на позднее время суток, квартира полнилась голосами и отзвуками музыки. Весь город сегодня не спал с замиранием сердца ожидая этого волшебно таинства, известного нам с детства как смена старого года на новый. За окном раздавались легкие хлопки петард, а стекла отсвечивали разноцветными огнями пульсирующих гирлянд. Воздух в эту ночь был наполнен волшебством.
Я опустил свою ношу у подлокотника кресла и сам опустился в него, разглядывая, как веселятся пацаны, и как Наташка хлопочет вокруг стола. Было забавно видеть эту четкую границу между людьми: пацаны ведут себя как пацаны и ничего не делают, а Наташка, как хорошая хозяйка, суетливо бегает вокруг и проверяет, чтобы все было на своих местах. Я никогда не принимал такое положение дел, это было дико похоже на закон джунглей, а, как и все подростки, я был крайне высокого о себе мнения, и потому считал, что я сам выше всего этого.
– Тебе помочь? – спросил я, отрывая задницу от кресла.
– Нет, – качнула головой Наташка, от чего ее короткие светлые волосы описали малую дугу и элегантно обрушились вниз, чуть не достав до ключиц. – Я уже все сделала, просто…
– Не можешь найти себе места и все время думаешь, что что-то забыла?
Наташка кивнула.
– Сядь, малыш, отдохни. Все и так прекрасно, и стол прекрасен. Верно, пацаны?
Все тут же принялись убеждать девушку, что она сделала много больше, чем должна была, и что пришло ее время отдохнуть. Наташка улыбнулась и аккуратно присела на самый краешек стула, от чего ее фартук пополз вверх, утягивая за собой платье и оголяя затянутые чулками ноги. Серега бросил на меня хитрый быстрый взгляд и заметно скатился вниз, чтобы его глаза оказались на одной линии с ногами нашей подруги.
Наташка этого не заметила. Или сделал вид, что не заметила. Иногда, мне начинало казаться, что она знает и понимает куда как больше нас и от того мне становилось грустно. Эта грусть не была связана с пресловутой мужской гордостью и неотъемлемым желанием всегда и во всем быть первым, скорее она была связана с тем, что девушка уже докопалась до сути и вот-вот придет и наше время понимать. А судя по ее взгляду, знание это было не самым приятным.
– Чуть больше полутора часов до Нового Года, а мы ни в одном глазу, – заметил Саня, разглядывая стол.
– Еще успеется, – ответил я, решая, что еще не пришло время для принесенного мной пакета.
Этот Новый Год мы решили справить вместе. Впятером. Родители были не против, так как мы и без этого все свободное время проводили вместе, и легко согласились отпустить нас. Это был первый Новый Год, который мы отмечали вдали от своих семей.
Хотя, сказать по правде, не так уж и далеко нас забросило. Собраться мы решили в квартире Наташкиного отца, который, как вам известно, был военным и потому непосредственно в квартире появлялся редко. Как собственно и в городе в целом.
Квартира эта располагалась в длинном извилистом доме в Стахановском микрорайоне, который жители нижнего города именовали не иначе как «пятиэтажки». Микрорайон раскинулся вдоль и чуть южнее центральной улицы Ленина, которая как раз в этом месте делала головокружительный поворот на север на девяносто градусов и дальше шла все время прямо, пока миновав известный Бородинский экскаватор, не пересекала административную границу города.
Сам же микрорайон был ухоженным и выглядел весьма презентабельно со стороны. И ничего удивительного, дома были новые, построенные уже после моего рождения. Однако если взглянуть на картину сверху, например, пролетая над городом на вертолете – что мне довелось пережить в раннем детстве, и этим я гордился необычайно, – то можно было увидеть, что неровные линии четырех длиннющих домов напоминают гигантских змей, что стягиваются клубком, зажимая в кольцо одинокого барашка. Не самая приятная картина.
Барашком было здание городского детского сада. Забор, ограничивающий его территорию, создавал шаткую иллюзию защищенности от наползающих на него хладнокровных бестий, что не менее хладнокровно пытаются его задушить, поглотить, сделать частью себя.
Сама квартира потрясала размерами. Когда я впервые переступил порог пятью часами ранее, то чуть не упал в обморок от возникшего головокружения. Всю свою жизнь я рос в маленьких квартирках, общей площадью не более тридцати квадратных метров, на которых подчас ютились до четырех человек. Привыкший к тесноте и уюту, я внутренне похолодел, оказавшись в коридоре размером с половину моей квартирки. Точно Наташка не знала, но в воспоминаниях крутилась цифра в сто с лишним квадратов, которые приходились на длиннющий и широченный коридор, поделивший квартиру на две половины, кухню и пять комнат по разные стороны от него.
За время, которое у меня ушло на изучение квартиры, я ощутимо подустал. И усталость это была скорее не физическая, а эмоциональная. До этого момента я и не представлял, что люди так могут жить. Разве что Маккалистеры в моем самом любимом новогоднем фильме, но это ведь всего лишь кино.
Самую малость я похандрил, сидя на диване в самой большой комнате с лоджией, что мы и решили использовать как основную, и впившись взглядом в невероятных размеров телевизор с аудиосистемой в половину стены. А потом, я вспомнил свой дом, свою комнату и то невероятное ощущение уюта, которое так старательно создавала моя мама для нас двоих, что зеленую склизкую зависть, словно смыло и поселившееся внутри тепло открыло мне глаза. На деле квартира была хоть и большая, но по большому счету пустая, одинокая. В ней не было уюта, не ощущалось тепла. Она была лишь оболочкой, временным пристанищем для глубоко одинокого человека.
От этих мыслей мне стало совсем грустно и я наспех обнял проходящую мимо Наташку, стараясь передать ей частицу того тепла, что возродили во мне приятные воспоминания.
– Что такое, Андрюша? – спросила она, рассеянно улыбаясь, когда я ее отпустил.
– Позвони как-нибудь папе, – посоветовал я.
– Папе? – брови девушки поползли вверх. Она откинула волосы со лба и приложила ладонь к моему лицу, несколько раз прикоснувшись к нему в разных местах, и затем опустила ее на лоб, проверяя у меня температуру. Вероятно, она думала, что я простудился и у меня начался легкий бред.
– Позвони, – настаивал я, снимая ее руку.
– Ну, хорошо, – согласилась девушка, все еще рассеяно меня оглядывая. – Я как-нибудь позвоню. А с чего ты…
– Позвони сегодня. Новый Год – семейный праздник.
Наташка еще раз рассеяно кивнула и в этот момент в комнату вошли остальные.
– Опа, – воскликнул Саня, заметив, как я сжимаю Наташкину руку в своей руке. – Так вот, что у вас вытекло из подарка на день рождения?!
Стас смущенно кашлянул несколько раз и потупил взгляд, застыв на полпути в комнату. Он нерешительно топотался на пороге, соображая как же лучше поступить в этой ситуации.
Серега же нисколько не смутился, наоборот, смерил меня уничтожающим взглядом сверху-вниз и прошел между нами, разбивая наше «рукопожатие».
Наташка отвела взгляд и быстрым движением убрала волосы за ухо.
– Ничего не вытекло, не неси ерунды. – Я раздраженно нахмурился. – Ничего между нами нет, мы просто друзья, такие же, как и вы. – Я сделал двойной акцент в своей речи, на два самых важных замечания, которые касались всех нас.
Серега надменно хмыкнул у меня за спиной.
– Да, – кивнула Наташка. – А подарок – это просто подарок.
При этом ее лицо на секунду стало пунцовым, и девушка поспешила отвернуться, пока этого никто не заметил. Заметили все.
А мой подарок на день рождения и в самом деле был необычным. В силу моего душевного состояния последнего года и того факта, что под праздник я слег с температурой, ребята решили, что было бы неплохо поухаживать за мной недельку, чем и занялась Наташка.
Каждый день после школы она приходила ко мне и ухаживала за мной: кормила, поила лекарством и убиралась в комнате. При этом каждый раз в новом наряде, что уже давно сидело у меня в голове. Она представала предо мной и в комбинезоне Гаички и в матроске Сейлор Юпитер, с безбожно короткой юбкой, и в традиционных японских одеждах мико. При этом каждый наряд она шила сама, иногда засиживаясь до поздней ночи. Я видел, как она старательно прятала от меня исколотые иголкой руки, и каждый раз пропитывался нежностью к девушке, способной на такие жертвы.
Как-то раз, в красивой черно-розовой юкате, Наташка склонилась передо мной и протянула чашку чая.
– Dozo, – произнесла она, рассматривая пол под ногами.
Я тогда растерялся. Да что там говорить, я был просто в шоке.
– Domo, – ответил я хриплым голосом, принимая чашку.
Наташка, явно довольная моей реакцией, подалась назад и опрокинула чайник. Не выходя из образа, она прильнула к полу, и водопад черных волос парика хлынул вниз, растекаясь по полу извилистыми речушками.
– Gomen'nasai, goshujin-sama! – воскликнула Наташка и продолжила нашептывать слова прощения, не поднимая головы.
Это было, пожалуй, самым сексуальным, что мне доводилось видеть до и после этого. Растроганный, пораженный и чего уж там скрывать, немного возбужденный я поднял девушку, и мы с ней смущенно решили никому об этом не рассказывать.
Вырвавшись из воспоминаний, я заметил, что Наташка внимательно на меня смотрит. Ее губы были искривлены в легкой улыбке. Она точно знала, о чем я думал, и потому поерзала на стуле, пониже спуская подол облегающего черного платья дополнительно прикрывая ноги фартуком.
Чертова девка!
– Чуть меньше полутора часов до Нового Года, – оповестил всех Саня, надрывным страдальческим голосом.
– Вы сами решили, не открывать шампанское до двенадцати, – ответил я.
– Так это только потому, что у нас всего пара бутылок. На ночь не хватит. – Серега в сердцах ударил кулаком по подлокотнику дивана. – Чертова бедность!
Я мысленно рассмеялся, стараясь придать себе как можно более беззаботный вид, чтобы ни тени улыбки не скользнуло по лицу. Я не хотел раньше времени выдавать пацанам то, что сейчас известно только мне. То, что сейчас хранится в черном пакете, практически у самых моих ног.
Когда мы отдали наши последние деньги, все, что мне удалось заработать, стремительно сократилось до пары тысяч, а за оставшийся год и вовсе обнулилось. Мы превратились в обычных, ничем не примечательных подростков, у которых вечно пустые карманы. Собрать стол на Новый Год нам помогли наши семьи, но о том, чтобы снабдить нас алкоголем не шло и речи. Приходилось выкручиваться, как могли. Вот мы и выкрутились на три бутылки шампанского. Новый Год все-таки.
– Надо вам как-то отвлечься. Может, во что-нибудь поиграем? – предложила Наташка.
– Игры для девчонок, – буркнул Серега и, бросив быстрый взгляд на девушку, добавил: – И для малышни.
– Ну, давайте друг другу расскажем какие-нибудь истории?
На этот раз Серега не удостоил Наташку ответом. Стас молча потупил взгляд. И только Саня развел руками:
– Да мы все уже друг другу рассказали. Все друг о друге знаем. Нечего и рассказывать.
Наташка смущенно потерла щеку и обернулась ко мне.
– Ну а ты? – спросила она. – Ты же много читаешь?! Вот расскажи нам, что ты сейчас читаешь? Расскажи какую-нибудь страшную историю.
Я в упор смотрел на Наташку, которая продолжала нервно разглаживать складочки на безупречно гладком платье, и думал, что эта девушка определенно что-то знает. Либо ее мозг подключен к вселенской базе данных, либо это пресловутая женская интуиция, от которой никуда не денешься. От нее не спрятаться. От нее нет спасения.
