скачать книгу бесплатно
– Да-да, конечно! Как же это… Ах да… Ну знаете, это видно, когда студент слишком старается. Ну нервный, одним словом.
– Хорошо, – вздохнул Гришин, – а кто мог знать его ближе?
– Дипломный руководитель – Темный Герман Петрович, – оживился Проскуров. – Знаете, мне не совсем удобно это говорить, но признаться, ради чистоты расследования и все такое… ну, вы меня понимаете?
Гришин кивнул и сделал знак рукой, чтобы собеседник поскорее уже переходил к делу.
– Но уж больно близки они были. И Герман Петрович как-то ну неприлично много уделял времени одному студенту. А ведь у него на курсе не только Мартынов учится. Понимаете? И к тому же…
Проскуров сделал паузу в расчете, что подобная недосказанность привлечет внимание следователя. Но Гришин продолжал так же пристально смотреть на собеседника. И завкафедрой пришлось продолжить:
– Темный сам какой-то странный, замкнутый, мероприятий корпоративных избегает, всех сторонится как-то… Зато статей много пишет. Тут у нас к нему претензий нет. В два раза больше научных работ выпустил, чем остальные преподаватели, представляете! Трудоголик. Для вуза это, безусловно, огромный плюс. Но ведь и что-то странное в этом есть, не находите? В общем, имейте в виду. Мне, конечно, очень неприятно, но я просто обязан предупредить. Ну вы понимаете?
Гришин чувствовал, как тягуче-липкий, спертый и просроченный воздух обволакивал его, унося ясность ума в неведанные дали. Мир сузился до пыльных стен этого заваленного бумагами кабинета и уверял его сальными глазками заведующего кафедрой университета, в котором Гришин никогда не учился, что все понятно. Что исключительно все он – следователь – должен понимать. Ну вы понимаете, да?
7 глава
Вся жизнь – иллюзия, и только смерть реальна
Луч света назойливо прорывался сквозь тяжелые веки. Голова гудела, во рту ощущались липкая сухость и металлический привкус. Герман приподнял руку, нащупал лоб. Волосы казались наэлектризованными и от прикосновения щелкали в воздухе колкими разрядами. Он открыл глаза. На него смотрел потолок кабинета, украшенный люстрой с лопастями вентилятора. «Неужели это все – правда?» – пронеслось в уме. Он приподнялся и осмотрел комнату беглым взглядом – никаких следов ночного побоища. Крови нет. «Слава богу, – вздохнул он, – это просто сон». С трудом поднявшись на ноги – тело затекло на твердом полу и не хотело слушаться – он подошел к столу. Монитор ноутбука все так же спал. Что-то сверкнуло на полу – кинжал высовывался глянцевым лезвием из-под кресла. Герман взял его в руки: холодный, до блеска чистый, словно не им этой ночью кромсали нечто. Но как тогда он оказался там?
Размышления прервал звонок. Тишина. Еще звонок – это к нему.
– Добрый день! Оперуполномоченный Кравцов, разрешите войти! – отчеканил коренастый мужчина лет сорока и развернул перед лицом Германа красные корочки.
– Здравствуйте! – растерянно произнес Герман. – А по какому поводу?
– Может, все-таки разрешите войти? – пристально глядя в глаза, повторил просьбу мужчина.
– Да, конечно! Входите! – опомнился Герман и растворил шире дверь, пропуская гостя. Прочитать мелкие буквы не удалось, но зато вполне хорошо получилось рассмотреть фотографию на удостоверении – строгий взгляд в полицейской форме, – что немного успокоило.
– Вы – Темный Герман Петрович? – спросил мужчина.
– Да!
– Проживаете по этому адресу с супругой Темной Мариной Владимировной?
– Да. А что, собственно, случилось?
– Вы позволите, я присяду?
– Разумеется. А может, чашку кофе? – опомнился Герман. – Я сам еще не завтракал. Работал всю ночь.
– Нет, спасибо! Я, так сказать, с ночи самой на ногах, уже литр кофе выпил. Даже мутит. Но вы наливайте себе, а я присяду, бумаги достану.
Мужчина прошел, не разуваясь. Осмотрел помещение и устроился на стуле аккурат лицом к двери. Такое положение позволяло ему следить за каждым действием хозяина, не теряя его из виду ни на минуту.
Герман поставил на стол чашку с насыпанным на дно коричневым порошком, сахарницу и стал наливать кипяток. Кравцов молча наблюдал. Сквозь поднимающийся горячий пар его лицо казалось хмурым и отстраненным. Потертая джинсовка, небрежно накинутая на растянутый свитер неброского серого цвета, и абсолютно безликие черные джинсы, которые можно увидеть на улицах в любую эпоху, что сейчас, что десятилетие тому назад, – помогали своему хозяину слиться с окружающим даже на этой кухне, став частью интерьера.
– Куревом злоупотребляете? – неожиданно спросил гость.
Герман застыл в недоумении, но вслед за взглядом мужчины его внимание переключилось на руки. От потрясения он едва не выронил чайник – мутно-желтые ногти уродовали тонкие, длинные пальцы. На мгновение Германа замутило, но, справившись с собой, он зачем-то соврал:
– Да… Есть такое.
И только нездоровая бледность разрушала маску спокойствия и уверенности. Герман никогда не курил, чем сильно удивил при знакомстве Марину. Она же любила иной раз побаловать себя сигареткой, но не часто – в основном по праздникам и только когда выпьет. Такая странная особенность. Герман задавался вопросом: зачем курить, когда и так хорошо? Но Марина, видимо, хотела усилить эффект, выжать из приятного вечера все. И раз уж алкоголь, который тоже сам по себе продукт не совсем полезный, пошел в ход, то можно и подымить немного. А тут ответ сам напросился – естественно и правдоподобно. Тем более что объяснить вдруг изменившийся цвет собственных ногтей Герман не мог.
– Эх, я и сам грешен, – сказал Кравцов.
Трясущиеся руки, нездоровая зелено-желтая бледность допрашиваемого – все, как в описи к бандероли, запротоколировал опытный взгляд бывалого опера.
– Так что случилось? – спросил Герман.
– Ну хорошо. Давайте к делу, – спокойно ответил Кравцов и полез за какими-то записями в черную папку, – так, значит, вы проживаете в квартире Папа… кхм… Папандреудиса Константина Харлампиевича?
– Да.
– И как давно?
– Да, наверно, второй год уже.
– Арендуете?
– Нет. Константин – родной дядя жены. Он просто помогает нам. Вот и в квартире своей разрешил пожить, пока мы на ноги не встанем…
– А чем он занимался, знаете?
– Да вроде у него бизнес какой-то был. Я в подробности не вникал. Мне не очень-то интересно. – Герман немного помялся, и, словно извиняясь, добавил: – Я совсем в этих делах ничего не смыслю.
– Ну понятно. А общие дела какие-нибудь были у вас?
– Да нет. Погодите, а почему вы спрашиваете?
– Сегодня ночью поступил срочный вызов. В квартире по адресу… так, где это? Ладно, потом найду. В общем, был обнаружен труп, скорее всего, хозяина квартиры. Но это только предварительно, еще экспертам предстоит поработать.
– Труп? – изумился Герман.
Он ожидал чего угодно. Мог поверить даже в то, что Константин вел какие-то нечистые делишки, но чтобы труп…
– Да… В квартире также была женщина, по документам – Темная Марина Владимировна.
Германа словно обдало свинцовым душем, намертво пригвоздив к стулу. Он не мог пошевелиться. Марина, его Марина…
– Тоже труп? – едва слышно спросил он.
– Нет-нет. Живая. Ее определили в диспансер, с вами свяжутся. Кстати, когда вы ее видели последний раз?
– Да дня три-четыре назад. Понимаете, мы поссорились слегка, и она ушла…
Герман немного ожил. От души отлегло – его Марина жива!
– Поссорились? – задумчиво произнес опер. – Причина?
Смутившись, Герман пожал плечами, замялся и пробурчал еле слышно:
– Да так… мелочи.
Кравцов уставил на собеседника невыспавшиеся глаза и строго спросил:
– Мелочи? Из-за каких таких мелочей можно уйти на три-четыре дня?
Герман втянул голову в плечи. Он и вовсе бы свернулся в клубок, сложился, залез в свою импровизированную раковину и запечатался там – подальше от всего мира.
– Это личное, только наше с ней дело, – пробубнил он.
Не мог Герман вот так – совсем незнакомому, первому встречному – выложить то, что касается только их с Мариной. Словно от чужого грубого взора, праздного любопытства рассыплется, растрескается и разлетится по ветру так долго выстраиваемый для двоих хрустальный замок.
– Подождите, я ничего не понимаю, а кто тогда вызвал вас? И что вообще произошло? Отчего он умер? – словно опомнившись, выпалил Герман.
– Это мы и пытаемся выяснить, – спокойно ответил Кравцов. – Где вы были этой ночью, предположительно с двадцати четырех часов до трех ночи?
– Я? – растерянно переспросил Герман. – Дома. Работал.
– А кто может подтвердить?
– Никто, наверно. Я один был. – И, чуть, подумав, добавил: – Можно у консьержки спросить. Она всех знает.
– Это мы обязательно сделаем, – кивнул мужчина. – А какие отношения были у вашей жены с убитым?
– Да нормальные. Теплые. Он помогал нам часто.
– Как помогал?
– Да по мелочам и… вот в квартире разрешил пожить. Да что случилось-то? Что с Мариной? Она ранена?
Сердце бешено заколотилось. Герман судорожно пытался разгадать – что же произошло?
Гость молча смотрел на Германа и не торопился отвечать на посыпавшиеся вопросы.
– Ваша жена не ранена, она в больнице. Больше я ничего не знаю. Думаю, с вами скоро свяжутся.
После непродолжительной паузы Кравцов продолжил:
– Так из-за чего, говорите, ссора у вас произошла?
– Да потому что она… – Герман хотел было выпалить наболевшую обиду, но тут же осекся и замолчал.
– Ну-ну, продолжайте. Что она?
– Да какая разница? – Герман вдруг вспылил. – Какое это имеет отношение к случившемуся?
– Позвольте это нам решать. К тому же, если это не имеет никакого отношения, тем более нечего скрывать.
– Скрывать? – переспросил Герман.
Мужчина смотрел ему в глаза и ждал. А Герман подумал, что, должно быть, выглядит сейчас неимоверно странно, увиливая от вопросов. Не хотелось бы, чего доброго, чтобы еще его заподозрили бог весть в чем.
– Да ничего я не скрываю, – начал оправдываться Герман, – просто ссора и ссора. Кому она может быть интересна?
Но, ощутив на себе пристальный взгляд оперативника, он все-таки продолжил:
– Марина не сказала мне, что брала дни без содержания.
Мужчина покачал головой и что-то начеркал на бумаге.
– Когда брала?
– Да вот на днях.
– А вы как узнали?
– Совершенно случайно – зашел к ней на работу, мне и сказали.
– Угу, – хмыкнул мужчина и в задумчивости потер подбородок.
Последовавшая череда вопросов совсем сбила Германа с толку. Гость интересовался всем: и где Марина работала, и как они познакомились, и что сказала в тот вечер, и какими-то мелочами вплоть до того, правша она или левша.
– И у кого она жила эти дни? – наконец спросил оперативник.
– Не знаю, – пожал плечами Герман.
– Вы не пытались ее отыскать?
Герман чувствовал себя глупо, словно он не преподаватель серьезного учебного заведения, а неопытный мальчишка, которого сейчас будут отчитывать за какую-то шалость.
– Нет, – промямлил Герман.
– Ну а с Папандреудисом они насколько были близки?
– В каком смысле? – не понял Герман.
Полицейский испытующе посмотрел на Германа. В его взгляде читалось не то удивление чистой наивности допрашиваемого, не то тень недоверия.
– В прямом. Может, вы что-то замечали необычное в их отношениях?
– Необычное? Да нет… Они близки, конечно, были. Константин же дядя. Он, как отец, все время ей помогал, опекал ее.
– Опекал, говорите? – Мужчина задал этот вопрос будто для себя, как мысли вслух, не ожидая ответа. И тут же что-то написал на листке.
